Дж

Дж.Боулби, основоположник «Теории привязанностей», его последователь М. Эйнсворт и другие доказали важность привязанностей между ребенком и родителями (лицами, их заменяющими), важность формирования союза ребенка и взрослого, обеспечения стабильности (длительности) отношений и качества коммуникации между ребенком и взрослым для нормального развития ребенка и развития его идентичности. Введенный Дж. Боулби термин «привязанность» для установления качества этого союза, связи ребенка и взрослого — многогранен. Как формируется привязанность и как она функционирует — все еще является не до конца понятой проблемой. Привязанность существует и в мире животных, где она дает возможность для физического выживания и обеспечения безопасности особей. В мире людей она обеспечивает не только удовлетворение базовых потребностей развития. Межличностные отношения являются основой социализации и интеллектуального развития, они связывают человека (ребенка) с другими людьми и тем самым позволяют выделить себя и развить личность и сформировать идентичность. Привязанность делает нас людьми — сыновьями и дочерями, отцами и матерями, братьями и сестрами, женами и мужьями. Привязанность в общей форме можно определить как «близкую связь между двумя людьми, не зависящую от их местонахождения, длящуюся во времени и служащую источником их эмоциональной близости» (Вера Фалберг). Привязанность — это стремление к близости с другим человеком и старание эту близость сохранить. Глубокие эмоциональные связи со значимыми людьми служат основой и источником жизненных сил для каждого человека. Для детей же они — жизненная необходимость: младенцы, оставленные без эмоционального тепла, могут умереть, несмотря на нормальный уход, а у детей старшего возраста нарушается процесс развития. Сильная привязанность к родителям дает ребенку возможность развить базовое доверие к миру и положительную самооценку.наиболее важным для формирования привязанности ребенка и взрослого является способность взрослого воспринимать любые сигналы ребенка и отзываться на них (Синхронизация). Ребенок привязывается к тем, кто быстро и позитивно реагирует на его активность и инициативу, а также вступает в общение, отвечающее когнитивным способностям и настроению ребенка. Необходимыми качествами, способствующими развитию привязанности, являются нежное, бережное обращение взрослого, эмпатия, поддержка, подбадривание. Родители, к которым ребенок привязан, дают указания мягко, доброжелательно, подчеркивают успехи, достижения ребенка (Мещерякова, Ainsworth ). Первичная привязанность является устойчивой (Main, Jaconbsen) и проявляется у взрослых в их последующей жизни как преемственность эмоциональных и поведенческих паттернов в выборе партнера, в самовосприятии и последующей самооценке, в отношении к работе, в развитии депрессии или в трудностях их межличностных отношений и т.д. Однако было выявлено, что качество привязанностей может меняться при изменении качества взаимоотношений с близкими людьми и что один и тот же человек может иметь множественные паттерны привязанности (Durkin , Rutter ).

Младенец социален с рождения и нуждается в контакте и эмоциональном взаимодействии. Поведение привязанности — это любые формы поведения, направленные на удержание и взаимодействие с объектом привязанности. Формы выражения привязанности делятся на два основных типа: эндогенные и экзогенные (гримасы, мимика, улыбки). Эндогенные формы инстинктивны, не требуют подтвеждения внешнего окружения, экзогенные формы появляются, когда у ребенка установлены внутренние объекты. Положительная реакция других людей при экзогенных формах поведения привязанности ведет к укреплению привязанности. Существуют фазы, через которые проходит нормальное развитие привязанности к опекунам у малышей. Фазы привязанности Фаза 1 (рождение — 3 месяца) неразборчивая реакция на людей. В первые 2-3 месяца жизни малыши демонстрируют различные виды реакции на людей, но, как правило, они реагируют на людей одними и теми же базовыми способами. 1) Сразу же после рождения малыши любят слушать человеческие голоса и разглядывать человеческие лица. В течение первых 3 недель или около того малыши иногда улыбаются с закрытыми глазами, обычно перед тем как заснуть. Эти улыбки еще не являются социальными; они не направлены на людей. Примерно в 3-недельном возрасте младенцы начинают улыбаться при звуке человеческого голоса. Это социальные улыбки, но они по-прежнему мимолетны. Наиболее впечатляющие социальные улыбки появляются в возрасте 5-6 недель. Малыши улыбаются счастливо и широко при виде человеческого лица, и их улыбка включает в себя контакт глаз. Можно угадать, когда такие визуальные улыбки вот-вот появятся. Примерно за неделю до этого малыш начинает внимательно всматриваться в лица, как бы изучая их. Затем лицо малыша озаряет широкая улыбка. По мнению Боулби, улыбка способствует привязыванию, потому что обеспечивает близость опекуна. Когда малыш улыбается, опекун наслаждается тем, что находится рядом с младенцем; опекун «улыбается в ответ, разговаривает с ним, гладит и похлопывает его, и, возможно, берет его на руки» (Bowlby, 1982, р. 246). Улыбка является средством, которое способствует взаимному проявлению любви и заботы — поведению, которое повышает шансы ребенка на то, что он будет здоровым и жизнеспособным. Плач также сближает родителя и ребенка. Плач подобен сигналу бедствия; он оповещает, что малышу требуется помощь. Малыши плачут, когда испытывают боль, дискомфорт, голодны или озябли. Они плачут, даже когда человек, на которого они смотрели, удаляется из их поля зрения, причем в первые недели жизни не имеет особого значения, кто этот человек. Малыши также позволят почти любому человеку успокоить их, покачав или удовлетворив их потребности. Фаза 2 (от 3 до 6 месяцев): фокусирование внимания на знакомых людях. Боулби показалось более важным то, что социальные реакции малыша становятся намного более избирательными. Между 3 и 6 месяцами младенцы постепенно ограничивают направленность своих улыбок знакомым людям, когда они видят незнакомца, то просто пристально смотрят на него. в этой фазе малыши сужают свои реакции на знакомые лица. Они обычно отдают предпочтение двум или трем людям — и одному в особенности. Например, они очень охотно улыбаются или лепечут, когда этот человек находится рядом. Этим основным объектом привязанности обычно является мать, но бывают и исключения. Им может быть отец или какой-то другой близкий. Фаза 3 (от 6 месяцев до 3 лет): интенсивная привязанность и активный поиск близости. Начиная примерно с 6-месячного возраста привязанность младенца к определенному человеку становится все более интенсивной и исключительной. Наиболее примечательно то, что младенцы громко плачут, демонстрируя тревогу разлучения (separation anxiety), когда мать покидает комнату. Ранее они могли протестовать против ухода любого человека, который смотрел на них; теперь, однако, их расстраивает главным образом отсутствие этого единственного человека. Наблюдатели также подмечают интенсивность, с которой малыш приветствует мать, после того как она отсутствовала некоторое время. Когда мать возвращается, малыш, как правило, тянется к ней, чтобы она взяла его на руки, и когда она это делает, он обнимает ее и издает радостные звуки. Мать тоже демонстрирует свое удовольствие от воссоединения. К 8 месяцам малыши обычно способны ползать и поэтому могут начать активно следовать за удаляющимся родителем. Младенцы предпринимают наиболее скоординированные усилия, чтобы сохранить контакт, когда родитель уходит внезапно, а не медленно, или когда они оказываются в незнакомых условиях (р. 256-259). Как только у младенца появляется способность активно следовать за родителем, его поведение начинает консолидироваться в систему, корректируемую целью (goal-corrected system). To есть малыши следят за местонахождением родителя, и, если тот собирается уйти, настойчиво следуют за ним, «корректируя» или регулируя свои движения, пока снова не оказываются рядом с ним. Когда они приближаются к родителю, то, как правило, протягивают руки, показывая, чтобы их подняли. Когда их берут на руки, они снова успокаиваются (р.252). Конечно, малыши часто движутся не только в сторону объектов привязанности, но и от них. Это особенно заметно, когда они используют опекуна в качестве надежной отправной точки (secure base) своих исследований окружающего мира. Если мать и ее 1-2-летний ребенок приходят в парк или на игровую площадку, ребенок чаще всего держится рядом с ней некоторое время, а затем отваживается на исследования. Однако он периодически оборачивается назад, обменивается с ней взглядами или улыбками и даже возвраща ется к ней время от времени, перед тем как отважиться на новые исследования. Ребенок инициирует короткие контакты, «как будто пытаясь удостовериться, что она по-прежнему здесь». Фаза 4 (3 года — окончание детства): партнерское поведение. До 2-3-летнего возраста детей беспокоит лишь их собственная потребность находиться в определенной близости к опекуну; они еще не принимают в расчет планы или цели опекуна. Для 2-летнего малыша знание, что мать или отец «уходят на минуту к соседям, чтобы попросить молока», ничего не значит; ребенок просто захочет пойти вместе с ними. Трехлетка же имеет некоторое понятие о подобных планах и может мысленно представить поведение родителя, когда тот отсутствует. Соответственно, ребенок более охотно позволит родителю уйти. Ребенок начинает действовать больше как партнер в отношениях. Боулби признавал , что о четвертой фазе привязанности известно немного, и мало высказывался о привязанностях в течение остальной жизни. Тем не менее он сознавал, что они продолжают играть очень важную роль. Подростки избавляются от родительского доминирования, но у них формируются привязанности к лицам, заменяющим родителей; взрослые считают себя независимыми, но ищут близости с любимыми в периоды кризиса; а пожилые люди обнаруживают, что они все больше зависят от более молодого поколения. В общем, Боулби утверждал, что страх одиночества — один из самых сильных страхов в человеческой жизни. Мы можем считать такой страх глупым, невротическим или незрелым, но за ним стоят веские биологические причины. На протяжении всей истории человечества людям удавалось наиболее эффективно выдерживать кризисы и противостоять опасностям с помощью своих близких. Таким образом, потребность в тесных связях заложена в нашей природе. В случае если привязанность сформирована, ребенок нормально развивается, учится различать свои чувства и чувства других, мыслит логически, развивает социальные связи, развивает сознание, доверяет окружающим, становится уверенным в себе, лучше справляется со стрессом и переживаниями; меньше завидует, не подвержен страхам; развивает чувство собственной значимости и проявляет любовь и нежность к другим (V. Fahlberg).М. Эйнсворт удалось лабораторно установить и выделить 4 типа нормальной и нарушенной привязанности у младенцев. 1. Надежная, безопасная привязанность. Младенцы искали близости и утешения. Их матери были очень отзывчивы. У них формировалось чувствобезопасности и защищенности. В следующих трех случаях у детей описаны три вида небезопасной (незащищающей) привязанности. 2.Избегающая, безразличная. Дети отворачивались от матери, когда она возвращалась. Сформировавший такую привязанность ребенок угрюм, замкнут, не допускает доверительных отношений со взрослыми и детьми, хотя может любить животных. Основной мотив — «никому нельзя доверять». Подобное может быть, если ребенок очень болезненно пережил разрыв отношений с близким взрослым и горе не прошло, ребенок «застрял» в нем; либо если разрыв воспринимается как «предательство», а взрослые — как «злоупотребляющие» детским доверием и своей силой. 3. Амбивалентная, эмоционально насыщенная. Ребенок стремится к матери, но потом уходит от нее. Постоянно демонстрирует двойственноее отношение к близкому взрослому: «привязанность-отвержение», то ластится, то грубит и избегает. При этом перепады в обращении являются частыми, полутона и компромиссы отсутствуют, а сам ребенок не может объяснить своего поведения и явно страдает от него. Характерно для детей, чьи родители были непоследовательны и истеричны: то ласкали, то взрывались и били ребенка — делая и то, и другое бурно и без объективных причин, лишая тем самым ребенкаа возможности понять их поведение и приспособиться к нему. 4. Дезорганизованная — эти дети научились выживать, нарушая все правила и границы человеческих отношений, отказываясь от привязанности в пользу силы: им не надо, чтобы их любили, они предпочитают, чтобы их боялись. Характерно для детей, подвергавшихся систематическому жестокому обращению и насилию, и никогда не имевших опыта привязанности. Часто у детей, с дезорганизованной привязанностью мать страдала от депрессии, жестоко обращалась с ними. Такое случается также в шизофреногенных семьях. Этот вид привязанности свойственен детям с диагнозом аутизм.

