Карл Юнг — Архетип и символ читать онлайн

Карл Густав Юнг

Архетип и символ

Жизнь и воззрения К. Г. Юнга

Карл Густав Юнг родился 26 июля 1875 г. в швейцарском местечке Кесвиль в семье священника евангелически—реформатской церкви. Семья Юнгов происходила из Германии: прадед К. Юнга руководил военным госпиталем во времена наполеоновских войн, брат прадеда некоторое время занимал пост канцлера Баварии (был женат на сестре Ф. Шлейермахера). Дед — профессор медицины — переехал в Швейцарию с рекомендацией А. фон Гумбольдта и слухами, будто он внебрачный сын Гёте. Отец К.Юнга помимо теологического образования получил степень доктора филологии, но, разуверившись в силах человеческого разума, оставят занятия восточными языками и какими бы то ни было науками вообще, полностью отдавшись вере. Мать Карла Густава происходила из семьи местных бюргеров, которые на протяжении многих поколений становились протестантскими пасторами. Религия и медицина, таким образом, соединились в этой семье задолго до рождения Карла Густава.

Семья принадлежала к «хорошему» обществу, но едва сводила концы с концами. Детство и особенно юность Юнга прошли в бедности. Он получит возможность учиться в лучшей гимназии Базеля, куда переехала семья, только благодаря помощи родственников и сохранившимся связям отца. Необщительный, замкнутый подросток, он так и не приобрел себе приятелей (от вытекающих отсюда неприятных последствий его избавляли высокий рост и изрядная физическая сила). К внешней среде приспосабливался с трудом, нередко сталкивался с непониманием окружающих, предпочитая общению погружение в мир собственных мыслей. Словом, представлял классический случай того, что сам он назвал впоследствии «интроверсией». Если у экстраверта психическая энергия направлена преимущественно на внешний мир, то у интроверта она перемещается к субъективному полюсу, к образам собственного сознания. Свои мемуары Юнг не зря назвал «Воспоминания, сновидения, размышления» — сновидения играли огромную роль в духовной жизни Юнга с раннего детства, и на анализе сновидений позже строилась вся его психотерапевтическая практика.

Еще в отрочестве Карл Густав пришел к отрицанию религиозных представлений своего окружения. Догматизм, ханжеское морализаторство, превращение Иисуса Христа в проповедника викторианской морали вызывали у него искреннее возмущение: в церкви «бесстыдно толковали о Боге, его стремлениях и действиях», профанируя все священное «избитыми сентиментальностями». В протестантских религиозных церемониях он не видел и следа божественного присутствия; по его мнению, если Бог некогда и жил в протестантизме, то давно покинул эти храмы. Знакомство с догматическими трудами привело к мысли, что они являются «образцом редкостной глупости, единственная цель которых — сокрытие истины»; католическая схоластика оставляла впечатление «безжизненной пустыни» [1]. Живой религиозный опыт стоит выше всех догматов, считал молодой Юнг, а потому «Фауст» Гёте и «Так говорил Заратустра» Ницше оказались для него ближе к истинной религии, чем весь либеральный протестантизм. «Мне вспоминается подготовка к конфирмации, которую проводил мой собственный отец, — писал Юнг спустя несколько десятилетий. – Катехизис был невыразимо скучен. Я перелистал как-то эту книжечку, чтобы найти хоть что-то интересное, и мой взгляд упал на параграфы о троичности. Это заинтересовало меня, и я с нетерпением стал дожидаться, когда мы дойдем на уроках до этого раздела. Когда же пришел этот долгожданный час, мой отец сказал: «Данный раздел мы пропустим, я тут сам ничего не понимаю». Так была похоронена моя последняя надежда. Хотя я удивился честности моего отца, это не помешало мне с той поры смертельно скучать, слушая все толки о религии» [2].

Живой опыт божественного был явлен многочисленными сновидениями: во сне являлись чудовищные, страшные, но величественные образы. Под влиянием нескольких постоянно повторявшихся сновидений сомнения в догматах христианства усилились. Среди прочих рассуждений Юнга—гимназиста о Боге (а им он методично предавался по два часа в день по дороге в гимназию и обратно) главное место теперь занимает очевидная «ересь»: Бог не всеблаг, у него имеется темная, страшная ипостась.

В сновидениях Юнга той поры важен еще один мотив: он наблюдал образ наделенного магической силой старца, который был как бы его аlter еgo. В повседневных заботах жил замкнутый, робкий юноша — личность номер один, а в снах являлась другая ипостась его «Я» — личность номер два, обладающая даже собственным именем (Филемон). Уже завершая свое обучение в гимназии, Юнг прочитал «Так говорил Заратустра» и даже испугался: у Ницше тоже была «личность №2» по имени Заратустра; она вытеснила личность философа (отсюда безумие Ницше — так Юнг считал и в дальнейшем, вопреки более достоверному медицинскому диагнозу). Страх перед подобными последствиями «сновидчества» способствовал решительному повороту к реальности. Да и необходимость одновременно учиться в университете, работать, зная, что рассчитывать приходится лишь на свои силы, уводила от волшебного мира сновидений. Но позже, в учении о двух типах мышления найдет отражение и личный сновидческий опыт Юнга. Главной целью юнговской психотерапии станет единение «внешнего» и «внутреннего» человека у пациентов, а размышления зрелого Юнга на темы религии в какой-то степени будут лишь развитием того, что было испытано им в детстве.

При выяснении источников того или иного учения нередко злоупотребляют словом «влияние». Очевидно, что влияние не есть однозначная детерминация: «повлиять» в истинном смысле слова, когда речь идет о великих философских или богословских учениях, можно только на того, кто сам собою что-то представляет. Юнг в своем развитии отталкивался от протестантской теологии, усваивая одновременно духовную атмосферу своего времени. Он принадлежал к немецкой культуре, которой издавна был свойственен интерес к «ночной стороне» существования. В начале прошлого века романтики обратились к народным сказаниям, мифологии, «рейнской мистике» Экхарта и Таулера, к алхимической теологии Бёме. Врачи—шеллингианцы (Карус) уже пытались применять учение о бессознательном психическом в лечении больных. Пантеизм Гете сочетался у Юнга с «мировой волей» Шопенгауэра, с модной «философией жизни», с трудами биологов—виталистов. На глазах Юнга происходила ломка патриархального уклада жизни в Швейцарии и Германии: уходил мир деревень, замков, небольших городков, в самой атмосфере которых оставалось, как писал Т. Манн, «нечто от духовного склада людей, живших, скажем, в последние десятилетия пятнадцатого века, — истеричность уходящего средневековья, нечто вроде скрытой душевной эпидемии», с подспудной душевной предрасположенностью к фанатизму и безумию [3].

Читать дальше

Архетип и символ. Об архетипах коллективного бессознательного — Гуманитарный портал