Теория привязанности Дж. Боулби — Студопедия

Одной из наиболее значимых концепций детской психологии в последние годы стала теория привязанности, разработанная английским психологом и психиатром Джоном Боулби. Окончив Кембриджский университет, он начал работу в школе для малолетних правонарушителей. Общение с этими детьми привело его к мысли о том, что основные проблемы, испытываемые ими, связаны с нарушением общения с родителями, недостатком тепла и заботы в раннем возрасте. Постепенно он отошел от классического психоанализа, стремясь соединить в своей концепции различные подходы к детскому развитию (этологический, когнитивный, культурологический). Краеугольным камнем этого соединения было стремление объяснить формирование связи между грудным ребенком и матерью, исходя из положений этологии. Этология – научное направление, занимающееся изучением животных и людей в естественных условиях их существования. Однако, исследуя поведение пары ребенок – мать в среде их обитания, он подчеркивал социальный, культурный аспекты этой среды, а потому отвергал чисто натуралистические объяснительные принципы так же, как и фрейдистские концепции оральной и анальной стадий. Его идея состояла в том, что в первые месяцы жизни устанавливается тесная эмоциональная связь между матерью и ребенком, которая не сводима ни к сексуальности, ни к инстинктивному поведению. Резкий разрыв этой связи приводит к серьезным нарушениям в психическом развитии ребенка, прежде всего в структуре его личности. Эти нарушения могут проявиться не сразу, но значительно позднее, часто лишь в подростковом возрасте. Боулби доказывал, что мать для маленького ребенка является надежной защитой, своеобразной базой, которую он время от времени покидает, стремясь исследовать окружающий мир. Однако эта исследовательская активность стабильна и адекватна в тех случаях, когда ребенок уверен, что он может в любой момент вернуться под защиту матери. Таким образом, главная цель формирования эмоциональной связи между ребенком и матерью – дать ребенку ощущение защищенности и безопасности. Его исследования свидетельствовали о том, что дети, имевшие тесный эмоциональный контакт с матерью, показали более высокие результаты в уровне познавательной активности, чем дети, которые росли в холодных семьях, или дети, потерявшие мать в дошкольном возрасте. Он также доказывал, что у подростков, которые не имели устойчивой эмоциональной связи с матерью, чаще наблюдаются депрессии, формируются изменения в структуре личности. Эти работы Дж. Боулби привели в 1950-х гг. к изменению условий госпитализации маленьких детей, которых не разлучают с матерью. В последние десятилетия в Англии, США и Японии появилось большое количество работ, в которых анализируются как кратковременные, так и долговременные последствия нарушений эмоциональных контактов между матерью и ребенком, а также проводятся сравнительные исследования различных стилей общения с детьми в этих странах.

Психоаналитические исследования развития психики оказали существенное влияние на формирование детской психологии. Учеными, принадлежавшими к этому направлению, впервые были исследованы и описаны этапы становления личности детей, раскрыты движущие силы и механизмы личностного развития, разработаны методы диагностики и коррекции эмоционально-личностной сферы ребенка.

2.2. Теория привязанности по Боулби

2.2. Теория привязанности по Боулби

Теория привязанности (Theory of Attachment) была сформулирована Боулби (Bowlby, 1958). Он исходит из того, что отношения с любящей матерью или с каким-либо другим опекуном представляют собой основу для всех последующих близких отношений.

«В ходе здорового развития поведение привязанности ведет к образованию чувственных привязанностей – сначала между ребенком и родителями, а позднее – между взрослыми людьми. Формы поведения и связи, установившиеся на их основе, присутствуют и проявляют себя на протяжении всего жизненного цикла»

(Bowlby, 1983, с. 58)…

Боулби описывает «первичную социальную привязанность» (primary social bond) между матерью и ребенком как прототип для всех последующих отношений. Коллеги Боулби изучили характерные для разного возраста формы привязанности к самому близкому опекуну. Примерно с трехмесячного возраста ребенок научается различать людей, которые к нему подходят. В 7–8 месяцев ребенок фиксируется на каком-то одном человеке; к полутора годам почти все дети начинают испытывать привязанность к нескольким людям, пользующимся их доверием (Schaffer, Emerson, 1964).

М. Эйнсуорт (Ainsworth, 1978), работавшая вместе с Боулби, исследовала, как годовалые дети реагируют на то, что мать покидает комнату и спустя некоторое время возвращается. Позже это исследование было распространено и на детей более старшего возраста.

Были описаны три типичных формы привязанности маленьких детей:

1. Уверенная (безопасная) привязанность: дети способны выражать свои чувства при расставании с матерью или близким человеком. Кто-то из них плачет, кто-то рассержен. Дети пытаются активно справиться с разлукой, ища мать, осмысливая ее отсутствие, прорабатывая ситуацию в игре. При возвращении матери они демонстрируют радость от встречи и ищут контакта с ней, чтобы затем продолжить прерванную игру.

2. Тревожно-амбивалентная привязанность: при расставании с матерью дети страдают и испытывают страх, пытаются предотвратить расставание всеми возможными средствами. Они безутешны и не могут успокоиться, пока мать отсутствует. По ее возвращении дети требуют, чтобы она отдала им все свое внимание и нуждаются в утешении с ее стороны в течение продолжительного времени.

3. Тревожно-избегающая привязанность: кажется, что дети игнорируют как расставание с матерью, так и ее возвращение. При этом, однако, в эксперименте Эйнсуорт у таких детей была обнаружена физическая стрессовая реакция, выраженная в повышенном содержании кортизола и учащенном пульсе. Это указывает на то, что даже маленькие дети пытаются скрыть свой страх и беспомощность.

(Bowlby, 1983; Rehberger, 2004).

Позже Мэри Мэйн (Main, 1986) описала еще одну, четвертую, форму привязанности – небезопасная привязанность дезорганизованного типа.Дети, относящиеся к группе с такой формой привязанности, проявляют неоформленную реакцию на разлуку, например, после возвращения родителей они обращаются к ним лишь на короткое время, либо их поведение выражается, например, в топтании на одном месте, выглядят они при этом апатичными, оцепеневшими.

Изначальное значение привязанности Боулби видел в биологической необходимости обеспечения выживания. Чтобы быть активным членом общества и продолжить свой род, человек нуждается в глубоких, содержательных, долговременных отношениях. Таким образом, отношения привязанности абсолютно логичны и необходимы с точки зрения эволюции. В то время как в ходе культурного развития человечества значение этой первичной функции снизилось, рефлективная функция, умение проникаться чувствами другого человека остались существенными. При этом на способности понимать психологическое состояние других основана и способность к пониманию самого себя.

«Понимание других людей прокладывает путь к пониманию самого себя. Многослойное взаимодействие между ребенком и опекуном испытывает сильное влияние со стороны отношения привязанности в диаде с матерью, в триаде с матерью и отцом и во множественных отношениях в семье – с братьями, сестрами и родителями ребенка»

(Rehberger, 2004, с. 27).

Надежная привязанность обеспечивает безопасность и доверие, и, следовательно, целью успешного поведения привязанности может считаться достижение этого самого чувства безопасности и доверия.

«В той мере, в какой близкий человек может устранить неуверенность плачущего и цепляющегося за него ребенка, взяв того на руки, успокаивая и утешая его, в ребенке развивается вера в привязанность и реальность источников безопасности и доверия… Уверенная привязанность способствует, таким образом, развитию последующей уверенности в себе, чувства собственного достоинства, а также приобретению полезных межличностных навыков»

(там же, с.  28–30).

Уверенная привязанность дает ребенку возможность удаляться от близкого человека и исследовать окружающий мир.

«Младенец или маленький ребенок, чувствующий себя уверенным и защищенным, способен исследовать окружающий мир. В случае опасности он в любой момент может вернуться на свою „надежную базу“. Без уверенной привязанности невозможны никакие исследования»

(Veith, 2008, с. 6).

Если же желание привязанности постоянно фрустрируется, это может привести к растущей неуверенности и страху либо к подавлению нужды в привязанности.

Взрослые в своем поведении также демонстрирует три вышеописанных типа привязанности: уверенную, тревожно-избегающую и тревожно-амбивалентную, а также паттерн небезопасно-дезорганизованного поведения (Ainsworth, 1978, Rehberger, 2004).

При уверенной привязанности ребенка у него может быть развит положительный образ Я и эмпатическое понимание других людей. Привязанность способствует развитию самостоятельности и собственных навыков.

Важным аспектом отношений привязанности является также регулирование аффектов. Благодаря уверенной привязанности уходит страх, благодаря утешению стихает боль, гнев осознается и одновременно смягчается. Отклик на положительные чувства может эти чувства усилить.

Через привязанность формируется чувство принадлежности к определенной семье, социальной группе или культуре, а в связи с этим развивается идентичность – семейная, профессиональная, общественная.

Как необходимость в уверенной привязанности, так и растущее желание автономии у подрастающего ребенка представляют собой его основные потребности и способствуют его развитию.

«Успех взаимодействия потребности в привязанности(а через нее и признания других) с одновременной потребностью в автономии и независимости является жизненно важным для установления между взрослыми полных смысла отношений, которые, в свою очередь, составляют важнейший компонент счастливой и благополучной жизни. Опыт уверенной привязанности вносит свой вклад в преодоление противоречивости нашей личности»

(Rehberger, 2004, с. 32).

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Продолжение на ЛитРес

Привязанность читать онлайн, Эдвард Джон Мостин Боулби

Джон Боулби. Привязанность

Перевод с английского Н.Г.Григорьевой и Г.В.Бурменской

Общая редакция и вступительная статья кандидата психологических наук Г.В.Бурменской

МОСКВА 2003

© The Tavistock Institute of Human Relations, 1969

© «Гардарики», 2003

© Григорьева Н.Г., Бурменская Г.В. Перевод, 2003

© Бурменская Г.В. Вступительная статья, 2003

Данное издание выпущено в рамках проекта «Translation Project» при поддержке Института «Открытое общество» (Фонд Сороса) — Россия и Института «Открытое общество» — Будапешт

ПРОБЛЕМЫ ОНТО- И ФИЛОГЕНЕЗА ПРИВЯЗАННОСТИ К МАТЕРИ В ТЕОРИИ ДЖОНА БОУЛБИ

Какова природа человеческой привязанности? Где ее истоки? Как зарождается и формируется привязанность маленького ребенка к взрослому? Наверно, трудно найти в психологии вопросы, которые затрагивали бы более интригующие и сокровенные стороны душевной жизни, чем эта. Ее исследование стало центральной темой всего научного творчества выдающегося английского психолога Джона Боулби (1907—1990), в том числе и представляемого читателям первого тома его фундаментальной трилогии «Привязанность и утрата».

Что же привело Боулби к кардинальному переосмыслению ряда базовых положений фрейдовского учения и созданию новой теории в психологии развития личности? Как складывалась его научная биография?

С целью получения профессиональной психотерапевтической подготовки, необходимой для работы в области детского развития Боулби вступает в Британское психоаналитическое общество. Его руководителем и аналитиком стала Джоан Ривьер — убежденная сторонница взглядов Мелани Кляйн, считавшейся авторитетом в области психоаналитического изучения детского развития. Однако вопреки своим ожиданиям, при более близком знакомстве с психоанализом Боулби не столько утвердился в нем, сколько почувствовал его недостаточность, более того, искаженность трактовки в свете фрейдовских понятий тех сторон детского развития, с которыми он был знаком по собственному опыту. Постепенно Боулби пришел к выводу, что, уделяя основное внимание детским фантазиям, выражающим либидинальные и агрессивные побуждения, психоанализ в то же время полностью игнорирует влияние событий реальной жизни ребенка. В качестве примера, помогающего понять, что вызывало неудовлетворенность и глубокое несогласие Боулби, достаточно привести один характерный факт: когда Боулби выразил намерение побеседовать с матерью трехлетнего ребенка, психотерапией которого он занимался, М. Кляйн, работая в тот момент с Боулби в качестве супервизора, запретила ему такую беседу, так как считала принципиально излишним и ошибочным обращение к данному источнику сведений о ребенке. Поэтому уже тогда, хотя явно и не порывая с психоаналитическим направлением, Боулби начал искать новые пути исследования развития ребенка.