Гипотеза о существовании коллективного бессознательного принадлежит к числу тех научных идей, которые поначалу остаются чуждыми публике, но затем быстро превращаются в хорошо ей известные и даже популярные. Примерно то же самое произошло и с более емким и широким понятием «бессознательного». После того как философская идея бессознательного, которую разрабатывали преимущественно Г. Карус и Э. фон Гартман, не оставив заметного следа пошла ко дну, захлестнутая волной моды на материализм и эмпиризм, эта идея по прошествии времени вновь стала появляться на поверхности, и прежде всего в медицинской психологии с естественнонаучной ориентацией. При этом на первых порах понятие «бессознательного» использовалось для обозначения только таких состояний, которые характеризуются наличием вытесненных или забытых содержаний. Хотя у Фрейда бессознательное выступает — по крайней мере метафорически — в качестве действующего субъекта, по сути оно остаётся не чем иным, как местом скопления именно вытесненных содержаний; и только поэтому за ним признается практическое значение. Ясно, что с этой точки зрения бессознательное имеет исключительно личностную природу  30, хотя, с другой стороны, уже Фрейд понимал архаико-мифологический характер бессознательного способа мышления. Конечно, поверхностный слой бессознательного является в известной степени личностным. Мы называем его личностным бессознательным. Однако этот слой покоится на другом, более глубоком, ведущем своё происхождение и приобретаемом уже не из личного опыта. Этот врождённый более глубокий слой и является так называемым коллективным бессознательным. Я выбрал термин «коллективное», поскольку речь идёт о бессознательном, имеющем не индивидуальную, а всеобщую природу. Это означает, что оно включает в себя, в противоположность личностной душе, содержания и образы поведения, которые cum grano salis являются повсюду и у всех индивидов одними и теми же. Другими словами, коллективное бессознательное идентично у всех людей и образует тем самым всеобщее основание душевной жизни каждого, будучи по природе сверхличным. Существование чего-либо в нашей душе признается только в том случае, если в ней присутствуют так или иначе осознаваемые содержания. Мы можем говорить о бессознательном лишь в той мере, в какой способны удостовериться в наличии таких содержаний. В личном бессознательном это по большей части так называемые эмоционально окрашенные комплексы, образующие интимную душевную жизнь личности. Содержаниями коллективного бессознательного являются так называемые архетипы. Выражение «архетип» встречается уже у Филона Иудея (Dе Орif. Mundi, § 69) по отношению к Imago Dei в человеке. Также и у Иринея, где говорится: «Mundi fabricator non a semetipso fecit haec, sed de aliens archetypis transtulit» («Творец мира не из самого себя создал это, он перенёс из посторонних ему архетипов»). Хотя у Августина слово «архетип» и не встречается, но его заменяет «идея» — так в De Div. Quaest, 46: «Ideae, quae ispae formatae non sunt… quae in divina intelligentia continentur» («Идеи, которые сами не созданы… которые содержатся в божественном уме»). Понятие «архетип» является верным и полезным для наших целей, поскольку оно значит, что, говоря о содержаниях коллективного бессознательного, мы имеем дело с древнейшими, лучше сказать, изначальными типами, то есть испокон веков наличными всеобщими образами. Без особых трудностей применимо к бессознательным содержаниям и выражение «representstions сollectives» (фр. «коллективные представления»), которое употреблялось Леви-Брюлем для обозначения символических фигур в первобытном мировоззрении. Речь идёт практически все о том же самом: примитивные родоплеменные учения имеют дело с видоизменёнными архетипами. Правда, это уже не содержания бессознательного; они успели приобрести осознаваемые формы, которые передаются с помощью традиционного обучения в основном в виде тайных учений, являющихся вообще типичным способом передачи коллективных содержаний, берущих начало в бессознательном. Другим хорошо известным выражением архетипов являются мифы и сказки. Но и здесь речь идёт о специфических формах, передаваемых на протяжении длительного времени. Подобным образом использовался «архетип» алхимиками, например, в Hermetis Тrismigisti tract.aur. (Theatr. Chem., 1613, IV, 718): «Ut Deus omnem divinitatis suae thesaurum… in se tanquam archetypo absconditun… eodem modo Saturnus occulte corporum metalloricum simulacra in se circumferens» («Подобно Богу, хранящему все свои божественные сокровища… в себе как в сокровенном архетипе… так же Сатурн хранит в себе тайные подобия металлических тел»). У Вингеруса (Тract. De igne et sale // Theatr. Chem., 1661, VI. 3) мир является «аd archetypi sui similitudinem factus» («Созданным по подобию со своим архетипом»), а потому называется «mangus homo» («hоmо maximus» у Сведенборга). [пропущено] … к representations collectives (фр. «коллективным представлениям»), в которых оно обозначает только ту часть психического содержания, которая ещё не прошла какой-либо сознательной обработки и представляет собой ещё только непосредственную психическую данность. Архетип как таковой существенно отличается от исторически сформировавшихся или переработанных форм. На высших уровнях тайных учений архетипы предстают в такой оправе, которая, как правило, безошибочно указывает на влияние сознательной их переработки в суждениях и оценках. Непосредственные проявления архетипов, с которыми мы встречаемся в сновидениях и видениях, напротив, значительно более индивидуальны, непонятны или наивны, нежели, скажем, мифы. По существу, архетип представляет то бессознательное содержание, которое изменяется, становясь осознанным к воспринятым; оно претерпевает изменения под влиянием того индивидуального сознания, на поверхности которого оно возникает 31. То, что подразумевается под «архетипом», проясняется через его соотнесение с мифом, тайным учением, сказкой. Более сложным оказывается положение, если мы попытаемся психологически обосновать, что такое архетип. До сих пор при исследовании мифов удовлетворялись солярными, лунарными, метеорологическими и другими вспомогательными представлениями. Практически не обращалось внимания на то, что мифы — в первую очередь психические явления, выражающие глубинную суть души. Дикарь не склонен к объективному объяснению самых очевидных вещей. Напротив, он постоянно испытывает потребность или, лучше сказать, в его душе имеется непреодолимое стремление приспосабливать весь внешний опыт к душевным событиям. Дикарю недостаточно просто видеть, как встаёт и заходит Солнце, — эти наблюдения внешнего мира должны одновременно быть психическими событиями, то есть метаморфозы Солнца должны представлять судьбу Бога или героя, обитающего, по сути дела, в самой человеческой душе. Все мифологизированные естественные процессы, такие, как лето и зима, новолуние, дождливое время года и так далее не столько аллегория 32 самих объективных явлений, сколько символические выражения внутренней и бессознательной драмы души. Она улавливается человеческим сознанием через проекции, то есть будучи отраженной в зеркале природных событий. Такое проецирование лежит у самых оснований, а потому потребовалось несколько тысячелетий истории культуры, чтобы хоть как-то отделить проекцию от внешнего объекта. Например, в астрологии дело дошло до абсолютной дискредитации этой древнейшей «scientia intutiva», поскольку психологическая характерология не была отделена от звёзд. Тот, кто ещё верит сегодня — или уверовал заново — в астрологию, почти всегда возвращается к древним предрассудкам о влиянии созвездий. Но каждому, кто способен исчислить гороскоп, должно быть известно, что во времена Гиппарха Александрийского день весеннего равноденствия был установлен в 0 градусов Овна. Тем самым, любой гороскоп основывается на произвольно выбранном знаке Зодиака, так как со времён Гиппарха весеннее равноденствие сместилось в силу прецессии по меньшей мере к началу Рыб. Субъективность первобытного человека столь удивительна, что самым первым предположением должно было бы быть выведение мифов из его душевной жизни. Познание природы сводится для него, по существу, к языку и внешним проявлениям бессознательных душевных процессов. Их бессознательность представляет собой причину того, что при объяснении мифов обращались к чему угодно, но только не к душе. Недоступным пониманию было то, что душа содержит в себе всё те образы, из которых ведут своё происхождение мифы, что наше бессознательное является действующим и претерпевающим действия субъектом, драму которого первобытный человек по аналогии обнаруживал в больших и малых природных процессах 33. «В твоей груди звезды твоей судьбы», — говорит Зени Валленштейну; чем и довольствовалась вся астрология, когда лишь немногие знали об этой тайне сердца. Не было достаточного её понимания, и я не решусь утверждать, что и сегодня что-либо принципиально изменилось в лучшую сторону. Родоплеменные учения священно-опасны. Все тайные учения пытаются уловить невидимые душевные события и все они претендуют на высший авторитет. Это в ещё большей мере верно по отношению к доминирующим мировым религиям. Они содержат изначально тайное сокровенное знание и выражают тайны души с помощью величественных образов. Их храмы и священные писания возвещают в образе и слове освящённые древностью учения, сочетающие в себе одновременно религиозное чувство, созерцание и мысль. Следует отметить, что чем прекраснее, грандиознее, обширнее становится этот передаваемый традицией образ, тем дальше он от индивидуального опыта. Что-то ещё чувствуется, воспринимается нами, но изначальный опыт потерян. Почему психология является самой молодой опытной наукой? Почему бессознательное не было уже давно открыто, а его сокровища представали только в виде этих вечных образов? Именно потому, что для всего душевного имеются религиозные формулы, причём намного более прекрасные и всеохватывающие, чем непосредственный опыт. Если для многих христианское миросозерцание поблекло, то сокровищницы символов Востока все ещё полны чудес. Любопытство и желание получить новые наряды уже приблизили нас к ним. Причем эти образы — будь они христианскими, буддистскими или ещё какими-нибудь, — являются прекрасными, таинственными, пророческими. Конечно, чем привычнее они для нас, чем более они стёрты повседневным употреблением, тем чаще от них остаётся только банальная внешняя сторона и почти лишённая смысла парадоксальность. Таинство непорочного зачатия, единосушность Отца и Сына или Троица, не являющаяся простой триадой, не окрыляют более философскую фантазию. Они стали просто предметом веры. Неудивительно поэтому, что религиозная потребность, стремление к осмыслению веры, философская спекуляция влекут образованных европейцев к восточной символике, к грандиозным истолкованиям божественного в Индии и к безднам философии даосов Китая. Подобным образом чувство и дух античного человека были захвачены в своё время христианскими идеями. И сейчас немало тех, кто поначалу поддаётся влиянию христианских символов — пока у них не вырабатывается кьеркегоровский невроз. Или же их отношение к Богу вследствие нарастающего обеднения символики сводится к обострённому до невыносимости отношению «Я» — «Ты», чтобы затем не устоять перед соблазном волшебной свежести необычайных восточных символов. Искушение такого рода не обязательно оканчивается провалом, оно может привести к открытости и жизненности религиозного восприятия. Мы наблюдаем нечто сходное у образованных представителей Востока, которые нередко выказывают завидное понимание христианских символов и столь неадекватной восточному духу европейской науки. Тяга к вечным образам нормальна, для того они и существуют. Они должны привлекать, убеждать, очаровывать, потрясать. Они созданы из материала откровения и отображают первоначальный опыт божества. Они открывают человеку путь к пониманию божественного и одновременно предохраняют от непосредственного с ним соприкосновения. Благодаря тысячелетним усилиям человеческого духа эти образы уложены во всеохватывающую систему мироупорядовающих мыслей. Они предстают в то же самое время в виде могущественного, обширного, издревле почитаемого института, каковым является церковь. Лучше всего проиллюстрировать это на примере одного швейцарского мистика и затворника, недавно канонизированного брата Николая из Флюэ, наиболее важным переживанием которого было так называемое видение троичности. Оно настолько занимало его, что было изображено им, либо — по его просьбе — другими на стене кельи. В приходской церкви Заксельна сохранилось изображение видения, созданное тогдашним художником. Это разделённая на шесть частей мандала, в центре которой находится коронованный нерукотворный образ. Нам известно, что брат Николай пытался исследовать сущность своего видения с помощью иллюстрированной книжки какого-то немецкого мистика и неустанно трудился над тем, чтобы придать своему первопереживанию удобопонимаемую форму. На протяжении многих лет он занимался именно тем, что я называю «переработкой» символа. На размышления брата Николая о сущности видения повлияли мистические диаграммы его духовных руководителей. Поэтому он пришёл к выводу, что он, должно быть, увидел саму святую Троицу, саму вечную любовь. Такому истолкованию соответствует и вышеуказанное изображение в Заксельне. Первопереживание, однако, было совсем иным. Он был настолько «восхищен», что сам вид его стал страшен окружающим, изменилось его лицо, да так, что от него стали отшатываться, его стали бояться. Увиденное им обладало невероятной интенсивностью. Об этом пишет Вёльфлин: «Все приходившие к нему с первого взгляда преисполнялись жуткого страха. О причине этого страха он сам говорил, что видел пронизывающий свет, представленный человеческим ликом. Видение было столь устрашающим, что он боялся, как бы сердце не разорвалось на мельчайшие части. Поэтому-то у него, оглушенного ужасом и поверженного на землю, изменился и собственный вид, и стал он для других страшен» 34. Были все основания для установления связи между этим видениям и апокалиптическим образом Христа (Апок., 1, 13), который по своей жуткой необычности превзойдён лишь чудовищным семиглазым агнцем с семью рогами (Апок., V, 6). Трудно понять соотношение этой фигуры с евангельским Христом. Видение брата Николая уже в его время стало истолковываться особым образом. В 1508 году, гуманист Карл Бовиллус писал своему другу: «Я хотел бы исправить тот лик, который привиделся ему на небе в звездную ночь, когда он предавался молитве и созерцанию. А именно, человеческий лик с устрашающим видом, полным гнева и угрозы» и так далее 35. Это истолкование вполне соответствует современной амплификации (Апок., I, 13) 36. Не нужно забывать и о других видениях брата Николая, например, Христа в медвежьей шкуре, Господа и его Жены — с братом Николаем как сыном и тому подобное. В значительной своей части они выказывают столь же далёкие от догматики черты. С этим великим видением традиционно связывается образ Троицы в заксельнской церкви, а также символ круга в так называемом «Трактате паломника»: брат Николай показал навестившему его паломнику этот образ. Бланке полагает, вопреки традиции, что между видением и образом Троицы нет никакой связи 37. Мне кажется, что в данном случае скептицизм заходит слишком далеко. Интерес брата к образу круга должен был иметь основания. Подобные видения часто вызывают смятение и расстройство (сердце при этом «разрывается на части»). Опыт учит, что «оберегающий круг», мандала, издавна является средством против хаотических состояний духа. Вполне понятно поэтому, что брат был очарован символом круга. Но истолкование ужасного видения как богооткровенного не должно было им отвергаться. Связь видения и образа Троицы в Заксельне с символом круга кажется мне весьма вероятной, если исходить из внутренних, психологических оснований. Видение было, несомненно, возбуждающим страх, вулканическим. Оно прорвалось в религиозное миросозерцание брата Николая без догматического введения и без экзегетического комментария. Естественно, оно потребовало длительной работы для ассимиляции, чтобы привести в порядок душу и видение мира в целом, восстановить нарушенное равновесие. Это переживание истолковывалось на основе непоколебимой в то время догматики, которая доказала свою способность ассимиляции. Страшная жизненность видения была преобразована в прекрасную наглядность идеи Троицы. Не будь этого догматического основания, последствия видения с его жуткой фактичностью могли бы быть совсем иными. Вероятно, они привели бы к искажению христианских представлений о Боге и нанесли величайший вред самому брату Николаю, которого признали бы тогда не святым, а еретиком (если не психически больным), и вся его жизнь, возможно, закончилась бы крушением. Данный пример показывает полезность догматических символов. С их помощью поддаются формулировке столь же могущественные, сколь и опасные душевные переживания, которые из-за их всевластности вполне можно назвать «богооткровенными». Символы дают пережитому форму и способ вхождения в мир человечески-ограниченного понимания, не искажая при этом его сущности, без ущерба для его высшей значимости. Лик гнева Божьего (можно встретить его также у Якоба Бёме) плохо сочетается с новозаветным Богом — любящим Отцом небесным. Видение легко могло стать источником внутреннего конфликта. Нечто подобное присутствовало в самом духе времени конца XV века, когда Николай Кузанский своей формулой соmlexio oppositorum пытался предотвратить нараставшую угрозу церковного раскола. Вскоре после этого у многих заново рождавшихся в протестантизме происходит столкновение с переживанием яхвистического бога — божества, содержащиеся в котором противоположности ещё не отделились друг от друга. Брат Николай обладал определёнными навыками и опытом медитации, он оставил дом и семью, долго жил в одиночестве, глубоко заглянул в то тёмное зеркало, в котором отразился чудесный и страшный свет изначального. Развивавшийся на протяжении многих тысячелетий догматический образ божества в этой ситуации сработал как спасительное лекарство. Он помог ему ассимилировать фатальный прорыв архетипического образа и тем самым избегнуть разрушения его собственной души. Ангелус Силезиус был не настолько удачлив: его раздирали внутренние контрасты, ибо к его времени гарантированная догматами крепость церкви была уже поколеблена. Якобу Бёме бог был известен и как «пламя гнева», и как истинно сокровенный. Но ему удалось соединить глубинные противоположности с помощью христианской формулы «Отец — Сын», включив в неё своё гностическое (но в основных пунктах все же христианское) мировоззрение. Иначе он стал бы дуалистом. Кроме того, ему на помощь пришла алхимия, в которой уже издавна подготавливалось соединение противоположностей. Но все же не зря у него изображающая божество мандала (приведена в «Сорока вопросах о душе») содержит отчётливые следы дуализма. Они состоят из тёмной и светлой частей, причём соответствующие полусферы разделяются, вместо того чтобы сходиться 38. Формулируя коллективное бессознательное, догмат замещает его в сознании. Поэтому католическая форма жизни в принципе не знает психологической проблематики. Жизнь коллективного бессознательного преднаходится в догматических архетипических представлениях, и безостановочно протекает в ритуалах и символике. Жизнь коллективного бессознательного открывается во внутреннем мире католической души. Коллективное бессознательное, каким мы знаем его сегодня, ранее вообще никогда не было психологическим. До христианской церкви существовали античные мистерии, а они восходят к седой древности неолита. У человечества никогда не было недостатка в могущественных образах, которые были магической защитной стеной против жуткой жизненности, таящейся в глубинах души. Бессознательные формы всегда получали выражение в защитных и целительных образах и тем самым выносились в лежащее за пределами души космическое пространство. Предпринятый Реформацией штурм образов буквально пробил брешь в защитной стене священных символов. С тех пор они рушатся один за другим. Они сталкиваются, отвергаются пробуждённым разумом. К тому же, их значение давно забыто. Впрочем, забыто ли? Может быть, вообще никогда не было известно, что они означали, и лишь в Новое время протестантское человечество стало поражаться тому, что ничего не знает о смысле непорочного зачатия, о божественности Христа или о сложностях догмата о троичности? Может даже показаться, что эти образы принимались без сомнений и рефлексии, что люди относились к ним так же, как к украшению рождественской елки или крашеным пасхальным яйцам — совершенно не понимая, что означают эти обычаи. На деле люди как раз потому почти никогда не задаются вопросом о значении архетипических образов, что эти образы полны смысла. Боги умирают время от времени потому, что люди вдруг обнаруживают, что их боги ничего не значат, сделаны человеческой рукой из дерева и камня и совершенно бесполезны. На самом деле обнаруживается лишь то, что человек ранее совершенно не задумывался об этих образах. А когда он начинает о них думать, он прибегает к помощи того, что сам он называет «разумом», но что в действительности представляет собой только сумму его близорукости и предрассудков. История развития протестантизма является хроникой штурма образов. Одна стена падала за другой. Да и разрушать было не слишком трудно после того, как был подорван авторитет церкви. Большие и малые, всеобщие и единичные, образы разбивались один за другим, пока наконец не пришла царствующая ныне ужасающая символическая нищета. Тем самым ослабились и силы церкви: она превратилась в твердыню без бастионов и казематов, в дом с рухнувшими стенами, в который ворвались все ветры и все невзгоды мира. Прискорбное для исторического чувства крушение самого протестантизма, разбившегося на сотни деноминаций, является верным признаком того, что этот тревожный процесс продолжается. Протестантское человечество вытолкнуто за пределы охранительных стен, и оказалось в положении, которое ужаснуло бы любого естественно живущего человека. Но просвещённое сознание не желает ничего об этом знать, и в результате повсюду ищет то, что утратило в Европе. Изыскиваются образы и формы созерцания, способные действовать, способные успокоить сердце и утолить духовную жажду, — и сокровища находятся на Востоке. Само по себе это не вызывает каких-либо возражений. Никто не принуждал римлян импортировать в виде ширпотреба азиатские культуры. Если бы германские народы не прониклись до глубины души христианством, называемым сегодня «чужеродным» 39, то им легко было бы его отбросить, когда поблек престиж римских легионов. Но христианство осталось, ибо соответствовало имевшимся архетипичсским образам. С ходом тысячелетий оно стало таким, что немало удивило бы своего основателя, еесли бы он был жив; христианство у негров или индейцев даёт повод для исторических размышлений. Почему бы Западу действительно не ассимилировать восточные формы? Ведь римляне отправлялись ради посвящения в Элевсин, Самофракию и Египет. В Египет с подобными целями совершались самые настоящие туристические вояжи. Боги Эллады и Рима гибли от той же болезни, что и наши христианские символы. Как и сегодня, люди тогда обнаружили, что ранее совсем не задумывались о своих богах. Чужие боги, напротив, обладали нерастраченной мана. Их имена были необычны и непонятны, деяния темны, в отличие от хорошо известной скандальной хроники Олимпа. Азиатские символы были недоступны пониманию, а потому не казались банальными в отличие от собственных состарившихся богов. Безоглядное принятие нового и отбрасывание старого не превращалось тогда в проблему. Является ли это проблемой сегодня? Можем ли мы облечься, как в новое платье, в готовые символы, выросшие на азиатской экзотической почве, пропитанные чужой кровью, воспетые на чуждых языках, вскормленные чужими культами, развивавшиеся по ходу чужой истории? Нищий, нарядившийся в княжеское одеяние, или князь в нищенских лохмотьях? Конечно, и это возможно, хотя может быть в нас самих ещё жив наказ — не устраивать маскарад, а шить самим свою одежду. Я убеждён в том, что растущая скудость символов не лишена смысла. Подобное развитие обладает внутренней последовательностью. Теряется всё то, о чём не задумываются, что тем самым не вступает в осмысленное отношение с развивающимся сознанием. Тот, кто сегодня пытается, подобно теософам, прикрыть собственную наготу роскошью восточных одежд, просто не верен своей истории. Сначала приложили все усилия, чтобы стать нищими изнутри, а потом позируют в виде театрального индийского царя. Мне кажется, что лучше уж признаться в собственной духовной нищете и утрате символов, чем претендовать на владение богатствами, законными наследниками которых мы ни в коем случае не являемся. Нам по праву принадлежит наследство христианской символики, только мы его где-то растратили. Мы дали пасть построенному нашими отцами дому, а теперь пытаемся влезть в восточные дворцы, о которых наши предки не имели ни малейшего понятия. Тот, кто лишился исторических символов и не способен удовлетвориться «эрзацем», оказывается сегодня в тяжёлом положении. Перед ним зияет ничто, от которого он в страхе отворачивается. Хуже того, вакуум заполняется абсурдными политическими и социальными идеями, отличительным признаком которых является духовная опустошённость. Не удовлетворяющийся школьным всезнайством вынужден честно признаться, что у него осталось лишь так называемое доверие к Богу. Тем самым выявляется — ещё более отчётливо — растущее чувство страха. И не без оснований — чем ближе Бог, тем большей кажется опасность. Признаваться в собственной духовной бедности не менее опасно: кто беден, тот полон желаний, а желающий навлекает на себя судьбу. Как верно гласит швейцарская поговорка: «За богатым стоит один дьявол, за бедняком — два». Подобно тому, как в христианстве обет мирской бедности применим по отношению к благам мира сего, духовная бедность означает отречение от фальшивых богатств духа — не только от скудных остатков великого прошлого, именуемых сегодня «протестантской церковью», но также от всех экзотических соблазнов. Она необходима, чтобы в холодном свете сознания возникла картина оголенного мира. Эту бедность мы унаследовали уже от наших отцов. Мне вспоминается подготовка к конфирмации, которую проводил мой собственный отец. Катехизис был невыразимо скучен. Я перелистал как-то эту книжечку, чтобы найти хоть что-то интересное, и мой взгляд упал на параграфы о троичности. Это заинтересовало меня, и я с нетерпением стал дожидаться, когда мы дойдём на уроках до этого раздела. Когда же пришёл этот долгожданный час, мой отец сказал: «Данный раздел мы пропустим, я тут сам ничего не понимаю». Так была похоронена моя последняя надежда. Хотя я удивился честности моего отца, это не помешайте мне с той поры смертельно скучать, слушая все толки о религии. Наш интеллект неслыханно обогатился вместе с разрушением нашего духовного дома. Мы убедились к настоящему времени, что даже с постройкой самого большого телескопа в Америке мы не откроем за звездными туманностями эмпирей, что наш взгляд обречён на блуждание в мёртвой пустоте неизмеримых пространств. Не будет нам лучше и от того, что откроет математическая физика в мире бесконечно малого. Наконец, мы обращаемся к мудрости всех времён и всех народов и обнаруживаем, что все по-настоящему ценное уже давно было высказано на самом прекрасном языке. Подобно жадным детям, мы протягиваем руку к этим сокровищам мудрости и думаем, что если нам удастся их схватить, то они уже наши. Но мы не способны оценить то, что хватаем, руки устают, а сокровища всё время ускользают. Они перед нами, повсюду, насколько хватает глаз. Все богатства превращаются в воду, как у того ученика чародея, который тонет в им самим вызванных водах 40. Ученик чародея придерживается спасительного заблуждения, согласно которому одна мудрость хороша, а другая плоха. Из такого рода учеников выходят беспокойные больные, верующие в собственную пророческую миссию. Искусственное разделение истинной и ложной мудрости ведёт к такому напряжению в душе, что из него рождаются одиночество и мания, подобные тем, что характерны для морфинистов, мечтающих найти сотоварищей по пороку. Когда улетучивается принадлежащее нам по праву родства наследство, тогда мы можем сказать вместе с Гераклитом, что наш дух спускается со своих огненных высот. Обретая тяжесть, дух превращается в воду, а интеллект с его люциферовской гордыней овладевает престолом духа. Patris potestas («отеческую власть») над душой может себе позволить дух, но никак не земнорождённый интеллект, являющийся мечом или молотом в руках человека, но не творцом его духовного мира, отцом души. Это хорошо отмечено Клагесом, решительным было восстановление приоритета духа и у Шелера — оба мыслителя принадлежат к той мировой эпохе, когда дух является уже не свыше, не в виде огня, а пребывает внизу в виде воды. Путь души, ищущей потерянного отца, — подобно Софии, ищущей Бюфос 41, — ведёт к водам, к этому тёмному зеркалу, лежащему в основании души. Избравший себе в удел духовную бедность (подлинное наследие пережитого до конца протестантизма) вступает на путь души, ведущий к водам. Вода — это не приём метафорической речи, но жизненный символ пребывающей во тьме души. Лучше проиллюстрировать это на конкретном примере (на месте этого человека могли бы оказаться многие другие). Протестантскому теологу часто снился один и тот же сон: он стоит на склоне, внизу лежит глубокая долина, а в ней тёмное озеро. Во сне он знает, что до сего момента что-то препятствовало ему приблизиться к озеру. На этот раз он решается подойти к воде. Когда он приближается к берегу, становится темно и тревожно, и вдруг порыв ветра пробегает по поверхности воды. Тут его охватывает панический страх, и он просыпается. Этот сон содержит природную символику. Сновидец нисходит к собственным глубинам, и путь его ведёт к таинственной воде. И здесь совершается чудо купальни Вифезда 42: спускается ангел и возмущает воды, которые тем самым становятся исцеляющими. Во сне это ветер, Пневма, дующий туда, куда пожелает. Требуется нисхождение человека к воде, чтобы вызвать чудо оживления вод. Дуновение духа, проскользнувшее по тёмной воде, является страшным, как и всё то, причиной чего не выступает сам человек, либо причину чего он не знает. Это указание на невидимое присутствие, на нумен 43. Ни человеческое ожидание, ни волевые усилия не могут даровать ему жизни. Дух живёт у самого себя, и дрожь охватывает человека, если дух для него до той поры сводился к тому, во что верят, что сами делают, о чём написано в книгах или о чём говорят другие люди. Когда же дух спонтанно является, то его принимают за привидение, и примитивный страх овладевает рассудком. Так описали мне деяния ночных богов старики племени Элгоньи в Кении, называя их «делателями страха». «Он приходит к тебе. — говорят они, — как холодный порыв ветра. И ты дрожишь, а он кружится и насвистывает в высокой траве». Таков африканский Пан, бродящий с тростниковой флейтой и пугающий пастухов. Но точно так же пугало во сне дуновение духа и нашего пастора, пастуха стад, подошедшего в сумерках к поросшему тростником берегу, к водам, лежащим в глубокой долине души. К природе, к деревьям, скалам и источникам вод спускается некогда огненный дух, подобно тому старцу в «Заратустре» Ницше, что устал от человечества и удалился в лес, чтобы вместе с медведями бурчанием приветствовать творца. Видимо, нужно вступить на ведущий всегда вниз путь вод, чтобы поднять вверх клад, драгоценное наследие отцов. В гностическом гимне о душе сын посылается родителями искать жемчужину, утерянную из короны его отца-короля. Она покоится на дне охраняемого драконом глубокого колодца, расположенного в Египте — земле сладострастия и опьянения, физического и духовного изобилия. Сын и наследник отправляется, чтобы вернуть драгоценность, но забывает о своей задаче, о самом себе, предастся мирской жизни Египта, чувственным оргиям, пока письмо отца не напоминает ему, в чём состоит его долг. Он собирается в путь к водам, погружается в тёмную глубину колодца, на дне которого находит жемчужину. Она приводит его в конце концов к высшему блаженству. Этот приписываемый Бардесану гимн принадлежит временам, которые во многом подобны нашему времени. Человечество искало и ждало, и была рыба — Levatus de profundo 44 — из источника, ставшего символом исцеления 45. Пока я писал эти строки, мне пришито письмо из Ванкувера, написанное рукой неизвестного мне человека. Он дивился собственным сновидениям, в которых он постоянно имеет дело с водой: «Почти всё время мне снится вода: либо я принимаю ванну, либо вода переполняет ватерклозет, либо лопается труба, либо мой дом сдвигается к краю воды, либо кто-то из знакомых тонет, либо я сам стараюсь выбраться из воды, либо я принимаю ванну, а она переполнена» и так далее. Вода является чаще всего встречающимся символом бессознательного. Покоящееся в низинах море — это лежащее ниже уровня сознания бессознательное. По этой причине оно часто обозначается как «подсознательное», нередко с неприятным привкусом неполноценного сознания. Вода есть «дух дольний», водяной дракон даосизма, природа которого подобна воде, Ян, принятый в лоно Инь. Психологически вода означает ставший бессознательным дух. Поэтому сон теолога говорил ему, что в водах он может почувствовать действие животворного духа, исцеляющего подобно купальне Вифезда. Погружение в глубины всегда предшествует подъёму. Так, другому теологу 46 снилось, что он увидел на горе замок Святого Грааля. Он идёт по дороге, подводящей, кажется, к самому подножию горы, к началу подъёма. Приблизившись к горе, он обнаруживает, к своему величайшему удивлению, что от горы его отделяет пропасть, узкий и глубокий обрыв, далеко внизу шумят подземные воды 47. Но к этим глубинам по круче спускается тропинка, которая вьётся вверх и по другой стороне. Тут видение померкло, и спящий проснулся. И в данном случае сон говорит о стремлении подняться к сверкающей вершине и о необходимости сначала погрузиться в тёмные глубины, снять с них покров, что является непременным условием восхождения. В этих глубинах таится опасность; благоразумный избегает опасности, но тем самым теряет и то благо, добиться которого невозможно без смелости и риска. Истолкование сновидений сталкивается с сильным сопротивлением со стороны сознания, знающего «дух» только как нечто пребывающее в вышине. По видимости, «дух» всегда нисходит сверху, а снизу поднимается всё мутное и дурное. При таком понимании «дух» означает высшую свободу, парение над глубинами, выход из темницы хтонического. Такое понимание оказывается убежищем для всех страшащихся «становления». Вода, напротив, по-земному осязаема, она является текучестью тел, над которыми господствуют влечения, это кровь и кровожадность, животный запах и отягченость телесной страстью. Бессознательна та душа, которая скрывается от дневного света сознания — духовно и морально ясного — в той части нервной системы, которая с давних времён называется Sympathicus. В отличие от цереброспинальной системы, поддерживающей восприятие и мускульную деятельность, дающей власть над окружающим пространством, симпатическая система, не имея специальных органов чувств, сохраняет жизненное равновесие. Через возбуждение этой системы пролегает таинственный путь не только к вестям о внутренней сущности чужой жизни, но и к деятельности, изучаемой ей. Симпатическая система является наружной частью коллективной жизни и подлинным основанием participation mystique, тогда как цереброспиальная функция возвышается над ней в виде множества обособленных «Я». Поэтому она уловима только посредством того, что имеет пространственную поверхность, внешность. В последней все переживает как внешнее, в первой — как внутреннее. Бессознательное обычно считают чем-то вроде футляра, в котором заключено интимно-личностное, то есть примерно тем, что Библия называет «сердцем», и что, помимо всего прочего, содержит и все дурные помыслы. В камерах сердца обитают злые духи крови, внезапного гнева и чувствительных пристрастий. Так выглядит бессознательное с точки зрения сознания. Но сознание, по своей сущности, является родом деятельности большого головного мозга; оно раскладывает все на составные части и способно видеть все лишь в индивидуальном обличье. Не исключая и бессознательного, которое трактуется им как моё бессознательное. Тем самым, погружение в бессознательное понимается как спуск в полные влечения теснины эгоцентрической субъективности. Мы оказываемся в тупике, хотя думаем, что освобождаемся, занимаясь ловлей всех тех злых зверей, что населяют пещеру подземного мира души. Тот, кто смотрит в зеркало вод, видит прежде всего собственное отражение. Идущий к самому себе рискует с самим собой встретиться. Зеркало не льстит, оно верно отображает то лицо, которое мы никогда не показываем миру, скрывая его за Персоной, за актёрской личиной. Зеркало указывает на наше подлинное лицо. Такова проверка мужества на пути вглубь, проба, которой достаточно для большинства, чтобы отшатнуться, так как встреча с самим собой принадлежит к самым неприятным. Обычно все негативное проецируется на других, на внешний мир. Если человек в состоянии увидеть собственную Тень и вынести это знание о ней, задача, хотя и в незначительной части, решена: уловлено по крайней мере личностное бессознательное. Тень является жизненной частью личностного существования, она в той или иной форме может переживаться. Устранить её безболезненно — с помощью доказательств или разъяснений — невозможно. Подойти к переживанию Тени необычно трудно, так как на первом плане оказывается уже не человек в его целостности; Тень напоминает о его беспомощности и бессилие. Сильные натуры (не стоит ли их назвать скорее слабыми?) не любят таких отображений и выдумывают для себя какие-нибудь героические «по ту сторону добра и зла», разрубают гордиевы узлы вместо того, чтобы их развязать. Но раньше или позже результат будет тем же самым. Необходимо ясно осознать: имеются проблемы, которые просто невозможно решить собственными средствами. Такое признание имеет достоинство честности, истинности и действительности, а потому закладывает сознание для компенсаторской реакции коллективного бессознательного. Иначе говоря, появляется способность услышать мысль, готовую прийти на помощь, воспринять то, чему ранее не дано было выразиться в слове. Тогда мы начинаем обращать внимание на сновидения, возникающие в такие жизненные моменты, обдумывать события, которые как раз в это время начинают с нами происходить. Если имеется подобная установка, то могут пробудиться и вмешаться силы, которые дремлют в глубинной природе человека, и готовы прийти к нему на помощь. Беспомощность и слабость являются вечными переживаниями и вечными вопросами человечества, а потому имеется и совечный им ответ, иначе человек давно бы уже исчез с лица земли. Когда уже сделано всё, что было возможно, остаётся нечто сверх того, что можно было бы сделать, еесли бы было знание. Но много ли человек знает о самом себе? Судя по всему имеющемуся у него опыту, очень немного. Для бессознательного остаётся вполне достаточно пространства. Молитва требует, как известно, сходной установки, а потому и приводит к соответствующим эффектам. Необходимая реакция коллективного бессознательного выражается в архетипически оформленных представлениях. Встреча с самим собой означает, прежде всего, встречу с собственной Тенью. Это теснина, узкий вход, и тот, кто погружается в глубокий источник, не может оставаться в этой болезненной узости. Необходимо познать самого себя, чтобы тем самым знать, кто ты есть, — поэтому за узкой дверью он неожиданно обнаруживает безграничную ширь, неслыханно неопределённую, где нет внутреннего и внешнего, верха и низа, здесь или там, моего и твоего, нет добра и зла. Таков мир вод, в котором свободно возвышается всё живое. Здесь начинается царство «Sympaticus», души всего живого, где «Я» нераздельно есть и то, и это, где «Я» переживаю другого во мне, а другой переживает меня в себе. Коллективное бессознательное менее всего сходно с закрытой личностной системой, это открытая миру и равная ему по широте объективность. «Я» есть здесь объект всех субъектов, то есть все полностью перевёрнуто в сравнении с моим обычным сознанием, где «Я» являюсь субъектом и имею объекты. Здесь же «Я» нахожусь в самой непосредственной связи со всем миром — такой, что мне легко забыть, кто же «Я» в действительности. «Я потерял самого себя» — это хорошее выражение для обозначения такого состояния. Эта Самость (Das Selbst) является миром или становится таковым, когда его может увидеть какое-нибудь сознание. Для этого необходимо знать, кто ты есть. Едва соприкоснувшись с бессознательным, мы перестаём осознавать самих себя. В этом главная опасность, инстинктивно ощущаемая дикарём, находящимся ещё столь близко к этой плероме, от которой он испытывает ужас. Его неуверенное в себе сознание стоит ещё на слабых ногах; оно является ещё детским, всплывающим из первоначальных вод. Волна бессознательного легко может его захлестнуть, и тогда он забывает о себе и делает вещи, в которых не узнает самого себя. Дикари поэтому боятся несдерживаемых эффектов — сознание тогда слишком легко уступает место одержимости. Все стремления человечества направлялись на укрепление сознания. Этой цели служили ритуалы «representations collectives», догматы; они были плотинами и стенами, воздвигнутыми против опасностей бессознательного, этих perils of the soul. Первобытный ритуал не зря включал в себя изгнание духов, освобождение от чар, предотвращение недобрых предзнаменований, искупление, очищение и аналогичные им, то есть магические действия. С тех древнейших времён воздвигались стены, позднее ставшие фундаментом церкви. Стены обрушились, когда от старости ослабели символы. Воды поднялись выше, и, подобные бушующим волнам, катастрофы накатываются на человечество. Религиозный вождь индейцев из Таоспуэбло, именуемый Локо Тененте Гобернадор, однажды сказал мне: «Американцам стоило бы перестать теснить нашу религию, потому что когда она исчезнет, когда мы больше не сможем помогать нашему Отцу-Солнцу двигаться по небу, то и американцы, и весь мир через десять лет увидят, как перестанет всходить Солнце». Это значит, что настанет ночь, погаснет свет сознания, прорвётся тёмное море бессознательного. Первобытное или нет, человечество всегда стоит на пограничье с теми вещами, которые действуют самостоятельно и нами не управляемы. Весь мир хочет мира, и все снаряжаются к войне согласно аксиоме: si vis pacem — para bellum («Если хочешь мира, готовься к войне») — возьмём только один пример. Человечество ничего не может поделать с самим собой, и боги, как и прежде, определяют его судьбы. Сегодня мы именуем богов «факторами», от facere — «делать». Делатель стоит за кулисами мирового театра, как в больших, так и в малых делах. В нашем сознании мы господа над самими собой; нам кажется, будто мы и есть «факторы». Но стоит только шагнуть сквозь дверь Тени, и мы с ужасом обнаруживаем, что мы сами есть объект влияния каких-то «факторов». Знать об этом в высшей степени малоприятно: ничто так не разочаровывает, как обнаружение собственной недостаточности. Возникает даже повод для примитивной паники, поскольку пробуждается опасное сомнение относительно тревожно сберегавшейся веры в превосходство сознания. Действительно, сознание было тайной для всех человеческих свершений. Но незнание не укрепляет безопасности, оно, напротив, увеличивает опасность — так что лучше уж знать, несмотря на все страхи, о том, что нам угрожает. Правильная постановка вопроса означает наполовину решённую проблему. Самая большая опасность для нас проистекает из необозримости психических реакций. С древнейших времён наиболее рассудительные люди понимали, что любого рода внешние исторические условия — лишь повод для действительно грозных опасностей, а именно социально-политических безумий, которые не представляют каузально необходимых следствий внешних условий, но в главном были порождены бессознательным. Эта проблематика является новой, поскольку во все предшествующие времена люди в той или иной форме верили в богов. Потребовалось беспримерное обеднение символики, чтобы боги стали открываться как психические факторы, а именно как архетипы бессознательного. Это открытие кажется пока недостоверным. Для убеждения нужен опыт вроде того, что в виде наброска присутствовал в сновиденьях теолога. Только тогда будет испытан дух в его кружении над водами. С тех пор как звезды пали с небес и поблекли наши высшие символы, сокровенная жизнь пребывает в бессознательном. Поэтому сегодня мы имеем психологию и говорим о бессознательном. Всё это было и является излишним для тех времён и культурных форм, которые обладают символами. Тогда это символы горнего духа, и дух тогда пребывает свыше. Людям тех времён попытки вживаться в бессознательное или стремление его исследовать показались бы безумным или бессмысленным предприятием. Для них в бессознательном не было ничего, кроме спокойного и ничем не затронутого господства природы. Но наше бессознательное скрывает живую воду, то есть ставший природой дух. Тем самым была повреждена и природа. Небеса превратились в физикалистское мировое пространство, а божественный эмпирей стал лишь прекрасным воспоминанием о былом. Наше «но сердце пылает», наше тайное беспокойство гложет корни нашего бытия. Вместе с Вёлюспой мы можем спросить: «О чем шепчется Вотан с черепом Мимира? Уже кипит источник» 48. Обращение к бессознательному является для нас жизненно важным вопросом. Речь идёт о духовном бытии или небытии. Люди, сталкивающиеся в сновидениях с подобным опытом, знают, что сокровище покоится в глубинах вод, и стремятся поднять его. Но при этом они никогда не должны забывать, кем они являются, не должны ни при каких обстоятельствах расставаться с сознанием. Тем самым они сохраняют точку опоры на земле; они уподобляются — говоря языком притчи — рыбакам, вылавливающим с помощью крючка и сети всё то, что плавает в воде. Глупцы бывают полные и не полные. Если есть и такие глупцы, что не понимают действий рыбаков, то уж сами-то они не ошибутся по поводу мирского смысла своей деятельности. Однако её символика на много столетий старше, чем, скажем, неувядаемая весть о Святом Граале. Не каждый ловец рыбы является рыбаком. Часто эта фигура предстаёт на инстинктивном уровне, и тогда ловец оказывается выдрой, как нам это известно, например, по сказкам о выдрах Оскара А. Х. Шмитца. Смотрящий в воду видит, конечно, собственное лицо, но вскоре на поверхность начинают выходить и живые существа; да, ими могут быть и рыбы, безвредные обитатели глубин. Но озеро полно призраков, водяных существ особого рода. Часто в сети рыбаков попадают русалки, женственные полурыбы-полулюди. Русалки зачаровывают: «Наlb zog sie ihn, halb sank er hin Und ward nicht mehr gesehen» (нем. «Она наполовину высунулась из воды, он наполовину погрузился, и больше его уже не видели».) Русалки представляют собой инстинктивную первую ступень этого колдовского женского существа, которое мы называем Анимой. Известны также сирены, мелюзины, феи, ундины, дочери лесного короля, ламии, суккубы, заманивающие юношей и высасывающие из них жизнь. Морализирующие критики сказали бы, что эти фигуры являются проекциями чувственных влечений и предосудительных фантазий. У них есть известное право для подобных утверждений. Но разве это вся правда? Подобные существа появляются в древнейшие времена, когда сумеречное сознание человека ещё было вполне природным. Духи лесов, полей и вод существовали задолго до появления вопроса о моральной совести. Кроме того, боялись этих существ настолько, что даже их впечатляющие эротические повадки не считались главной их характеристикой. Сознание тогда было намного проще, его владения смехотворно малы. Огромная доля того, что воспринимается нами сегодня как часть нашей собственной психики, жизнерадостно проецировалась дикарём на более широкое поле. Слово «проекция» даже не вполне подходит, так как ничто из души не выбрасывается за её пределы. Скорее, наоборот, сложность души — а мы знаем её таковой сегодня — является результатом ряда актов интроекции. Сложность души росла пропорционально потере одухотворённости природы. Жуткая Хульдин из Анно называется сегодня «эротической фантазией», которая болезненна и осложняет нашу жизнь. Но ту же фантазию мы ничуть не реже встречаем в виде русалки; она предстаёт и как суккуб, в многочисленных ведьмовских образах. Она вообще постоянно даёт знать о своей невыносимой для нас самостоятельности — психическое содержание приходит не по его собственным законам. Иногда оно вызывает очарованность, которую можно принять за самое настоящее колдовство; иногда ведёт к состояниям страха, такого, что может соперничать со страхом дьявола. Дразнящее женское существо появляется у нас на пути в различных превращениях и одеяниях, разыгрывает, вызывает блаженные и пагубные заблуждения, депрессии, экстазы, неуправляемые эффекты и так далее. Даже в виде переработанных разумом интроекций русалка не теряет своей шутовской природы. Ведьма беспрестанно замешивает свои нечистые приворотные и смертельные зелья, но её магический дар направлен своим острием на интригу и самообман. Хотя он не так заметен, но не становится от этого менее опасным. Откуда у нас смелость называть этот эльфический дух «Анимой?» Ведь «Анимой» называют душу, обозначая тем самым нечто чудесное и бессмертное. Однако так было не всегда. Не нужно забывать, что это догматическое представление о душе, целью которого является уловление и заклятие чего-то необычно самодеятельного и жизненного. Немецкое слово «душа», Seele, через свою готическую форму Saiwalo состоит в близком родстве с греческим термином, означающим «подвижный», «переливчатый» — нечто вроде бабочки, перелетающей с цветка на цветок, живущей медом и любовью. В гностической типологии «душевный человек» стоит между «духовным» и, наконец, теми низкими душами, которые должны всю вечность поджариваться в аду. Даже совсем безвинная душа некрещеного новорождённого, по крайней мере, лишена видения Бога. Для дикарей душа является магическим дуновением жизни (отсюда — «аnima») или пламенем. Соответствуют этому и неканонизированные «речения Иисуса»: «Кто приближается ко мне, приближается к огню». По Гераклиту, на высших уровнях душа огненна и суха. Жизненна одушевлённая сущность. Душа является жизненным началом в человеке, тем, что живёт из самого себя и вызывает жизнь. Затем вдувает Бог Адаму дыхание жизни, чтобы он стал душою живою. Своей хитроумной игрой! душа приводит к жизни пассивное и совсем к ней не стремящееся вещество. Чтобы возникшая жизнь не исчезла, душа убеждает её в самых невероятных вещах. Она ставит западни и капканы, чтобы человек пал, спустился на землю, жил на ней и был к ней привязан; уже Ева в раю не могла не уговорить Адама вкусить от запретного плода. Не будь этой переливчатой подвижности души, при всём своём хитроумии и великих стремлениях человек пришёл бы к мертвому покою 49. Своеобразная разумность является её поверенным, своеобразная мораль даёт ей благословение. Иметь душу значит подвергаться риску жизни, ведь душа есть демон — податель жизни, эльфическая игра которого со всех сторон окружает человека. Поэтому в догмах этот демон наказуется проклятиями и искупается благословениями, далеко выходящими за пределы человечески возможного. Небеса и ад — вот судьба души, а не человека как гражданского лица, который в своей слабости и тупоумии не представляет себе никакого небесного Иерусалима. Анима — это не душа догматов, не аnima rationalis, то есть философское понятие, но природный архетип. Только он способен удовлетворительным образом свести воедино все проявления бессознательного, примитивных духов, историю языка и религии. Анима — это «фактор» в подлинном смысле этого слова. С ней ничего нельзя поделать; она всегда есть основа настроений, реакций, импульсов, всего того, что психически спонтанно. Она живёт из самой себя и делает нас живущими. Это жизнь под сознанием, которое не способно её интегрировать — напротив, оно само всегда проистекает из жизни. Психическая жизнь по большей части бессознательна, охватывает сознание со всех сторон. Если отдавать себе отчёт хотя бы в этом, то очевидна, например, необходимость бессознательной готовности для того, чтобы мы могли узнать то или иное чувственное впечатление. Может показаться, что в Аниме заключается вся полнота бессознательной душевной жизни, но это лишь один архетип среди многих, даже не самый характерный для бессознательного, один из его аспектов. Это видно уже по его женственной природе. То, что не принадлежит «Я» (а именно мужскому «Я»), является, по всей видимости, женским. Так как «не-Я» не принадлежит «Я» и преднаходится как нечто внешнее, то образ Анимы, как правило, проецируется на женщин. Каждому полу внутренне присущи и определённые черты противоположного пола. Из огромного числа генов мужчины лишь один имеет решающее значение для его мужественности. Небольшое количество женских генов, видимо, образует у него и женский характер, остающийся обычно бессознательным. Вместе с архетипом Анимы мы вступаем в царство богов, ту сферу, которую оставляет за собой метафизика. Все относящееся к Аниме нуминозно, то есть безусловно значимо, опасно, табуированно, магично. Это змей-искуситель в раю тех безобидных людей, что переполнены благими намерениями и помыслами. Им он предоставляет и самые убедительные основания против занятий бессознательным. Вроде того, что они разрушают моральные предписания и будят те силы, которым лучше было бы оставаться в бессознательном. Причём нередко в этом есть доля истины, хотя бы потому, что жизнь сама по себе не есть благо, она также является и злом. Желая жизни, Анима желает и добра, и зла. В эльфической жизненной сфере такие категории просто отсутствуют. И телесная, и душевная жизнь лишены скромности, обходятся без конвенциональной морали, и от этого становятся только более здоровыми. Анима верит в «калокагатию» 50, а это первобытное состояние, возникающее задолго до всех противопоставлений эстетики и морали. Понадобилось длительное христианское дифференцирование для прояснения того, что добро не всегда прекрасно, а красота совсем не обязательно добра. Парадоксальности соотношений этой супружеской пары понятий древние уделяли столь же мало внимания, как и представители первобытного стада. Анима консервативна, она в целостности сохраняет в себе древнее человечество. Поэтому она охотно выступает в исторических одеждах — с особой склонностью к нарядам Греции и Египта. Можно сопоставить вышесказанное с тем, что писали такие «классики», как Райдер Хаггард и Пьер Бенуа. Ренессансное сновидение, Ipnerotomacchia Полифило 51 и «Фауст» Гёте равным образом глубоко удивили, если так можно сказать, Античность. Первого обременила царица Венера, второго — троянская Елена. Полный жизни эскиз Анимы в мире бидермайера и романтиков дала Анисла Яффе 52. Мы не станем приумножать число несомненных свидетельств, хотя именно они дают нам достаточно материала и подлинной, невымышленной символики, чтобы сделать плодотворными наши размышления. Например, когда возникает вопрос о проявлениях Анимы в современном обществе, я могу порекомендовать «Троянскую Елену» Эрскинса. Она не без глубины — ведь на всём действительно жизненном пребывает дыхание вечности. Анима есть жизнь по ту сторону всех категорий, поэтому она способна представать и в похвальном, и в позорном виде. Жить выпадает и царице небесной, и гусыне. Обращалось ли внимание на то, сколь несчастен жребий в легенде о Марии, оказавшейся среди божественных звезд? Жизнь без смысла и без правил, жизнь, которой никогда не хватает её собственной полноты, постоянно противостоит страхам и оборонительным линиям человека, упорядоченного цивилизацией. Нельзя не отдать ему должного, так как он не отгораживается от матери всех безумств и всякой трагедии. Живущий на Земле человек, наделённый животным инстинктом самосохранения, с самого начала своего существования находится в борьбе с собственной душой и её демонизмом. Но слишком просто было бы отнести её однозначно к миру мрака. К сожалению, это не так, ибо та же Анима может предстать и как ангел света, как «психопомп», явиться ведущей к высшему смыслу, о чём свидетельствует хотя бы Фауст. Если истолкование Тени есть дело подмастерья, то прояснение Анимы — дело мастера. Связь с Анимой является пробой мужества и огненной ордалией для духовных и моральных сил мужчины. Не нужно забывать, что речь идёт об Аниме как факте внутренней жизни, а в таком виде она никогда не представала перед человеком, всегда проецировалась за пределы собственно психической сферы и пребывала вовне. Для сына в первые годы жизни Анима сливается с всесильной матерью, что затем накладывает отпечаток на всю его судьбу. На протяжении всей жизни сохраняется эта сентиментальная связь, которая либо сильно препятствует ему, либо, наоборот, даёт мужество для самых смелых деяний. Античному человеку Анима являлась либо как богиня, либо как ведьма; средневековый человек заменил богиню небесной госпожой или церковью. Десимволизированный мир протестанта привёл сначала к нездоровой сентиментальности, а потом к обострению моральных конфликтов, что логически вело к ницшеанскому «по ту сторону добра и зла» — именно вследствие непереносимости конфликта. В цивилизованном мире это положение ведёт, помимо всего прочего, к ненадёжности семейной жизни. Американский уровень разводов уже достигнут, если не превзойден, во многих европейских центрах, а это означает, что Анима обнаруживается преимущественно в проекциях на противоположный пол, отношения с которым становятся магически усложнёнными. Данная ситуация, или, по крайней мере, её патологические последствия способствовали возникновению современной психологии в её фрейдовской форме — она присягает на верность тому мнению, будто основанием всех нарушений является сексуальность: точка зрения, способная лишь обострить уже имеющиеся конфликты. Здесь спутаны причина и следствие. Сексуальные нарушения никоим образом не представляют собой причины невротических кризисов; последние являются одним из патологических последствий плохой сознательной приспособленности. Сознание сталкивается с ситуацией, с задачами, до которых оно ещё не доросло. Оно не понимает того, что его мир изменился, что оно должно себя перенастроить, чтобы вновь приспособиться к миру. «Народ несёт печать зимы, она неизъяснима», — гласит перевод надписи на корейской стеле. И в случае Тени, и в случае Анимы недостаточно иметь о них понятийное знание или размышлять о них. Невозможно пережить их содержание через вчувствование или восприятие. Бесполезно заучивать наизусть список названий архетипов. Они являются комплексами переживаний, вступающих в нашу личностную жизнь и воздействующих на неё как судьба. Анима выступает теперь не как богиня, но проявляется то как недоразумение в личностной области, то как наше собственное рискованное предприятие. К примеру, когда старый и заслуженно уважаемый учёный семидесяти лет бросает семью и женится на рыжей двадцатилетней актрисе, то мы знаем, что боги нашли ещё одну жертву. Так обнаруживается всесилие демонического в нашем мире — ведь ещё не так давно эту молодую даму легко было бы объявить ведьмой. Судя по моему опыту, имеется немало людей определённого уровня интеллектуальной одарённости и образования, которые без труда улавливают идею Анимы и её относительной автономности (а также Анимуса у женщин). Значительно большие трудности приходится преодолевать психологам — пока они прямо не столкнутся с теми сложными феноменами, которые психология относит к сфере бессознательного. Если же психологи одновременно и практикующие врачи, то у них на пути стоит соматопсихологическое мышление, пытающееся изображать психические процессы при помощи интеллектуальных, биологических или физиологических понятий. Но психология не является ни биологией, ни физиологией, ни какой-либо иной наукой вообще, но только наукой, дающей знания о душе. Данная нами картина неполна. Она проявляется прежде всего как хаотическое жизненное влечение, но в ней есть и нечто от тайного знания и сокровенной мудрости — в достойной удивления противоположности её иррационально-эльфической природе. Я хотел бы здесь вернуться к ранее процитированным авторам. «Она» Райдера Хаггарда названа им «Дочерью Мудрости»; у Бенуа царица Атлантиды владеет замечательной библиотекой, в которой есть даже утраченная книга Платона. Троянская Елена в своём перевоплощении изымается мудрым Симоном-магом из борделя в Тире и сопровождает его в странствиях. Я не зря сначала упомянул об этом весьма характерном аспекте Анимы, поскольку при первой встрече с ней она может показаться всем чем угодно, только не мудростью 53. Как мудрость она является только тому, кто находится в постоянном общении с ней и в результате тяжкого труда готов признать 54, что за всей мрачной игрой человеческой судьбы виднеется некий скрытый смысл, соответствующий высшему познанию законов жизни. Даже то, что первоначально выглядело слепой неожиданностью, теряет покров тревожной хаотичности и указывает на глубинный смысл. Чем больше он познан, тем быстрее теряет Анима характер слепого влечения и стремления. На пути хаотичного потока вырастают дамбы; осмысленное отделяется от бессмысленного, а когда они более не идентичны, уменьшается и сила хаоса — смысл теперь вооружается силою осмысленного, бессмыслица — силою лишённого смысла. Возникает новый космос. Сказанное является не каким-то новым открытием медицинской психологии, а древнейшей истиной о том, что из полноты духовного опыта рождается то учение, которое передаётся из поколения в поколение 55. Мудрость и глупость в эльфическом существе не только кажутся одним и тем же, они суть одно и то же, пока представлены одной Анимой. Жизнь и глупа, и наделена смыслом. Если не смеяться над первым и не размышлять над вторым, то жизнь становится банальной. Все тогда приобретает до предела уменьшенный размер: и смысл, и бессмыслица. В сущности, жизнь ничего не означает, пока нет мыслящего человека, который мог бы истолковать её явления. Объяснить нужно тому, кто не понимает. Значением обладает лишь непостигнутое. Человек пробуждается в мире, которого не понимает, вследствие чего он и стремится его истолковать. Анима, и тем самым жизнь, лишены значимости, к ним неприложимы объяснения. Однако у них имеется доступная истолкованию сущность, ибо в любом хаосе есть космос, и в любом беспорядке — скрытый порядок, во всяком произволе непрерывность закона, так как всё сущее покоится на собственной противоположности. Для познания этого требуется разрешающий все в антиномических суждениях разум. Обратившись к Аниме, он видит в хаотическом произволе повод для догадок о скрытом порядке, то есть о сущности, устройстве, смысле. Возникает даже искушение сказать, что он их «постулирует», но это не соответствовало бы истине. Поначалу человек совсем не располагал холодным рассудком, ему не помогали наука и философия, а его традиционные религиозные учения для такой цели пригодны лишь весьма ограниченно. Он запутан и смущен бесконечностью своих переживаний, суждения со всеми их категориями оказываются тут бессильными. Человеческие объяснения отказываются служить, так как переживания возникают по поводу столь бурных жизненных ситуаций, что к ним не подходят никакие истолкования. Это момент крушения, момент погружения к последним глубинам, как верно заметил Апулей, аd instar voluntariae mentis («Наподобие самопроизвольного ума»). Здесь не до искусного выбора подходящих средств; происходит вынужденный отказ от собственных усилий, природное принуждение. Не морально принаряженное подчинение и смирение по своей воле, а полное, недвусмысленное поражение, сопровождаемое страхом и деморализацией. Когда рушатся все основания и подпоры, нет ни малейшего укрытия, страховки, только тогда возникает возможность переживания архетипа, ранее скрытого в недоступной истолкованию бессмысленности Анимы. Это архетип смысла, подобно тому как Анима представляет архетип жизни. Смысл кажется нам чем-то поздним, поскольку мы не без оснований считаем, что сами придаём смысл чему-нибудь, и с полным на то правом верим, что огромный мир может существовать и без нашего истолкования. Но каким образом мы придаём смысл? Откуда мы его в конечном счёте берем? Формами придания смысла нам служат исторически возникшие категории, восходящие к туманной древности, в чём обычно не отдают себе отчёта. Придавая смысл, мы пользуемся языковыми матрицами, происходящими, в свою очередь, от первоначальных образов. С какой бы стороны мы ни брались за этот вопрос, в любом случае необходимо обратиться к истории языка и мотивов, а она ведёт прямо к первобытному миру чуда. Возьмём для примера слово «идея». Оно восходит к платоновскому понятию вечных идей — первообразов, к «занебесному месту», в котором пребывают трансцендентные формы. Они предстают перед нашими глазами как imagines et lares 56 или как образы сновидений и откровений. Возьмём, например, понятие «энергия», означающее физическое событие, и обнаружим, что ранее тем же самым был огонь алхимиков, флогистон — присущая самому веществу теплоносная сила, подобная стоическому первотеплу или гераклитовскому «вечно живому огню», стоящему уже совсем близко к первобытному воззрению, согласно которому во всём пребывает всеоживляющая сила, сила произрастания и магического исцеления, обычно называемая мана. Не стоит нагромождать примеры. Достаточно знать, что нет ни одной существенной идеи либо воззрения без их исторических прообразов. Все они восходят в конечном счёте к лежащим в основании архетипическим праформам, образы которых возникли в то время, когда сознание ещё не думало, а воспринимало. Мысль была объектом внутреннего восприятия, она не думалась, но обнаруживалась в своей явленности, так сказать, виделась и слышалась. Мысль была, по существу, откровением, не чем-то искомым, а навязанным, убедительным в своей непосредственной данности. Мышление предшествует первобытному «сознанию Я», являясь скорее объектом, нежели субъектом. Последняя вершина сознательности ещё не достигнута, и мы имеем дело с предсуществующим мышлением, которое, впрочем, никогда не обнаруживалось как нечто внутреннее, пока человек был защищён символами. На языке сновидений: пока не умер отец или король. Я хотел бы показать на одном примере, как «думает» и подготавливает решения бессознательное. Речь пойдёт о молодом студенте-теологе, которого я лично не знаю. У него были затруднения, связанные с его религиозными убеждениями, и в это время ему приснился следующий сон 57. Он стоит перед прекрасным старцем, одетым во все черное. Но знает, что магия у него белая. Маг долго говорит ему о чём-то, спящий уже не может припомнить, о чём именно. Только заключительные слова удержались в памяти: «А для этого нам нужна помощь чёрного мага». В этот миг открывается дверь и входит очень похожий старец, только одетый в белое. Он говорит белому магу: «Мне необходим твой совет», бросив при этом вопрошающий взгляд на спящего. На что белый маг ответил: «Ты можешь говорить спокойно, на нём нет вины». И тогда чёрный маг начинает рассказывать свою историю. Он пришёл из далёкой страны, в которой произошло нечто чудесное. А именно, земля управлялась старым королем, чувствовавшим приближение собственной смерти. Король стал выбирать себе надгробный памятник. В той земле было много надгробий древних времён, и самый прекрасный был выбран королем. По преданию, здесь была похоронена девушка. Король приказал открыть могилу, чтобы перенести памятник. Но когда захороненные там останки оказались на поверхности, они вдруг ожили, превратились в чёрного коня, тут же ускакавшего и растворившегося в пустыне. Он — чёрный маг — прослышал об этой истории и сразу собрался в путь и пошел по следам коня. Много дней он шёл, пересек всю пустыню, дойдя до другого её края, где снова начинались луга. Там он обнаружил пасущегося коня и там же совершил находку, по поводу которой он и обращается за советом к белому магу. Ибо он нашёл ключи от рая и не знает, что теперь должно случиться. В этот увлекательный момент спящий пробуждается. В свете вышеизложенного нетрудно разгадать смысл сновидения: старый король является царственным символом. Он хочет отойти к вечному покою, причём на том месте, где уже погребены сходные «доминанты». Его выбор пал на могилу Анимы, которая, подобно спящей красавице, спит мёртвым сном, пока жизнь регулируется законным принципом (принц или рrinceps). Но когда королю приходит конец 58, жизнь пробуждается и превращается в чёрного коня, который ещё в платоновской притче служил для изображения несдержанности страстной натуры. Тот, кто следует за конем, приходит в пустыню, то есть в дикую, удалённую от человека землю, образ духовного и морального одиночества. Но где-то там лежат ключи от рая. Но что же тогда рай? По-видимому, Сад Эдема с его двуликим древом жизни и познания, четырьмя его реками. В христианской редакции это и небесный град Апокалипсиса, который, подобно Саду Эдема, мыслится как мандала. Мандала же является символом индивидуации. Таков же и чёрный маг, находящий ключи для разрешения обременительных трудностей спящего, связанных с верой. Эти ключи открывают путь к индивидуации. Противоположность пустыня-рай также обозначает другую противоположность: одиночество — индивидуация (или самостановление). Эта часть сновидения одновременно является заслуживающей внимания парафразой «речений Иисуса» (в расширенном издании Ханта и Гренфелла), где путь к небесному царству указывается животным и где в виде наставления говорится: «А потому познайте самих себя, ибо вы — град, а град есть царство». Далее встречается парафраза райского змея, соблазнившего прародителей на грех, что в дальнейшем привело к спасению рода человеческого Богом-Сыном. Данная каузальная связь дала повод офитам отождествить змея с Сотером (спасителем, избавителем). Чёрный конь и чёрный маг являются — и это уже оценка в современном духе — как будто злыми началами. Однако на относительность такого противопоставления добру указывает уже обмен одеяниями. Оба мага представляют собой две ипостаси старца, высшего мастера и учителя, архетипа духа, который представляет скрытый в хаотичности жизни предшествующий смысл. Он — отец души, но она чудесным образом является и его матерью-девой, а потому он именовался алхимиками «древним сыном матери». Чёрный маг и чёрный конь соответствуют спуску в темноту в ранее упоминавшемся сновидении. Насколько трудным был урок для юного студента теологии! К счастью для него, он ничего не заметил; того, что с ним во сне говорил отец всех пророков, что он стоял близко к великой тайне. Можно было бы удивиться нецелесообразности этих событий. Зачем такая расточительность? По этому поводу могу сказать только, что мы не знаем, как этот сон воздействовал в дальнейшем на жизнь студента теологии. Но добавлю, что мне он сказал об очень многом, и не должен был затеряться, даже если сам сновидец ничего в нём не понял. Хозяин этого сновидения явно стремился к представлению добра и зла в их общей функции; возможно, в ответ на всё меньшую разрешимость морального конфликта в христианской душе. Вместе со своего рода релятивизацией противоположностей происходит известное сближение с восточными идеями. А именно nirvana индуистской философии, освобождение от противоположностей, что даёт возможность разрешения конфликта путём примирения. Насколько полна смысла и опасна восточная релятивизация добра и зла, можно судить по мудрой индийской загадке: «Кто дальше от совершенства — тот, кто любит Бога, или тот, кто Бога ненавидит?» Ответ звучит так: «Тому, кто любит Бога, нужны семь перерождений, чтобы достигнуть совершенства, а тому, кто ненавидит Бога, нужны только три. Потому что тот, кто ненавидит Его, думает о нём больше, чем тот, кто любит». Освобождение от противоположностей предполагает их функциональную равноценность, что противоречит нашим христианским чувствам. Тем не менее, как показывает наш пример со сновидением, предписанная им кооперация моральных противоположностей является естественной истиной, которая столь же естественно признается Востоком, на что самым отчётливым образом указывает философия даосизма. Кроме того, и в христианской традиции имеются высказывания, приближающиеся к этой позиции; достаточно вспомнить притчу о неверном хозяине дома (Ungetreuen Haushalter) 59. Наш сон в этом смысле уникален, поскольку тенденция релятивизации противоположностей является очевидным свойством бессознательного. Стоит добавить, что вышесказанное относится только к случаям обострённого морального чувства; в иных случаях бессознательное столь же неумолимо указывает на несовместимость противоположностей. Позиция бессознательного, как правило, соотносится с сознательной установкой. Можно было бы сказать, что наше сновидение предполагает специфические убеждения и сомнения теологического сознания протестантского толка. Это значит, что истолкование должно ограничиваться определённой проблемной областью. Но и в случае такого ограничения сновидение демонстрирует превосходство предлагаемой им точки зрения. Его смысл выражается мнением и голосом белого мага, превосходящего во всех отношениях сознание спящего. Маг — это синоним мудрого старца, восходящего по прямой линии к образу шамана в первобытном обществе. Подобно Аниме, мудрый старец является бессмертным демоном, освещающим хаотическую темноту жизни лучом смысла. Это просветлённый, учитель и мастер, психопомп (водитель души). Его персонификация — а именно «разбиватель таблиц», не ускользнула от Ницше. Правда, у него водителем души сделался Заратустра, превращённый из великого духа чуть ли не гомеровского века в носителя и глашатая собственного «дионисийского» просветления и восхищения. Хотя Бог для него и умер, но демон мудрости стал олицетворяющим его двойником, когда он говорит: Единое раздвоилось, и мимо Проходит Заратустра. Заратустра для Ницше больше, чем поэтическая фигура, он является непроизвольной исповедью. Так и он сам блуждал во тьме забывшей о боге, раскрестившейся жизни, а потому спасительным источником для его души стал Открывающий и Просветлённый. Отсюда иератический язык «Заратустры», ибо таков стиль этого архетипа. Переживая этот архетип, современный человек сталкивается в своём опыте с древнейшим типом мышления, автономной деятельностью мышления, объектом которой является он сам. Гермес Трисмегист или Тот герметической литературы, Орфей из «Поимандреса» 60 или родственного ему «Роimen» Гермы 61 являются последующими формулировками того же самого опыта. Если бы имя «Люцифер» не обросло разного рода предрассудками, оно полностью подходило бы этому архетипу 62. Я удовлетворился поэтому такими его обозначениями, как «архетип старого мудреца» или «архетип смысла». Как и все архетипы, он имеет позитивный и негативный аспекты, в обсуждение которых я не хотел бы здесь вдаваться. Читатель может найти развитие представления о двойственности старого мудреца в моей статье «Феноменология духа в сказках». Три рассматривавшихся до сих пор архетипа — Тень, Анима и старый мудрец — в непосредственном опыте чаще всего выступают персонифицированно. Ранее я попытался обозначить психологические предпосылки опыта этих архетипов. Однако сказанное является лишь чисто абстрактной рационализацией. Следовало бы дать описание процесса так, как он предстаёт в непосредственном опыте. По ходу этого процесса архетипы выступают как действующие персонажи сновидений и фантазий. Сам процесс представлен архетипом иного рода, который можно было бы обозначить как архетип трансформации. Он уже не персонифицирован, но выражен типичными ситуациями, местами, средствами, путями и так далее, символизирующими типы трансформации. Как и персоналии, архетипы трансформации являются подлинными символами. Их нельзя исчерпывающим образом свести ни к знакам, ни к аллегориям. Они ровно настолько являются настоящими символами, насколько они многозначны, богаты предчувствиями и в конечном счёте неисчерпаемы. Несмотря на свою познаваемость, основополагающие принципы бессознательного неописуемы уже в силу богатства своих отношений. Суждение интеллекта направлено на однозначное установление смысла, но тогда оно проходит мимо самой их сущности: единственное, что мы безусловно можем установить относительно природы символов, это многозначность, почти необозримая полнота соотнесённостей, недоступность однозначной формулировке. Кроме того, они принципиально парадоксальны, вроде того, как у алхимиков было senex et iuvens simul («старый и молодой подобны»). При желании дать картину символического процесса хорошим примером являются серии образов алхимиков. Они пользуются в основном традиционными символами, несмотря на зачастую тёмное их происхождение и значение. Превосходным восточным примером является тантристская система чакр 63 или мистическая нервная система в китайской йоге 64. По всей вероятности, и серия образов в Таро 65 является потомком архетипов трансформации. Такое видение Таро стало для меня очевидным после подкрепляющего его доклада Р. Бернулли 66. Символический процесс является переживанием образа и через образы. Ход процесса имеет, как правило, энантиодромическую структуру, подобно тексту «И Цзин», устанавливающую ритм отрицания и полагания, потери и приобретения, светлого и тёмного. Его начало почти всегда характеризуется как тупик или подобная ему безвыходная ситуация; целью процесса является, вообще говоря, просветление или высшая сознательность. Через них первоначальная ситуация переводится на более высокий уровень. Этот процесс может давать о себе знать, и будучи временно вытесненным, в единственном сновидении или кратковременном переживании, но он может длиться месяцами и годами в зависимости от исходной ситуации испытывающего процесс индивида и тех целей, к которым должен привести этот процесс. Хотя все переживается образно-символически, здесь неизбежен весьма реальный риск (это не книжные опасности), поскольку судьба человека часто зависит от переживаемой трансформации. Главная опасность заключается в искушении поддаться чарующему влиянию архетипов. Так чаще всего и происходит, когда архетипические образы воздействуют помимо сознания, без сознания. При наличии психологических предрасположений, — а это совсем не такое уж редкое обстоятельство, — архетипические фигуры, которые и так в силу своей природной нуминозности обладают автономностью, вообще освобождаются от контроля сознания. Они приобретают полную самостоятельность, производя тем самым феномен одержимости. При одержимости Анимой, например, больной пытается кастрировать самого себя, чтобы превратиться в женщину по имени Мария, или наоборот, боится, что с ним насильственно хотят сделать что-нибудь подобное. Больные часто обнаруживают всю мифологию Анимы с бесчисленными архаическими мотивами. Я напоминаю об этих случаях, так как ещё встречаются люди, полагающие, что архетипы являются субъективными призраками моего мозга. То, что со всей жестокостью обрушивается в душевной болезни, в случае невроза остаётся ещё сокрытым в подпочве. Но это не уменьшает воздействия на сознание. Когда анализ проникает в эту подпочву феноменов сознания, обнаруживаются те же самые архетипические фигуры, что населяют и бред психотиков. Last not least, бесконечно большое количество литературно-исторических документов доказывает, что практически во всех нормальных типах фантазии присутствуют те же архетипы. Они не являются привилегией душевнобольных. Патологический момент заключается не в наличии таких представлений, а в диссоциации сознания, которое уже не способно господствовать над бессознательным. Во всех случаях раскола встаёт необходимость интеграции бессознательного в сознание. Речь идёт о синтетическом процессе, называемом мною «процесс индивидуации». Этот процесс соответствует естественному ходу жизни, за время которой индивид становится тем, кем он уже всегда был. Поскольку человек наделён сознанием, развитие у него происходит не столь гладко, появляются вариации и помехи. Сознание часто сбивается с архетипически инстинктивного пути, вступает в противоречие с собственным основанием. Тем самым возникает необходимость синтеза того и другого. А это и есть психотерапия на её примитивной ступени, в форме целительных ритуалов. Примерами могут служить самоидентификация у австралийцев через провидение времён Альчерринга 67, отождествление себя с Сыном Солнца у индейцев Таоспуэбло, апофеоз Гелиоса в мистериях Исис по Апулею и так далее. Терапевтические методы комплексной психологии заключается, соответственно, с одной стороны, в возможно более полном доведении до сознания констеллированного бессознательного содержания, а с другой стороны, в достижении синтеза этого содержания с сознанием в познавательном акте. Культурный человек сегодня достиг столь высокого уровня диссоциации и настолько часто пускает её в ход, чтобы избавиться от любого риска, что возникают сомнения по поводу возможности соответствующих действий на основе его познания. Необходимо считаться с тем, что само по себе познание не ведёт к реальному изменению, осмысленному практическому применению познания. Познание, как правило, ничего не делает и не содержит в самом себе никакой моральной силы. Поэтому должно быть ясно, в какой мере излечение неврозов представляет собой моральную проблему. Так как архетипы, подобно всем нуминозным явлениям, относительно автономны, их чисто рациональная интеграция невозможна. Для интеграции необходим диалектический метод, то есть противостояние, часто приобретающее у пациентов форму диалога, в котором они, не подозревая об этом, реализуют алхимическое определение медитации, как colloquium cum suo angelo bono, беседу со своим добрым ангелом 68. Этот процесс протекает обычно драматически, с различными перипетиями. Он выражается или сопровождается символическими сновидениями, родственными тем «representations collectives», которые в виде мифологического мотива издавна представляют процесс трансформации души 69. В рамках одной лекции я должен был ограничиться лишь отдельными примерами архетипов. Я выбрал те из них, которые играют главную роль при анализе мужского бессознательного, и постарался дать самый краткий очерк процесса психической трансформации, в которой они появляются. Такие фигуры, как Тень, Анима и старый мудрец, вместе с соответствующими фигурами женского бессознательного со времён первого издания текста этой лекции описывались мною в полном виде в моих работах о символике Самости 70. Более полное освещение получили также связи процесса индивидуации и алхимической символики 71.

Отзывы на книгу «Архетипы и коллективное бессознательное»

Люблю я Карла Юнга за то, как часто, когда читаю его суждения, ловлю себя на мысли, насколько схожи с ним мои понимания. У такого единомышленника и учиться хочется рьянее, и прислушиваться не под гнетом понимания, что ученый ого какой величины, а искренне считая достойным роли наподобие авторитета. «Архетипы и коллективное бессознательное» — скорее работа не самого психоаналитика, а собранные в конспект вырезки из трудов швейцарца (что является небольшим минусом в силу краткости и ощущения недоговоренности во многих аспектах), которые читаешь поэтому с большим вниканием и практически не «улетая» (что однозначно плюс, так как во время ознакомления с цельными трудами часто ловишь себя на том, что впал на какое-то количество строк в транс и сознательно информацию не воспринял).

Данный сборник поделен на четыре части, которые между собой объединяет не столько «расшифровка» понятий коллективного бессознательного и архетипов, указанная в названии, сколько фокусировка внимания на конкретно Аниме, материнском комплексе и бессознательном с позиции его индивидуальности.

I. Архетипы коллективного бессознательного
Глава, в которой идет речь о различии личного («эмоционально окрашенные комплексы, образующие личную и интимную стороны психической жизни») и коллективного («представлено так называемыми архетипами (элементы содержания бессознательного)») бессознательного, первое из которых формируется на основе второго; тайных учениях, подразумевающих «типичное средство выражения коллективных содержаний, берущих начало в бессознательном»; типах архетипов (в виде мифов и сказок, образов, формат трансформации) и том, что они представляют из себя «неосознанные образы самих инстинктов или, другими словами, что они являются моделями (паттернами) инстинктивного поведения».

Терапевтический метод комплексной психологии заключается, с одной стороны, в возможно более полном доведении до сознания констеллированного бессознательного содержания, а с другой – в синтезе этого содержания с сознанием.

II. Концепция коллективного бессознательного
Раздел, посвященный анализу сновидений (в юнгианке без этого никуда) — источник архетипов — сновидения, источник сновидений — инстинкты; также источником архетипического материала могут выступать, как известно, транс, бредовые состояния психически больных и фантазии.

…сновидения, представляющие собой непроизвольные, спонтанные порождения бессознательной психики, то есть продукты природы в чистом виде, не искаженные какой-либо сознательной целью.

III. Об архетипах с особым вниманием к понятию анимы
Глава, в которой, уже оправданно, особое внимание отведено Аниме, но при этом учитывается значимость родительских фигур («имаго родителей проецируется чаще всего — этот факт настолько очевиден, что из него вполне можно было бы заключить, что проецируются именно сознательные содержания»), которые отображаются в «архетипе божественной пары, сизигии, чей мотив выражает тот факт, что мужской элемент всегда спарен с женским»; сама Анима же в данной главе рассматривается в большей степени в связи со своим отображением внутри мужчины —

Анима – фактор чрезвычайной важности в психологии мужчины, когда речь идет об эмоциях и аффектах. Она усиливает, преувеличивает, подделывает и мифологизирует все эмоциональные связи с его работой и представителями обоих полов. Результирующие фантазии и хитросплетения – ее заслуга. Когда анима сильно констеллирована, она смягчает характер мужчины и делает его обидчивым, раздражительным, капризным, ревнивым, тщеславным и неприспособленным. Он находится в состоянии «недовольства» и распространяет это недовольство вокруг себя. Иногда объяснение существования этого синдрома можно найти в отношении мужчины к женщине, которая привлекла его аниму.

Человек может искренне верить, будто он крайне далек от всяческих религиозных убеждений, однако никто не способен отдалиться от человечества настолько, чтобы не иметь хотя бы одной доминирующей représentation collective. В силу своей доминирующей позиции représentations collectives, естественно, вызывают самое активное сопротивление. Будучи вытесненными, они прячутся не за чем-то пустяковым, но за теми представлениями и фигурами, которые уже стали проблематичными (по другим причинам), тем самым лишь усиливая и усложняя их сомнительную сущность.
…человек всегда и всюду находился под влиянием доминирующих представлений. Любой, кто утверждает, что это к нему не относится, просто сменил распространенную форму веры на другую ее разновидность – менее известную ему и другим людям. Вместо теизма он – ревнитель атеизма, вместо Диониса – благоволит более современному Митре, вместо неба – ищет рай на земле.

…гомосексуальность, которая характеризуется, как правило, идентификацией с анимой. В свете признанной частотности этого явления, его интерпретация как патологического извращения весьма спорна. Как показывают психологические данные, речь идет, скорее, о неполном отделении от гермафродитического архетипа, вкупе с ярко выраженным сопротивлением идентификации с ролью одностороннего полового существа. Подобную диспозицию нельзя расценивать исключительно как негативную: она сохраняет архетип Прачеловека, который одностороннее половое существо в известной степени утратило.

IV. Психологические аспекты архетипа матери
Раздел, в котором приоткроется завеса влияния Анимы и материнского комплекса, в т.ч., к счастью, и на женщин: этот архетип — «практически все, что вызывает у нас любовь или чувство благоговения», может выступать символом — проявлением архетипа матери, который, как мы знаем не только позитивен в своем выражении, но и отрицателен (Ужасная мать): скрытое, бездна, тьма, поглощение-искушение, мир мертвых; материнский комплекс, просто говоря — отсутствие сепарации от матери, может быть разделен на две категории по своему влиянию на человека: соответствующие истинным чертам реальной матери либо относящиеся к архетипическим проекциям самого ребенка — кроме того у женщины (мужские результаты воздействия рассмотрены в прошлой главе) он может проявляться как протекание жизни мимо, когда мать живет жизнью дочери; подыскивании себе женатых мужчин, когда материнский инстинкт отсутствует; проживании себя в детях (первый случай — из роли дочери, которая не живет, здесь же — из роли самой матери) и т.п.

…материнский комплекс у дочери либо излишне стимулирует, либо подавляет женский инстинкт, а у сына повреждает мужской инстинкт посредством неестественной сексуализации (гомосексуализм/донжуанство)

…задача, следовательно, не в том, чтобы отрицать архетип, а в том, чтобы разрушить проекции и возвратить их содержания индивиду, который невольно утратил их вследствие проецирования вовне.

Завершает сборник «Архетипы и коллективное бессознательное» заключение, подводящее итоги рассматриваемым вопросам, и благодаря которому, пожалуй можно выделить ару важных выводов: эмоции человека являются основным источником сознания, т.е. помогают выплывать наружу из вод бессознательного, а также психика не представляет собой однородное целое, а является кипящим котлом аффектов, сдерживающих факторов и противоречивых импульсов внутри нас.

«Структура психики и архетипы» Карл Густав Юнг: о чем книга?

«Структура психики и архетипы» Карла Густава Юнга является одной из основных книг по психологии, которые были написаны им в процессе  исследования человеческого сознания. В книге говорится не только об архетипах, но и раскрывается одна из основных теорий Юнга – теория о коллективном бессознательном. Фактически, Юнг говорит о таком предмете, как генетическая память, то есть последующие поколения на подсознательном уровне будут помнить то, что происходило с их предками.

Деятельность Карла Юнга

Карла Густава Юнга знает, пожалуй, каждый человек, который, так или иначе, связан в своей жизни с психологией и психоанализом. Кроме того, те, кто слышал про основателя психоанализа Зигмунда Фрейда, наверняка слышали и про его ученика. В процессе своей работы Юнг не просто раскрыл некоторые темы, которые ускользнули от Фрейда, но и создавал на их основе свои собственные теории и умозаключения. Благодаря им он и получил такую широкую славу. Главными результатами его исследований стали труды, в основу которых легли теория личности, идеи об индивидуализации, а также о подсознании человека.

О чем его книга «Структура психики и архетипы»

Книга Карла Густава Юнга «Структура психики и архетипы» раскрывает в себе идею о психологии бессознательного. В своем труде Карл Юнг рассматривает архетипы как часть человеческой психики, которая сокрыта гораздо глубже, чем собственные думы и рассуждения человека. Однако проникнуть на эту территорию могут далеко не все.

В то время, когда Карл Юнг занимался исследованиями в этой сфере, он увлекался также оккультизмом и мистикой. Поэтому он стал замечать, что многие медиумы не просто смешивают свои мысли с, так называемым, «священным пламенем», но и полностью растворяют собственную личность в личности другой, которая скрыта от сознания и уходит больше в подсознательное.

Основная идея книги

Центральным понятием книги о структуре психики Карл Юнг выделил именно архетипы. Автор говорил о том, что они посещают человека в сновидениях, и что они способны влиять на сознание человека, но при этом само сознание не может их определять.

Архетипы не принадлежат какой-то одной личности. Они подобны красной нити, которые связывают поколения прошлого и будущего. Фактически, такой феномен можно назвать генетической памятью, поскольку на территории подсознания и бессознательного человек способен помнить все, что происходило в прошлые времена с его далекими предками. Такие структуры, как архетипы, присущи всем народам на земле. Именно они отражены в народном творчестве, разнообразных легендах и мифах всех наций и народностей на нашей планете.

Идея о генетической памяти является основной идеей труда Карла Густава Юнга о структуре психики и архетипах.

Кому ее следует прочесть?

Такая книга рекомендована к прочтению практически всем людям, которые увлекаются психологией и психоанализом. Однако для людей, которые не подкованы во многих вопросах этой сферы, будет довольно сложно читать подобную литературу. Однако человек, который знаком с трудами Зигмунда Фрейда, сможет в этой книге Карла Юнга найти что-то знакомое ему.

Труд Карла Густава Юнга «Структура психики и архетипы» стоит прочесть студентам психологических факультетов, поскольку без идей и выдвигаемых теорий довольно сложно полноценно изучать такую сложную науку, как психология, или углубляться в психиатрию.