Подчеркнем, что столь очевидная сегодня не только для психологии, но даже для обыденного сознания истина вовсе не была таковой еще в середине прошлого века. Боулби с полным основанием писал тогда о поразительном невнимании к этим вопросам. Между тем актуальность проблемы тяжелых психологических последствий разлуки маленького ребенка с матерью (и без того немалая из-за наличия приютов, круглосуточных яслей, принятой больничной практики содержания детей и т.д.) резко обострилась с началом Второй мировой войны, когда возникла необходимость ради спасения городских детей от бомбардировок отправлять их в сельскую местность, далеко от родителей. В результате войны сиротство стало массовым явлением во многих европейских странах.

Однако с началом войны исследовательская работа Боулби прервалась: как психиатру ему было предписано заниматься отбором офицерского состава. Тем не менее, благодаря этой деятельности он познакомился с коллегами из Тавистокской клиники, находившейся в Лондоне, сотрудничество с которыми, как вспоминал впоследствии Боулби, помогло ему повысить методический уровень своих исследований, в частности освоить необходимые для экспериментальной работы статистические процедуры объективного сравнения, в то время еще редко используемые психиатрами и психоаналитиками. Но, главное, в конце войны Боулби пригласили возглавить детское отделение Тавистокской клиники, при которой его усилиями позднее был создан крупный исследовательский центр детского развития.

В качестве главного вывода, содержащегося в этом докладе, Боулби утверждал, что необходимым условием сохранения психического здоровья детей в младенческом и раннем детстве является наличие эмоционально теплых, близких, устойчивых и продолжительных отношений с матерью (или лицом, постоянно ее замещающим) — таких отношений, которые обоим приносят радость и удовлетворение.

. В то же время как человек, знающий практическую сторону жизни, Боулби понимал и всячески подчеркивал, что огромную роль в этом вопросе играет не только семья, но и общество в целом, поскольку только оно может создать макроэкономические условия, при которых возможны нормальные детско-родительские отношения: «Если общество дорожит своими детьми, оно обязано заботиться об их родителях» (там же. Р. 84).

Значительный эмпирический материал о влиянии сепарации ребенка с матерью, собранный в течение 1940-х гг. как самим Боулби, так и другими учеными (Р. Шпиц, Д. Берлингем, У. Гольдфарб и др.), требовал своего теоретического осмысления. В отличие от многих своих коллег-психоаналитиков Боулби ясно осознавал необходимость поиска новых концепций, которые могли бы не просто описывать особенности поведения детей в условиях разлуки с матерью, а объяснять причины и механизмы уже не вызывавших сомнений фактов их серьезной эмоциональной травматизации под влиянием этого фактора. Между тем, факты такого влияния прямо противоречили устоявшимся представлениям психоаналитиков о том, что любовь ребенка к матери коренится в удовлетворении ею первичных физиологических потребностей малыша (кормление грудью), поскольку было доказано, что разлученные дети страдают даже в условиях полноценного ухода и кормления.

В этот период Боулби случайно знакомится с работой австрийского ученого Конрада Лоренца, опубликованной (на немецком языке) еще в 1935 г. Его внимание привлекло открытое Лоренцем явление запечатления у птиц, а вслед за этим и этологическое направление в целом. Сама возможность феномена запечатления — установления прочной связи птенца с матерью, возникающей безотносительно к удовлетворению его первичных физиологических потребностей, — указывала на существование принципиально иных (чем, например, пищевое подкрепление) механизмов образования тесных отношений между родителями и потомством. Таким образом, в этологии Боулби нашел важный источник новых идей для преодоления ограниченности психоанализа и построения своей концепции привязанности. Но кроме этологии он также широко использовал данные из эволюционной и аналитической биологии, кибернетики и теории систем. В связи с ярко выраженными полидисциплинарными интересами Боулби стоит упомянуть, что в течение нескольких лет — с 1953 по 1956 г …

4 типа привязанности по Д.Боулби.

4 типа привязанности по Д.Боулби
Надежный
считается самым
здоровым
адаптивным
и эффективным
Если в младенчестве и раннем детстве родители заботливы и внимательны по отношению к своим детям,
эти дети будут более склонны к надежному стилю привязанности
когда дети
чувствуют, что они могут положиться на значимых взрослых
по удовлетворению их потребностей в
близости,
эмоциональной поддержке
и защите
сильнее тянутся к исследованию окружающей среды в том случае, когда они обладают знаниями о безопасности
(что их значимый взрослый обязательно вернется в случае необходимости).
«большинство детей, чувствующих себя в безопасности, не будут считать необходимостью заниматься интенсивными или частыми изображениями привязанности»
подгруппы
В1
«надежно-устойчивый»
В2
«надежно-замкнутый»
В3
«надежно-сбалансированный»
В4
«надежно-реагирующий»
Избегающий
имеется опыт переживания отказа в привязанности
когда потребности ребенка не учитываются,
и он приходит к убеждению,
что удовлетворение его нужд не имеет никакого значения для значимого взрослого
Ребёнок:
будет
избегать
или игнорировать
значимого взрослого,
а также будет
показывать мало эмоций,
когда значимый взрослый
уходит
или возвращается
мало интересоваться окружающей средой
независимо от того, кто находится в комнате
сохраняет условную близость со значимым взрослым:
достаточно близко, чтобы быть в безопасности,
но при этом достаточно далеко, чтобы избежать отвержения
когнитивные процессы организации избегающего поведения могут помочь отвлечь внимание от нереализованной потребности близости со значимым взрослым
— путем избегания ситуации, в которой ребенка переполняют эмоции, и он оказывается не в состоянии
сохранить контроль над собой,
и достичь даже условной близости
Тревожно- амбивалентный
Синоним:
амбивалентная привязанность
Ребёнок
в процедуре «Незнакомой ситуации»
исследует немного
часто настороженно относиться к чужим
даже если родитель присутствует
Когда мать уходит, часто сильно огорчен
когда она вернется, будет амбивалентен
Когда
у ребёнка есть страх сепарации
— это то, что младенцы чувствуют, когда они изолированы от своих значимых взрослых
однако когда воспитатель возвращается к младенцу
«Неуверенные в себе дети будут рутинно отображать яркое поведение привязанности»
Подтипы:
С1
«… упрямое поведение особенно бросается в глаза. Смесь поиска, и одновременно сопротивления контакту; при этом взаимодействие носит злобный характер, а также действительно сердитый тон может характеризовать такое поведение перед процессом отделения …»
С2
«Пожалуй, наиболее заметная характеристика подтипа С2 у младенцев — это их пассивность. Их исследовательское поведение ограничено полем зрения и в их взаимодействии сравнительно мало активного возбуждения. Тем не менее, во время воссоединения они явно хотят близости и контакта со своими матерями, хоть они и склонны использовать сигналы вместо проявления двигательной активности; а также явно протестуют против лежачего положения, однако без сильной противоборствующей тенденции … В общем — ребенок подтипа С2 явно не такой злой по сравнению с ребенком С1»
Дезорганизующий
образуется в том случае, когда есть нехватка самого конструкта поведения привязанности
система привязанности была разрушена
Пример:
страхом
гневом
Характерны:
«напряженные движения
Пример:
скрючивание плеч
привычка
класть руки за шею
напряженно склонять голову, и так далее
стрессовые качания головой во время проведения эксперимента
означали стресс
появлялись в моментах разделения,
и преддваряли плач»
синхронное приближение-избегание
застывание
отверженный/безнадзорный ребенок приближается к незнакомцу с навязчивым стремлением к комфорту,
затем теряет мышечный контроль и падает на пол, охваченный страхом неизвестности и страхом потенциально опасного и чужого человека
большинство матерей этих детей
перенесли крупные потери или другие травмы незадолго до или после рождения младенца
и отреагировали тяжелой депрессией
Легко спутать с
надежным типом привязанности
Отличает
напряжение
объединяет детей, которые
используют стратегии нарушенной безопасности
бегут, чтобы спрятаться, когда они видят значимого взрослого
кажутся безнадежными
демонстрируют мало поведения привязанности
Источник:
Боулби Дж. Привязанность. — М.: Гардарики, 2003.
Боулби Дж. Создание и разрушение эмоциональных связей
https://ru.wikipedia.org/wiki/Теория_привязанности
http://rideo.tv/video/50228/
Mind Map: © Ольга Виноградова 2016

Теория привязанности Дж.Боулби — Контрольная работа

метки: Привязанность, Ребенок, Развитие, Боулби, Формирование, Психоанализ, Чувственный, Личность

Содержание.

Введение.

Основные понятия.

Боулби Эдвард Джон Мостин.

Привязанность, функции привязанности.

Типы привязанности.

Фазы привязанности.

Заключение.

Список используемой литературы и интернет ресурсов.

1. Введение.

На данный момент телрия привязанностей, создателем которой был Джон Боулби, считается полноправной психической концепцией. Зародившись в недрах глубинной психологии, теория привязанности оформилась в самостоятельную научную школу. Как и психоанализ, теория привязанностей появилась из медицинской практики. Ее основоположники — Дж. Боулби и М. Эйнсворт были клиническими специалистами по психологии, и их ранешние изучения были ориентированы на практическую работу с больными.

В реальное время теория привязанности находит свое использование в самых различных областях психологии: в общественной, возрастной, педагогической, совместной психологии и пр.

Исследование типов привязанност принципиально, например как изучения в данной области зарекомендовали, собственно что присутствует сильная ассоциация меж переживаниями индивидума с его опекунами и его дальнейшей возможностью ставить чувственные связи, и собственно что конкретные обширно известные варианты в данной возможности, проявляющиеся в брачных дилеммах и трудностях с детьми, а еще в невротических признаках и расстройствах личности, имеют все шансы быть приписаны конкретным совокупным вариантам в тех путях, которыми опекуны делают собственные роли.

2. Основные понятия.

Рабочая модель привязанности — сплошное представление малыша о способности вступить в чувственный контакт с ближайшим зрелым.

Инстинкт — прирожденное поведение, образующееся без особого научения и обнаруживаемое у всех адептов предоставленного облика.

Импринтинг — поведение, носящее промежный нрав меж подсознательным и персонально полученном.

Типы привязанности — варианты модели привязанности (надежная, избегающая, амбивалентная).

3. Боулби Эдвард Джон Мостин (John Bowlby).

Боулби Эдвард Джон Мостин (John Bowlby) (26 февраля 1907 г. — 2 сентября 1990 г.) — английский психолог и психоаналитик, специалист в области психологии развития, психологии семьи, психоанализа и психотерапии. Боулби известен своими исследованиями вредных воздействий материнской депривации на развитие личности. Он сформулировал теорию привязанности, предлагающую одно из объяснений формирования связи ребенка с матерью.

28 стр., 13668 слов

4. катигории психологии и их свяхь с разными сторонами псих разв

2.2. Категории психологии и их связь с разными сторонами психического развития Кроме принципов, на становление психологии развития влияло формирование ее категориального строя, т. е. тех постоянных проблем (инвариант), которые составляют ее предмет и содержание. В настоящее время выделяют несколько основных категорий психологической науки: мотив, образ, деятельность, личность, общение, …

Джон Боулби родился в Лондоне. Он учился в школе для одаренных детей, получил медицинскую и психоаналитическую подготовку и, начиная с 1936 г., принимал участие в работе с трудными детьми. В 1936 г. Боулби стал интересоваться нарушениями у детей, воспитываемых в детских домах.

На протяжении ряда лет занимался практической психиатрией и психоанализом. В годы Второй мировой войны работал военным психиатром (1940 — 1945).

С 1946 г. работал в Тэвистокской клинике, где руководил отделом детей и родителей.