Отзывы о книге

Об этой книге есть множество различных отзывов:

1. Относительно теории генетической памяти мне известно было уже довольно давно, однако в полной мере я не мог себе вообразить, что это вообще такое и как работает. Однако после прочтения этой книги в моей голове все стало на свои места. Не могу сказать, что понял абсолютно все, что в ней написано, однако основные идеи успел захватить.
2. Очень сложная книга. Без предварительной подготовки и изучения теории что-то понять не так-то просто. Хотя некоторые мысли написаны довольно простым и доступным языком. Для меня эта книга показалась на редкость нудной и только местами интересной. Так что знакомым бы не посоветовала. Возможно так получилось по причине моей психологической безграмотности.
   
3. Увлекаюсь трудами Карла Юнга уже давно, однако до этой книги дошла только сейчас. Так сказать, оставила на закуску. Книга мне очень понравилась. Чем-то напоминает еще один труд этого автора «Человек и его символы». Мне очень близка тема о генетической памяти. Мне кажется, что эта идея – одна из самых гениальных у Карла Юнга. Хотя местами, признаюсь, все равно напоминает Фрейда, кто бы там что ни говорил.

Подборка тематической литературы

Кроме книги про архетипы, и трудов о структуре психики, рекомендуем вам прочесть другие книги Карла Густава Юнга:

1. Карл Юнг «О психологическом понимании».
2. Карл Юнг «Человек и его символы».
3. Карл Юнг «Психологические типы».

Читать онлайн «Архетип и символ» автора Юнг Карл Густав — RuLit

Собственную аналитическую психологию Юнг называл то «западной йогой», то «алхимией XX века». В сновидениях своих пациентов Юнг постоянно сталкивался с символами, которые были непонятны не только пациентам, не имевшим соответствующей исторической подготовки, но вызывавшие удивление и у Юнга, потратившего многие годы на изучение религиозно—мифологических представлений. По непонятной причине в сновидениях вновь и вновь воспроизводились образы, характерные для эллинистических религий, герметизма, гностицизма. Так как Юнг полагал, что онтогенез повторяет филогенез, то выход на поверхность сознания символов прошлой эпохи означал для него возвращение бессознательного к этому моменту развития коллективной души.

Помощь Юнгу в исследованиях оказало знакомство с алхимией – в 30-е годы он начинает штудировать труды европейских алхимиков, и с тех пор именно алхимия находится в центре его внимания. Алхимия выступает для Юнга как некая натурфилософия гностицизма, она является мостом между гностицизмом и современностью. В символике Св. Грааля и в алхимических поисках «философского камня» мы имеем дело с традицией, которая на протяжении столетий существовала в тени христианства, истребившего гностиков, потом катаров, но не уничтожившего эту ересь до конца. Всякая религия «есть спонтанное выражение определенных господствующих психических состояний», христианство «сформулировало то состояние, которое господствовало в начале нашей эры и было значимым на протяжении многих последующих столетий» [10]. Но христианство выразило лишь одно — доминировавшее тогда — состояние, все остальные подверглись подавлению и вытеснению. Стоило ослабеть влиянию христианства — и начался выход на поверхность иных психических сил.

Бессознательное живет своей жизнью, в нем продолжается работа, начавшаяся много лет тому назад. Исторические корни современных символов обнаруживаются в гностицизме. Юнг имеет при этом в виду не столько сложную космологию Валентина и Василида, сколько идеи Симона—мага и Карпократа о женском начале, оббжении человеческой плоти. В бессознательном нынешних европейцев происходит замена Троицы четверицей. Земное, темное, женское начало – четвертый элемент — был исключен из символа веры христиан и низвергнут «во тьму внешнюю». Сейчас он возвращается, возникает новое религиозное состояние. Католический догмат о непорочном зачатии Девы Марии, принятый церковью в 1854 г., догмат о ее телесном вознесении 1950 г., постоянные явления ее верующим на протяжении нашего века — все это, по Юнгу, знаки оббжения земного начала. Эти идеи были затем развиты Юнгом в законченную теологическую доктрину, в которой алхимические и астрологические представления играют значительную роль.

Учение Юнга о мифологии и религии неоднократно подвергалось критике, поскольку эти духовные образования буквально растворяются им в индивидуальной и коллективной психологии; они становятся выражением то биологически наследуемых архетипов, то некоего «мирового духа». Но интерес к учению Юнга у многих серьезных исследователей мифологии и религии все же не случаен. На обвинения в мистицизме и иррационализме Юнг обычно отвечал так: «Полнота жизни закономерна и не закономерна, рациональна и иррациональна… Психология, удовлетворяющая один лишь интеллект, никогда не является практичной; ибо целостность души никогда не улавливается одним лишь интеллектом» [11]. Если архетипы понимать как бессознательно воспроизводимые схемы, проявляющиеся в мифах и галлюцинациях, сказках и произведениях искусства, то в таком их понимании нет ничего мистического. Человеческая психика — не «чистая доска», и в задачи психолога вполне может входить изучение априорных предпосылок опыта. В каком соотношении находятся унаследованные генетически образцы поведения, восприятия, воображения и наследуемые посредством культурно—исторической памяти — это вопрос, к которому с различных сторон подходят этнологи, лингвисты, психологи, этнографы, историки. Принимая учение Юнга об архетипах, мы можем не соглашаться ни с его алхимическими и астрологическими спекуляциями, ни со многими конкретными интерпретациями феноменов культуры.

Юнг продолжал активно работать и в глубокой старости. В восемьдесят лет ему удалось завершить книгу по алхимии, над которой он работал более тридцати лет (он умер в своем имении Кюснахт 6 июня 1961 г. после продолжительной болезни).

В данном томе собраны те произведения, в которых проблемы мифологии и религии ставятся в самом общем виде, в связи с теми или иными положениями аналитической психологии Юнга. Они дают представление о той культурологии (или историософии), которая была развита швейцарским ученым на основе его теории коллективного бессознательного.

А. М. Руткевич.

Подход к бессознательному

«Подход к бессознательному» — последнее произведение К.Г. Юнга, которое он закончил незадолго до своей смерти в 1961 г. Данная работа открывает книгу «Человек и его символы», остальные главы книги написаны наиболее известными учениками Карла Юнга. Вышедшая в 1964 г., т.е. уже после его смерти, эта книга представляет собой популярное введение в созданную им аналитическую психологию. Перевод выполнен В. В. Зеленским.

Значение снов

Человек пользуется устным или письменным словом для того, чтобы выразить смысл, который он хотел бы передать. Наш язык полон символов, но мы также пользуемся знаками и образами не строго описательными. Некоторые являются простыми аббревиатурами, т.е. рядом заглавных букв, таких, например, как ООН, ЮНИСЕФ, ЮНЕСКО, другие — торговые марки, названия лекарств, нашивки, эмблемы, знаки различия. Сами по себе бессмысленные, они приобретают узнаваемость в результате общего употребления или преднамеренным образом. Это не символы. Это — знаки, и они лишь обозначают объекты, к которым относятся.

То, что мы называем символом, — это термин, имя или изображение, которые могут быть известны в повседневной жизни, но обладают специфическим добавочным значением к своему обычному смыслу. Это подразумевает нечто смутное, неизвестное или скрытое от нас. Например, многие критские памятники отмечены знаком двойной секиры. Это предмет, который мы узнаем, но его символический смысл нам неизвестен. Или представьте себе индуса, который, вернувшись из Англии, рассказывает друзьям, что англичане поклоняются животным, поскольку в старых английских церквах он обнаружил изображения орлов, львов, быков. Он не знал (как и многие христиане), что эти животные — символы евангелистов, восходящие к видению пророка Иезекииля, а видение, в свою очередь, имеет предшествующую аналогию в египетском боге солнца Горе и его четырех сыновьях. Существуют такие примеры, как колесо и крест, известные повсеместно, хотя и они при определенных условиях имеют символическое значение. То, что они символизируют, — все еще предмет противоречивых суждений.

Таким образом, слово или изображение символичны, если они подразумевают нечто большее, чем их очевидное и непосредственное значение. Они имеют более широкий «бессознательный» аспект, который всякий раз точно не определен или объяснить его нельзя. И надеяться определить или объяснить его нельзя. Когда мы исследуем символ, он ведет нас в области, лежащие за пределами здравого рассудка. Колесо может привести наши мысли к концепции «божественного солнца», но здесь рассудок должен допустить свою некомпетентность: человек не способен определить «божественное» бытие. Когда со всей нашей интеллектуальной ограниченностью мы называем что-либо «божественным», мы всего лишь даем ему имя, которое основывается на вере, но никак не на фактическом свидетельстве.

Книга «Архетипы и коллективное бессознательное»

Карл Густав Юнг Архетипы и коллективное бессознательное

I. Архетипы коллективного бессознательного

II. Концепция коллективного бессознательного

1. Определение

2. Психологическое значение коллективного бессознательного

3. Метод доказательства

4. Пример

III. Об архетипах с особым вниманием к понятию анимы

IV. Психологические аспекты архетипа матери

1. О понятии архетипа

2. Архетип матери

3. Материнский комплекс

A. Материнский комплекс у сына

B. Материнский комплекс у дочери

C. Положительные аспекты материнского комплекса

D. Негативный материнский комплекс

4. Заключение

Примечания

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

30

31

32

33

34

35

36

37

38

39

40

41

42

43

44

45

46

47

48

49

50

51

52

53

54

55

56

57

58

59

60

61

62

63

64

65

66

67

68

69

70

71

72

73

74

75

76

77

78

79

80

81

82

83

84

85

86

87

88

89

90

91

92

93

94

95

96

97

98

99

100

101

102

103

104

105

106

107

108

109

110

111

112

113

Карл Густав Юнг – Архетип и символ

В настоящий сборник вошли работы К.Г.Юнга: «Подход к бессознательному», «Об архетипах коллективного бессознательного», «Психология и религия», «Проблема души современного человека», «Йога и Запад», «Введение в религиозно-психологическую проблематику алхимии», «Об отношении аналитической психологии к поэтико-художественному творчеству».

_{Обновите страницу, если не отображается панель инструментов «читалки».}

Большинство людей считают себя очень сведущими в психологии по одной простой причине: психология для них сводится к тому, что они сами о себе знают.

Я по опыту знаю, что любое принуждение, будь то легкая суггестия, или советы, или иные методы воздействия, не приносят в конце концов ничего, кроме помех высшему и самому главному переживанию, а именно пребыванию наедине со своей самостью, или как там еще не называй эту объективность души. Человек должен быть один хотя бы уже для того, чтобы узнать, что его несет, когда он больше не может нести себя сам. Только это знание дает ему нерушимую опору.

Человеку со всей определённостью необходимы общие убеждения и идеи, которые придают смысл его жизни и помогают ему отыскивать свое место во Вселенной. Человек способен преодолеть совершенно невозможные трудности, если убежден, что это имеет смысл. И он терпит крах, если сверх прочих несчастий вынужден признавать, что играет роль в сказке, рассказанной идиотом.

Никто не может озираться кругом в ожидании, что кто-то еще сделает то, что он не хочет делать сам. Но поскольку, кажется, никто не знает, что делать, то, возможно, каждому из нас стоит спросить себя: может быть, мое бессознательное знает, что может нам помочь?

Многие кризисы в нашей жизни имеют долгую бессознательную историю. Мы проходим ее шаг за шагом, не сознавая опасности, которая накапливается. Но то, что мы сознательно стараемся не замечать, часто улавливается нашим бессознательным, которое передает информацию в виде снов.

Вытеснение — это некий полусознательный и нерешительный отход от вещей, выскальзывающих из рук словно чересчур горячие пирожки, — либо очеренение слишком высоко висящих гроздей винограда, либо отыскивание обходных путей — лишь бы не осознавать собственные желания.

Тот, кто смотрит в зеркало вод, видит прежде всего свое собственное отражение. Идущий к самому себе рискует с самим собой встретиться. Зеркало не льстит, оно верно отображает то лицо, которое мы никогда не показываем миру, скрывая его за Персоной, за актерской личиной. Зеркало указывает на наше подлинное лицо. Такова проверка мужества на пути вглубь, проба, которой достаточно для большинства, чтобы отшатнуться, так как встреча с самим собой принадлежит к самым неприятным.

Образы, созданные воображением, существуют, они могут быть столь же реальными — а в равной степени столь же вредоносными и опасными, — как физические обстоятельства. Я даже думаю, что психические опасности куда страшней эпидемий и землетрясений. Средневековые эпидемии бубонной чумы или черной оспы не смогли унести столько жизней, сколько их унесли, например, различия во взглядах на устройство мира в 1914 г. или борьба за политические идеалы в России.

Меня всегда впечатлял тот факт, что существует удивительное число людей, которые никогда не применяют свой мозг к делу, если этого можно избежать, и одинаковое с ними количество людей, которые непременно им воспользуются, но поразительно глупым образом.

Общая функция снов заключается в попытке восстановить наш психический баланс посредством производства сновидческого материала, который восстанавливает — весьма деликатным образом — целостное психическое равновесие. Я назвал бы это дополнительной (или компенсаторной) ролью снов в нашей психической жизни.

Архетипы и коллективное бессознательное К.Г. Юнг

Введение

Мне стало любопытно Карл Юнг после прочтения упоминаний о нем Скотта Пека в «Мало путешествующей дороге».

Эту конкретную работу Юнга можно разделить на пять основных категорий, которые касаются: (1) сознательного разума, (2) личного бессознательного, (3) коллективного бессознательного, (4) архетипов и (5) процесса индивидуализация.

Сознание

Не может быть сознания, когда некому сказать: « Я сознательный ».Спустя сотни лет кто-то понял, что этот чудесный мир гор, океанов, солнц, лун, галактик, растений, животных и нас самих на самом деле «существует». В тот момент, когда мы «познали», мир возник в нашем восприятии, и для нас он возник, возникнув из звериных областей.

Юнг связывает это появление сознания с описанием книги Бытия, где Бог сказал: « да будет свет », и так последовало разделение сознания и бессознательного.Позже, через Христа, Бог принес в мир еще более расширенное сознание.

Юнг указывает, что для того, чтобы пережить, вещи необходимо воспринимать. Это очень отличается от простой инстинктивной жизни. Каждое продвижение по пути осознанного осознания делает мир таким, каким мы его знаем.

Юнг рисует образ сознания, возникающего, как младенец, из бессознательного, которое постоянно угрожает поглотить его снова. Подобно ребенку, сознание не может расти, не отделяясь от своих бессознательных истоков.Таким образом, сознание вырастает из бессознательного, которое становится злом.

Тогда существует полярность между сознанием и бессознательным. Наши сознательные намерения постоянно нарушаются и мешают бессознательным вторжениям, противоречивым импульсам и запретам. И наоборот, расширение сознания продолжает происходить по мере того, как новое и жизненно важное содержание проникает в наше восприятие. Это Логос, который продолжает высвобождаться из первобытной тьмы и животности бессознательного.

Юнг видит роль сознания как регулятора бессознательного и утверждает, что при потере такого контроля возникают патологические проблемы. Юнг рассматривает ментальное превосходство сознания как причину человеческого успеха и предлагает повторяющиеся предупреждения тем, кто хотел бы исследовать свое подсознательное «я»: « никогда ни в коем случае не подвергать опасности свое сознание ».

Юнг предполагает, что у примитивного человека сознание было до абсурда малым, но со временем расширилось.На протяжении истории мы видим, что Разум (Логос, Праведность) стал активным в мире, пребывая в психике человечества. Возвестный Иисусом, Логос пришел в мир и растет в нашем активном сознании. Он стремится преодолеть и заменить слепые инстинктивные требования бессознательности.

Мы должны выбрать пребывание в Разуме, среди того, что заставляет нас процветать, в стороне от примитивного животного мира. Это не что иное, как борьба за трансцендентность от животного состояния, от состояния домашнего любимца Бога до состояния волевого защитника Бога.

Вещи, которые подрывают или ослабляют сознание, такие как злоупотребление психоактивными веществами, медитация, чтобы очистить разум, гипноз и т. Д., Имеют тенденцию уступать место появлению стойких демонических сущностей, которые Юнг называет «архетипами».

Личное бессознательное

Юнг предполагает, что личное бессознательное состоит по существу из содержимого, которое когда-то было сознательным, но которое исчезло из сознания из-за того, что было забыто или вытеснено.Поскольку такие слабости вытесняются бессознательным, сознание может считать себя своим хозяином.

Конфликт имеет тенденцию возникать, когда сознание решает распознать бессознательное. Это потому, что подсознание не льстит нам красивой маской личности, которую создает эго в нашем сознании. Этой конфронтации достаточно, чтобы отпугнуть большинство людей от рискованного захода слишком далеко в область бессознательного.

И наоборот, для тех, кто способен смотреть на эту часть себя, открываются возможности для духовного роста и трансцендирования в кого-то, кто больше соответствует реальности.

Коллективное бессознательное

В отличие от «личного бессознательного» Юнг определяет «коллективное бессознательное» как состоящее из вещей, которые никогда не были в сознании, но обязаны своим существованием исключительно наследственности. Юнг отмечает, что: « Человек прошлого жив в нас сегодня в такой степени, о которой нельзя даже и мечтать. “

Для Юнга коллективное бессознательное восходит к тому времени, когда сознание не мыслило, а только воспринимало и управлялось инстинктом.Юнг признает, что мы ушли из этого времени, но все еще придерживаемся предсуществующего мышления. Мы все еще выходим из бессмысленной инстинктивной жизни.

Юнг указывает, что мы обязаны преобразовывать физические события в психические процессы, как только мы хотим что-то сказать о знании. Это переводит физические события в психические. Таким образом, накапливаются коммуникативные и передаваемые биты нефизического сознания, которые сливаются в то, что Юнг называет коллективным бессознательным.

Мы объясняем наследственностью определенные таланты, которые прослеживаются через целые поколения. Мы аналогичным образом объясняем необученные, но сложные инстинктивные действия у животных. Точно так же человек обладает «заранее сформированной психикой», которая содержит отличительные черты, восходящие к семейным антецедентам. Ни один человек не рождается совершенно новым, но бессознательно содержит психическую структуру, развитую его предками с течением времени. Таким образом, сознание вырастает из бессознательной психики, которая старше его.

Изнутри этого «коллективного бессознательного» возникают определенные инстинктивные проявления, которые Юнг называет «архетипами». Юнг предполагает, что эти архетипы представляют собой « бессознательных образов инстинктов ». Другими словами, архетипы Юнга являются персонификациями паттернов инстинктивного поведения, которые готовы проявиться в проекции всякий раз, когда они находят возможность ниспровергнуть сознание. Из-за их примитивного, нецивилизованного происхождения вожделения, власти и господства большинство из нас обычно называют эти архетипы демонами.

Архетипы

Ярлык, который Юнг дает демонам из бессознательного, вводит в заблуждение. Термин «архетип» относится к типичному примеру чего-либо, и эти сущности, которые описывает Юнг, не являются «типичными». Фактически, Юнг признает, что они могут вызвать разрушительное изменение личности, обычно в форме мании величия или ее противоположности. Юнг говорит:

« Нет безумия, люди под властью архетипа не станут жертвой.Когда возникает ситуация, соответствующая данному архетипу, этот архетип активируется, и появляется навязчивость, которая, подобно инстинктивному побуждению, пробивается против всякого разума и воли. Архетипы можно найти в каждом человеке, и их влияние всегда сильнее там, где сознание наиболее слабое и ограниченное ». -Карл Юнг

Фактически, Юнг сообщает нам, что архетипы могут обрести форму, только проецируя себя на сознание. Юнг признает, что это одержимость, и пишет следующее:

«. Главная опасность заключается в том, чтобы поддаться пленительному влиянию архетипов.Если уже существует предрасположенность к психозу, может даже случиться так, что архетипические фигуры вообще выйдут из-под сознательного контроля и станут полностью независимыми, что приведет к феномену одержимости ». -Карл Юнг

Любой, кто честен с собой, должен признать, что существует психическая жизнь, которая не подчиняется капризам нашей воли. Страхи, настроения, навязчивые идеи, планы и надежды приходят к нам, часто без видимой причины.

Знакомство с архетипами Юнга

У Юнга очень ограниченный успех в описании различных сущностей, которые он, как психиатр, наблюдал глубоко в бессознательном состоянии людей.Ниже приведены краткие объяснения некоторых из архетипов, идентифицированных Юнгом:

Тень : Юнг называет первый архетип, с которым можно встретиться при спуске в бессознательное, «Тень». Тень в основном состоит из подавленного «я». Тень — это та часть нас, которую мы подавили или не смогли принять по какой-либо причине. Когда мы сталкиваемся с тенью, мы с ужасом обнаруживаем в себе некоторые невидимые факторы. Пройти через Тень (познать подавленное «я») — это узкая дверь, за которой, как утверждает Юнг, ждут еще более страшные сущности.Тень олицетворяет низшие черты характера, которые субъект отказывается признавать в себе.

Мудрый Старик : Другой архетип, который определяет Юнг, — «Мудрый Старик». Ссылаясь на свой архетип «Мудрый старик», Юнг замечает следующее: « Если бы имя« Люцифер »не было предвзятым, оно было бы очень подходящим для этого (конкретного) архетипа. Но я с радостью назвал его архетипом «Мудрого старика» . Этот архетип «Мудрый старик» сразу напомнил мне о Папе Легба Лва, известном в гаитянском Вуду.

Гаитянский храм, который я наблюдал возле Галлетт-Шамбон, на котором изображен Папа Легба, архетип «Мудрого старика».

Анима : — Анима проявляется в мужчинах и имеет женские черты. Он проявляется как озорное, меняющее форму женское существо с многочисленными трансформациями и маскировками.

Анимус : — Анимус проявляется в женщинах и имеет мужские черты.

Фигурка Матери : — Фигурка Матери может принимать форму ведьмы или богини.Поскольку мать является предпосылкой каждого ребенка, она символизирует бессознательность, от которой сознание должно отделиться. Таким образом, сознание в конце концов начинает ей противостоять.

Обманщик — Обманщик использует злобные шалости и проявляет способности оборотня, часто появляясь в виде полуживотных. Те, кто одержимы Трикстером, очень непредсказуемы и часто шутят над другими людьми только для того, чтобы в конечном итоге стать жертвой мести.Юнг описывает Трикстера как обладающего психикой, которая едва покинула животный уровень.

Юнг определяет эти архетипы как причины невротических и психотических расстройств. Фактически, я осмелюсь сказать, что если читатель еще не страдает психотическими проблемами, то же самое потенциально может быть пробуждено просто чтением Юнга с его диковинным фетишем к этим таинственным архетипам. Конечно, человечество глубоко не осознает цепляющийся за него демонизм.

Такие демоны реальны только в той степени, в которой они могут воздействовать на сознательный разум, либо соблазняя сознание своим сообщником, либо подчиняя сознание страхом.Юнг видит задачу психотерапии в растворении проекций архетипов с целью восстановления авторитета сознания.

Мне вспоминается предупреждение, сделанное К.С. Льюисом в его книге The Screwtape Letters : « Есть две равные и противоположные ошибки, в которые наша раса может впасть в дьяволов. Один — не поверить в их существование. Другой — верить и испытывать к ним чрезмерный и нездоровый интерес. Сами они одинаково довольны обеими ошибками и с одинаковым восторгом приветствуют материалиста или фокусника. ”

Индивидуация

Юнг определяет« индивидуацию »как процесс, посредством которого сознание познает бессознательное и соотносится с ним. Однако Юнг неоднократно предупреждает об опасностях, связанных с этим процессом, которые проявляются в неврозах, психозах и шизофрении, которые Юнг рассматривает как ситуации, в которых бессознательное до некоторой степени опрокидывает сознание.

Но Юнг также видит необходимость спуска в темные глубины бессознательного как предпосылку для роста.Юнг говорит, что осторожный человек, избегающий опасности, скрывающейся в глубинах бессознательного, отбрасывает возможность измениться во что-то более полное. Но затем, в противовес этому, Юнг пишет: « Если можно этого избежать, никогда не следует отождествлять себя с архетипом, поскольку, как показывают психопатология и некоторые современные события, последствия ужасны. «Так что же Юнг подразумевает под индивидуацией?

Ясно, что Юнг не имел в виду, что нужно подражать архетипам бессознательного.Вместо этого нужно подчинить бессознательное сознанию Логоса, которое является той волей праведности, которая противостоит нашим распутным и неуправляемым животным инстинктам. Когда мы делаем это, мы предпочитаем нечто гораздо более великое, что достигается жертвой инстинктивных побуждений.

Однако цена, которую мы платим за возвышение Логоса, должна быть установлена ​​бессознательными животными. Юнг цитирует распятие как пример наказания, ожидающего человека, достаточно храброго, чтобы отважиться, подобно Прометею, выйти на орбиту бессознательных масс.И все же сознательный человек пришел к пониманию, что Логос — это особый дар для человечества, присутствующий в нас по милости и способный успешно бороться с самыми гнусными существами, которые все еще могут оставаться в бессознательном или где-то еще.

Таким образом, весь процесс жизни состоит в том, чтобы взращивать сознание, развивать его и заставлять его твердо противостоять нападавшим из бессознательного, которые проявляются в форме побуждений, инстинктов и побуждений; не обязательно устранять эти побуждения все вместе, но явно приручить их под твердым контролем сознания.

Тем не менее, даже после победы над архетипами, остаются три конструкции сознания, которые работают против нашего пути к индивидуации: эго, миф и догма.

Эго

Юнг определяет эго не как архетип, а как сегмент сознания. Эго похоже на сознание, пытающееся сформировать свою собственную сущность, чтобы противоречить Логосу. Юнг предупреждает о больших психических опасностях, связанных с господством эго-сознания.

Эго состоит из всего того, что мы сохраняем в сознании, чем восхищаемся в себе.Эго состоит из сознательно активной личности, которую мы создали для себя. Эго сопротивляются и побеждают так же, как побеждены архетипы: следуя Логосу.

Миф

Наше сознание требует объяснений того, чего мы не знаем или не понимаем. Архетипы нашего бессознательного слишком быстро предлагают нам объяснения, когда мы сбиты с толку.

Мифы подобны примитивной научной гипотезе. По сути, все наши объяснения — мифы, потому что наше сознательное восприятие настолько инфантильно.Если мы обнаруживаем что-то странное и необъяснимое, мы придумываем историю, проекцию, гипотезу, чтобы объяснить это. Например, если с неба падает странный объект, мы должны немедленно выдвинуть гипотезу о его природе и происхождении. То же самое и с любым необъяснимым событием. Наш разум требует, чтобы мы размышляли, и чаще всего мы делаем это, рассказывая истории, которые в конечном итоге могут стать системами убеждений.

Все, чем должен быть человек, но не может быть, живет как мифология. Мы призваны быть «подобными Христу», но мы не можем быть такими, как мы не можем летать, нести сверхчеловеческую силу, убивать драконов или нести землю на своих плечах.Поскольку мы не можем, наше сознание охвачено неумолимым поиском, который только успокаивается мифом, выдвигая гипотезы о том, как это было сделано определенным героем-человеком.

Это примерно то же самое, что мы предполагаем в науке. Пока мы не решим дилемму, эта гипотеза будет оставаться как адаптированный миф, как мазь от гноящихся поисков, которые еще предстоит разрешить, исцелить и завершить. То, что человек говорит, но не может сделать, — всего лишь миф. Чтобы стать реальностью, это должно проявиться в его действиях.

Опасность для нас заключается в том, чтобы попасть в ловушку мифологии, не заглянуть за ее пределы или прижаться к комфорту, который она дает как оправдание для того, чтобы не найти следующего решения.Мифологические рассказы должны корректироваться по мере роста наших знаний. Подобно тому, как Галилея следовало бы похвалить, а не отлучить от церкви за то, что он пролил свет на гелиоцентрическую солнечную систему, так и мы должны при необходимости изменить наши объяснения по мере того, как мы получаем все больше и больше научных знаний.

Догма

Другие довольствуются простыми моральными принципами; то есть с соблюдением закона. Для таких поведение, предписанное правилом, становится заменой духовной трансформации.Такие люди принимают ритуалы без вопросов и размышлений, так же как каждый украшает елки или прячет пасхальные яйца, даже не зная, что означают эти обычаи.

Однако догма со временем может стать сомнительной, и нет лучшего примера, чем крайний фундаментализм. Догма необходима для нас, если мы не знаем Логоса, ибо без них мы столкнемся с пустотой; мы столкнемся с ужасом пустого бесплодия мира, и это вернет нас назад к старым мифам.Юнг пишет об этом следующим образом:

« Следовательно, примитивы боятся неконтролируемых эмоций, потому что сознание под ними разрушается и уступает место одержимости. Поэтому все человеческие устремления были направлены на укрепление сознания. Это было целью обряда и догмы; они были плотинами и стенами, сдерживающими опасности бессознательного, «опасности души». Первобытные обряды, соответственно, состоят в изгнании духов, снятии заклинаний, предотвращении дурного предзнаменования, умилостивлении, очищении и производство симпатической магией полезных событий.Карл Юнг

Мы используем догму, чтобы подавить борьбу нашего разума с неизвестным, но это приближает нас к мрачности идеологической обработки. Догма — это обманчивый свет, который освещает только то, что, как нам кажется, мы уже знаем, и распространяет тьму на то, что нам еще нужно изучить. Когда мы ставим доктрину вместо реальности, мы приносим в жертву разум. Таким образом, догма может стать тормозящим идеалом.

Выводы

Если сознательный разум сможет освободиться от очарования зла и больше не будет вынужден жить навязчиво, тогда тьма и зло уйдут из-за потери энергии и останутся без сознания.В противном случае такое зло будет питаться нашими страхами, стрессом и беспокойством; или проявиться в ответ на наше целенаправленное колдовство.

Во всем своем бреде над архетипами вопрос, на который не ответил Юнг, является олицетворением того, во что наше сознание действительно хочет вырасти. То есть наше восприятие самой красивой и достойной формы, которая является нашим истинным Богом, единственным, кто действительно является сторонником нашего процветания и роста. Мы находим этого Бога, этот Логос в нашем сознательном разуме, где мы его ищем, возвышаем и ассимилируем.Это наше спасение.

Четыре основных юнгианских архетипа

Архетипы — это универсальные врожденные модели людей, поведения или личностей, которые влияют на человеческое поведение. Они были введены швейцарским психиатром Карлом Юнгом, который предположил, что эти архетипы были архаическими формами врожденного человеческого знания, переданного от наших предков.

В юнгианской психологии архетипы представляют универсальные паттерны и образы, которые являются частью коллективного бессознательного.Юнг считал, что мы наследуем эти архетипы во многом так же, как мы наследуем инстинктивные модели поведения.

Веривелл / Хьюго Линь

Личное против коллективного бессознательного

Юнг изначально был сторонником своего наставника Зигмунда Фрейда. Отношения в конечном итоге разошлись из-за критики Юнгом акцента Фрейда на сексуальности в процессе развития, что привело Юнга к разработке собственного психоаналитического подхода, известного как аналитическая психология.

Хотя Юнг соглашался с Фрейдом в том, что бессознательное играет важную роль в личности и поведении, он расширил фрейдовскую идею личного бессознательного, включив то, что Юнг называл коллективным бессознательным.

Юнг считал, что человеческая психика состоит из трех компонентов:

Согласно Юнгу, эго представляет сознательный разум, в то время как личное бессознательное содержит воспоминания, включая те, которые были подавлены.

Коллективное бессознательное — это уникальный компонент, в котором Юнг считал, что эта часть психики служит формой психологической наследственности. Он содержал все знания и опыт, которыми люди делятся как вид.

Истоки архетипов Юнга

Откуда тогда берутся эти архетипы? Юнг считал, что коллективное бессознательное — это то место, где существуют эти архетипы.Он предположил, что эти модели являются врожденными, универсальными и наследственными. Архетипы не усвоены и служат для организации того, как мы переживаем определенные вещи.

«Все самые сильные идеи в истории восходят к архетипам», — объяснил Юнг в своей книге «Структура психики».

«Это особенно верно в отношении религиозных идей, но центральные концепции науки, философии и этики не являются исключением из этого правила. В их нынешней форме они представляют собой варианты архетипических идей, созданных путем сознательного применения и адаптации этих идей к реальности.Ведь это функция сознания — не только распознавать и ассимилировать внешний мир через врата чувств, но и переводить в видимую реальность мир внутри нас », — предположил он.

Юнг отверг концепцию tabula rasa или представление о том, что человеческий разум — это чистый лист при рождении, о котором можно писать исключительно на основе опыта. Он считал, что человеческий разум сохраняет фундаментальные, бессознательные, биологические аспекты наших предков. Эти «изначальные образы», ​​как он их первоначально назвал, служат основой того, как быть человеком.

Эти архаические и мифические персонажи, составляющие архетипы, обитают у всех людей со всего мира, полагал Юнг. Именно эти архетипы символизируют основные человеческие мотивации, ценности и личности.

Юнг считал, что каждый архетип играет определенную роль в личности, но считал, что у большинства людей преобладает один конкретный архетип. Согласно Юнгу, реальный способ выражения или реализации архетипа зависит от ряда факторов, включая культурные влияния человека и уникальные личные переживания.

Юнг выделил четыре основных архетипа, но также считал, что число, которое может существовать, не имеет предела. Существование этих архетипов нельзя наблюдать напрямую, но можно сделать вывод, глядя на религию, мечты, искусство и литературу.

Четыре основных архетипа, описанные Юнгом, а также некоторые другие, которые часто идентифицируются, включают следующие.

Слово Verywell

Идеи Юнга не были так популярны, как идеи Фрейда, и его архетипы не получили одобрения в современной психологии.Это может быть связано с тем, что его работы имели тенденцию отклоняться в сторону мистики и псевдонаучности, и поэтому часто изучаются больше как исторический артефакт и в области литературной критики и применения мифологии в популярной культуре, чем как важный вклад в науку о разуме и поведении. .

Другая критика архетипов Юнга предполагает, что они являются чрезмерно стереотипными, редукционистскими и культурно предвзятыми.

Аудиокнига недоступна | Audible.com

• Evvie Drake: более

• Роман
• К: Линда Холмс
• Рассказывает: Джулия Уилан, Линда Холмс
• Продолжительность: 9 часов 6 минут
• Несокращенный

В сонном приморском городке в штате Мэн недавно овдовевшая Эвелет «Эвви» Дрейк редко покидает свой большой, мучительно пустой дом почти через год после гибели ее мужа в автокатастрофе.Все в городе, даже ее лучший друг Энди, думают, что горе держит ее внутри, а Эвви не поправляет их. Тем временем в Нью-Йорке Дин Тенни, бывший питчер Высшей лиги и лучший друг детства Энди, борется с тем, что несчастные спортсмены, живущие в своих худших кошмарах, называют «ура»: он больше не может бросать прямо, и, что еще хуже, он не может понять почему.

• 3 из 5 звезд

• Что-то заставляло меня слушать….

• К Каролина Девушка на 10-12-19

11 лучших книг Карла Юнга

Последнее обновление: 25 ноября 2017 г.

Книги Карла Юнга выходят за рамки простого анализа человеческого поведения .Он был пионером глубокой психологии и плодовитым автором. Его работы содержат прекрасную алхимию психоанализа, духовности, религии, философии и мира снов. Немногие личности вызывают такой интерес, как этот великий аналитик человеческой психики.

Грэм Коллиер сказал, что Юнгу нужно всего чуть больше пяти минут, чтобы произвести на кого-нибудь впечатление. Коллиер был пилотом Королевских ВВС во время Второй мировой войны и профессором философии в Университете Джорджии. У него была возможность встретиться со знаменитым швейцарским психоаналитиком, когда Юнгу было 75 лет.Коллиер был впечатлен ироничным и почти лукавым взглядом Юнга и его почтительным молчанием, когда он слушал чей-то ответ.

Жизнь — не болезнь, от которой можно умереть »

-Carl Gustav Jung-

Доктор Кольер также объяснил, что в течение одного периода своей жизни Юнг чувствовал себя отвергнутым некоторыми представителями научного сообщества. Это произошло после публикации более чем одной книги об изучении совести, в которой духовные концепции были более глубокими, чем аналитические.Несмотря на все это, его теории вызвали такой интерес, что BBC, пытаясь удовлетворить желания публики того времени, пригласила Юнга на дебаты с членом Лейбористской партии в прямом эфире в шоу под названием Face. к лицу. Этот конкретный политик весьма критически относился к теориям Юнга.

Результат встречи был просто потрясающим. Хладнокровие, непосредственность, убежденность и обаяние Юнга были таковы, что «интервью» в конечном итоге превратилось в импровизированную конференцию.Политик Джон Фримен, который участвовал в программе с намерением критиковать теории Юнга, был настолько увлечен им, что они подружились на долгие годы. Фактически, Фримен был тем, кто вдохновил Юнга написать одну из своих самых известных книг, Человек и его символы .

О Юнге можно рассказать еще много анекдотов. Мы могли бы поговорить о его обширных путешествиях, его сложных отношениях с Фрейдом, или его влиянии на кино и на нашу культуру в целом.Однако один из способов понять Юнга — это его книги. Стоит погрузиться в это невероятное наследие и изучить его теории, символы, личные размышления и эту фигуру, оставившую неизгладимый след в истории психологии.

Лучшие книги Карла Юнга

Работа Юнга обширна и черпает много материала из его собственной автобиографии, включая книги эссе и личных размышлений. Мы даже можем найти переписку между Юнгом и Фрейдом в 1906-1913 годах.Эти письма глубже раскрывают развитие психоаналитического движения и отношения между этими двумя фигурами.

Теперь, в этой статье о лучших книгах Карла Юнга, наша приоритетная задача — процитировать его наиболее представительные работы. Мы ищем книги, которые порадуют всех, от новичка до опытных «юнгианцев», своими концепциями, теориями и идеями.

1. Человек и его символы

В начале этой статьи мы объяснили происхождение этой книги.После интервью Би-би-си известный политик попросил Юнга поделиться своими теоретическими концепциями с широкой публикой как можно более простым и образовательным образом. Он так и сделал, , и это оказалась последняя книга Карла Юнга, которую он написал перед смертью в 1961 году.

В Человек и его символы первое, что привлекает наше внимание, — это более 500 иллюстраций книги. Эти изображения полностью погружают нас в теорию символизма и важность символов в наших снах, в искусстве и даже в нашем повседневном поведении.

«Я не то, что со мной случилось. Я тот, кем я хочу стать »

-Карл Густав Юнг-

2. Архетипы и коллективное бессознательное

Главное. Это одна из самых интересных книг Юнга и та, которая определяет одну из его самых спорных тем: архетипы.

Перед нами сборник эссе, в которых исследуется коллективное бессознательное, с одной стороны, и природа архетипа, с другой. Это психическое выражение структур, унаследованных от наших собратьев, без сомнения, составляет краеугольный камень большей части юнгианской работы.

3. Отношения между эго и бессознательным

Как мы уже знаем, Карл Юнг был основателем школы аналитической психологии. Эта книга, без сомнения, лучшее представление об этом подходе. По сути, это также отражение небольшой части истории психологии.

На этих страницах, Юнг проводит нас через гораздо более оригинальную идею, чем предлагал нам тогда Фрейд относительно человеческой психики . Его постоянные исследования и пересмотр предмета дают нам более полное понимание бессознательного.Здесь Юнг устанавливает двойственность между коллективным бессознательным и его влиянием на индивидуальное бессознательное.

4. Синхронность: акаузальный связывающий принцип

Синхронность: акаузальный связывающий принцип — это маленькая жемчужина, которую Карл Густав Юнг написал вместе с Вольфгангом Паули, физиком, лауреатом Нобелевской премии и одним из отцов квантовой механики. В этой книге мы можем углубиться в одну из самых интересных и хорошо известных юнгианских концепций. Мы, конечно, говорим о синхронности.

Юнг впервые рассказал об этой идее на встречах Eranos, ежегодно проводимых в Асконе, Швейцария. На этих собраниях всегда выходила какая-то статья, эссе или книга. Это было в пятидесятых годах, и швейцарский психиатр представил нечто столь же полемическое, сколь и привлекательное для своих коллег и остального академического мира: то, что мы понимаем как совпадение, на самом деле не просто случайность, а то, что он назвал синхронностью …

В книге также подробно рассматривается взаимосвязь между указанной концепцией и другой не менее важной идеей в его работе: интуицией.

5. Современный человек в поисках души

Это одна из книг Карла Юнга, которая лучше всего представляет его творчество. В то же время это прекрасный экскурс в мир бессознательного. Несмотря на то, что большая часть книги посвящена сновидениям, именно здесь мы можем «отследить» часть нашего комплекса и ограничивающего поведения, которое мы склонны проявлять в нашей сознательной жизни.

Цель Юнга в толковании снов была иной, чем у Фрейда. Он не стремился выявить классические сексуальные привязанности, развившиеся в детстве.Напротив, он хотел нарисовать «карту настоящего» и контекста, в котором жили его пациенты , чтобы понять причину их поведения и эмоциональных страданий.

Это, без сомнения, одна из самых незаменимых книг для понимания наследия Карла Юнга.

6. Конфликты в детской душе

Некоторые из наших читателей могут быть удивлены, увидев термин «душа» в книге о психологии. Важно помнить, что в работах Карла Юнга эта идея, эта концепция присутствует всегда.

Фактически, как объяснил Юнг в своей автобиографии, ни один врач не может вылечить пациента, не установив сначала контакт с душой пациента.

Эта идея дает нам ключ к целостному подходу Юнга к людям. Он считал, что детство и юность — самые важные фазы в жизни человека, и мы должны уделять им гораздо больше внимания. Таким образом, возможные конфликты, недостатки и предрассудки, которые ребенок испытывает в своей семье, а также личность родителей, несомненно, определяют благополучие или потенциальные психологические проблемы ребенка в дальнейшей жизни.

Любопытно, что дочь Зигмунда Фрейда посвятила свою жизнь этой цели. Оказывала психологическую помощь детям с детской травмой . Сам Фрейд никогда не обращал особого внимания на эту область и не развивал ее полностью в своей работе.

7. Психология переноса

В этом блоге мы уже время от времени говорили об интересной концепции переноса. Эта идея всегда присутствует в психоаналитических или психодинамических школах мысли.

Это одна из самых представительных книг Карла Юнга на эту тему. Он также проводит интересную параллель между алхимией и переносом между пациентом и терапевтом . Как мы уже знаем, в повседневной практике психотерапия может вызвать феномен, при котором пациент проецирует свои переживания и эмоции на терапевта, что усложняет процесс исцеления.

В этой книге Юнг снова использует свои символические фигуры, чтобы объяснить динамику и связи, которые иногда образуются между врачом и пациентом.

8. Психическая энергия и сущность снов

Эта книга состоит из шести интересных эссе. В этих эссе мы близко узнаем то, что мы понимаем под «глубинной психологией». Эта концепция представляет собой истинный краеугольный камень теории Юнга. Важно помнить, что для этого швейцарского психиатра все психические явления на самом деле являются формами энергии.

Основная функция сновидений — попытаться восстановить наше психологическое равновесие »

-Карл Густав Юнг-

В первом эссе, озаглавленном «Об энергии души», он предлагает интересное введение, чтобы лучше понять некоторые аспекты нашей личности, такие как интроверсия и экстраверсия. Позже, в статьях «Общие соображения по психологии сновидений» и «Сущность сновидений», он углубляется в изучение человеческого и социального поведения и сновидений таким образом, чтобы помочь как новичкам, так и экспертам лучше понять эти репрезентативные концепции.

Также интересно отметить, что этот том заканчивается эссе под названием «Психологические основы спиритизма». Здесь автор объясняет с привычной ясностью объективные соображения юнгианской психологии по этому вопросу, которые, несомненно, интересно иметь в виду.

9. Писания о духовности и трансцендентности

Карл Густав Юнг не верил в Бога, он верил в духовность и в то, как каждый из ее аспектов определяет и прослеживает сущность нашей культуры и, как следствие, самого человечества .

«Было бы самым несправедливым с точки зрения психологии игнорировать религию, со всем, что она есть и насколько она близка к человеческой душе»,

-Carl Gustav Jung-

Это личная и увлеченная книга. Это идеальное чтение на выходных, если вы хотите лучше понять обширное видение аналитической психологии, которое Карл Густав Юнг поддержал и оставил как прекрасное наследие.Если есть одна вещь, которую он всегда имел в виду, , так это то, что, чтобы понять чьи-то корни, мы не можем забыть о духовном плане . Согласно Юнгу, мы должны учитывать все явления и традиции, составляющие корень психической жизни.

Итак, мы должны понимать, что книги Карла Юнга, Письма о духовности и трансцендентности , в частности, , являются отражением его непредвзятого мышления. Он был восприимчив и чувствителен ко всему, что наблюдал, и пытался заглянуть за рамки обычного, чтобы найти смысл в реальности человеческой души.

Эта книга представляет собой антологию, путешествие по антропологии, религии, искусству и духовности, которое окажет влияние на каждого читателя.

11. Воспоминания, мечты, мысли

Сейчас мы живем в 1957 году, и Карлу Юнгу 81 год. Это идеальный момент для него, чтобы начать полезный и актуальный проект, который является историей его собственной жизни. Юнг сделал это с помощью своего коллеги и друга Аниелы Джаффе. На этих страницах мы узнаем о годах его становления, о его напряженных, но продуктивных отношениях с Фрейдом и о том, как каждая поездка, разговор, открытие и опыт формировали то, что он называет «дном его души».

Стоит отметить, что читатель не встречает простой книги воспоминаний и личных размышлений кого-либо в сумерках своей жизни. Юнг в полной мере пользуется возможностью, чтобы еще раз заложить основы своих теорий. Он описывает свои идеи о человеческом разуме, бессознательном, роли символизма и принципах психотерапии.

Эта книга поможет нам лучше понять мысли Карла Юнга и его личную работу психолога.

11. Красная книга

Напоследок мы оставили одну из самых ценных и самых сложных для понимания книг Карла Юнга. Речь, конечно же, о Красной книге. Он такой особенный по разным причинам. Один из них заключается в том, что ему потребовалось более 15 лет, чтобы завершить или, по крайней мере, решить, что в нем есть все, что он хотел сообщить.

Еще один момент, на который мы должны обратить внимание, это то, что его наследники не хотели, чтобы это публиковалось.Только в 2009 году мы наконец получили доступ к этой странной, зловещей и загадочной книге, которая одновременно увлекательна и тревожит. Красная книга, или Liber Novus, повествует и иллюстрирует ужасающие видения, которые имел Юнг между 1913 и 1916 годами. Его цель при написании книги состояла в том, чтобы попытаться понять эти образы и раскопать связанные с ними символы.

Красная книга — это не философская, научная, религиозная или литературная книга. Это неклассифицируемая работа с пророческими и мифическими нюансами, допускающая множество интерпретаций. Это требует нескольких подходов, если вы хотите понять это или даже получить от него удовольствие. В конце концов, это отличная жемчужина, которую стоит прочесть после того, как вы немного больше поймете теорию Юнга.

«Где-то когда-то были Цветок, Камень, Кристалл, Королева, Король, Дворец, Возлюбленный и его Возлюбленная, и это было давным-давно, 5000 лет назад, на острове где-то в океане.. . . Такова Любовь, мистический цветок души. Это Центр, Я ».

-Фрагмент из Красной книги-

В заключение, несмотря на то, что существует гораздо больше книг, эссе, статей, работ и т. Д. Карла Юнга, эти 11 рекомендаций предлагают отличное представление и незабываемая фигура, заслуживающая немного нашего времени. То, что мы получаем от чтения этих книг Карла Юнга, так же обогащает, как и увлекательно.

Это может вас заинтересовать…

Библиографические ссылки

Юнг, Карл Г., (1985), Человек и его символы. Пайдос.

Юнг, Карл Г. (2009), Архетипы и коллективное бессознательное. Пайдос.

Юнг, Карл Г. (2009), Отношения между эго и бессознательным. Пайдос.

Юнг, Карл Г., (1952), Синхронность: акаузальный принцип связи

Юнг, Карл Г., (2013), Современный человек в поисках души, ДеБольсилло

Юнг, Карл Г., (2011) , Конфликты в детской душе.Пайдос

Юнг, Карл Г. (1983), Психология переноса

Юнг, Карл Г. (1995), Психическая энергия и сущность души. Пайдос.

Юнг, Карл Г., (2016), Письма о духовности. Trotta

Юнг, Карл Г., (2001), Воспоминания, мечты и мысли. Paidos

Jung, Carl G., (2010), Красная книга, Paidos.

Культурное наследие Юнга — Красная книга Карла Г. Юнга: истоки и влияние | Выставки

К тому времени, когда он появился на обложке Time в 1955 году, Карл Г.Юнг был иконой в своей профессии и в массовой культуре. В 1940-х и 1950-х годах американцы в области глубинной психологии, искусства и сравнительного религиоведения приняли идеи Юнга. Его концепции «архетипа» и «коллективного бессознательного» — идеи, которые выросли из опыта Юнга во время его создания «Красной книги » — обладали особой силой.

Согласно Юнгу, архетипы — это модели поведения или символические образы, присутствующие в сознании всех людей.Архетипы определяют культурные темы и образы, которые выражают важные человеческие заботы, такие как рождение, любовь, смерть, семья и выживание. Они создают психологический реестр универсального опыта, который Юнг назвал «коллективным бессознательным», который формирует сокровищницу мощных общих образов и символов, которые выражаются в снах, искусстве, сказках, историях, мифах и религиозных мотивах из самых разных времена и культуры.

Эти юнгианские концепции были привлекательными для художников, в том числе для «абстрактных экспрессионистов», таких как Джексон Поллок (1912–1956), которые ссылались на миф и первобытные символы в своих работах.Концепции Юнга также вдохновляли многих писателей, музыкантов, кинематографистов, богословов и мифологов, в том числе представленных в этом разделе: танцовщицу и хореограф Марту Грэм (1894–1991), режиссера Федерико Феллини (1920–1993), писателя Хорхе Луиса Борхеса (1899–1991). 1986) и мифолог Джозеф Кэмпбелл (1904–1987).

Другими примерами продолжающегося влияния Юнга являются юнгианские архетипы, которые появляются в популярных средствах массовой информации, таких как фильмы Джорджа Лукаса (р. 1944), видеоигры и телевизионные программы.Индикатор типа Майерс-Бриггс (1962), основанный на описании Юнгом интроверсии, экстраверсии и типов личности, обычно используется в образовании, бизнесе и промышленности. А исследования Юнга нехристианских источников духовности, таких как гностицизм, алхимия и восточные традиции созерцания, лежат в основе различных философий «Нью Эйдж».

Юнг в роли «старого мудреца»

В своей статье на обложке 1955 года о Карле Дж. Юнге, Time пришел к выводу, что «величайшим достижением Юнга является то, что он показал психологию новое направление: он построил психологию для людей, которые стремятся к неизвестному, нематериальному, неосязаемому. духовный.«История называлась« Старый мудрец », ссылаясь на юнгианский архетип, который, олицетворяя проницательность и мудрость, помогает другим узнать, кто они и кем они могут стать. Вымышленные примеры включают Мерлина (легенды о короле Артуре), Гандульф (Господь из трилогии «Кольца») и Дамблдора (серия о Гарри Поттере). В Красной книге Юнг изображает мудрого персонажа, которого он называет «Филимоном», в виде бородатого старика с крыльями.

Карл Г.Юнг на обложке журнала «Время », «Время », 14 февраля 1955 г. Собрание Фонда Боллингена, Отдел рукописей, Библиотека Конгресса (024.00.00)
[Цифровой идентификационный номер rb0024]

Добавьте этот элемент в закладки: //www.loc.gov/exhibits/red-book-of-carl-jung/jungs-cultural-legacy.html#obj0

Партитура для репетиции

Night Journey

Среди множества других артистов, с которыми сотрудничала Марта Грэм, был американский композитор Уильям Шуман (1910–1992), получивший Пулитцеровскую премию, который написал оркестровую партитуру для ее « Night Journey » (1947).Показана партитура для фортепианной репетиции с хореографическими нотами .. Название отсылает к архетипическому мотиву, описанному Юнгом: «Ночное морское путешествие — это … путешествие в страну призраков где-то за пределами этого мира, за пределами сознания, отсюда и погружение в мир. бессознательное «. В его мифологии путешествие — это этап, на котором герой переживает опасность и даже смерть.

Уильям Шуман. Партитура для фортепианной репетиции с хореографическими нотами к балету Марты Грэм « Night Journey », ок.1947. Собрание Марты Грэм, Музыкальный отдел, Библиотека Конгресса. Предоставлено Музыкальным фондом Уильяма Шумана (026.00.00). [Цифровой идентификационный номер rb0026]

Добавьте этот элемент в закладки: //www.loc.gov/exhibits/red-book-of-carl-jung/jungs-cultural-legacy.html#obj1

Толкование мифа об Эдипе Грэмом

Танцовщица и хореограф Марта Грэм, одна из ведущих пионеров современного танца, испытала влияние концепции Юнга о коллективном бессознательном.В своей автобиографии она сказала: «За мной всегда идут следы предков, толкающие меня, толкающие меня, когда я создаю новый танец, и жесты проходят сквозь меня». В фильме Night Journey (1947) Грэм переосмыслил греческий миф об Эдипе в терминах Юнга, рассказывая историю с точки зрения королевы Иокасты через воспоминания, в которых прошлое, настоящее и будущее сливаются воедино. Веревки представляют их совместную судьбу, а также пуповину, которая когда-то соединила Эдипа и Иокасту, которая вешается на веревках в конце балета.

Фотография Марты Грэм (Джокаста), Бертрама Росс (Эдип) и Роберта Кохана (Тиресиас) в «Ночном путешествии , , 1947 год». Собрание Марты Грэм, Музыкальный отдел, Библиотека Конгресса (027.00.00). [Цифровой идентификационный номер rb0027]

Добавьте этот элемент в закладки: //www.loc.gov/exhibits/red-book-of-carl-jung/jungs-cultural-legacy.html#obj2

Аналитик Грэма и ученик Юнга

Примерно в 1945 году Марта Грэм начала юнгианский анализ с Фрэнсис Уикс, бывшей студенткой Юнга, которая тогда практиковала в Нью-Йорке.В своей автобиографии Грэм сказала, что Уикс была «замечательной женщиной. Мы с ней подружились, и я мог пойти с ней выпить или поужинать». В этом письме Грэм показывает, насколько она дорожит мнением Уикса, обсуждая свою последнюю работу, Voyage for a Theater , премьера которой состоялась 17 мая 1953 года. Создана в трудный период после танцевального партнера и мужа Грэхема, Эрика Хокинса (1909). -1994), ушел от нее, работа не была признана удачной.

Письмо Марты Грэм Фрэнсис Уикс, 25 июня 1953 г.Коллекция Фрэнсис Уикс, Отдел рукописей, Библиотека Конгресса. Предоставлено Центром современного танца Марты Грэм (028.00.00). [Цифровой идентификационный номер rb0028]

Добавьте этот элемент в закладки: //www.loc.gov/exhibits/red-book-of-carl-jung/jungs-cultural-legacy.html#obj3

Совет Юнга коллеге-аналитику

Фрэнсис Г. Викес (1875-1967) получила это письмо от Юнга с советом по лечению тяжелого пациента.Первоначально работавший в доме поселения, Викес учился у Юнга в Цюрихе в 1920-х годах, а затем основал успешную практику в Нью-Йорке. Она была одним из основателей Нью-Йоркского клуба аналитической психологии. Специалист в области детской психологии, Уикс был автором влиятельной книги Внутренний мир детства (1927). Она также лечила многих писателей и других творческих людей, включая танцора и хореографа Марту Грэм.

Письмо Карла Юнга Фрэнсис Уикс, 10 августа 1929 г.Документы Фрэнсис Уикс, Отдел рукописей, Библиотека Конгресса (029.00.00). Страница 2. [Цифровой идентификационный номер rb0029]

Добавьте этот элемент в закладки: //www.loc.gov/exhibits/red-book-of-carl-jung/jungs-cultural-legacy.html#obj4

Герой-убийца драконов из Бразилии

Мифы, в которых герой убивает дракона, чтобы спасти принцессу, а затем женится на ней, встречаются во многих культурах. Юнг считал, что эта история представляет собой борьбу за установление контроля над бессознательными силами, говоря, что «только тот, кто рискнул сразиться с драконом и не был побежден им, выигрывает клад,« сокровище, которое трудно достать ».. . . он столкнулся с темной почвой своего «я» и тем самым обрел себя ». В этом примере бразильский народный герой принц Оскар спасает королеву вод от дракона, выиграв ее руку. Пример бразильской поп-культуры, такие недорогие брошюры продаются в ярмарки и рынки.

Жозе Бернарду да Силва. O Principe Oscar e a raihna das aguas. (Принц Оскар и Королева вод). Жоазейру-ду-Норти, Сеара, Бразилия: Совет.Сан-Франциско, приблизительно 1970. Американский центр народной жизни, Библиотека Конгресса (020.00.00). [Цифровой идентификационный номер rb0020]

Добавьте этот элемент в закладки: //www.loc.gov/exhibits/red-book-of-carl-jung/jungs-cultural-legacy.html#obj5

В начало

Американский ученый Юнга

Джозеф Кэмпбелл (1904–1987) стал знаменитостью благодаря телеинтервью с журналистом Биллом Мойерсом, которое вышло в эфир в 1988 году.В своей самой известной работе « Тысячелетний герой » Кэмпбелл утверждал, что все истории о героях являются выражениями одного и того же архетипического паттерна, который он назвал «Путешествием героя» или «мономифом». Помимо представления идей Юнга об архетипах и коллективном бессознательном более широкой аудитории, книга популяризировала и саму сравнительную мифологию — изучение человеческого импульса к созданию историй и образов, которые, хотя и облачены в мотивы определенного времени и места, привлекают внимание. на универсальные темы.Жена Кэмпбелла, Джин Эрдман, танцевала с компанией Марты Грэм, и он был другом Грэма.

Джозеф Кэмпбелл. Тысячелетний герой. Боллинген серии XVII. Нью-Йорк: Книги Пантеона, 1949. Общие собрания. Предоставлено Фондом Джозефа Кэмпбелла (www.jcf.org) (030.00.00). [Цифровой идентификационный номер rb0030]

Добавьте этот элемент в закладки: // www.loc.gov/exhibits/red-book-of-carl-jung/jungs-cultural-legacy.html#obj6

Влияние Юнга на

Звездные войны

Звездные войны Фильмы рассказывают об архетипическом путешествии Люка Скайуокера, который сражается со злодеями, спасает принцессу и находится под наставником мудрого старика Оби Ван Кеноби. Прочитав «Тысячелетний герой » в колледже, Джордж Лукас заново открыл его и сказал, что «начал понимать, что мой первый набросок « Звездные войны »следует классическим мотивам.. . . поэтому я изменил свой следующий проект в соответствии с тем, что я узнал о [них], и сделал его немного более последовательным ». Лукас и Джозеф Кэмпбелл стали друзьями, и Лукас исследовал более поздние идеи фильмов в библиотеке Кэмпбелла. Том Юнг (не связанный с Карл) также разработал плакаты для фильмов Империя наносит ответный удар, Возвращение джедая и многих других известных фильмов.

Том Юнг. Звездные войны плакат.Голливуд: Twentieth-Century Fox, 1977 г. Отдел эстампов и фотографий, Библиотека Конгресса. ФОТО ПРЕДОСТАВЛЕНЫ LUCASFILM LTD. Звездные войны: Эпизод IVA Новая надежда и 1977 и 1997 Lucasfilm Ltd. Все права защищены. Используется с разрешения. Несанкционированное копирование является нарушением действующего законодательства (031.00.00). [Цифровой идентификационный номер ppmsca.19349]

Добавьте этот элемент в закладки: //www.loc.gov/exhibits/red-book-of-carl-jung/jungs-cultural-legacy.html # obj7

Образец печати

Художник-гравер Майкл Понсе де Леон (1922–2006) стал известен своими металлическими коллажными инталиями, тиснеными отпечатками, которых он добивался путем вдавливания врезанных линий или фигур на бумагу или металл вместе с краской. Название этой работы и комментарии Понсе де Леона к его философии искусства предполагают знакомство с идеями Юнга: «Каждый творческий художник — уникальная личность, чьи ноги твердо стоят в воздухе.Он использует всю свою отрицательную энергию — «напряжение, беспокойство и другие уязвимости» — и превращает их в богатые резервуары положительных сил, из которых рождается его искусство, неся с собой тайну и чудо неизвестного ».

Майкл Понсе де Леон. Archetype , 1961. Металлический коллаж. Глубокая печать. Отдел эстампов и фотографий, Библиотека Конгресса. Предоставлено поместьем Михаэля Понсе де Леона (032.00.00). [Цифровой идентификационный номер ppmsca.24397]

Добавьте этот элемент в закладки: //www.loc.gov/exhibits/red-book-of-carl-jung/jungs-cultural-legacy.html#obj8

Юнг и Федерико Феллини

Итальянский кинорежиссер Федерико Феллини (1920–1993), обладатель четырех «Оскаров» за лучший иностранный фильм, впервые прочитал Юнга в 1961 году. Многие из его знаменитых кинематографических творений, в частности, 8 1/2 (адаптированный как бродвейский мюзикл и фильм Nine ) находились под глубоким влиянием концепций Юнга об архетипе и коллективном бессознательном.Они представляют собой уникальное сочетание памяти, снов и фантазий. С 1960 по 1990 год Феллини записывал и иллюстрировал свои сны каждое утро после пробуждения, называя это своей «ночной работой». После смерти Феллини книга была заперта в банковском хранилище на четырнадцать лет, пока его наследники не согласились опубликовать ее.

Федерико Феллини. Книга снов . Эд. Туллио Кезич и Витторио Боарини. Вклад Винченцо Моллико.Нью-Йорк: Rizzoli International, 2008. Общие коллекции, Библиотека Конгресса. Любезно предоставлено Rizzoli International Publications, Inc. (033.00.00). [Цифровой идентификационный номер rb0033]

Добавьте этот элемент в закладки: //www.loc.gov/exhibits/red-book-of-carl-jung/jungs-cultural-legacy.html#obj9

Юнг и Хорхе Луис Борхес

Аргентинский писатель Хорхе Луис Борхес признал: «Я всегда был большим читателем Юнга.. . . Я читаю его как своего рода мифологию или своего рода музей или энциклопедию любопытных преданий ». Борхес внес значительный вклад в« магический реализм », жанр латиноамериканской фантастики, в котором фантастические элементы сливаются с реалистичной атмосферой. история La biblioteca de Babel описывает вселенную в форме огромной библиотеки, состоящей из бесконечных взаимосвязанных шестиугольных комнат, содержащих все возможные книги определенного формата. Эрик Десмазьер (b. .1948) создал фантастические пространства, дополняющие прозу Борхеса.