Автор книги «Привязанность и утрата» (1969-1980; в 3-х тт.) и ряда других по проблемам психоанализа и этологии, психологии развития и семьи.

Секретарь Британского психоаналитического общества (1944 — 1947).

Исполняющий обязанности президента Научного общества (1956 — 1961).

Председатель Ассоциации детской психологии и психиатрии (1958 — 1959).

Президент Международной ассоциации детской психологии и психиатрии (1962 — 1966).

4. Привязанность, функции привязанности.

Привязанность — проявление чувственного контакта с мамой,которое считается основной работой малыша. Вдальнейшем она переходит в отношение на протяжении взросления как позитивная аппарат по отношению к матери”.

Функции привязанности:

-формирование совместного ощущения доверия к миру людям, открытость, запущенность;

-формирование психологической ориентировки к миру сквозь взрослого, которому малыш доверяет;

5 стр., 2075 слов

Психология одаренных детей

Психология одаренных детей. Предмет – особенности развития способностей. Задачи – 1 —  создание теоретических моделей феномена одаренности, 2 – разработка соответствующего инструменталя, 3 – обобщение эмпирических данных по детской одаренности. Одаренность это уникальное проявление в процессе и результате деятельности. Подходы в разделении способности и одаренности: 1 – рассматривается через …

-развитие чувственного избирательного отношения с другими людьми.

5. Типы привязанности.

В зависимости от поведения родителей, индивидуальностей их взаимодействия и общения с ребенком у малыша формируется конкретный образ привязанности к папе и маме.

Более известным способом оценки свойства привязанности малыша к взрослому стал опыт южноамериканского специалиста по психологии Мэри Эйнсуорт. Данный опыт получил название «Незнакомая обстановка» и произведено из нескольких трехминутных эпизодов во время которых малыш остается в непривычной обстановке, один на один с незнакомым человеком, незнакомым взрослым и мамой. Главными считаются эпизоды, когда мама оставляет малыша в начале с незнакомцем, затем 1-го. Сквозь некоторое количество минут мама возвращается к малышу. О нраве привязанности малыша к маме о……..

8. Список используемой литературы и интернет ресурсов.

1. Боулби Дж. Привязанность. — М., 2003.

2. Боулби Дж. Создание и разрушение эмоциональных связей.- М.,2006

3. Ru.wikipedia.org

4. www.psychologos.ru

Обзор и критика теории привязанности

Обзор теории привязанности

Существуют разные взгляды на теорию привязанности. Первый и наиболее известный взгляд на теорию привязанности принадлежит Дж. Боулби, который известен как отец теории привязанности. Он считал, что привязанность начинается в младенчестве и продолжается в течение всей жизни, и что существует несколько врожденных систем контроля поведения, которые необходимы для выживания и продолжения рода. Системы привязанности и исследования занимают центральное место в его теории привязанности (Elliot & Reis, 2003).Младенец сначала установит сильную привязанность к своему основному опекуну, который будет его основой для исследований. Желание исследовать что-то новое является врожденным поведением младенца, но когда ребенок тянется к исследованию и становится в опасности или напуган, его основной опекой будет надежная опора для него.

Боулби заложил основу теории привязанности Эйнсворт. Как и Боулби, Эйнсворт также верила в системы контроля, но пошла еще дальше, создав «странную ситуацию», которая разделяет привязанность на три типа: безопасная, избегающая и стойкая.Безопасный тип — это когда младенец ищет защиты или утешения от матери и постоянно получает помощь. Мать обычно оценивают как любящую и ласковую. Избегающий тип — это когда младенец стремится отдаляться от матери или игнорировать ее. Мать обычно оценивается как отвергающая поведение привязанности ребенка. Устойчивый тип — это когда младенец стремится оставаться рядом с матерью. Мать обычно считается непоследовательной в их уходе (Fraley & Spieker, 2003).Странная ситуация сегодня стала стандартной практикой в ​​психологии.

Младенцы формируют привязанности к родителям

Привязанность начинается в младенчестве и длится всю жизнь. Новорожденному ребенку немедленно требуется, чтобы о нем заботились. Этот человек может быть родителем, братом или сестрой или няней, но кем бы он ни был, между ними возникнет связь. И Боулби, и Эйнсворт считали, что именно этот опекун в наибольшей степени будет определять личность и характер ребенка.Основным опекуном обычно является мать, и в течение нескольких минут после родов формируются прочные связи. Новым родителям и ребенку важно оставаться наедине сразу после рождения, чтобы установить крепкую связь. Если сразу после рождения в комнате находится слишком много людей, естественный процесс привязанности может быть нарушен, и это может иметь долгосрочные последствия для отношений между ребенком и родителями (Klaus, Kennell, & Klaus, 1995).

У матери автоматически возникает какая-то связь с ребенком, потому что она носила ее в течение 9 месяцев, но ранний контакт важен для формирования прочных связей между ними.Исследование Клауса и его коллег показывает, что дети, чьи матери получают дополнительные пять часов общения в день в течение первых трех дней жизни, имеют значительно более высокие показатели IQ. Эти дети к пяти годам получают более высокие баллы по языку и тестам на понимание, чем дети, матери которых не получают дополнительного времени. Эти матери проявляют более успокаивающее поведение по отношению к своим младенцам, больше смотрят в глаза ребенку и имеют больше физического контакта (как цитируется по Trowell, 1982). В другом исследовании О’Коннора и его соратников участвовала 301 мать с низким доходом.В течение первых двух дней жизни матери контрольной группы имели только тридцать минут контакта со своим младенцем каждые четыре часа для кормления, в то время как другие матери имели дополнительные шесть часов в день с младенцами. Последующие наблюдения показали, что значительно больше детей из контрольной группы было госпитализировано из-за таких вещей, как жестокое обращение и пренебрежение (цитируется по Trowell, 1982).

У матери и младенца есть автоматическая связь, но отец должен установить связь после того, как ребенок родится.Очень важно, чтобы отец принимал участие в родах и был доступен младенцу в случае, если мать не может сразу взять ребенка на руки из-за других обстоятельств. Исследования показали, что отцы, которые рано вступают в контакт со своим ребенком, имеют более сильную привязанность к нему в месяцы после рождения. Сильная привязанность между отцом и ребенком проявляется в физическом контакте, и, держа ребенка на руках, они смотрят друг на друга (Клаус, Кеннелл и Клаус, 1995).Взаимодействия между матерью / ребенком и отцом / ребенком также совершенно разные. Когда наблюдаются взаимодействия матери и ребенка, мать рассматривается как заботливая и нежная по отношению к ребенку, тогда как взаимодействие отца и ребенка больше связано с привязанностью и игрой (Geiger, 1996). Отцы имеют более физические отношения с ребенком, в то время как отношения матери более вербальные. Было показано, что игровые взаимодействия отцов более увлекательны и доставляют детям больше удовольствия, чем игровые взаимодействия с матерью (Geiger, 1996).

Было сказано, что связи между родителями и детьми являются наиболее важными в формировании личности ребенка. Младенцы с рождения запрограммированы на интерес к окружающему их социальному миру. Предполагается, что они многое узнают о мире через своих опекунов, и поэтому их опекуны должны иметь большое влияние на их личность и их восприятие других.

Подростки формируют привязанность к сверстникам

По мере того, как ребенок достигает подросткового возраста, он, как правило, отдаляется от отношений привязанности с любой фигурой родительского типа.Связи привязанности между родителями и подростками «многие подростки« воспринимают больше как сдерживающие узы, чем как узы, которые закрепляют и закрепляют, и ключевая задача подросткового возраста — развить самостоятельность, чтобы больше не нужно было полагаться (в такой же степени) на родителей ». поддержка, путешествуя по миру »(Allen & Land, 1999, стр. 319). В подростковом возрасте формируется новый подход к привязанности. Эта новая форма привязанности предсказывает поведение привязанности в будущем поведении, например, с собственными детьми или в супружеских отношениях.Однако следует помнить, что отношения между родителями и ребенком не становятся менее важными в подростковом возрасте, просто подросток становится менее зависимым от родителей. Подростки пытаются достичь автономии в эти годы, но они понимают, что их родители по-прежнему готовы поддержать их, когда это необходимо. Это идет рука об руку с младенцами и исследовательской системой. Подростки исследуют идеи независимости, но когда независимость становится слишком подавляющей, они могут обратиться за помощью к своим родителям, надежной опоре.Подростки, которые проявляют поведение, стремящееся к автономии, обычно имеют положительные отношения со своими родителями, что указывает на то, что они чувствуют себя комфортно во время исследования, потому что они знают, что их родители будут рядом с ними (Weiss, 1982).

Один из способов добиться независимости от родителей — больше полагаться на сверстников как на фигуры привязанности. Эти прочные отношения формируются из-за того, что подростки разделяют один и тот же образ мыслей в том возрасте, когда они пытаются порвать со своими родителями, поэтому легко полагаться друг на друга.Эта передача опоры от родителей к сверстникам — важный процесс в жизни подростка, потому что это обычно сначала борьба, но она способствует полному развитию их взрослого стиля привязанности (Weiss, 1982). В конце концов, у подростков сформируются долгосрочные отношения со своими сверстниками, которые могут быть романтическими, которые могут стать отношениями полной привязанности. Отношения привязанности, которые превращаются в романтические, возможны на всю жизнь. Эти отношения формируются не только из-за потребности в привязанности, но и из-за необходимости выживания вида.Романтические отношения продвигаются вперед из-за необходимости иметь потомство и желания иметь предыдущие родительско-дочерние отношения, но на этот раз в качестве родителя.

Не всем так легко изменить свое поведение привязанности с родителей на сверстников. Для семей с незащищенными подростками может быть много трудностей в достижении баланса между автономией и потребностями привязанности. Эти подростки не уверены в том, что их отношения привязанности продлятся долго, когда возникают разногласия или проблемы, поэтому они, как правило, вообще избегают проблем.Защищенные подростки столкнутся с проблемой и постараются немедленно ее решить. Избегание незащищенных подростков может вызвать в будущем проблемы в отношениях привязанности и может привести к депрессии и другим проблемам. Подростковая депрессия также связана с отсутствием безопасности материнской привязанности. Есть капризность, напряжение и эмоциональная нестабильность. В этот момент и родителям, и ребенку необходимо быть внимательными к тому факту, что их отношения меняются, и это сильно влияет на систему привязанности.На этом этапе подростку больше всего нужны родители, хотя он и пытается стать независимым от родителей.

В заключение, дружеские привязанности важны в подростковом возрасте, потому что они являются источниками эмоциональной безопасности и поддержки, условиями для роста социальной компетентности и прототипами для более поздних отношений (Seiffge-Krenke, 1993).

Привязанность детей имеет важные последствия

Родители оказывают большое влияние на систему привязанности своего ребенка.Были проведены исследования с детьми, чтобы попытаться определить, безопасны ли у ребенка отношения с родителями. В исследовании Джорджа и Соломона дети проектируют себя в историю. Ребенку дается сюжетная линия, основанная на идее, что их мать и отец должны были уехать на ночь, и они остались с няней. Им дают кукол-мамочку и папу, чтобы они использовали их, чтобы показать свои чувства, когда родители уходят, и показать свои чувства, когда родители вернутся.Безопасные дети выражают опасения по поводу того, что родители бросят их, но они разрешаются, когда родители возвращаются домой. Избегающие дети не позволяют проявиться своим страхам и тревогам. Они действуют так, как будто все в порядке и чувствуют себя в безопасности. Дети с амбивалентной зависимостью рассказывают истории о том, чем они занимаются, когда их родители отсутствуют. Тревожные и плохие времена игнорируются, а радостные и хорошие времена преувеличиваются. Этим детям, кажется, трудно выражать одновременно более одной эмоциональной точки зрения.Наконец, дезорганизованно контролирующие дети привносят в историю страх, но не могут его разрешить. Родители остаются физически и эмоционально недоступными для ребенка, и история заканчивается безрезультатно (Howe, Brandon, Hinings, & Schofield, 1999).

Небезопасные системы привязанности связаны с психическими расстройствами, к которым ребенок особенно восприимчив после потери фигуры привязанности. Дети с незащищенными моделями привязанности «развивают неспособность формировать надежные привязанности и реагировать враждебно, отвергая свое окружение» (Pickover, 2002).Тяжелые расстройства привязанности заставляют ребенка приближаться к объекту привязанности, а затем отдаляться, прежде чем его можно будет отвергнуть или он сочтет себя недостойным в глазах человека привязанности. Дети с безопасными моделями привязанности способны формировать новые отношения привязанности, сохраняя при этом свои текущие отношения со своими родителями. Неуверенные дети сосредотачивают все внимание на достижении лучших отношений со своими родителями, что затрудняет формирование новых отношений привязанности (Pickover, 2002).

Критика теории привязанности

Природа против воспитания: Предположение о воспитании

Одним из главных критиков теории привязанности Боулби является Дж. Р. Харрис. Люди предполагают, что у добрых, честных и уважительных родителей будут добрые, честные и уважительные дети, а у грубых, лживых и неуважительных родителей будут такие же дети. По мнению Харриса, это может быть не так. Харрис (1998) считает, что родители не формируют личность или характер своего ребенка.Сверстники ребенка имеют на них большее влияние, чем их родители. Например, возьмем детей, родители которых были иммигрантами. Ребенок может продолжать говорить на родном языке своих родителей дома, но также может выучить новый язык и говорить на нем без акцента, при этом акцент родителей остается. Дети учатся этому у своих сверстников, потому что они хотят соответствовать им (Харрис, 1998).

Природа — это генетика, которую родители передают своему ребенку, а воспитание — это способ, которым родители воспитывают ребенка.В психологии широко распространено убеждение, что «природа дает родителям ребенка: конечный результат зависит от того, как они его воспитывают. Хорошее воспитание может компенсировать многие ошибки природы: отсутствие заботы может свести на нет все усилия природы» (Харрис, 1998, стр.2). Харрис (1998) не согласна с этим утверждением, потому что она не считает, что воспитание следует рассматривать как синоним окружающей среды, как это делается во многих учебниках и статьях по психологии. Использование этих двух слов как синонимов приводит нас к выводу, что на развитие ребенка, наряду с генами, влияет воспитание родителей.Харрис называет это предположением о воспитании . Она опровергает это предположение, показывая, что то, что дети изучают дома, может не иметь отношения к внешнему миру. Например, однояйцевые близнецы, разлученные при рождении и воспитанные в разных домах, с большей вероятностью будут иметь одинаковые привычки, хобби и стили, чем однояйцевые близнецы, воспитанные в одном доме. Это показывает силу природы, но не воспитания.

Если ребенок воспитывается в криминальном районе, он будет подвержен таким же преступлениям.Это связано с сильным давлением со стороны сверстников и желанием влиться в группу. Даже если родители попытаются воспитать своих детей наилучшим образом, есть вероятность, что, если они будут общаться с правонарушителями, они станут одними из них. Но если вы выберете ребенка, идущего по ложному пути, и переместите его в новую среду, например, в небольшой пригородный городок, скорее всего, он встанет на правильный путь, потому что он пытается вписаться в новую группу сверстников (Харрис, 1998).

Большинству обычных людей нравится верить, что родители формируют их характер так, что, когда что-то идет не так в их жизни, они могут винить в этом своих родителей.Родители не должны быть виноваты. Еще пару сотен лет назад люди жили группами, выходившими далеко за пределы нуклеарной семьи. Итак, на детей повлияло множество людей, а не только их родители. Людям также необходимо понимать, что многие черты личности проистекают из их генов, а не от родителей, как это можно увидеть в исследованиях разлученных близнецов (Harris, 1998).

Дети не будут использовать все, чему они научились у своих родителей. В некоторых социальных сетях эти уроки могут быть некорректными или неудобными.Дети узнают, как себя вести, по большей части от других людей в их социальной группе. Взрослые делают то же самое; они действуют больше как люди в своих социальных группах, а не как их родители.

Дети от одних и тех же родителей, выросшие в одном доме, похожи друг на друга не больше, чем если бы они выросли в разных домах. Даже если родители попытаются воспитать двоих детей одинаково, они все равно будут вести себя по-разному (Harris, 1998).

Предположение о воспитании приводит родителей к мысли, что, если они каким-то образом испортят воспитание своего ребенка, они испортят жизнь своего ребенка.Иногда родители несут ответственность, если их ребенок совершает противоправное действие. Возьмем такой заголовок, как «Пятнадцатилетний Джон Доу обвиняется в убийстве своего соседа». Люди, вероятно, начнут говорить такие вещи, как «где родители этого ребенка?» или «как кто-то мог воспитать такого жестокого ребенка?» когда, согласно Харрису (1998), родители могут не контролировать своего ребенка, когда дело доходит до чего-то подобного. Они могут растить своего ребенка в самом любящем доме, но он все равно может стать агрессивным человеком.

Ограничения теории привязанности Боулби-Эйнсворта

Основную идею теории привязанности Боулби можно резюмировать следующим образом: «… наблюдение за тем, как очень маленький ребенок ведет себя по отношению к своей матери, как в ее присутствии, так и особенно в ее отсутствие, может в значительной степени способствовать нашему пониманию развития личности. Когда незнакомцы удаляют от матери, маленькие дети обычно реагируют очень интенсивно, а после воссоединения с ней возникает беспокойство или необычная отстраненность »(Bowlby, 1969, стр.3). Однако у этой идеи есть несколько ограничений.

Первое ограничение заключается в том, что «модельная привязанность основана на поведении, которое происходит во время кратковременной разлуки (стрессовые ситуации), а не во время нестрессовых ситуаций. Более широкое понимание привязанности требует наблюдения за тем, как взаимодействуют мать и младенец и что они обеспечивают друг другу в естественных условиях. нестрессовые ситуации »(Филд, 1996, с. 543). То, как дети и матери взаимодействуют вместе и не испытывают стресса, больше показывает, как работает модель привязанности, чем то, как ребенок действует, когда мать уходит, а затем возвращается.Поведение, направленное на фигуру привязанности во время расставания и воссоединения, не может быть единственными факторами, используемыми при определении привязанности.

Другая проблема с моделью привязанности состоит в том, что «список поведения привязанности ограничен теми, которые возникают с основной фигурой привязанности, обычно с матерью. Однако другие привязанности не обязательно характеризуются тем же поведением» (Field, 1996, стр. 544). У детей есть привязанности к другим людям, кроме своих матерей, но они не проявляют эту привязанность таким же образом.Например, дети могут плакать или следовать за своей матерью, когда они собираются покинуть их, но для брата, сестры или сверстника они могут просто стать суетливыми или неспособными спать. Кроме того, список поведения модели привязанности включает только вопиющее поведение, но могут быть физиологические изменения во время разлуки и воссоединения.

Последнее ограничение модели привязанности состоит в том, что мать рассматривается как основная фигура привязанности, в то время как на самом деле отец или брат или сестра могут иметь с младенцем тот же тип привязанности одновременно.Это относится к взрослым, имеющим более одной основной привязанности, например, к супругу и ребенку. Это приводит к последнему ограничению модели привязанности: «привязанность ограничивается младенчеством и ранним детством, заканчиваясь, как отмечает Боулби, во время полового созревания. При этом не учитываются привязанности, которые возникают в подростковом возрасте (первая любовь) во взрослом возрасте. (супруги и любовники), а в более позднем возрасте (сильные привязанности, отмеченные между друзьями на пенсии) »(Field, 1996, p. 545).

Рассмотрев эти ограничения, Филд (1996) разработала собственную модель навесного оборудования, описанную здесь:

Экономная модель привязанности должна учитывать множество привязанностей к различным фигурам на разных этапах жизни. Мы использовали более психобиологический подход при формулировании модели, которая фокусируется на отношениях между двумя людьми и на том, что у них общего и чего может не хватать, когда они разлучены. В этой модели (Field 1985) привязанность рассматривается как отношения, которые развиваются между двумя или более организмами по мере того, как они настраиваются друг на друга, каждый из которых обеспечивает другую значимую модуляцию возбуждения, которая происходит при разделении, неизменно приводит к поведенческой и физиологической дезорганизации ( Поле, 1996, с.545).

Выводы

Я рассмотрел основные идеи теории привязанности и критику теории привязанности. Соглашаясь с Харрисом (1998), я считаю, что родители не должны нести полную ответственность за развитие своего ребенка. Они должны нести ответственность до определенной степени, потому что, в конце концов, они передали им свои гены, и у них действительно есть какое-то влияние. Но при формировании личности дети больше полагаются на свою социальную группу, и об этом нужно помнить.Кроме того, Филд (1996) выявил ряд хороших моментов при обсуждении ограничений теории привязанности. Мать не всегда является основной фигурой привязанности, поэтому нельзя предполагать, что она всегда будет им.

Список литературы

Аллен, Дж. И Лэнд, Д. (1999). Привязанность в подростковом возрасте. В J. Cassidy & P. ​​Shaver (Eds.), Handbook of attachment (pp. 319-335). Нью-Йорк: Гилфорд.

Боулби, Дж. (1969). Привязанность и потеря: Привязанность (т.1). Нью-Йорк: Базовый.

Эллиот, А. Дж., И Рейс, Х. Т. (2003). Привязанность и исследование в зрелом возрасте. Журнал личности и социальной психологии, 85, 317-331.

Фрейли, Р. К., и Спикер, С. Дж. (2003). Распространены ли модели привязанности у младенцев непрерывно или категорично? Таксометрический анализ поведения в странной ситуации. Психология развития, 39, 387-404.

Фурукава Т., Ёкоучи Т., Хираи, Т., Китамура, Т., и Такахаши, К. (1999). Потеря родителей в детстве и социальная поддержка во взрослом возрасте среди психиатрических пациентов. Journal of Psychiatric Research, 33, 165-169.

Гейгер, Б. (1996). Отцы в качестве основных лиц, осуществляющих уход. Вестпорт, Коннектикут: Гринвуд.

Харрис, Дж. Р. (1998). Допущение воспитания: почему дети такие, как они. Нью-Йорк: Свободная пресса.

Хау, Д., Брэндон, М., Hinings, D., & Schofield, G. (1999). Теория привязанности, жестокое обращение с детьми и поддержка семьи. Махва, Нью-Джерси: Эрлбаум.

Клаус, М. Х., Кеннелл, Дж. Х., и Клаус, П. Х. (1995). Склеивание. Бостон: Аддисон-Уэсли.

Филд, Т. (1996). Привязанность и разлука у маленьких детей. Annual Review of Psychology, 47, 541-562.

Маркейвич Д., Дойл А. Б. и Брендген М. (2001). Качество дружбы подростков: ассоциации с межличностными отношениями матерей, привязанность к родителям и друзьям, а также просоциальное поведение. Journal of Adolescence, 24, 429-445.

Пиковер, С. (2002). Разрыв цикла: клинический пример нарушения ненадежной системы привязанности. Журнал консультирования по вопросам психического здоровья, 24, 358-367.

Зейфге-Кренке, И. (1993). Близкая дружба и воображаемые товарищи в подростковом возрасте. В Б. Лаурсене (Ред.). Близкая дружба в подростковом возрасте (стр. 73-87). Сан-Франциско: Джосси-Басс.

Троуэлл, Дж. (1982).Влияние акушерского лечения на отношения матери и ребенка. В C. M. Parkes & J. Stevenson-Hinde (Eds.), Место привязанности в человеческом поведении (стр. 79-94). Нью-Йорк: Базовый.

Вайс, Р. С. (1982). Привязанность во взрослой жизни. В C. M. Parkes & J. Stevenson-Hinde (Eds.), Место привязанности в человеческом поведении (стр. 171-184). Нью-Йорк: Базовый.

Истоки теории привязанности Джон Боулби и Мэри Эйнсворт

Истоки теории привязанности Джон Боулби и Мэри Эйнсворт…

Авторские права 1992 г. Американской психологической ассоциации, Inc.