Добавьте этот элемент в закладки: //www.loc.gov/exhibits/red-book-of-carl-jung/jungs-cultural-legacy.html#obj10

Психологические типы Юнга

В этой влиятельной работе, опубликованной во время работы над Красной книгой , Юнг разделил людей на две группы: экстравертов (смотрящих вовне) и интровертов (смотрящих внутрь себя).Эти термины стали настолько распространенными, что большинство людей не осознают, что Юнг формализовал их как диагностический инструмент для понимания различных способов психологической обработки своего опыта людьми. Используя теории Юнга, Кэтрин Кук Бриггс (1875-1968) и ее дочь Изабель Бриггс Майерс (1897-1980) разработали Индикатор типа Майерс-Бриггс (MBTI), опубликованный в 1962 году. MBTI широко используется в бизнесе и образовании для измерения психологические предпочтения в том, как люди воспринимают мир и принимают решения.

К. Г. Юнг. Психологические типы. Нью-Йорк: Harcourt, Brace, 1923. Общие коллекции, Библиотека Конгресса (011.00.00). [Цифровой идентификационный номер rb0011]

Добавьте этот элемент в закладки: //www.loc.gov/exhibits/red-book-of-carl-jung/jungs-cultural-legacy.html#obj11

К началу

архетипов и коллективное бессознательное: К.Г. Юнг

A Краткое содержание

Шейн Эйнон, доктор философии (Центр прикладных юнгианских исследований и Филадельфийская ассоциация юнгианских аналитиков)

Архетипы и коллективное бессознательное — часть 1 тома 9 сборника сочинений К. Г. Юнга, серии книг, опубликованных издательством Princeton University Press в США и Routledge & Kegan Paul в Великобритании

Три эссе подтверждают теорию Юнга.За ними следуют очерки о конкретных архетипах и раздел, посвященный процессу индивидуации. Том включает множество полноцветных иллюстраций.

Журнал аналитической психологии называет этот том:

«Красноречивый свидетель величия ума и сердца Юнга. Его идея архетипа включает в себя глубокое отношение к человеческому существованию и намекает на ценности, благодаря которым очень многие люди обрели новое значение в своей жизни.”

Precis

Часть I

Архетипы коллективного бессознательного

«Гипотеза коллективного бессознательного принадлежит к классу идей, которые люди сначала находят странными, но вскоре начинают владеть и использовать как знакомые концепции. Так было с концепцией бессознательного в целом. После того, как философская идея бессознательного в той форме, которую представили в основном Карус и фон Хартманн, ушла под подавляющую волну материализма и эмпиризма, почти не оставив после себя никакой ряби, она постепенно вновь появилась в научной области медицинской психологии.

2 Сначала понятие бессознательного ограничивалось обозначением состояния вытесненного или забытого содержания. Даже с Фрейдом, который заставляет бессознательное — по крайней мере метафорически — выступать на сцене как действующий субъект, на самом деле это не что иное, как место сбора забытых и вытесненных содержаний, и только благодаря им имеет функциональное значение. Соответственно, для Фрейда бессознательное имеет исключительно личную природу 2, хотя он осознавал его архаические и мифологические мыслеформы…

Психическое существование можно распознать только по наличию содержания, способного к сознанию. Следовательно, мы можем говорить о бессознательном только постольку, поскольку можем продемонстрировать его содержание. Содержимое личного бессознательного — это, в основном, эмоционально-тонированные комплексы, как их называют; они составляют личную и частную сторону психической жизни. С другой стороны, содержание коллективного бессознательного известно как архетипы ». К.Г. Юнг, 1969

Здесь мы видим, как Юнг излагает основы своих самых противоречивых теорий о человеческой психике.Предпосылка его теории начинается с личного бессознательного, которое аналогично Фрейду. У каждого человека наш разум обладает врожденной способностью брать переживания и связывать их вместе в соответствии с шаблонами связанных переживаний. Таким образом, наши воспоминания просеиваются и сохраняются в соответствии с сходством, а также эмоциональным весом этих воспоминаний. Юнг назвал эти связанные воспоминания «комплексами», и эта концепция хранения в памяти оказалась правильной концептуализацией, основанной на современных исследованиях в области нейробиологии (см. LeDoux, J.(2003) Synaptic Self (Как наш мозг становится тем, кто мы есть), Penguin Putnam, Мягкая обложка). Текущие психотерапевтические вмешательства, такие как десенсибилизация движением глаз и повторная обработка (EMDR), используют депотенциацию эмоционального заряда комплексов для улучшения симптомов травмы (см. Терапия десенсибилизации и повторной обработки движением глаз (EMDR), Третье издание: Основные принципы, протоколы, и процедуры, 2017 г.).

Комплексная теория формирует теоретическую основу коллективного бессознательного.Юнг предположил, что центральный и самый важный вход в комплекс происходил через зрительную систему (Jung, 1969). Это произошло благодаря его обширному клиническому опыту, а также изучению, исследованиям и сбору материала сновидений. Юнг обнаружил, что сны по своей сути представляют собой серию эмоциональных образов. Эти образы были структурированы в последовательности сновидений, чтобы символизировать форму или тип языка бессознательного. Это уже теоретический скачок. Юнг был уверен, что теоретически может быть на правильном пути из-за повсеместной и универсальной природы множества образов сновидений во времени и культурах (Jung, 1969).Юнг продолжил сопоставление древних образов мифологии и религии с отдельными мотивами сновидений, которые он слышал от пациентов. Эта корреляция показалась бы Юнгу невозможной для объяснения посредством обучения. Многие из его пациентов никогда не сталкивались с изображениями, созданными из снов, которые соответствовали изображениям из мифологии и мировых религий, поэтому этот феномен нельзя было объяснить просто на основании предположения или прошлого воздействия. Аргумент, который здесь выдвигает Юнг, немного неубедителен и формирует некоторые критические замечания по мере того, как он далее развивает свои теоретические аргументы.

Юнг назвал бы образы снов, которые очень похожи на те, которые встречаются в мировой мифологии и религии, «архетипами» из греческих и раннехристианских философских традиций (Jung, 1969). Короче говоря, греческие и другие философские традиции называли архетип предсуществующей мыслеформой, которая структурировала мир и поддерживала реальность в том виде, в каком мы ее знаем. Используя грубую современную метафору, архетипы — это программное обеспечение, управляющее аппаратным обеспечением компьютера.

Архетипы в применении к человеческой психике аналогичны плану опыта, с которым человек, вероятно, столкнется в течение своей жизни.Это очень похоже на паттерны фиксированного действия, которые изучаются у животных в области этологии (см. Alcock, J. (1998) Animal Behavior: An Evolutionary Approach (6-е издание), глава 5. Sinauer Associates, Inc., Сандерленд, Массачусетс). ISBN 0-87893-009-4 и Кеньон П. «Этологические эксперименты» Плимутского университета). Теория, согласно которой архетипы могут существовать врожденно внутри психики, требует дальнейшего развития, как хранилище и передача их функций в психике каждого человека.Это логически привело Юнга к разработке теории коллективного бессознательного, в которой врожденные формулировки конкретных проблем в отношениях и окружающей среде, которые могут возникнуть в течение жизни человека, в некотором смысле содержатся в психике при рождении. Следовательно, для Юнга под личным бессознательным каждого индивидуума существует коллективный уровень бессознательного. Образ в том виде, в каком он появляется во сне, составляет общий язык бессознательного. Этот комплекс объединяет воспоминания и переживания вокруг архетипического ядра, которое является врожденным для структуры и функции психики.

Анима: Юнг дает обзор своего первого архетипа коллективного бессознательного, анимы. Сегодня современные читатели юнгианской мысли имеют определенные представления об аниме и ее значении. Однако, когда Юнг излагает свое представление об аниме, качество ее сильно отличается от характера персонажа, с которым мы сталкиваемся на веб-страницах в Интернете. Юнг дает нам глубоко научный обзор концепции анимы в религиях и мифологии разных эпох и мировых культур.Анализ Юнга состоит в том, что анима — это психологический архетип женского начала и того, что тянет психику к ее корням, в отличие от мужского начала, которое тянется вверх в облака мысли.

Часть II:

Психологические аспекты материнского архетипа: Юнг проводит нас с трудом выигранным клиническим исследованием воздействия материнского комплекса на психологию человека. И снова мы видим, что Комплекс и Архетип идут рука об руку.Архетипы невозможно понять без комплекса. По сути, комплекс образует плоть поверх скелета каждого архетипа. Подчеркивается, что внутренние отношения отражают внешние отношения и что по мере проработки бессознательных отношений внешние отношения изменяются.

Часть III:

Относительно перерождения: Здесь Юнг показывает нам пример архетипа как обычной жизненной ситуации. Этот тип ситуационного примера иногда замалчивается в описании архетипов, но Юнг дает нам хороший аргумент в пользу того, что общие жизненные трудности, а не только отношения, часто являются архетипами.С философской точки зрения это очень интересно. Принимая идею Юнга о коллективном бессознательном, он недвусмысленно заявляет, что общая борьба предков является врожденной для психики за признание в каждой индивидуальной жизни. Возрождение — это обычное переживание необходимости «начинать заново» после определенного жизненного цикла или бедствия.

Часть IV:

Психология архетипа ребенка: « Что касается психологии нашей темы, я должен указать, что каждое утверждение, выходящее за рамки чисто феноменальных аспектов архетипа, подвергается критике, которую мы выразили выше.Ни на секунду не осмеливаемся поддаться иллюзии, что архетип можно наконец объяснить и избавиться от него. Даже самые лучшие попытки объяснения — это лишь более или менее удачные переводы на другой метафорический язык. (На самом деле, язык — это всего лишь образ.) Максимум, что мы можем сделать, — это представить миф и придать ему современную одежду. И какое бы объяснение или интерпретация ни делали с этим, мы делаем также и с нашими собственными душами, с соответствующими результатами для нашего собственного благополучия. Архетип — давайте никогда этого не забывать — это психический орган, присутствующий в каждом из нас.Плохое объяснение означает соответственно плохое отношение к этому органу, который может быть поврежден. Но больше всего страдает сам плохой толкователь. Следовательно, «объяснение» всегда должно быть таким, чтобы функциональное значение архетипа оставалось неизменным, чтобы была гарантирована адекватная и значимая связь между сознательным умом и архетипами. Ибо архетип — это элемент нашей психической структуры и, следовательно, жизненно важный и необходимый компонент нашей психической экономики. Он представляет или олицетворяет определенные инстинктивные данные темной, примитивной психики, настоящие, но невидимые корни сознания.Какую элементарную важность имеет связь с этими корнями, мы видим из озабоченности примитивного мышления определенными «магическими» факторами, которые являются не чем иным, как тем, что мы бы назвали архетипами ». Юнг, 1969.

«Одна из важнейших черт детского мотива — его будущее. Ребенок — потенциальное будущее. Следовательно, появление детского мотива в психологии индивида означает, как правило, предвкушение будущего развития, хотя на первый взгляд это может показаться ретроспективной конфигурацией.Жизнь — это поток, уходящий в будущее, а не остановка или обратный ход. Поэтому неудивительно, что многие из мифологических спасителей — дети-боги. Это точно согласуется с нашим опытом психологии индивида, который показывает, что «ребенок» прокладывает путь будущим изменениям личности. В процессе индивидуации он предвосхищает фигуру, которая возникает в результате синтеза сознательных и бессознательных элементов в личности. Следовательно, это символ, объединяющий противоположности; посредник, исцеляющий, то есть тот, кто исцеляет.”Юнг, 1969

Психологические аспекты Коре: Для женщин образ Коре говорит о «высшей личности или я» (пункт 314). Если появляется образ Коре, он может кое-что сказать нам о «целостности» бессознательной психики. В частности, образ Коре может кое-что сказать нам о неразвитой части личности. Если девичий образ неспособен к созреванию, возможно, мы видим препятствие в процессе индивидуации. В связи с этим Юнг говорит: «Девы всегда обречены на смерть, потому что их исключительное господство над женской психикой препятствует процессу индивидуации, то есть созреванию личности» (п.355). Неспособность расти и созревать обычно выражается мифологически. Если человек слишком привязан к женской невинности, жизнь неизбежно будет подталкивать к трансформации и изменениям. В таких случаях мы видим, что Коре подвергается опасности.

« В качестве практического наблюдения Корея часто появляется в женщине как незнакомая молодая девушка, нередко как Гретхен или незамужняя мать. Другая частая модуляция — танцор, который часто образован заимствованиями из классических знаний, и в этом случае «дева» появляется как корибант, менада или нимфа.Случайный вариант — это никси или водяной дух, который выдает свою сверхчеловеческую природу своим рыбьим хвостом. Иногда образы Коре и матери скатываются в царство животных, причем любимыми представителями тогда являются кошка, змея или медведь, или же какое-то черное чудовище подземного мира, такое как крокодил, или другие подобные саламандре, саурианские существа. . Беспомощность девушки подвергает ее всевозможным опасностям, например, быть съеденным рептилиями или ритуально убитым, как жертвенное животное.Часто случаются кровавые, жестокие и даже непристойные оргии, жертвой которых становится невинный ребенок. Иногда это настоящая некия, спуск в Аид и поиск «труднодостижимого сокровища», иногда связанный с оргиастическими сексуальными ритуалами или подношением менструальной крови Луне. Как ни странно, различные пытки и непристойности проводит «Мать Земля…». Фигуры, соответствующие Деметре и Гекате, являются сверхъестественными, не говоря уже о «Матери» в натуральную величину, в диапазоне от типа Пьета до типа Баубо.Бессознательное, которое действует как противовес традиционной безобидности женщины, оказывается весьма изобретательным в этом последнем отношении. Я могу припомнить лишь очень немногие случаи, когда собственная благородная фигура Деметры в чистом виде прорывалась через образ, спонтанно возникающий из бессознательного. На самом деле я помню случай, когда богиня-дева появилась, одетая в чистейшее белое, но с черной обезьяной на руках. Мать Земля всегда хтоническая и иногда связана с Луной либо через уже упомянутую кровавую жертву, либо через детское жертвоприношение, либо потому, что она украшена серпом луны.”, Юнг, 1969

Часть V

Феноменология духа в сказках: Здесь Юнг утверждает, что дух, увиденный через материал сновидений, аналогичен архетипу. С психологической точки зрения духи и боги являются олицетворением архетипов как обитателей бессознательного, которые затем проецируются вовне. Мы можем ясно увидеть эту проекцию при анализе сказок. Это радикальная идея, которая прямо помещает духовное и религиозное в сферу психологического исследования.

Психология фигуры-трикстера: « Поскольку все мифические фигуры соответствуют внутренним психическим переживаниям и изначально возникли из них, неудивительно, что в области парапсихологии обнаруживаются определенные явления, напоминающие нам об обмане. Это явления, связанные с полтергейстами, и они происходят всегда и везде в атмосфере детей предподросткового возраста. Злобные уловки полтергейста известны так же, как низкий уровень его интеллекта и бессмысленность его «коммуникаций».«Способность изменять свою форму, кажется, также является одной из его характеристик, поскольку существует немало сообщений о его появлении в форме животных. Поскольку он время от времени называл себя душой в аду, мотив субъективного страдания, похоже, тоже не лишен. Его универсальность, так сказать, одинакова с универсальностью шаманизма, к которому, как мы знаем, принадлежит вся феноменология спиритизма. В характере шамана и знахаря есть что-то от обманщика, потому что он тоже часто злобно шутит над людьми только для того, чтобы стать жертвой, в свою очередь, отомстив тем, кого он ранил.По этой причине его профессия иногда подвергает его опасности жизни. Кроме того, шаманские техники сами по себе часто причиняют знахарю сильный дискомфорт, если не настоящую боль. В любом случае «создание знахаря» во многих частях мира связано с такими сильными душевными и телесными страданиями, что это может привести к необратимым психическим травмам. Его «приближение к спасителю» является очевидным следствием этого, подтверждающим мифологическую истину о том, что раненый целитель является средством исцеления и что страдающий избавляет от страданий.”Юнг, 1969

Часть VI

Сознательное, бессознательное и индивидуация: « Отношения между сознательным и бессознательным, с одной стороны, и процессом индивидуации, с другой, — это проблемы, которые почти регулярно возникают на более поздних стадиях аналитического лечения. Под «аналитическим» я подразумеваю процедуру, которая учитывает существование бессознательного. Эти проблемы не возникают в процедуре, основанной на внушении. Несколько предварительных слов могут быть не лишними, чтобы объяснить, что имеется в виду под «индивидуацией».«Я использую термин« индивидуация »для обозначения процесса, посредством которого человек становится психологическим« индивидуумом », то есть отдельным, неделимым единством или« целым ». Принято считать, что сознание — это все психологическое лицо. Но знание феноменов, которые могут быть объяснены только на основе гипотезы о бессознательных психических процессах, заставляет усомниться в том, что эго и его содержание на самом деле идентичны «целому». Если бессознательные процессы вообще существуют, они обязательно должны принадлежать совокупности индивида, даже если они не являются компонентами сознательного эго.Если бы они были частью эго, они обязательно были бы сознательными, потому что все, что напрямую связано с эго, сознательно. Сознание можно даже приравнять к отношениям между эго и психическим содержанием ».

Исследование в процессе индивидуации: Юнг начинает эту главу цитатой: Дао работает с вещами расплывчато и неясно. Затемнять! О, расплывчато! В нем есть изображения. Нечеткий! О непонятно! В нем есть вещи. Глубокий! О, действительно темно. В нем есть семя.Его семя — истина. В этом надежность. С самого раннего Начала и до сегодняшнего дня Его имя не лишено, по которому можно постичь Начала всех вещей. Откуда мне знать, что это Начало всего? Через это! ЛАО-ЦЗУ, Тао Дэ Цзин, гл. 21.

Здесь Юнг берет нас на исследование или тематическое исследование процесса индивидуации у индивидуального анализанда. Он показывает нам процесс, разворачивающийся на серии изображений, которые он представляет, которые фиксируют процесс, который завершается серией фигур мандалы.

О символике мандалы: Юнг представляет подробный и очень трудоемкий анализ фигур мандалы из разных культур, чтобы подтвердить свое мнение о том, что мандала. «Эта статья — попытка нащупывания сделать внутренние процессы мандалы более понятными. Они как бы являются самоопределением смутно ощущаемых изменений, происходящих на заднем плане, которые воспринимаются «перевернутым глазом» и визуализируются карандашом и кистью, так же, как они есть, непостижимые и неизвестные.Картинки представляют собой своеобразную идеограмму бессознательного содержания. Я, естественно, использовал этот метод и на себе, и могу утверждать, что можно рисовать очень сложные картины, не имея ни малейшего представления об их реальном значении. Когда вы их рисуете, кажется, что картина развивается сама по себе и часто противоречит сознательным намерениям. Интересно наблюдать, как исполнение картины часто самым удивительным образом противоречит ожиданиям. То же самое, иногда даже более отчетливо, можно наблюдать, записывая продукты активного воображения.”Юнг, 1969

Комментарий: Во многих отношениях эта книга является шедевром юнгианской теории и, возможно, окончательным цветком усилий Юнга в их применении к клинической практике и психологической теории. Однако Юнга трудно читать. Его изложение идей может показаться одновременно фрагментарным и полным глубины. Усилия, необходимые для чтения Юнга, могут вызвать недопонимание, если акцент сделан неправильно или весь корпус не удерживается вместе в сознании его читателей.Это требует от читателя сшить гобелен последовательной мысли для Юнга. У вас почти создается впечатление, что Юнга охватили бы чрезвычайно мощные идеи, которые он изложил в мельчайших деталях, и только позже вы поймете, что, собранные вместе, текст довольно трудно разобрать и сложить вместе. Тем не менее, нам действительно повезло, что Юнг был таким плодовитым писателем. Было бы полезно, если бы Юнг подготовил мета-комментарий к своим теориям и идеям, но в настоящее время Собрание сочинений — это всего лишь собрание небольших статей, составленных другими.Читателям Юнга полезно иметь под рукой книгу «Воспоминания, сновидения, размышления» для справки при чтении Собрания сочинений.

Том 9.1: Архетипы коллективного бессознательного

отрывков из собрания сочинений К.Г. Юнг

Том 9.1: Архетипы коллективного бессознательного

000226 Архетипы коллективного бессознательного. В: Юнг, К., Собрание сочинений К. Г. Юнга, Vol. 9, часть 1. 2-е изд., Princeton University Press, 1968. 451 с. (стр. 3-41).

Обсуждается концепция архетипов как способа выражения коллективного бессознательного. В дополнение к чисто личному бессознательному, выдвинутому Фрейдом, ощущается существование более глубокого бессознательного уровня. Этот более глубокий уровень проявляется в универсальных архаических образах, выраженных в снах, религиозных верованиях, мифах и сказках. Архетипы, как нефильтрованный психический опыт, иногда проявляются в своих самых примитивных и наивных формах (в снах), иногда в значительно более сложной форме из-за операции сознательной обработки (в мифах).Архетипические образы, выраженные, в частности, в религиозных догмах, тщательно вырабатываются в формализованные структуры, которые, выражая бессознательное окольным образом, предотвращают прямую конфронтацию с ним. Поскольку протестантская Реформация отвергла почти все тщательно построенные структуры символов, человек чувствовал себя все более изолированным и одиноким без своих богов; не имея возможности пополнить свои внешние символы, он должен обратиться к их источнику в бессознательном. Поиск в бессознательном включает противостояние тени, скрытой природе человека; анима / анимус, скрытый противоположный пол в каждом человеке; и за его пределами, архетип смысла.Это архетипы, которые можно персонифицировать; архетипы трансформации, которые выражают сам процесс индивидуации, проявляются в ситуациях. Когда архетипы проникают в сознание, они влияют на воспринимаемый опыт нормальных и невротических людей; слишком мощный архетип может полностью овладеть человеком и вызвать психоз. Терапевтический процесс принимает во внимание бессознательные архетипы двумя способами: они становятся максимально сознательными, а затем синтезируются с сознанием путем признания и принятия.Замечено, что, поскольку современный человек обладает высокоразвитой способностью к диссоциации, простое распознавание может не сопровождаться соответствующими действиями; таким образом чувствуется, что в процессе лечения часто требуются моральное суждение и совет.

000227 Понятие коллективного бессознательного. В: Юнг, К., Собрание сочинений К.Г. Юнга, Vol. 9, часть 1. 2-е изд., Princeton University Press, 1968. 451 с. (стр. 42-53).

Обсуждаются определение, способы проявления и функции коллективного бессознательного.Помимо общепринятого медицинской психологией личного бессознательного, постулируется существование второй психической системы универсального и безличного характера. Считается, что это коллективное бессознательное состоит из ранее существовавших мыслеформ, называемых архетипами, которые придают форму определенному психическому материалу, который затем входит в сознание. Архетипы можно сравнить с инстинктивными моделями поведения. Примеры идей, таких как концепция перерождения, которые возникают независимо в разных культурах и эпохах, выдвигаются в качестве доказательства коллективного бессознательного.Считается, что существует столько же архетипов, сколько и повторяющихся ситуаций в жизни, что когда возникает ситуация, соответствующая определенному архетипу, архетип настаивает на завершении, как инстинктивное побуждение; сопротивление его выражению может привести к неврозу. Существование архетипов демонстрируется при анализе сновидений взрослых и детей, активного воображения, психотических иллюзий и фантазий, рожденных в состоянии транса. История болезни параноидального шизофреника исследуется с точки зрения проявления архетипов в бредовой системе пациента.

000228 Что касается архетипов, с особым упором на концепцию анимы. В: Юнг, К., Собрание сочинений К.Г. Юнга, Vol. 9, часть 1. 2-е изд., Princeton University Press, 1968. 451 с. (стр. 54-72).

Формулировка архетипов описывается как концепция, полученная эмпирическим путем, как концепция атома; это концепция, основанная не только на медицинских доказательствах, но и на наблюдениях за мифическими, религиозными и литературными явлениями, эти архетипы считаются изначальными образами, спонтанными продуктами психики, которые не отражают никаких физических процессов, но отражаются в них.Отмечается, что, хотя теории материализма объясняли бы психику как эпифеномен химических состояний в мозгу, никаких доказательств этой гипотезе пока не найдено; считается более разумным рассматривать психическое производство как порождающий, а не порождаемый фактор. Анима — это женский аспект архетипической двойственности мужчины и женщины, проекции которой во внешний мир можно проследить через миф, философию и религиозную доктрину. Эта двойственность часто представлена ​​в мифических символах сизигий, которые являются выражением родительских образов; исключительная сила этого конкретного архетипа считается результатом необычайно интенсивного подавления бессознательного материала, касающегося родительских имаго.Архетипические образы описываются как предсуществующие, доступные и активные с момента рождения как возможности идей, которые впоследствии развиваются человеком. В частности, образ анимы проявляет активность в детстве, проецируя сверхчеловеческие качества на мать, прежде чем снова погрузиться в бессознательное под влиянием внешней реальности. В терапевтическом смысле концепция аммы считается критически важной для понимания мужской психологии. 16 ссылок.

000229 Психологические аспекты архетипа матери.1. О концепции архетипа. В: Юнг, К., Собрание сочинений К.Г. Юнга, Vol. 9, часть 1. 2-е изд., Princeton University Press, 1968. 451 с. (стр. 75-80).

При обсуждении концепции архетипов платоновская концепция Идеи, изначальной предрасположенности, которая формирует и влияет на мысли, оказывается ранней формулировкой гипотезы архетипа. Другие исследователи, такие как Герман Усенер, также признали существование универсальных форм мышления.Вклад Юнга считается демонстрацией того, что архетипы распространяются не только через традиции, язык или миграцию, но и что они могут возникать спонтанно, без внешнего влияния. Подчеркивается, что архетип не предопределен по содержанию; скорее это возможность репрезентации, которая может быть реализована различными способами. В этом аспекте архетип уподобляется инстинктам; оба предопределены только по форме, и оба могут быть продемонстрированы только через их проявления.

000230 Психологические аспекты архетипа матери. 2. Архетип матери. В: Юнг, К., Собрание сочинений К.Г. Юнга, Vol. 9, часть 1. 2-е изд., Princeton University Press, 1968. 451 с. (стр. 81-84).

Очерчены некоторые характерные аспекты архетипа матери, в том числе личная мать, бабушка, мачеха и свекровь; во-вторых, любая женщина, с которой существуют такие материнские отношения, как медсестра; и, наконец, образные аспекты матери, например, богини.Символы матери представлены в абстракциях, таких как цель искупления, предметы, вызывающие преданность или трепет, такие как море, луна, лес; и предметы, олицетворяющие плодородие, например сад. Магическая защита, которую подразумевает этот архетип, подобна магической защите фигуры мандалы. У архетипа матери есть два аспекта: она любящая и ужасная. Положительно, архетип матери ассоциируется с заботой, мудростью, сочувствием, духовным возвышением, инстинктами помощи, ростом и плодородием; отрицательная или злая сторона архетипа матери связана с тайнами, тьмой, миром мертвых, соблазнением и ядом.Из-за силы архетипа матери предполагается, что травматические воздействия, производимые матерью на своих детей, бывают двух видов: во-первых, те, которые соответствуют чертам, действительно присутствующим в матери, и, во-вторых, те, которые вызваны чертами, которые являются архетипическими. проекции со стороны ребенка. Отмечается, что даже Фрейд признает важность детской фантазии в развитии неврозов. Автоматическое объяснение неороза ребенка бессознательными архетипами ведет к ошибкам; вместо этого показано тщательное расследование родителей.Считается, что задача терапевта не отрицать архетипы, а растворять их проекции, чтобы вернуть их содержание индивиду.

000231 Психологические аспекты архетипа матери. 3. Материнский комплекс. 1. Материнский комплекс сына. В: Юнг К., Собрание сочинений К. Г. Юнга, Vol. 9, часть 1. 2-е изд .: Princeton University Press, 1968. 451 с. (стр. 85-87).

Материнский архетип описывается как образующий основу материнского комплекса в сыновьях; благодаря раннему влиянию настоящей матери вокруг матери формируется архетипическая структура, порождающая фантазии, нарушающие отношения матери и ребенка.Типичные эффекты материнского комплекса включают гомосексуальность, донжуанизм и иногда импотенцию. В формировании материнского комплекса равную роль играют архетип анимы и матери, поскольку для ребенка мужского пола восприятие матери осложняется сексуальными силами. Считается, что в дополнение к своим патогенным свойствам материнский комплекс может иметь для ребенка мужского пола возможную пользу в развитии и совершенствовании в нем определенных по существу женских качеств.

000232 Психологические аспекты архетипа матери.3. Материнский комплекс. 11. Материнский комплекс дочери. а. Гипертрофия материнского элемента. б. Чрезмерное развитие Эроса. В: Юнг, К., Собрание сочинений К. Г. Юнга, том * 9, часть 1. 2-е изд., Princeton University Press, 1968. 451 с. (стр. 87-89).

Возможные эффекты материнского комплекса в дочери описываются как гипертрофия женских инстинктов дочери или его противоположность, атрофия женских инстинктов. Преувеличение женского начала проявляется в усилении всех женских инстинктов, особенно материнского; отрицательный аспект этой гипертрофии наблюдается у женщин, для которых муж — просто объект, о котором нужно заботиться, помимо своей репродуктивной функции.Даже ее собственная жизнь имеет второстепенное значение, поскольку дети женщины являются объектами ее сложной идентификации. Сознательное развитие Эроса у женщин этого типа описывается исключительно как материнские отношения. Личный Эрос остается бессознательным и выражается в стремлении к власти; эта безжалостность может привести к уничтожению ее личности и жизней ее детей. Когда материнский инстинкт атрофирован, образуется чрезмерно развитый Эрос, который обычно приводит к бессознательным кровосмесительным отношениям с отцом; усиленный Эрос вызывает ненормальный акцент на личности других.Женщины этого типа часто проявляют сенсационное поведение само по себе.

000233 Психологические аспекты архетипа матери. 3. Материнский комплекс. 11. Материнский комплекс дочери. c. Отождествление с матерью. d. Сопротивление матери. В: Юнг, К., Собрание сочинений К.Г. Юнга, Vol. 9, часть 1. 2-е изд., Princeton University Press, 1968. 431 с. (стр. 89-91).

Две альтернативы чрезмерному развитию Эроса в материнском комплексе женщины описаны как идентичность с матерью и сопротивление матери.В первом случае дочь полностью проецирует свою личность на мать, теряет собственные женские инстинкты из-за чувства неполноценности и остается преданной матери в бессознательном желании контролировать ее. Замечено, что покорная бессодержательность, которую демонстрируют эти дочери, часто очень привлекает мужчин. Сопротивление матери описывается как пример негативного материнского комплекса, в котором паттерны поведения дочери формируются исключительно в противоположность паттернам поведения матери. Считается, что этот комплекс приводит к семейным трудностям, безразличию к семейным общественным организациям. , а иногда и экстремальное интеллектуальное развитие.