Developmental Psychology 1992, \ fol. 28, No. 5,759-775

Истоки теории привязанности: Джон Боулби и Мэри Эйнсворт Инге Бретертон

Департамент исследований семьи и ребенка Висконсинского университета — Мэдисон Теория привязанности основана на совместной работе Джона Боулби (1907–1991 ) и Мэри Солтер Эйнсворт (1913). История его развития начинается в 1930-х годах с растущего интереса Боулби к связи между материнской потерей или депривацией и более поздним развитием личности, а также с интересом Эйнсворт к теории безопасности.Хотя сотрудничество Боулби и Эйнсворт началось в 1950 году, оно вошло в свою наиболее творческую фазу намного позже, после того как Боулби сформулировал первоначальный план теории привязанности, опираясь на этологию, теорию систем управления и психоаналитическое мышление, а также после того, как Эйнсворт посетила Уганду, где она провела первое эмпирическое исследование моделей привязанности к матери. Эта статья суммирует отдельные и совместные вклады Боулби и Эйнсворт в теорию привязанности, но также затрагивает других теоретиков и исследователей, чьи работы повлияли на них или на них повлияли.Затем в статье освещаются некоторые из основных новых направлений, по которым в настоящее время развивается теория привязанности. Статья заканчивается некоторыми размышлениями о будущем потенциале теории.

Пока мы прослеживаем развитие от его конечного результата в обратном направлении, цепочка событий кажется непрерывной, и мы чувствуем, что получили понимание, которое является полностью удовлетворительным или даже исчерпывающим. Но если мы поступим в обратном порядке, если мы начнем с посылок, выведенных из анализа, и попытаемся проследить их до конечных результатов, то у нас больше не будет впечатления о неизбежной последовательности событий, которую нельзя было бы иначе определить (стр. .167)

Теория привязанности — это совместная работа Джона Боулби и Мэри Эйнсворт (Ainsworth & Bowlby, 1991). Опираясь на концепции этологии, кибернетики, обработки информации, психологии развития и психоанализа, Джон Боулби сформулировал основные положения теории. Таким образом, он произвел революцию в наших представлениях о привязанности ребенка к матери и ее разрыве через разлуку, лишения и утрату. Новаторская методология Мэри Эйнсворт не только позволила эмпирически проверить некоторые идеи Боулби, но и помогла расширить саму теорию и отвечает за некоторые из новых направлений, которыми она сейчас руководствуется.Эйнсворт представила концепцию фигурки привязанности как надежной базы, с которой младенец может исследовать мир. Кроме того, она сформулировала концепцию материнской чувствительности к младенческим сигналам и ее роль в развитии паттернов привязанности младенца к матери. Идеи, которыми сейчас руководствуется теория привязанности, имеют долгую историю развития. Хотя Боулби и Эйнсворт работали независимо друг от друга в начале своей карьеры, оба находились под влиянием Фрейда и других психоаналитических мыслителей — прямо в случае Боулби и косвенно в случае Эйнсворт.В этой статье я описываю истоки идей, которые впоследствии стали центральными в теории привязанности. Затем я обсуждаю последующий период построения и закрепления теории. Наконец, я делаю обзор некоторых новых направлений, в которых теория развивается в настоящее время, и размышляю о ее будущем потенциале. Принимая этот ретроспективный подход к истокам теории привязанности, я вспоминаю замечание Фрейда (1920/1955):

При разъяснении того, как каждая идея и методологический прогресс стал ступенькой для следующего, мой ретроспективный анализ происхождения Теория привязанности делает процесс построения теории плановым и упорядоченным.Несомненно, в некоторой степени это было так, но в то время героям часто так не казалось.

Истоки Джон Боулби После окончания Кембриджского университета в 1928 году, где он получил серьезную научную подготовку и некоторые инструкции по так называемой психологии развития, Боулби выполнял волонтерскую работу в школе для плохо приспособленных детей, пересматривая свои карьерные цели. Его опыт с двумя детьми в школе положил начало его профессиональной жизни.Один был очень изолированным, отстраненным, безразличным подростком, которого выгнали из предыдущей школы за воровство и у которого не было стабильной материнской фигуры; вторым ребенком был взволнованный мальчик 7-8 лет, который преследовал Боулби и был известен как его тень ( Эйнсворт, 1974). Убежденный этим опытом влияния ранних семейных отношений на развитие личности, Боулби решил начать карьеру детского психиатра (Senn, 1977b). Одновременно с изучением медицины и психиатрии Боулби проходил обучение в Британском психоаналитическом институте

Я хотел бы поблагодарить Мэри Эйнсворт и Урсулу Боулби за полезный вклад в черновик этой статьи.Я также благодарен за проницательные комментарии трем очень хорошо осведомленным анонимным рецензентам. Корреспонденция по этой статье должна быть адресована Инге Бретертон, Департамент детских и семейных исследований, Университет Висконсина — Мэдисон, Мэдисон, Висконсин 53706. 759

760

INGE BRETHERTON

tute. В этот период здесь большое влияние оказывала Мелани Кляйн (в институте было три группы: группа А встала на сторону Фрейда, группа B встала на сторону Кляйна, а средняя группа не встала ни на одну сторону).Боулби познакомился с идеями Кляйниана (Klein, 1932) через своего тренера-аналитика Джоан Ривьер, близкого сотрудника Кляйн, и, в конечном итоге, под наблюдением самой Мелани Кляйн. Хотя он признает Ривьера и Кляйна за то, что они обосновали его подходом объектных отношений к психоанализу, с его акцентом на ранних отношениях и патогенном потенциале потери (Bowlby, 1969, стр. Xvii), у него были серьезные оговорки относительно аспектов кляйнианского подхода. детскому психоанализу. Кляйн считал, что эмоциональные проблемы детей почти полностью связаны с фантазиями, порожденными внутренним конфликтом между агрессивными и либидинозными влечениями, а не с событиями во внешнем мире.Поэтому она запретила Боулби разговаривать с матерью трехлетнего ребенка, которого он анализировал под ее наблюдением (Bowlby, 1987). Это было проклятием для Боулби, который во время обучения в аспирантуре с двумя психоаналитически подготовленными социальными работниками Лондонской детской психологической клиники пришел к выводу, что это действие

Frontiers | Культурная привязанность: от поведения к вычислительной нейробиологии

«Можно почти сказать, что культура для общества,

как память человеку »

Клюкхон, 1954, стр.-694–695

Джавария, студентка из Юго-Восточной Азии в США, была готова проехать весь путь от Массачусетса до Нью-Йорка, чтобы найти дези-еду, которая напоминает ей о доме (правдивая история: Хан, 2012). Солдат, командированный за границу, несет флаг под своей формой. Студентка, готовящаяся к экзаменам, слушает плейлист с песнями из своей страны. Террорист-смертник читает священные писания в качестве подготовки к своей миссии (Glucklich, 2009). Люди выступают против того, чтобы их детские игровые площадки были снесены, чтобы их заменить на торговый центр, который, несомненно, нужен и с высокой рентабельностью.Люди не хотят покидать свои старые дома, даже если взамен им предложат современную квартиру. При прослушивании государственного гимна учащается пульс. Даже находясь на грани банкротства, греки, тем не менее, забастуют и закроют Acropolis, заявив, что он «не для продажи» — в ответ на слухи о том, что Acropolis является частью сделки по спасению (Associated Press, 2018).

Эти примеры из реальной жизни, далеко не уникальные и испытанные многими во всем мире, характеризуют отношения между людьми и аспектами их культуры, такими как еда, флаги, песни, памятники и места.Несмотря на их актуальность для культуры, эти примеры не могут быть объяснены некоторыми основными теориями в психологии, такими как культурные измерения Хофстеде (Hofstede, 2011) или индивидуализм-коллективизм Триандиса (Triandis, 2010 для обзора). Это связано с тем, что эти основные теории рассматривают культуры как статические объекты для оценки, а не культуры как функциональные объекты, которые удовлетворяют психологические потребности людей. Более того, поскольку эти исследования сосредоточены на агрегированных тенденциях культурных или национальных групп, этот подход нечасто интегрирует биологические механизмы в их теории.Недавно появившаяся область культурной нейробиологии может восполнить этот пробел (например, Chiao and Ambady, 2007). Однако большая часть исследований в этой зарождающейся области по-прежнему сосредоточена на картировании нейронных коррелятов межкультурных различий. Напротив, теории, возникшие из дисциплин антропологии и культурных исследований, больше сосредоточены на том, как культура развивается через повседневные практики и опыт людей (см. Обзоры Shweder, 1999; LeVine, 2010). Тем не менее, в большинстве этих теорий не рассматривается, как биология лежит в основе культурного опыта людей.Цель данной статьи — восполнить этот пробел в знаниях. Короче говоря, мы берем функциональную перспективу, анализируя культурный опыт через призму «культурной привязанности» (CA), обращаясь к связи человека с культурой и предполагая, как эта связь опосредуется биологическими механизмами.

Вкратце: вышеупомянутые примеры предполагают, что объекты культуры несут эмоциональную ценность, а также усвоенные значения. Действительно, ученые ранее подчеркивали важность любовных связей между человеком и другими членами культурной группы (Chao et al., 2015), а также показано, что культура поддерживается сетями ментальной памяти, которые становятся доступными после включения (Hong et al., 2000; Hong and Khei, 2014). Здесь мы исследуем этот набор психологических феноменов, которые лежат в основе динамических отношений между культурой, ее символами и индивидами на поведенческом, нервном и вычислительном уровне. В частности, мы утверждаем, что культура, определяемая как сеть убеждений, ценностей, практик и смысловой системы, которые передаются из поколения в поколение среди членов группы, может служить надежной базой для привязанности.Иными словами, люди могут создать прочную связь со своей культурой, которая, в свою очередь, может нейтрализовать угрозу и дать людям чувство безопасного убежища. Это явление получило название «культурной привязанности» (см. Обзор Hong, 2017). В этой статье мы углубляемся в малоизученный аспект CA — какие возможные физиологические и неврологические процессы лежат в основе CA? Чтобы ответить на этот вопрос, мы сосредоточимся на том, как СА регулирует процессы оценки угроз, регуляции эмоций и совладания, и как человеческая нейробиология поддерживает эти процессы.

Как и в случае с любой теорией на ранних этапах, важно подготовить почву для перехода от предиктивистской модели СА к механистическим подходам. Предиктивистский подход будет полагаться на статистические закономерности для подтверждения существования явления — в данном случае функции культуры как объекта привязанности — и будет разрабатывать модели, которые должны быть в состоянии делать (точные) прогнозы. Однако это будет означать только то, что модель просто феноменальна (характеризует без объяснения), тогда как механистический подход потребует объяснительных моделей, которые не только предсказывают феномен, но также раскрывают лежащие в основе механизмы.Это жизненно важно, поскольку адекватные с точки зрения прогноза модели могут потерпеть неудачу на объяснительном уровне. Мы объясняем: механистический подход предполагает описание явления путем уточнения его компонентов, связанных функций и того, как они структурированы вместе — например, с точки зрения пространства, времени или иерархии (см. Bechtel and Richardson, 1993; Machamer et al. , 2000; Craver, 2007). Это означает, среди прочего, задействовать нейробиологические компоненты и иметь модель, которая «решает вопрос о том, как нервная система работает на основе известной анатомии, физиологии и схемотехники» (Dayan and Abbott, 2001, p.xiii). Несомненно, это амбициозная цель для теорий CA на данном этапе; тем не менее, важно систематизировать преимущественно предиктивистский характер текущего понимания и подготовиться к более механистическим объяснениям. С этой целью мы можем воспользоваться существующим, относительно богатым корпусом когнитивной нейробиологии, чтобы сопоставить компоненты CA с нейробиологическими механизмами. Это одна из основных целей данной статьи.

Статья состоит из двух основных разделов. В первом разделе мы рассматриваем текущую литературу по AT и CA, прежде чем предложить механистическую нейробиологическую модель CA.В частности, мы сосредотачиваемся на компонентах модели (внутренняя рабочая модель или IWM, обработка угроз, культурные стимулы, выступающие в качестве безопасных оснований) и посвящаем отдельные разделы обзору результатов, которые соответствуют этим компонентам. После этого мы интегрируем каждый компонент в окончательную модель путем включения психокогнитивных процессов, необходимых для генерации этих функций CA, и определения неврологических процессов, которые — на основе предыдущих исследований, связывающих когнитивные процессы с нейронными сигнатурами — отражают эти ситуации.Во втором разделе мы обсуждаем два открытых вопроса, которые необходимо изучить в будущих исследованиях: (1) взаимосвязь CA не только с прототипной привязанностью, но и с другими подобными концепциями (такими как знакомство и групповая идентичность), и (2) необходимость и шаги к принятию вычислительных подходов к пониманию CA — то есть механистической эпистемологической структуры.

Культурная привязанность: расширение теории привязанности

CA был разработан как расширение теории привязанности (AT), потому что процесс аккультурации имеет сходство с рождением ребенка (Hong et al., 2006, 2013). Когда человек знакомится с новой культурой, он / она знакомятся с другими нормами, ценностями, убеждениями и структурами. Считается, что домашняя культура (то есть преобладающая культура, в которой человек проводит большую часть своего роста) выступает в качестве надежной основы, позволяющей человеку исследовать и лучше регулировать свои эмоции в новой среде (Fu et al., 2015 ; Hong et al., 2016). Фактически, есть первоначальные доказательства того, что материнское, отцовское и CA влияют на различные аспекты межкультурной адаптации (Phua et al., 2017).

AT был первоначально разработан Джоном Боулби и Мэри Эйнсворт для описания отношений и связи между ребенком и его / ее опекунами и того, как эти отношения влияют на психокогнитивное развитие ребенка (Bowlby, 1969; Ainsworth and Bowlby, 1991). Привязанность относится к однонаправленной (и лишь иногда взаимной) эмоциональной связи, которую человек имеет с целью привязанности. Традиционно эта цель обычно относится к основному опекуну ребенка — матери.Тем не менее, в более поздних разработках теории исследователи расширили сферу действия на другие цели, такие как значимые другие, соотечественники, нечеловеческие животные или даже неживые объекты (Keefer et al., 2014).

За последние 40 лет AT внесла значительный вклад в наше понимание социального и эмоционального развития людей. Действие AT широко распространено и включает множество различных областей, включая психологию развития, эволюционную психологию, социальную психологию, нейробиологию, психофизику и этологию.Подробный прогресс, лежащий в основе теории и ее историческая хронология, описан в нескольких всеобъемлющих обзорах (Bretherton, 1985; Mikulincer and Shaver, 2003; Bowlby, 2008; Bretherton and Munholland, 2008; Cassidy and Shaver, 2016). В настоящее время неизвестно, применимы ли все функции и основные принципы AT к CA. Для целей этой статьи мы сосредоточимся на двух из многих принципов, установленных в AT: IWM и функции целей привязки как безопасных оснований. На рисунке 1 показана упрощенная модель крепления, содержащая эти два принципа.IWM (черный ящик) посредством многократного опыта выявляет и выбирает надежные объекты привязанности, которые затем действуют как безопасные базы, когда эти люди находятся под угрозой. Механизмы, лежащие в основе IWM и его взаимодействие с наличием и доступностью защищенных баз, в настоящее время недостаточно изучены. В следующих разделах мы рассмотрим текущее состояние исследований и начнем разработку когнитивной основы для этих двух принципов AT и CA.

Рисунок 1. Общая модель навесного оборудования.

Стремление идентифицировать присутствие и природу когнитивной структуры сложно без предварительного установления биологических различий в ответах на угрозы, вызванных CA. Эффективность культуры как надежной основы изучалась с помощью поведенческих экспериментов (Hong et al., 2013), но для убедительного доказательства необходимы более аналогичные надежные результаты. Поскольку конвергентные мультимодальные данные значительно снижают вероятность ложных результатов, можно использовать психофизиологические и нейробиологические методы для изучения того, происходит ли это явление на более подсознательном уровне, а также для выявления областей мозга или сетей, способствующих IWM.В следующих разделах мы суммируем текущее понимание когнитивных и аффективных элементов привязанности, а также детализируем возможные неврологические механизмы.

Теория привязанности: внутренние рабочие модели

IWM относится к когнитивной структуре, состоящей из ментальных репрезентаций, основанных на опыте человека (Piaget, 1952; Bowlby, 1969, 1973, 1980). В AT IWM связаны с репрезентациями себя, других и их отношений. Эти представления чаще всего усваиваются неявно и основываются на детском опыте общения с опекуном.Эти отношения порождают первые правила и ожидания относительно того, как взаимодействовать с другими. Затем эти правила переносятся на другие социальные отношения. То, как развиваются ранние IWM и впоследствии влияют на взрослую жизнь, является ядром прототипа (материнского) AT. Ранний опыт общения с опекуном формирует основу для IWM социальных отношений. По мере того как дети взаимодействуют со своими опекунами, их опыт накапливается, и формируются ожидания относительно каждой роли (например, личности, опекуна, доступности и отзывчивости опекуна) (Bowlby, 1969).В более поздних социальных взаимодействиях воспоминания и структуры обработки информации, сформированные из предыдущих взаимодействий, предоставляют ребенку «руководящие принципы» (Bowlby, 1969; Bretherton and Munholland, 2008), даже когда ребенок становится взрослым (Hazan and Shaver, 1987). Сообщается, что IWM, разработанные в возрасте 2–6 лет, являются сложными; схемы о других довольно точны; в целом дети способны развить понимание точных и сложных правил социального взаимодействия (Nelson and Gruendel, 1981; Greenberg and Marvin, 1982; Main et al., 1985; Стерн, 1985; Слау и Гринберг, 1990; Кэссиди и др., 1992; Бретертон, 1993; Данн, 1993; Милькович и др., 2004; Waters and Waters, 2006).

IWM

динамичны во времени, и их необходимо обновлять для обеспечения их стабильности и непрерывности (Bowlby, 1969, 1982; Bretherton and Munholland, 2008). Фактически, некоторые исследователи связывают IWM с развитием областей мозга, связанных с памятью и социально-когнитивными способностями (Thompson, 2000, 2006). Примеры включают появление теории разума, в которой ребенок может приписывать психические состояния другим; или событийные репрезентации эпизодических воспоминаний, когда ребенок помнит и вспоминает детали отдельных событий.По мере развития мозга представления также обновляются, и увеличивается количество различных способов понимания одного и того же опыта. Например, вторичные представления об опыте, опосредованные языком или аффектом, изменяются по мере улучшения способностей ребенка. Фактически, отношение и стиль привязанности дошкольников лучше предсказывают взрослую привязанность, чем их младенческий стиль (Thompson, 2006, 2015). Исследователи также предположили, что структура привязанности взрослых на среднем или позднем этапе жизни отличается от более молодых.В частности, анализ основных компонентов, проведенный по анкете стиля взаимоотношений, выявил семь факторов в выборках участников старшего возраста по сравнению с тремя, которые были первоначально предложены (Magai, 2008). Это говорит о том, что IWM становятся более сложными и разнообразными с возрастом.

Однако после стабилизации IWM они становятся менее пластичными. Боулби (1973, 1980, 1988) полагал, что после того, как защитные механизмы установлены в IWM ребенка, трудно привить изменения.Это поддерживается выборочной обработкой незащищенно привязанными взрослыми, когда они имеют тенденцию подавлять или исключать информацию, связанную с привязанностью, независимо от ее значимости (Mikulincer and Shaver, 2007a, 2011; Dykas and Cassidy, 2011). Важно отметить, что постоянно упускается из виду только информация, связанная с вложениями, тогда как общая обработка информации не затрагивается (Mikulincer and Shaver, 2007b). Другие исследователи обнаружили, что надежно привязанные дети обычно уделяют больше внимания положительным событиям (Belsky et al., 1996). Это говорит о возможности инерции исходного состояния IWM. Надежно привязанные люди находятся в положительном цикле поиска и поглощения информации, связанной с привязанностью, в то время как ненадежно привязанные люди находятся в отрицательном цикле, чтобы отвергать и избегать информации, связанной с привязанностью. Кроме того, привязанность — это, естественно, диадическая связь. В длительных отношениях IWM обеих сторон устанавливают ожидания друг друга. Изменения в поведении одной стороны могут встретить сопротивление другой стороны, что приведет к сохранению статус-кво.

Наконец, стабильные и постоянные отношения привязанности, вероятно, приведут к прочным надежным связям привязанности (Egeland et al., 1990; Sroufe et al., 1990; Belsky and Fearon, 2002). Однажды сформированные прочные надежные фиксирующие скрепы нелегко сдвинуть. Например, человек вряд ли полностью потеряет веру в фигуру привязанности только потому, что эмоциональная чувствительность фигуры привязанности снижается в течение нескольких взаимодействий. В соответствии с идеей ассимиляции Пиаже (1976), эти люди не обеспокоены спорадическими сбоями в последовательном поведении со стороны фигуры привязанности.Кроме того, знакомые отношения требуют меньше внимания и с большей вероятностью будут автоматизированы. Это соответствует идее о том, что люди предпочитают поддерживать знакомые отношения, чтобы снизить когнитивные усилия, необходимые для социального взаимодействия в противном случае (Coan and Sbarra, 2015). Однако это отсутствие внимания приводит к медленному обновлению IWM.

Очевидно, что IWM являются носителями культуры. Культуре необходимо изучать, даже если мы предположим, что некоторые аспекты культуры генетически передаются из поколения в поколение.На очень фундаментальном уровне людям и, возможно, некоторым нечеловеческим приматам необходимо изучить общие значения, ожидания и, в целом, «образ жизни» своей группы. Теория CA предполагает, что, подобно узы привязанности к лицам, осуществляющим уход, и другим взрослым, CA обеспечивает психологическую безопасность для защиты от неминуемых угроз (Hong et al., 2006, 2013; Hong, 2017). СА следует двойному процессу, в котором люди привязаны к членам культурной группы и к абстрактным символическим представлениям культуры.Основываясь на данных о том, что дети и взрослые привязаны к множеству целей, включая других членов семьи (Weisner et al., 1977; Puddy and Jackson, 2003), романтических партнеров (Hazan and Shaver, 1987; Mikulincer et al., 2001a), организационные члены (Davidovitz et al., 2007), вымышленные персонажи, домашние животные (Sable, 2013), божества (Kirkpatrick, 2005; Granqvist et al., 2007), места (Scannell and Gifford, 2010, 2017; Lewicka, 2011) и даже объекты (Keefer, 2016) — культурную группу и связанные с ней символы можно рассматривать как расширенную группу лиц, осуществляющих уход, и целей привязанности.Следует подчеркнуть, что на индивидуальном уровне паттерны CA не обязательно отражают или являются результатом привязанности к опекунам.

Тем не менее, культура — это гораздо более сложная сеть общих значений (Hong, 2009), чем семья; это означает, что культуру сложно представить так, как мысленно представляют типичные фигуры привязанности (например, мать). Другими словами, некоторые аспекты CA должны формироваться на основе нематериальной природы культуры (Becker, 2013; De Berker et al., 2016). Когнитивная структура СА, в основном основанная на символических представлениях, таких как флаги, объекты, места, статуи и т. Д., Может быть активирована при отображении таких символов (Hong et al., 2000). Например, сам термин «родина» может действовать как мнемоника для нации (Diener, 2002). Чтобы надежно активировать эту когнитивную сеть, необходим динамический конструктивистский подход к культуре. При динамическом конструктивистском подходе сеть ассоциативной памяти, содержащая культурно значимую информацию (такую ​​как нормы, убеждения и ценности), может быть активирована для воздействия на познание и, следовательно, на поведение (Briley et al., 2000; Hong et al., 2000; Брайли и Вайер, 2001; Hong, 2009; Wyer, 2014). Таким образом, хотя это и не указано официально, можно утверждать, что динамический конструктивистский взгляд на культуру состоит из IWM культуры.