000234 Психологические аспекты архетипа матери. 4. Положительные стороны материнского комплекса. 1. Мать. В: Юнг, К., Собрание сочинений К.Г. Юнга, Vol. 9, часть 1. 2-е изд., Princeton University Press, 1968. 451 с. (стр. 92-94).

Подчеркивается важность архетипов в отношениях человека с миром; считается, что они выражают высшие ценности человека, которые были бы потеряны в бессознательном, если бы не их проекция на внешнюю среду.Примером может служить архетип матери, выражающий идеальную материнскую любовь. Хотя проекция этого архетипа на настоящую мать — несовершенного человека — может привести к психологическим осложнениям, альтернатива отрицания идеала представляется еще более опасной; разрушение этого идеала и всех других иррациональных проявлений рассматривается как серьезное обеднение человеческого опыта. Кроме того, архетипы, относящиеся исключительно к бессознательному, могут усиливаться до такой степени, что искажают способность к восприятию и рассуждению.Таким образом, считается необходимым равновесие рациональных и иррациональных психических сил.

000235 Психологические аспекты архетипа матери. 4. Положительные стороны материнского комплекса. 11. Чрезмерно развитый Эрос. In Jung, C., Собрание сочинений К. Г. Юнга, Vol. 9, часть 1. 2-е изд., Princeton University Press, 1968. 451 с. (стр.94-97).

Рассмотрены положительные функции, которые может выполнять переразвитый материнский комплекс типа Эрос. Этот тип женщин, поведение которых часто развивается в ответ на инстинкты ее собственной матери и всепоглощающую природу, имеет тенденцию привлекать мужчин, нуждающихся в освобождении, от таких же матерей или жен.В этом свете разрушение браков, которое обычно является результатом такого влечения, имеет положительный аспект. Более того, моральный конфликт, возникающий у мужчин, которые являются объектами влечения, рассматривается как способствующий углублению самопознания и более высокой степени сознания. Предполагается, что даже женщина с таким типом материнского комплекса может извлечь выгоду из того же конфликта, лучше осознавая свою роль избавительницы и, возможно, даже сознательно выполняя ее. Я ссылаюсь.

000236 Психологические аспекты архетипа матери.4. Положительные стороны материнского комплекса. 111. Дочь «ничего, кроме». В: Юнг, К., Собрание сочинений К.Г. Юнга, Vol. 9, часть I, 2-е изд., Princeton University Press, 1968. 451 с. (стр.97-98).

Считается, что возможность позитивного развития со стороны женщины, которая настолько отождествляется со своей матерью, что ее собственные инстинкты парализованы, зависит от заполнения ее пустоты проекцией мужской анимы. Будучи украденной у матери, эта женщина может в конечном итоге прийти к самосознанию из-за крайнего негодования по поводу своей покорной роли жены.Однако, если она не осознает свою личность, считается, что она способна наделить мужа своими неразвитыми талантами через проекцию. Этот тип женщины описывается как воплощение важнейшего женского атрибута: пустоты (инь).

000237 Психологические аспекты архетипа матери. 4. Положительные стороны материнского комплекса. IV. Отрицательный материнский комплекс. В: Юнг, К., Собрание сочинений К.Г. Юнга, Vol. 9, часть 1. 2-е изд., Princeton University Press, 1968.451 с. (стр.98-100).

Обсуждается возможность положительного развития женщины с отрицательным материнским комплексом. Хотя как патологическое явление этот тип женщины является неприятным и требовательным партнером в браке, считается, что с опытом у этой женщины на самом деле может быть лучший шанс сделать свой брак успешным во второй половине своей жизни. Сначала она должна отказаться от борьбы с матерью в личном смысле; но она всегда будет враждебно относиться к женским качествам тьмы и двусмысленности и выберет ясность и разум.Ее хладнокровие и объективность могут дать этой женщине понимание индивидуальности своего мужа, выходящее за рамки эротики; она может стать другом, сестрой и компетентным советником своего мужа. Все это может быть достигнуто только в том случае, если комплекс будет решен и прожит на полную катушку. Библейский персонаж жены Лота описывается как пример женщины этого типа, у которой бессознательно реактивный взгляд на реальность, в котором преобладает исключительно женский аспект. Когда этот тип женщины достигает большего самосознания, ее редкое сочетание женственности и мужского понимания полезно как в рабочей среде, так и в интимных личных отношениях.Мужчина может проецировать положительный материнский комплекс на женщину с мужскими качествами, потому что ее легче понять, чем женщину с другим типом материнского комплекса. Более того, понимание этого типа женщины не кажется мужчине пугающим, а скорее способствует уверенности в себе, а этого качества часто не хватает в отношениях между мужчиной и женщиной.

000238 Психологические аспекты архетипа матери. 5. Вывод. В: Юнг, К., Собрание сочинений К.Г. Юнга, Vol. 9 Часть 1.2-е изд., Princeton University Press, 1968. 451 с. (стр. 101-110).

Общие наблюдения материнского комплекса и примеры, взятые из мифологии и истории, используются для поддержки концепции бессознательного происхождения архетипа матери. Опыт архетипа матери описывается как начало в состоянии бессознательной идентичности, в котором ребенок впервые встречает настоящую мать. Постепенно, по мере того, как эго отделяется от матери, таинственные качества, изначально присущие ей, передаются женской фигуре, близкой к ней, такой как бабушка; наконец, по мере прояснения сознания архетип уходит в бессознательное, принимая мифологические размеры.Когда архетип матери проецируется на миф или сказку, его противоположные аспекты могут разделиться, создавая, например, добрую и злую богиню. Подчеркивается существенное различие между действием образа матери в мужской и женской психологии: мать олицетворяет собственную сознательную жизнь женщины, но является чуждой мужчине фигурой и окружена образами из бессознательного. Отмечается, что мифологическая проекция архетипа матери, Великой Матери, часто появляется вместе со своим двойником-мужчиной, создавая архетип парных противоположностей, который является символом психической индивидуации.Догмат Успения предлагается как современная попытка компенсировать господство рациональной и материальной науки ее архетипической противоположностью, создавая таким образом уравновешенный мир. Предполагается, что этот тип символической компенсации и единства представляет собой единственный способ, которым человек может организовать и понять свою роль в мире. 2 ссылки.

000239 По поводу возрождения. 1. Формы возрождения. В: Юнг, К., Собрание сочинений К.Г. Юнга, Vol. 9, часть 1. 2-е изд., Princeton University Press, 1968.451 с. (стр. 113-115).

Определены и описаны пять различных форм перерождения. Метемпсихоз, или переселение душ, описывается как жизнь, продленная во времени за счет прохождения различных телесных существований, вечная жизнь, прерываемая различными перевоплощениями. Эта концепция не требует непрерывности личности, даже в буддизме, где это имеет особое значение, а требует только непрерывность кармы. В реинкарнации человеческая личность рассматривается как непрерывная; предыдущие существования, по крайней мере, потенциально доступны для осознания, поскольку предполагается, что одно и то же эго существует на протяжении различных жизней.Эти жизни обычно считаются исключительно человеческими. Третья форма возрождения, воскресение, определяется как восстановление человеческого существования после смерти, что подразумевает некоторое изменение или трансформацию существа. Другое место или другое тело может быть вовлечено в трансформацию; изменение тела может быть как в плотском, так и в нематериальном смысле. Возрождение в его четвертой форме (Renewatio) описывается как возрождение в пределах индивидуальной жизни; это возрождение может состоять либо в некотором исцелении или укреплении части физического или психологического существа без существенного изменения целого, либо в глубоком фундаментальном изменении сущностной природы индивидуума, называемом трансмутацией.Приводятся такие примеры, как вознесение тела Богородицы на небо после ее смерти. Пятая форма возрождения рассматривается как косвенная, в которой человек становится свидетелем или принимает участие в каком-то обряде трансформации и, таким образом, разделяет божественную милость. Примером может служить свидетельство пресуществления в мессе или исповедание посвященного в элевсинских мистериях. 1 ссылка.

000240 О возрождении. 2. Психология возрождения. 1.Опыт превосходства жизни. а. Опыт, вызванный ритуалом. В: Юнг, К., Собрание сочинений К.Г. Юнга, Vol. 9, часть 1. 2-е изд., Princeton University Press, 1968. 451 с. (стр. 116-118).

Обсуждается психическая важность концепции перерождения и два основных типа переживаний трансформации. Считается, что концепция перерождения может быть понята только путем изучения истории, поскольку само перерождение является чисто психической реальностью, передаваемой только косвенно через личные утверждения.Утверждение концепции возрождения у многих разных народов рассматривается как поддержка ее архетипического качества. Утверждается, что психология должна иметь дело с психическими событиями, лежащими в основе утверждений перерождения, особенно в отношении двух основных групп переживаний трансформации: трансценденции жизни и индивидуальной трансформации. Переживание превосходства жизни может быть вызвано ритуалом, в котором посвященный принимает участие в каком-то священном обряде, открывая ему непрерывность жизни.Трансформация происходит не внутри посвященного, а вне его, хотя он может быть вовлечен в трансформацию. Опыт христианской мессы описывается как пример этого типа опыта, в котором жизнь превосходит момент вечности. 1 ссылка.

000241 По поводу возрождения. 2. Психология возрождения. I. Опыт превосходства жизни. б. Немедленный опыт. В: Юнг, К., Собрание сочинений К.Г. Юнга, Vol. 9, часть 1.2-е изд., Princeton University Press, 1968. 451 с. (стр.118).

В дополнение к трансценденции, переживаемой посредством ритуала, вторая трансцендентность жизни описывается как спонтанное, эктастическое или визионерское переживание тайны без помощи ритуала. Полуденное видение Ницше обсуждается как классический пример этого типа трансформации: в мифе о Дионисе-Загре, который был расчленен и возвращен к жизни, Божество появляется в полдень, священное для Пана; Реакция Ницше такая, как если бы он присутствовал на ритуале.Следует предупредить, что это более эстетические формы опыта, такие как сны, которые не имеют длительного воздействия на сновидца, и что их следует отличать от тех видений, которые предполагают постоянные изменения в личности. 2 ссылки.

000242 По поводу возрождения. 2. Психология возрождения. 11. Субъективная трансформация. а. Уменьшение личности. В: Юнг, К., Собрание сочинений К.Г. Юнга, Vol. 9, часть 1. 2-е изд., Princeton University Press, 1968. 451 с. (п.119-120).

Уменьшение личности в результате трансформации личности описывается как отличное от изменений, вызванных мистическим опытом. Отмечается, что трансформации личности уже знакомы психологии и проявляются в психопатологии. Первобытная психология называет это умаление личности «потерей души»; впечатление, что душа внезапно потеряна, соответствует природе первобытного сознания, которому недостает согласованности, присущей цивилизованному человеку.Опыт цивилизованного человека подобен опыту примитивного человека, но ощущается скорее как снижение тонуса сознания; последующая апатия и потеря воли продвигаются к точке разделения, когда отдельные части личности выходят из-под сознательного контроля, как в случае истерических феноменов. Это уменьшение личности (abaissement du niveau mental) описывается как результат физического или умственного переутомления, физического заболевания, сильных эмоций или шока и ведущее к сужению умственных горизонтов и, возможно, к развитию негативного образа, который фальсифицирует исходный образ. личность.

000243 По поводу возрождения. 2. Психология возрождения. 11. Субъективная трансформация. б. Увеличение личности. В: Юнг, К., Собрание сочинений К.Г. Юнга, Vol. 9, часть 1. 2-е изд., Princeton University Press, 1968. 451 с. (стр. 120-122).

Преобразование, приводящее к увеличению личности, описывается как накопление новых впечатлений извне в сочетании с реакцией какого-то внутреннего элемента на эти переживания. Новый опыт не может быть ассимилирован, если внутренняя амплитуда не равна поступающему материалу; поэтому без психической глубины человеку не хватает способности относиться к величине опыта, и трудная задача может разрушить, а не принести ему пользу.Литературный пример такого расширения виден в описании Ницше Заратустры; религиозные и культурные иллюстрации этого процесса можно найти в фигуре Христа, в индийской культуре и в исламской легенде о Моисее и Хидре. Отмечено, что увеличение личности может происходить и меньшими способами, что может быть проиллюстрировано историями болезни невротических пациентов. 2 ссылки.

000244 По поводу возрождения. 2. Психология возрождения. Если. Субъективная трансформация.c. Изменение внутренней структуры. В: Юнг, К., Собрание сочинений К.Г. Юнга, Vol. 9, часть 1. 2-е изд., Princeton University Press, 1968. 451 с. (стр. 122-125).

Подробно описаны изменения личности, которые включают структурные изменения личности, а не увеличение или уменьшение. Феномен одержимости, при котором некоторая идея, содержание или часть личности овладевает индивидуумом, характеризуется как одна из важнейших форм изменения структуры. Одержимость описывается как тождество эго-личности с комплексом, без строгого различия между одержимостью и паранойей.Обычный пример одержимости и сопутствующего структурного изменения личности проявляется в идентичности индивида с личностью, в манере поведения индивида в отношениях с миром; жизнь тогда проживается только как публичная биография. Другие примеры обладания частями личности описываются как одержимость «подчиненной функцией», которая приводит к тому, что индивид живет ниже своего собственного уровня, и одержимость анимой или анимусом, что придает первостепенное значение личностным характеристикам противоположного пола. .В необычных случаях могут наблюдаться состояния одержимости, вовлекающие душу какого-нибудь предка; Свидетельства этого типа трансформации можно найти в книге Леона Доде «L’Heredo» и в общей важности роли предков в обществе. 5 ссылок.

000245 По поводу возрождения. 2. Психология возрождения. II. Субъективная трансформация. d. Отождествление с группой. В: Юнг, К., Собрание сочинений К.Г. Юнга, Vol. 9, часть 1. 2-е изд., Princeton University Press, 1968.451 с. (с. 125-128).

Описана форма переживания трансформации, которая происходит, когда человек идентифицирует себя с группой людей, у которых есть коллективный опыт трансформации. Этот тип опыта отличается от участия в ритуале трансформации, который не обязательно зависит от групповой идентичности или порождает ее. Трансформация как групповой опыт описывается как происходящая на более низком уровне сознания, чем трансформация как индивидуума, потому что общая психика, возникающая из группы, больше похожа на психику животного, чем человека.Хотя групповой опыт легче достичь, он не вызывает постоянных изменений после того, как человек удаляется из группы. События в довоенной Германии приводятся как типичные результаты неизбежного психологического регресса, который имеет место в группе, когда не вводится ритуал для противодействия бессознательной инстинктивности. Хотя эта оценка массовой психологии признана существенной негативной, отмечается, что масса также может иметь положительные эффекты, воспитывая мужество и достоинство; однако считается, что эти дары становятся опасными, если воспринимаются как должное и подавляют личные усилия по их достижению.4 ссылки.

000246 По поводу возрождения. 2. Психология возрождения. 11. Субъективная трансформация. е. Отождествление с культовым героем. В: Юнг, К., Собрание сочинений К.Г. Юнга, Vol. 9, часть 1. 2-е изд., Princeton University Press, 1968. 451 с. (стр.128).

Отождествление с каким-либо богом или героем, который трансформируется в священном ритуале, обсуждается как важная форма трансформации личности. Метаморфоза Апулея, культ Осириса в Египте и христианская традиция подробно описаны в качестве примеров этого явления.Последнее считается кульминацией этой трансформации в идее, что каждый имеет бессмертную душу и разделяет божественность; дальнейшее развитие этой идеи приведет к представлению о Христе в каждом человеке. Две формы этого косвенного процесса трансформации описаны как dromenon, характеристика ритуала католической церкви, и евангелие, протестантская проповедь Слова.

000247 По поводу возрождения. 2. Психология возрождения.11. Субъективная трансформация. I. Магические процедуры. грамм. Техническая трансформация. В: Юнг, К., Собрание сочинений К.Г. Юнга, Vol. 9, часть 1. 2-е изд., Princeton University Press, 1968. 451 с. (с. 128-130).

Предлагаются две дальнейшие формы трансформации личности, помимо отождествления с культовым героем. Вместо трансформации, происходящей через участие человека в священном обряде, обряд может быть явно использован для осуществления трансформации, которая происходит извне, когда человек подчиняется технике.Техники магической трансформации примитивных обществ обычно включают некоторые физические процедуры, такие как протаскивание больного человека через дыру в стене или кожаную корову, или переименование, чтобы дать человеку другую душу. Немагические техники, предназначенные для психических изменений, иллюстрируются практикой йоги. Сказка показывает, как спонтанные преобразования заменяются формализованными приемами, призванными воспроизвести исходное преобразование путем имитации процедуры.

000248 По поводу возрождения. 2. Психология возрождения. И.Л. Субъективная трансформация. час Естественная трансформация (индивидуация). В: Юнг, К., Собрание сочинений К.Г. Юнга, Vol. 9, часть 1. 2-е изд., Princeton University Press, 1968. 451 с. (стр. 130-134).

Помимо технических процессов трансформации личности, естественный процесс индивидуации описывается как связанный со спонтанным созреванием личности. Естественная трансформация проявляется в сновидениях, символизирующих возрождение, и в общении между сознанием и каким-то внутренним голосом; это последнее явление, обычно описываемое как разговор с самим собой, рассматривается как медитация в алхимическом смысле.Внутренний голос обычно считается бессмыслицей или голосом Бога; его реальная природа считается бессознательной копией эго. Считается, что если этот психический партнер распознается сознанием эго, конфликт между ними может иметь положительный эффект. В алхимии, древних культах и ​​религии это внутреннее присутствие олицетворяется как внешнее существо, такое как Меркурий или Христос. 3 ссылки.

000249 По поводу возрождения. 3. Типичный набор символов, иллюстрирующих процесс трансформации. В: Юнг, К., Собрание сочинений К.Г. Юнга, Vol. 9, часть 1. 2-е изд., Princeton University Press, 1968. 451 с. (стр. 135-147).

Пример символики трансформации можно найти в мифе исламского мистицизма Хидр, который появляется в восемнадцатой суре Корана. Пещера, которая появляется в этом тексте, рассматривается как символ бессознательного; вход в пещеру — это начало процесса психической трансформации, которая может привести к существенному изменению личности.Моральные наблюдения, следующие за легендой, считаются советом для тех, кто не достигнет трансформации и кто должен заменить истинное возрождение верностью закону. Рассказ о Моисее и его слуге дополняет и объясняет первый рассказ; вылов и последующая потеря рыбы Моисеем символизирует неполный контакт с питательным влиянием бессознательного. Появление Хидра в легенде — это олицетворение великого «я», которое может вести эго-сознание (Моисея) к возрастающей мудрости.Затем следует переход, и Моисей рассказывает историю о Хидре и его друге Дхулгуарнейне, хотя на самом деле именно Моисей общается с Хидром; эта замена интерпретируется как уход от психической опасности прямого столкновения эго-сознания с самостью. Намек на восстановление стен рассматривается как символ защиты себя и процесса индивидуации. Делается вывод, что значение фигуры Хидра в исламском мистицизме связано с полным выражением в этой легенде архетипа индивидуации.12 ссылок.

000250 Психология архетипа ребенка. Введение. В: Юнг, К., Собрание сочинений К.Г. Юнга, Vol. 9, часть 1. 2-е изд., Princeton University Press, 1968. 451 с. (стр. 151-160).

Краткая история психологической философии дается для объяснения долгой неясности в отношении бессознательного как сущностной природы психики. При анализе сновидений наличие типичных мифологем среди людей приводит к выводу, что мифологические структурные элементы должны присутствовать в бессознательной психике.Детский архетип приводится как пример такого изначального образа, называемого архетипом, который можно найти в мифах, сказках и психотических фантазиях, а также в снах. Видно, что из-за неразвитой природы первобытного человека бессознательное и его архетипы спонтанно вторгаются в его сознательный разум; таким образом, первобытный человек не изобретает миф, а только переживает его. У современного человека продукты бессознательного можно разделить на две категории: фантазии личного характера, которые могут быть связаны с подавлением со стороны индивида; и фантазии безличного характера, не приобретенные индивидуально, которые соответствуют унаследованным коллективным элементам человеческой психики.Эта вторая категория получила название коллективного бессознательного. Объясняется, что бессознательный материал может входить в сознание во время состояния пониженной сознательной интенсивности, например, во сне, когда контроль бессознательного со стороны сознательного разума прекращается. Архетипы описаны как живые психические силы, которые могут способствовать развитию человека и, если ими пренебречь, могут вызвать невротические или даже психотические расстройства. Архетип ребенка-бога, по-видимому, широко распространен: приводятся примеры из мифов и легенд, такие как ребенок-Христос, алхимический детский мотив и фигура карлика или эльфа.Наиболее значимое проявление детского мотива в психотерапии описывается как происходящее в процессе созревания личности, вызванном анализом бессознательного или процессом индивидуации. Здесь предсознательные процессы постепенно переходят в сознание через сны или через активное воображение. 17 ссылок.

000251 Психология архетипа ребенка. 11. 1. Архетип как связь с прошлым. В: Юнг, К., Собрание сочинений К.Г. Юнга, Vol.9, часть 1. 2-е изд., Princeton University Press, 1968. 451 с. (стр. 160-162).

Признается трудность полного объяснения значения архетипа, психического органа внутри каждого человека, с предупреждением, что его плохое объяснение может привести к повреждению этого психического органа. Считается, что объяснение архетипа должно быть таким, чтобы была гарантирована адекватная и значимая связь между сознательным разумом и архетипами и чтобы функциональное значение архетипа оставалось неизменным.Роль архетипа в психической структуре описывается как представление или олицетворение определенных инстинктивных данных из бессознательного. Озабоченность примитивного мышления магией, приводимая в качестве доказательства важности связи с примитивным психическим содержанием, рассматривается как основа современной религии. Детский архетип определяется как представление предсознательного детского аспекта коллективной психики.

000252 Психология архетипа ребенка.11. 2. Функция архетипа. В: Юнг, К., Собрание сочинений К.Г. Юнга, Vol. 9, часть 1. 2-е изд., Princeton University Press, 1968. 451 с. (стр. 162-164).

Обрисована функция детского архетипа по отношению к современному человеку. Цель детского архетипа рассматривается как компенсация или исправление неизбежной односторонности и экстравагантности сознательного разума, естественного результата сознательной концентрации на одном содержании в ущерб всем остальным.Развитая воля современного человека описывается как дающая человеку свободу, но также и большую вероятность нарушения инстинктов. Компенсация через все еще существующее состояние детства считается необходимой для предотвращения искоренения дифференцированного сознания современного человека. Симптомы компенсации, такие как отсталость и регрессивное поведение, оцениваются современным человеком негативно, тогда как примитивный человек считает их естественными, соответствующими законам и традициям. Считается, что диссоциация сознания способствует отделению одной части психики от остальных, что приводит к фальсификации личности за счет силы отделенной части.Таким образом, если детское состояние коллективной психики подавляется, бессознательное может подавлять или даже подавлять сознательную функцию.

000253 Психология архетипа ребенка. Х. 3. Будущее архетипа. В: Юнг, К., Собрание сочинений К.Г. Юнга, Vol. 9, часть 1. 2-е изд., Princeton University Press, 1968. 451 с. (с. 164-165).

Поскольку ребенок, по сути, является потенциальным существом, детский мотив в психологии индивида обычно означает ожидание будущего, даже несмотря на то, что этот мотив действует ретроспективно.Таким же образом видится, что ребенок в отдельном человеке прокладывает путь будущим изменениям личности. Детский мотив объясняется как символ, объединяющий противоположности в личности, поскольку он предвосхищает фигуру, возникающую в результате синтеза сознательных и бессознательных элементов. Ребенок как посредник трансформации представлен многочисленными символами, такими как круг или четверица; эти символы целостности также отождествляются с самим собой. Принято считать, что процесс индивидуации существует у ребенка в предсознательном состоянии и актуализируется в психике взрослого.

000254 Психология архетипа ребенка. З. 4. Единство и множественность детского мотива. 5. Ребенок-бог и ребенок-герой. В: Юнг К., Собрание сочинений К. Г. Юнга, т. 9, часть 1. 2-е изд., Princeton University Press, 1968. 451 с. (с. 165-167).

Отмечается, что детский мотив как архетипический образ проявляется как единство или множественность. Когда появляется несколько детей без индивидуальных характеристик, указывается диссоциация личности, как при шизофрении; в то время как появление ребенка как единства воспринимается как потенциальный синтез личности.Ребенок может появиться в образе бога или героя с чудесным рождением и ранними невзгодами, общими для обоих. Детский бог рассматривается как символ не интегрированного бессознательного; ребенок-герой, сочетающий в себе человеческие и сверхъестественные качества, считается символом возможности индивидуализации. Типичные судьбы детских фигур интерпретируются как символы психических событий, которые происходят во время энтелехии (генезиса) личности, когда психика стремится к целостности.

000255 Психология архетипа ребенка.111. Особая феноменология детского архетипа. 1. Отказ от ребенка. В: Юнг, К., Собрание сочинений К.Г. Юнга, Vol. 9, часть 1. 2-е изд., Princeton University Press, 1968. 451 с. (с. 167-170).

Опасность и отказ от архетипической детской фигуры интерпретируются с психологической точки зрения. Универсальные темы незначительного начала и чудесного рождения ребенка интерпретируются как психические переживания, целью которых является возникновение нового и пока еще неизвестного содержания.Моменты психического конфликта, из которых нет сознательных средств выхода, описываются как заставляющие бессознательное создавать третье присутствие иррациональной природы, которое сознательный разум не ожидает и не понимает. Одним из примеров этого неизвестного содержания является символическое появление детской фигуры. Поскольку детская фигура представляет собой движение к психической независимости, символ покинутости является необходимой предпосылкой для отделения детского мотива от его истоков. Символ ребенка предвосхищает новое более высокое состояние сознания, которое может оставаться только мифологической проекцией, если оно не интегрировано в бытие индивидуума.Отмечается, что моральный конфликт, присущий только современному человеку, как и физический конфликт первобытных времен, по-прежнему представляет собой опасную для жизни ситуацию, от которой нет выхода, о чем свидетельствуют многочисленные детские фигуры, выступающие в роли героев современной культуры.

000256 Психология архетипа ребенка. 111. Особая феноменология детского архетипа. 2. Непобедимость ребенка. В: Юнг, К., Собрание сочинений К.Г. Юнга, Vol. 9, часть 1. 2-е изд., Princeton University Press, 1968.451 с. (с. 170-173).

Исследовано психологическое значение кажущейся парадоксальной непобедимости ребенка в мифе; хотя ребенок часто попадает в опасные ситуации и постоянно находится под угрозой исчезновения, он обладает сверхъестественными способностями, намного превосходящими человеческие. Точно так же в ситуациях конфликта внутри сознательного разума боевые силы описываются как настолько подавляющие, что ребенок как изолированное содержание не имеет никакого отношения к присутствующим элементам сознания и может легко вернуться в бессознательное состояние; тем не менее, ребенок олицетворяет самое жизненное стремление осознать себя и, как таковой, обладает огромной силой.Развитие силы ребенка прослеживается через древний миф и алхимический символизм; Отмечено, что индуистская мысль признает психологическую необходимость непривязанности и конфронтации с бессознательным, чтобы сделать прогресс сознания возможным. Современной медицине считается необходимым осознать, что архетипы, лежащие в основе этих фантазий, нельзя отвергать как нереальные. Они возникают из глубин психики, имея своим конечным источником в коллективном бессознательном, определяемом Кереньи как сам мир.1 ссылка.

000257 Психология архетипа ребенка. 111. Особая феноменология детского архетипа. 3. Гермафродитизм ребенка. В: Юнг, К., Собрание сочинений К.Г. Юнга, Vol. 9, часть 1. 2-е изд., Princeton University Press, 1968. 451 с. (стр. 173-177).

Гермафродитическая природа детского архетипа и большинства космогонических богов интерпретируется как символ творческого союза противоположностей, динамический символ, направленный к будущей цели.Считается, что постоянное обновление этого символа из языческой мифологии через христианскую традицию поддерживает его идентичность как универсальной изначальной фигуры. В свете недавнего развития психологии считается, что проекция фигуры гермафродита символизирует идеальную психическую цель самореализации через объединение психики, которая сама по себе является бисексуальной, состоящей из сознательного доминирующего пола и его бессознательного. противоположный. 6 ссылок.

000258 Психология архетипа ребенка.111. Особая феноменология детского архетипа. 4. Ребенок как начало и конец. В: Юнг, К., Собрание сочинений К.Г. Юнга, Vol. 9, часть 1. 2-е изд., Princeton University Press, 1968. 451 с. (стр. 177-179).

Ассоциация детского архетипа как с началом, так и с концом жизни интерпретируется психологически в терминах предсознательной и постсознательной сущности человека; предсознательное состояние раннего детства повторяется при возвращении к психической целостности после смерти.Доказательства этой гипотетической психической целостности, существующей за пределами жизни человека, обнаруживаются в аналогичном существовании и деятельности бессознательного за пределами сознательного разума. Это предсуществующее психическое целое выражается в символе ребенка, который беспомощен, но силен, изначально незначителен, но в конечном итоге торжествует.

000259 Психология архетипа ребенка. IV. Заключение. В: Юнг, К., Собрание сочинений К.Г. Юнга, Vol. 9, часть 1. 2-е изд., Princeton University Press, 1968.451 с. (стр. 179-181).

Изучение природы и функции архетипа описывается как неточное, поскольку архетипические символы образуют такую ​​взаимопроникающую сеть, что трудно отделить один от остальных; Считается, что ценность их рассмотрения заключается больше в их представлении в целом, чем в изучении отдельного. Сама психология рассматривается как мифология, система, которая может предоставить своим верующим средства противодействия отщеплению от психического происхождения.Терапевтическая функция архетипов описывается в терминах постепенной конфронтации пациента с самим собой через понимание и демистификацию фантазии. Разделение сознательных и бессознательных процессов посредством объективного наблюдения в идеале приводит к их синтезу и к смещению центра личности от эго к себе.

000260 Психологические аспекты Коре. In: Jung, C. Собрание сочинений К. Г. Юнга, Vol.9, часть 1. 2-е изд., Princeton University Press, 1968. 451 с. (стр.182-203).

Результат феноменологического исследования психической структуры, состоящего из наблюдения и описания продуктов бессознательного, описывается как развитие психологической типологии ситуаций и фигур, называемых мотивами, в психических процессах человека. Основные типы мотивов человеческой фигуры включают тень, мудрого старика, ребенка, мать как высшую личность или деву, аниму в мужчине и анимус в женщине.Одним из таких мотивов является фигура Коре, принадлежащая у мужчины к типу анимы, а у женщины — к высшей личности, или «я»; Как и другие экстрасенсы, Кора имеет как положительные, так и отрицательные проявления. Считается, что такие образы, как Кора, возникают из той области личности, которая имеет безличный, коллективный характер, и выражает этот психический материал в сознании. Опыт этих архетипических выражений имеет эффект расширения сознания.Несколько видений во сне, описываемых мужчинами и женщинами, анализируются в их проявлениях символа Коре как высшей личности и анимы. Я ссылаюсь.

000261 Феноменология духа в сказках. 1. Относительно слова «дух». В: Юнг, К., Собрание сочинений К.Г. Юнга, Vol. 9, часть 1. 2-е изд., Princeton University Press, 1968. 451 с. (стр. 207-214).

Предлагается определение слова «дух» и дается описание исторических и мифических характеристик духа.Считается, что большое количество различных определений термина, используемых сегодня, затрудняет разграничение какого-либо одного понятия; однако считается, что сочетание этих определений дает яркое и конкретное представление о явлении. В психологическом смысле дух определяется как фундаментальный комплекс, который первоначально ощущался как невидимое, но динамичное живое присутствие; считается, что эта концепция предшествует христианскому взгляду на дух как на превосходство над природой. Противоположный материалистический взгляд, развитый под влиянием антихристианства, основан на предпосылке, что дух на самом деле определяется природой, так же как считается, что психические функции зависят от нейрохернических явлений.Утверждается, что, хотя дух и материя могут в конечном итоге оказаться идентичными, в настоящее время нельзя отрицать реальность психических содержаний и процессов самих по себе. Дух изначально воспринимается как внешний по отношению к человеку; теперь, хотя он был интернализован в сознании, он все еще является творческим, а не созданным, связывая человека и влияя на него так же, как это делает внешний физический мир. Он рассматривается как автономный и поэтому способен спонтанно проявляться в сознании.1 ссылка.

000262 Феноменология духа в сказках. 11. Самопредставление духа во снах. В: Юнг, К., Собрание сочинений К.Г. Юнга, Vol. 9, часть 1. 2-е изд., Princeton University Press, 1968. 451 с. (стр. 214-217).

Обсуждаются интерпретации и значения психических проявлений духа во сне. Считается, что дух зависит от существования автономного, изначального архетипического образа в предсознательном строении человечества.Считается, что моральный облик духов во сне невозможно установить, поскольку бессознательный процесс, порождающий дух, способен выражать как добро, так и зло. Фигура мудрого старика появляется там, где требуется понимание, которое сознание не может дать; таким образом архетип компенсирует сознательный духовный недостаток. Опять же, это понимание невозможно оценить с моральной точки зрения, поскольку оно часто представляет собой взаимодействие добра и зла. 1 ссылка.

000263 Феноменология духа в сказках.Болезнь. Дух в сказках. В: Юнг, К., Собрание сочинений К.Г. Юнга, Vol. 9, часть 1. 2-е изд., Princeton University Press, 1968. 451 с. (стр. 217-230).

Положительные и отрицательные проявления архетипической фигуры мудрого старика демонстрируются в различных мифах и сказках. Старик в сказках, как и старик из снов, обычно появляется, когда герой находится в безнадежной или отчаянной ситуации, из которой он не может выбраться в одиночку. Знания, необходимые для преодоления трудностей героя, предстают в образе мудрого старика.Старики в сказках часто задают вопросы герою или героине, чтобы мобилизовать свои моральные силы; другая распространенная функция — раздать магический талисман. Фигура старика описывается как олицетворение знаний, размышлений, проницательности, мудрости, сообразительности и интуиции, а также моральных качеств, таких как доброжелательность и готовность помочь, которые проясняют его духовный характер. Даже в сказках у старика есть четкая связь с психическим бессознательным, как в случае с лесным царем, связанная с символами воды и дерева, которые сами по себе являются символами бессознательного.У духовного архетипа, как и у всех других архетипов, есть как отрицательный, так и положительный аспект, выражающийся в действиях или появлении фигуры мудрого старика. Проявление доброго и злого аспектов часто встречается в одной сказке, косвенно намекая на внутренние отношения между ними. 14 ссылок.

000264 Феноменология духа в сказках. IV. Териоморфный духовный символизм в сказках. В: Юнг, К., Собрание сочинений К.Дж. Юнг, т. 9, часть 1. 2-е изд., Princeton University Press, 1968. 451 с. (стр. 230-242).

Представлены описания, интерпретации и примеры проявления духовного архетипа в виде животного. Предположение о животной форме считается важным в том смысле, что оно показывает, что психическое содержание, о котором идет речь, находится за пределами человеческого сознания в смысле сверхчеловеческого / демонического или недочеловеческого / животного. Так, во многих сказках появляются полезные животные, обладающие знаниями, превосходящими человеческие, или злые, обладающие большей силой.Детальный анализ одной сказки демонстрирует функционирование фигуры животного с точки зрения ее взаимоотношений с другими архетипическими символами, такими как целостность и полярность, а также привилегированное число четвертичности. Значение для психологии символизма триады и четвертичности обсуждается с точки зрения четырех функций сознания, три из которых подвержены дифференциации, а одна остается связанной с бессознательным и недоступной для воли. Сложные отношения между этими функциями и их стремление к целостности замечательно соответствуют структуре рассматриваемой сказки; это соответствие считается естественным, учитывая, что сказки в целом являются необычайно наивными и неискаженными продуктами психики.2 ссылки.

000265 Феноменология духа в сказках. V. Дополнение. В: Юнг, К., Собрание сочинений К.Г. Юнга, Vol. 9, часть 1. 2-е изд., Princeton University Press, 1968. 451 с. (стр. 243-252).

Обсуждаются методология и результаты психологического исследования символики сказки. Сначала предполагается наличие рациональных связей между иррациональными данными сказки; истинность предположения впоследствии подтверждается результатами исследования, основанного на нем.Например, в сказке о трехлапых и четвероногих лошадях предполагается, что трехлапность сама по себе является важным качеством; он изучается как отдельное понятие, и выявляются отношения к архетипическим триадам и тетрадным структурам. Интерпретация символов в рассматриваемой сказке оказывается чрезвычайно сложной и включает анимацию и тени одних персонажей, олицетворяемые другими; представление инстинктивного бессознательного, аним и фигур животных; и самое главное, напряжение противоположностей и их возможное разрешение.Окончательная интерпретация сказки изображает ее как представление бессознательных процессов, которые компенсируют сознательную христианскую перспективу; в частности, сказка демонстрирует достижение целостности или индивидуации через союз отрицательных и положительных сил. 4 ссылки.

000266 Феноменология духа в сказках. VI. Заключение. В: Юнг, К., Собрание сочинений К.Г. Юнга, Vol. 9, часть 1. 2-е изд., Princeton University Press, 1968.451 с. (стр. 252-254).

Образ духа, который появляется в снах и сказках, отличается от сознательного представления о духе. Первоначально дух был задуман как демон, который напал на человека извне; эти демоны были частично преобразованы в произвольные действия в результате расширения сознания, которое начало преобразовывать ранее бессознательные области психики. Считается, что сверхчеловеческие положительные и отрицательные качества, которые первобытный человек приписывали демонам, теперь приписываются разуму, но исторические события современности, такие как война, указывают на отсутствие разума.Предполагается, что человеческий дух не подозревает о демонизме, который все еще цепляется за него. Передовые технологии и наука современного человека описываются как подвергающие человечество опасности обладания. Считается, что человечество должно избавиться от одержимости бессознательным через лучшее его понимание. Хотя христианству приписывают понимание первостепенной важности внутренней природы человека, это понимание не считается проникшим достаточно глубоко. 2 ссылки.

000267 О психологии фигуры-трикстера. В: Юнг, К., Собрание сочинений К.Г. Юнга, Vol. 9, часть 1. 2-е изд., Princeton University Press, 1968. 451 с. (стр. 255-272).

Определение и история фигуры трикстера, как он появляется в мифе и в эмоциональном расстройстве, проиллюстрированы примерами его в мифах американских индейцев, алхимии, Библии и парапсихологии. В своих самых ярких проявлениях фигура трикстера описывается как верное представление абсолютно недифференцированной человеческой психики, которая едва покинула животный уровень.В психопатологии фигура трикстера проявляется в раздвоении личности, при котором коллективная персонификация черт, которые могут быть лучше или хуже, чем эго, становится активной в психике. Фигура трикстера представлена ​​у нормального человека контртенденциями в бессознательном, которые появляются всякий раз, когда человек чувствует себя во власти явно злонамеренных случайностей; этот компонент персонажа — тень. Считается, что миф о трикстере был сохранен и развит для его терапевтического эффекта: ранее низкий интеллектуальный и моральный уровень удерживается перед сознанием более высокоразвитого человека, чтобы напомнить ему о прошлом.Обманщик определяется как параллель индивидуальной тени, и та же тенденция к значению, наблюдаемая в фигуре обманщика, ощущается и для тени. Хотя тень кажется негативной, иногда возникающие из нее черты и ассоциации могут указывать на положительное разрешение конфликта. 5 ссылок.

000268 Сознательное, бессознательное и индивидуализация. В: Юнг, К., Собрание сочинений К.Г. Юнга, Vol. 9, часть 1. 2-е изд., Princeton University Press, 1968. 451 с. (п.275-289).

Обсуждаются описания работы сознательного, бессознательного и процесса индивидуации, а также их отношения друг к другу. Индивидуация означает процесс, посредством которого человек становится психологическим единством или целым через конфликт между двумя фундаментальными психическими аспектами, сознательным и бессознательным. Этот процесс описывается как соответствующий алхимическим символам, особенно символу единства. Объясняется, что многие люди рассматривают сознание как целостную психологическую личность, но это исследование множественной личности доказало существование бессознательной области личности в дополнение к области сознания. в бессознательном, поскольку бессознательные явления проявляются бессистемно.Сознательное и бессознательное могут казаться отдельными в том смысле, что сознание не осознает содержание бессознательного; тем не менее, представлены случаи, чтобы продемонстрировать, что бессознательное может подавить эго или что под влиянием сильных эмоций эго и бессознательное могут меняться местами по мере того, как бессознательное становится автономным. Бессознательное содержит не только элементы примитивного мира прошлого, но и направлено в будущее. На сознательный разум легко влияет бессознательное, как в случае интуиции, которая определяется как восприятие через бессознательное.Элементы, существующие в бессознательном, описываются как анима, эта женская личность, скрытая в мужчине, и анимус, мужская личность, скрытая в женщине; тень, которая бесит все, с чем субъект не желает встречаться в себе; герой; и мудрый старик. Эти элементы существуют на глубоких уровнях бессознательного и привносят в человеческую личность странную психическую жизнь из далекого прошлого. Желаемая цель гармонии между сознательным и бессознательным достигается в процессе индивидуации, иррационального жизненного опыта, также обычно выражаемого в символах.Задача аналитика определяется как помощь в интерпретации символов с целью достижения трансцендентного союза противоположностей. Цель психотерапии описывается как развитие личности в единое целое. 2 ссылки.

000269 Исследование в процессе индивидуации. Вступительный. В: Юнг, К., Собрание сочинений К.Г. Юнга, Vol. 9, часть 1. 2-е изд., Princeton University Press, 1968. 451 с. (стр. 290-292).

Представлены биографические данные пациента, добившегося индивидуализации с помощью арт-терапии.В 1928 году в возрасте пятидесяти пяти лет женщина, которую называли мисс Х, приехала в Европу, чтобы продолжить учебу под руководством Юнга. Ее описывают как дочь исключительного отца, образованного и с живым складом ума. Она не замужем, но живет с активным духом, что считается типичным для женщин с академическим образованием. Это развитие анимуса было основано на положительном отцовском комплексе, который не позволял поддерживать хорошие отношения с ее матерью. Оказавшись в тупике, она почувствовала, что может поехать в Европу как выход из трудностей; Ее решение поехать в Европу было также основано на желании познакомиться со скандинавским наследием своей матери.Перед тем, как приехать в Цюрих на встречу с Юнгом, мисс Х побывала в Дании, стране своей матери. Удивительно, но пейзаж наполнил ее желанием рисовать, и она наслаждалась своими попытками акварели. За день до своего первого визита мисс Икс начинала пейзаж по памяти, когда ей вторгся фантастический образ: она увидела себя похороненной по пояс в грязи в районе у моря, заполненном валунами. Юнг появился в фантазии в образе средневекового колдуна, прикоснулся к скале волшебной палочкой, и она спаслась невредимой.Эта картина появилась позже; показан Юнгу. 1 ссылка.

000270 Исследование в процессе индивидуации. Рисунок 1. В: Юнг, К., Собрание сочинений К. Г. Юнга, Vol. 9, часть 1. 2-е изд., Princeton University Press, 1968. 451 с. (стр. 292-294).

Обсуждается первая картина из серии, представленная пациенткой на начальном этапе индивидуализации в программе арт-терапии. Отмечается, что рисование картины было для пациентки чрезвычайно трудным, и, как это часто случается с начинающими в искусстве, ей было легко позволить бессознательному вторгнуться в сознание.Психологически картина показывает пациента, застрявшего в бессознательном; предполагается, что ее неадекватные отношения с матерью оставили в ней элементы психики, нуждающиеся в развитии. Подчеркивается, что путь освобождения индивидуален и, поскольку пациентка самостоятельно открыла метод активного воображения, терапевту оставалось только посоветовать ей продолжать идти по этому пути. Значимость различных аспектов картины интерпретируется с точки зрения процесса индивидуации.Единственный совет, который был дан пациентке, заключался в том, чтобы использовать свое воображение, чтобы обойти технические трудности, чтобы привнести в изображения как можно больше фантазии, и не бояться ярких цветов, поскольку кажется, что бессознательное тянется к ним.

000271 Исследование в процессе индивидуации. Рисунок 2. В: Юнг, К., Собрание сочинений К. Г. Юнга, Vol. 9, часть 1. 2-е изд., Princeton University Press, 1968. 451 с. (стр. 294-305).

Дается описание и интерпретация второй из серии картин, представленных пациенткой в ​​процессе психической индивидуации программы арт-терапии.В отличие от первого изображения, валуны все еще присутствуют, но они превратились в круглые круги; одна из форм была взорвана вспышкой молнии, и волшебник, которым был Юнг, больше не появляется на картине. Картина показывает безличный естественный процесс: круги видятся как повторное открытие философского яйца. Известны исторические и мифологические ассоциации со вспышкой молнии, которую интерпретируют как внезапное, неожиданное и сильное изменение психического состояния.Работа Бёме, в частности, исследуется на предмет ее психической и алхимической связи с молнией. Хотя фрейдистское объяснение картины включало бы концепцию вытеснения, предполагается, что грядущая целостность отмечена функцией интуиции, которая, по-видимому, является второстепенной, искупительной функцией пациентов, в то время как ощущения — высшей функцией. Круг интерпретируется как мандала, психологическое выражение целостности «я»; другие яйца появляются как другие «я», с которыми пациент чувствует близость.Прямиды, найденные на первом рисунке в виде скал, снова видны, но их вершины озолочены светом; эти валуны интерпретируются как содержимое бессознательного, подталкивающего вверх для высвобождения в положительном смысле. 16 ссылок.

000272 Исследование в процессе индивидуации. Рисунок 3. В: Юнг, К., Собрание сочинений К. Г. Юнга, Vol. 9, часть 1. 2-е изд., Princeton University Press, 1968. 451 с. (стр. 305-313).

Анализируется третья картина из серии, нарисованная пациенткой в ​​процессе психической индивидуации в рамках программы арт-терапии.Основная отличительная черта третьей картины — использование светлых тонов. Виден темно-синий шар, плывущий в космосе среди облаков; Вокруг середины сферы проходит волнистая серебряная полоса, которая, как объясняет пациент, удерживает сферу в равновесии с помощью равных и противоположных сил. Справа над сферой плавает змея с золотыми кольцами, направив голову на сферу. В середине полосы вокруг планеты находится число двенадцать. Два сновидения, которые, по мнению пациента, влияют на картину, детализированы и интерпретируются как имеющие архетипическое значение.Увеличение света на картинке символизирует осознанное осознание; объясняется, что концепция освобождения интегрировалась в сознание. Плавающая сфера представляет собой целостную личность, но в это время чувствуется, что мисс X не знает отношения эго к целостной личности. Число, представленное на картинке, обсуждается с точки зрения его связи с концепцией мужчины и женщины в астрологии и мифах. Также проводится анализ символа Меркурия на картинке, предлагаются различные символические значения цветов, используемых вместе на картинке.8 ссылок.

000273 Исследование в процессе индивидуации. Рисунок 4. В: Юнг, К., Собрание сочинений К. Г. Юнга, Vol. 9, часть 1. 2-е изд., Princeton University Press, 1968. 451 с. (стр. 313-319).

Четвертая картина из серии, нарисованная пациенткой в ​​процессе психической индивидуации в рамках программы арт-терапии, описывается как показывающая значительные изменения. Сфера разделена на внешнюю мембрану и внутреннее ядро, внешняя мембрана телесного цвета, и видна дифференцированная внутренняя структура тройного характера.Силовые линии проходят через все ядерное тело, указывая на то, что возбуждение достигло самого внутреннего психического ядра. Изображение интерпретируется сексуально, чтобы показать женский орган в процессе оплодотворения, когда сперматозоиды проникают через ядерную мембрану. Положение змеи наверху картины интерпретируется как представляющее типичную опасность, исходящую из духовной сферы, олицетворяемой анимусом; для человека опасность описывается как исходящая от аммы, проецируемой в мир.Картинка 4 описана пациентом как самая трудная для исполнения из серии, и что она, казалось, обозначает поворотный момент всего процесса. Именно на этой стадии эго временно отстраняется, давая бессознательному возможность ясно проявить свои оппозиции. Отмечается, что позже воля должна защищать себя среди этих противоположностей, чтобы они примирились. 4 ссылки.

000274 Исследование в процессе индивидуации. Рисунок 5. In: Jung, C., Собрание сочинений К. Г. Юнга, Vol. 9, часть 1. 2-е изд., Princeton University Press, 1968. 451 с. (319-323).

Пятая картина из серии, нарисованная пациенткой в ​​процессе психической индивидуации в рамках программы арт-терапии, описывается пациентом как естественное развитие с четвертой картины. Змея опускается вниз и, кажется, потеряла свою угрожающую силу; сфера увеличилась в размерах и расцвела. Ядро сферы делится на четыре части; это разделение интерпретируется пациентом как разделение сознания на четыре функции: мышление, чувство, ощущение и интуиция.Вихрь образован четырьмя отделениями, очевидно повернутыми влево, феномен интерпретируется как движение к бессознательному. Цвета картины обсуждаются в их мифологическом и алхимическом значении. Считается, что змея представляет собой тень, которую можно сравнить с принципом зла; положение змеи, как говорят, отражает распространенное мнение о зле как о внешней силе. Однако утверждается, что зло является необходимым аналогом добра в динамической структуре психики.3 ссылки.

000275 Исследование в процессе индивидуации. рисунок 6. В: Юнг, К., Собрание сочинений К. Г. Юнга, Vol. 9, часть 1. 2-е изд., Princeton University Press, 1968. 451 с. (стр. 323-326).

Анализируется шестая картина из серии картин, сделанных пациенткой в ​​процессе психической индивидуации в рамках программы арт-терапии. На этом рисунке изображена мандала в ярких тонах на сером фоне. Вновь появляются крылья Меркурия вместе с яркой свастикой, вращающейся вправо.Мандала интерпретируется как попытка объединить противоположности красного и синего, внешнего и внутреннего; движение вправо объясняется как попытка осознать материал. Черная змея исчезла, но, возможно, она была вызвана темнотой фона. Картина связана со сном, приснившимся пациентке несколькими днями ранее, в котором дерево было найдено посреди комнаты, где она работала. Дереву приписывается материнское значение; нарисованной мандале придается значение не только как символ самого себя, но и как образ Бога.Предлагается краткое обсуждение мандалы в том виде, в каком она проявляется в религиозных практиках, начиная с древнего Египта. 11 ссылок.

000276 Исследование в процессе индивидуации. Рисунок 7. В: Юнг, К., Собрание сочинений К.Г. Юнг, т. 9, часть 1. 2-е изд., Princeton University Press, 1968. 451 с. (стр. 326-335).

На седьмом изображении из серии, нарисованном пациенткой в ​​процессе психической индивидуации в рамках программы арт-терапии, весь фон, на котором нарисована мандала, черный, а весь свет на изображении сосредоточен внутри сферы. .Цвета менее яркие, но более насыщенные, а черная внешность проникла в центр мандалы. Это проявление интерпретируется как проникновение черной змеи из предыдущих картин серии в ядро. Свастика на предыдущем изображении была заменена равноконечным крестом, образованным золотыми лучами; четыре крючка предполагают вращение вправо, которое, похоже, подошло к концу с достижением абсолютной черноты, проникающей в центр мандалы.Считается, что крылья Меркурия претерпели обширную трансформацию, так что сфера может оставаться на плаву, не погружаясь в полную темноту. Золотые лучи, образующие крест, создают внутреннюю связь консолидации как защиту от разрушительных влияний. Картина интерпретируется как изображающая настроение страдания и болезненной приостановки над бездной внутреннего одиночества. Алхимические символы и библейские цитаты обсуждаются в связи с изображением, чтобы продемонстрировать универсальный характер идей, генерируемых пациентом.Сообщается, что после рисования этой картины пациент испытывает тревожную ассоциацию с красным цветом, связанную с аналитиком, что приводит к чувству жалости к себе из-за отсутствия детей. Только когда она оправилась от этих чувств, пациентка могла снова рисовать. Объясняется, что настоящее освобождение приходит не от умаления или подавления болезненных состояний чувств, а только от их полного переживания. 16 ссылок.

000277 Исследование в процессе индивидуации.Рисунок 8. В: Юнг, К., Собрание сочинений К. Г. Юнга, Vol. 9, часть 1. 2-е изд., Princeton University Press, 1968. 451 с. (стр. 335-337).

Восьмая картина из серии, нарисованная пациенткой в ​​рамках программы арт-терапии, считается прогрессом в процессе психической индивидуации. Большая часть интерьера картины заполнена тьмой; сине-зеленый цвет воды превратился в темно-синюю четверть, а золотой свет в центре вращается против часовой стрелки.Мандала интерпретируется как движение к хтоническим глубинам, приближение к тьме. Считается, что внутренняя недифференцированная четверица уравновешивается внешней, дифференцированной четвертичностью, приравненной к четырем функциям сознания. Каждой функции присвоены следующие цвета: желтый — интуиция; светло-голубой, думающий; телесно-розовый, ощущение; и коричневый, ощущение. Каждую четверть снова делят на три, получая число двенадцать. Предыдущее отрицание дерева как символа матери теперь принято и помещено в середину мандалы.Кора расширяется в темноту в виде золотых колец, что интерпретируется как далеко идущее воздействие на окружающую среду, исходящее от нас самих. Сон, о котором сообщает пациентка, объединяет ее представления и прогрессивное развитие относительно ее анимуса, с которым она больше не отождествляет себя. Мандала далее описывается и интерпретируется как символизирующая глаз Бога и обладающая очищающим эффектом сознания. Из этой картины делается вывод, что пациентка приняла свою психическую тьму. 6 ссылок.

000278 Исследование в процессе индивидуации. Рисунок 9. В: Юнг, К., Собрание сочинений К. Г. Юнга, Vol. 9, часть 1. 2-е изд., Princeton University Press, 1968. 451 с. (стр. 338-342).

При анализе девятой картины из серии, нарисованной пациенткой на заключительном этапе процесса психической индивидуации программы арт-терапии, отмечается появление синего цветка души на красном фоне. В центре золотой свет в виде лампы.Кортикальный слой выражен, состоит из света в верхней половине мандалы, расходящегося наружу. В нижней половине мандалы — кольца коричневой земли. Вверху изображены три белые птицы, символизирующие Троицу; ниже центра поднимается коза в сопровождении двух воронов и вьющихся змей. Черное небо за тремя птицами и козлом на оранжевом фоне интерпретируется как указание на то, что не может быть белого без черного и святости без дьявола. Пациент намеренно подчеркивает связь с Востоком, рисуя в мандале четыре гексаграммы из И-Цзин.Знак в левой верхней половине «-Ю, Энтузиазм» интерпретируется как указание на движение, исходящее из бессознательного, вторая гексаграмма вверху — «солнце, уменьшение», что означает понимание пациентом условного качества все отношения, относительность всех ценностей и мимолетность всего. Знак справа внизу — «Шэн, толкающий вверх»; эта гексаграмма интерпретируется как означающая, что развития нет, если тень не принята. Последняя гексаграмма — это «тинг, котел», что означает, что в результате постоянного самоотречения личность становится дифференцированной.Объединение противоположностей, достигнутое пациентом, проявляется в использовании четких и гибких линий на гексаграммах. 2 ссылки.

000279 Исследование в процессе индивидуации. Рисунок 10. В: Юнг, К., Собрание сочинений К. Г. Юнга, Vol. 9, часть 1. 2-е изд., Princeton University Press, 1968. 451 с. (342-344).

Десятая картина из серии, нарисованная пациенткой в ​​процессе психической индивидуации в программе арт-терапии, разделена на две части, как и девятая картина.Цветок души в центре все еще существует, но со всех сторон окружен темно-синим ночным небом, на котором появляются четыре фазы луны. Три птицы, изображенные на рисунке девять, стали двумя, и их оперение затемнено; коза превратилась в двух получеловеческих существ с рогами и светлыми лицами, и остались только две из четырех змей. Два краба появляются в нижнем хтоническом полушарии, представляющем тело. Обсуждается символ краба в мифе и астрологическом функционировании; его особая значимость для пациента, по-видимому, состоит в том, что она родилась в первых степенях Рака и хотела интегрировать свой индивидуальный знак в картину своего психического «я».Двойственности, которые проходят через картину, всегда кажутся внутренне сбалансированными, так что они теряют свою несовместимость. Мотив дублирования отмечается и объясняется как феномен, который возникает, когда бессознательное содержание собирается стать сознательным и дифференцированным. Затем они разделяются на две половины, представляющие сознательные и все еще бессознательные аспекты задействованного материала. 7 ссылок.

000280 Исследование в процессе индивидуации. Рисунок 11. Рисунки 12-24.В: Юнг К., Собрание сочинений К. Г. Юнга, Vol. 9, часть 1. 2-е изд., Princeton University Press, 1968. 451 с. (стр. 345-348).

Анализ картин с 11 по 24, последних в серии, представленной пациенткой в ​​арт-терапии, представлен как заключительный этап процесса психической индивидуации. Многие из них, проводимые после окончания терапии, раскрывают тему психического проникновения и защиты от разрушающих внешних элементов. Видно, что эта борьба разрешается в энантиодромии, которая восстанавливает равновесие.Рисунки с 19 по 24 не комментируются из-за незнания времени и обстоятельств их производства.

000281 Исследование в процессе индивидуации. Заключение. В: Юнг, К., Собрание сочинений К.Г. Юнга, Vol. 9, часть 1. 2-е изд., Princeton University Press, 1968. 451 с. (стр. 348-354).

Обсуждается процесс индивидуации, подтвержденный серией картин, представленных пациенткой в ​​арт-терапии. Развитие фантазии через живопись в ее случае рассматривается как возобновление контакта с бессознательным и сознанием, которое далеко опередило его.Считается, что перед всей цивилизацией стоит одна и та же задача из-за слишком быстрого развития технологий и торможения индивидуального развития. Первые картины в серии иллюстрируют психические процессы, приводимые в движение, когда внимание уделяется забытой области психики. Когда контакт устанавливается, появляются символы «я», представляющие личность в целом и подвергающие человека архаичным и чуждым ситуациям, лежащим в основе веры и знания. Задача терапевта описывается как помощь пациенту в достижении адекватного понимания нового психического материала и во избежание опасных неверных интерпретаций.Следует соблюдать осторожность при чрезмерной консолидации психических сил, чтобы пациент полностью не отождествился с ними за счет своего эго. Спонтанное создание символов мандалы отдельными людьми и культурами подчеркивается как доказательство того, что они не созданы человеком, а существуют раньше. 7 ссылок.

000282 Относительно символики мандалы. В: Юнг, К., Собрание сочинений К.Г. Юнга, Vol. 9, часть 1. 2-е изд., Princeton University Press, 1968. 451. p. (стр. 355-384).

Описывается символ мандалы и предлагаются многочисленные примеры мандал из различных частей мира.Санскритское слово «мандала», означающее «круг», является индийским термином для обозначения круга, нарисованного в религиозных ритуалах. Функция мандалы описывается как сужение психического поля зрения как помощь в усилении концентрации. Цель йога в созерцании процессов, изображенных в мандале, — внутренне осознать божество; через созерцание практикующий может осознать себя как Бога и вернуться из иллюзии индивидуального существования во всеобщую тотальность божественного.Основной психологический мотив мандалы — это центр личности, с которым все связано, которым все устроено и который сам является источником энергии. Энергия центральной точки проявляется в стремлении стать тем, чем вы являетесь, это желаемое присутствие можно назвать самостью. «Я» окружено в мандале областью, содержащей парные противоположности, составляющие личность; совокупность мандалы содержит сознание, личное бессознательное и бесконечно большую область коллективного бессознательного, архетипы которого являются общими для всего человечества.Некоторые из этих архетипов находятся в пределах личности и могут приобретать индивидуальные черты, такие как анима, анимус и тень. Обсуждаются другие религиозные мандалы и мандалы, спонтанно созданные пациентами в ходе анализа. Считается, что создание мандал в терапевтическом контексте происходит в состояниях хаоса или паники как перестановка личности в сторону нового центра. Говорят, что пациенты ценят успокаивающее действие этих изображений, которые подчеркивают целостность, порядок и баланс.Отмечено, что реальность коллективного бессознательного часто сначала впечатляется пациенту посредством создания его мандалы. Воспроизведены и описаны многочисленные мандалы, нарисованные пациентами. 11 ссылок.

000283 Приложение: мандалы. В: Юнг, К., Собрание сочинений К.Г. Юнга, Vol. 9, часть 1. 2-е изд., Princeton University Press, 1968. 451 с. (стр. 385-390).

Кратко описаны значение и функция мандалы. Санскритское слово «мандала» означает «круг»; В религиозной практике и психологии это слово относится к круглым изображениям, которые нарисованы, нарисованы или танцуются.Как психологические феномены они возникают спонтанно в снах, определенных состояниях психического конфликта и при шизофрении. Часто мандала содержит некую фигуру, кратную четырем, в виде креста или квадрата. Мандала в тибетском буддизме называется янтрой и помогает в медитации и концентрации; в алхимии он представляет собой синтез четырех элементов, которые имеют тенденцию распадаться. В психологии суровый порядок, налагаемый круговым изображением такого рода, компенсирует беспорядок и смятение психического состояния индивида; этот процесс описывается как естественная и инстинктивная попытка самоисцеления.Поскольку выраженный в них материал по существу является архетипическим, существует фундаментальное сходство мандал независимо от происхождения; мандала обычно представляет психическую целостность через квадрат круга. Объект индивидуальных мандал описывается как нахождение «я», которое можно отличить от эго. В то время как эго описывается как точка отсчета для сознания, «я» находится в середине личности, и по этой причине многие мандалы показывают темную и светлую половины, представляющие сознательные и бессознательные подразделения личности.Считается, что терапевтический эффект мандал заключается в их спонтанном производстве; Считается, что имитация или повторение таких изображений не имеет терапевтического значения.

Отсканировано и отформатировано Доном Вильямсом,
изд. CGJungPage.org

.