Как теоретически, так и методологически процессы культурного прайминга могут в некоторой степени служить примером динамического конструктивистского подхода. Приготовление личности включает использование стимулов или задач для активации ментальных представлений, которые служат в качестве ориентиров для будущих задач (Higgins, 1996; Bargh and Chartrand, 2000).Для достижения различных целей используются различные типы прайминга с использованием ряда носителей (например, слов, изображений или другой сенсорной информации). В общем, восприятие определенных стимулов активирует сети, связанные с этими стимулами, и приводит к поведению, соответствующему стимулам (Dijksterhuis and Bargh, 2001). Например, продажи французских и немецких вин в супермаркете колебались в зависимости от того, играла ли французская или немецкая музыка (North et al., 1999).

В исследованиях культуры больше внимания уделяется приобретению и применению индивидуумом системы культурных знаний или двойных систем культурных знаний в случае лиц с двумя культурами.Культурный прайминг включает в себя повышение доступности конкретной системы культурных знаний, приобретенных отдельными людьми, с использованием культурно значимых стимулов, таких как изображения, уникальные для этой культуры, слова, обычно связанные с этой культурой, или язык, в основном используемый в этой культуре (Trafimow et al., 1991; Hong et al., 2000, 2013; Briley, Wyer, 2001; Ross et al., 2002; Verkuyten, Pouliasi, 2002; Briley et al., 2005; Chen et al., 2005; Fu et al., 2007a, b ; Briley, 2008). Это очевидно из исследований лиц с двумя культурами (которые были широко представлены в двух культурах), которые продемонстрировали способность — сознательно или нет — менять культурные рамки при принятии решений (Hong et al., 2000, 2003). Естественным продолжением динамического конструктивистского подхода является развитие поликультурности, которая утверждает, что культурные традиции являются общими для разных культур, а отдельные люди частично находятся под влиянием разных культур (Morris et al., 2015). Несмотря на множество культурных конструкций или сетей информации, прайминг делает конкретную культурную конструкцию доступной для человека и влияет на принятие решений в тех контекстах, где эта конструкция применима (Hong et al., 2003). Например, было показано, что китайско-американские представители двух культур были более склонны к сотрудничеству по отношению к партнерам по группе в игре «Дилемма заключенного», когда они были ориентированы на китайские культурные символы, чем когда на американские культурные символы. Это различие было опосредовано более высокой мотивацией максимизировать совместные результаты с партнерами и более высоким ожиданием того, что партнеры внутри группы будут сотрудничать в китайском прайминге, чем в американских условиях прайминга. Однако это различие между двумя условиями культурного прайминга исчезло, когда партнеры в игре были незнакомцами, потому что в китайской культуре от незнакомцев не ожидалось большего сотрудничества, и поэтому активированная мотивация к сотрудничеству больше не действовала (Wong and Hong, 2005).

При развитии CA особое внимание было уделено лицам с двумя культурами — людям, которые широко познакомились с двумя культурами. Используя эксперименты по культурному праймингу с участием представителей двух культур, исследователи (Trafimow et al., 1991, Hong et al., 1997, 2000; 2003; Ross et al., 2002; Verkuyten and Pouliasi, 2002; Wong and Hong, 2005; Elaine Perunovic et al. al., 2007; Fu et al., 2007a, b; Sui et al., 2007; Ng, Lai, 2009; Chiao et al., 2010; Tam et al., 2012) смогли изучить изменчивость культурных рамок. и наличие отдельных когнитивных рамок для каждой культуры.Различные культурные символы, по-видимому, способны активировать свои собственные соответствующие структуры, поддерживая идею о том, что с каждой культурой связана сеть ментальных репрезентаций. Эти сети ментальных представлений, возможно, составляют часть IWM. Подобно аргументам, приводимым в поликультурности, люди могут быть привязаны к более чем одной культуре и обеспечивать надежную привязанность к любой из этих культур, что помогает прогнозировать уровни устойчивости этого человека к угрозам (Hong et al., 2013).

Нейробиология внутренних рабочих моделей

Неудивительно, что, учитывая сложность привязанности, выделенные нейронные цепи привязанности не были изолированы и фактически считаются несуществующими (Coan, 2008, 2016).Вместо этого исследователи предполагают, что привязанность — это кульминация высшего порядка различных существующих сетей в мозге (Coan, 2008, 2016). Это соответствует описанию Боулби (1969) привязанности как «биоповеденческого состояния, в котором организованы несколько физиологических и поведенческих систем, чтобы обеспечить человеку определенное чувство безопасности и близости со значимыми другими» (см. Гандер и Буххайм, 2015, с. 1). Точно так же из-за многоопределенного характера психофизиологических показателей не были идентифицированы специализированные контуры телесных реакций, отражающие связи привязанности (Fox and Hane, 2008; Buchheim et al., 2017). Однако в нескольких обзорах, соединяющих исследования привязанности к мозгу и телу (например, Coan, 2008, 2016; Vrticka and Vuilleumier, 2012; Gander and Buchheim, 2015), предложены возможные модели того, как функционирует привязанность. В частности, две модели (Vrticka and Vuilleumier, 2012; Coan, 2016) подробно описали, как привязанность представлена ​​в мозге, и подчеркнули когнитивные и аффективные элементы привязанности и структурировали свои модели вокруг соответствующих областей мозга.

Привязанность задействует в мозгу два разных типа компонентов: аффективный и когнитивный (Vrticka, Vuilleumier, 2012; Canterberry and Gillath, 2013).IWM можно рассматривать как когнитивный компонент привязанности, собирающий информацию о взаимодействиях между человеком и целью привязанности. Однако, как станет ясно ниже, разделить когнитивные и эмоциональные элементы практически невозможно. Было предложено, что эти рамки представляют собой обусловленные ассоциации между наличием или реакцией фигур привязанности (или близостью) и внутренними потребностями или внешними угрозами, опосредованными через различные области мозга, такие как миндалина, прилежащее ядро ​​(nACC), гиппокамп и префронтальная кора ( Хофер, 2006).

Коан (2016) предложил пример того, как различные сети в мозге будут работать вместе, чтобы идентифицировать, поддерживать и извлекать выгоду из связей привязанности (см. Рисунок 2). Можно провести много параллелей между предлагаемой моделью и функционированием IWM. Области мозга, обрабатывающие вознаграждение (такие как вентральная тегментальная область (VTA), nACC и полосатое тело в целом), активируются (возможно, преимущественно с высвобождением дофамина) при контакте с надежной целью прикрепления; более того, миндалевидное тело маркирует переживание как эмоционально значимое до консолидации долговременной памяти в гиппокампе.По мере того, как формируются множественные воспоминания, формируется консолидированное семантическое понимание объекта привязки, которое используется всякий раз, когда ему / ей / ней напомнили о нем. При воспоминании те же самые сети обработки вознаграждения снова высвобождают дофамин, помогая регионам регуляции эмоций (таким как различные части PFC, ACC) в осуществлении нисходящей регуляции аффективных областей мозга, испытывающих угрозу или другие негативные эмоции. Области социального познания (см. Ниже) мозга вносят свой вклад в этот процесс, выявляя «вознаграждающие» цели привязанности и продвигая модели поведения, которые передают им когнитивную нагрузку по регулированию эмоций.В то же время мозг укрепляет полезные выборы и избегает отрицательных.

Рис. 2. Присутствие культурно релевантных стимулов (B) активирует IWM (D) . Расширенная версия IWM содержит несколько областей мозга, которые могут быть задействованы в приобретении ценных культурных стимулов и их изучении. AT предполагает, что IWM активируется в присутствии угрозы (A) , чтобы помочь в смягчении, прежде чем будет произведена поведенческая реакция (C) .

Процессы памяти обеспечивают основу для информации, полученной в прошлых взаимодействиях, для использования в будущих. Воспоминания, обычно различающиеся по продолжительности, выполняют разные функции. Эпизодическая память содержит личные переживания, а семантическая память содержит фактические знания (Tulving, 1972). Переживания между разными целями привязанности кодируются как воспоминания и объединяются, чтобы сформировать связную IWM (Bretherton, 1990; Thompson et al., 2003; Mikulincer and Shaver, 2004).

Гиппокамп играет важную роль в формировании, хранении, консолидации и восстановлении внутренних и внешних состояний (Brasted et al., 2003; Kennedy and Shapiro, 2004). Кроме того, миндалевидное тело также играет важную роль в консолидации положительной и отрицательной долговременной памяти, помечая сенсорные переживания как важные или значимые до консолидации долговременной памяти. Активность миндалевидного тела также была обнаружена, когда эмоционально значимая информация вспоминалась через несколько недель после воздействия (Hamann et al., 1999). Эти две области мозга участвовали в различных исследованиях привязанности. Взаимодействие между миндалевидным телом и голубым пятном облегчает знакомство и укрепляет сыновние связи. Норэпинефрин из голубого пятна, который у новорожденных выделяется в больших количествах (Nakamura and Sakaguchi, 1990), необходим для обучения человека и животных (Sullivan, 2003), а также, в частности, для консолидации памяти (Cahill et al., 1994), особенно у миндалины (Liang et al., 1995; Кодиров, 2012).У лиц с высоким уровнем избегания привязанности, как и у пациентов с посттравматическим стрессовым расстройством, низкая плотность клеток в гиппокампе (Quirin et al., 2009), что позволяет предположить, что избегание привязанности связано с избирательным формированием воспоминаний. Культура, рассматриваемая как кульминация знаний в группе или как ментальные рамки норм, общих значений и связанного поведения, требует определенной способности памяти для удержания этого знания или структуры. Можно утверждать, что без процессов памяти культура, как мы ее знаем, перестанет существовать.

IWM задействуют области мозга, участвующие в обработке вознаграждения, в основном это часть дофаминергической системы, например VTA и nACC. Области мозга, участвующие в обработке вознаграждения (то есть часть дофаминергической системы — например, VTA и nACC), привлекаются для выявления и оценки потенциально полезных и желательных целей привязанности. Предыдущее исследование с использованием функциональной магнитно-резонансной томографии (фМРТ), изучающее различные формы любви, выявило активации в областях, связанных с вознаграждением — VTA и хвостатом (Bartels and Zeki, 2000, 2004; Aron et al., 2005; Ortigue et al., 2007). Просмотр изображений близких активирует аналогичные области (например, хвостатую часть головы и nACC), а также другие области, такие как боковая орбитофронтальная кора (OFC), миндалина и дорсолатеральная префронтальная кора (Younger et al., 2010). Таким образом, можно было ожидать, что культурные сигналы, которые стимулируют родственную культурную сеть, могут также активировать те же регионы обработки вознаграждения.

Теория привязанности: безопасные основания

Идея о том, что объекты привязанности могут действовать как безопасные основания, была впервые представлена ​​Эйнсворт (1963) после наблюдения за взаимодействием детей и их опекунов в «Странной ситуации» — лабораторной процедуре, разработанной для систематического измерения привязанности и исследовательского поведения у младенцев (Эйнсворт и Виттиг, 1969).«Защищенные базовые схемы» относятся к набору ожиданий относительно доступности и отзывчивости целевой привязанности (Sroufe and Waters, 1977a; Waters et al., 1998; Mikulincer et al., 2001b). Эти схемы устанавливают условия «если-то», которые предоставляют людям сценарии (например, «Если мне угрожают, я могу подойти к этому человеку, и он / она будет рядом со мной»), когда они находятся под угрозой. Эти сценарии созданы для того, чтобы создать чувство защищенности (Sroufe and Waters, 1977a; Waters and Cummings, 2000; Waters and Waters, 2006).В детской привязанности надежные основания служат якорем для детей, чтобы исследовать свое окружение, и безопасным убежищем, куда можно укрыться в случае угрозы (Ainsworth et al., 1978; Waters et al., 1998; Feeney, 2004). Надежное прикрепление — необходимое условие для того, чтобы объект прикрепления действовал как надежная основа. В случае отношений между опекуном и ребенком ребенок должен в достаточной степени доверять тому, что опекун будет физически доступен и эмоционально доступен, прежде чем ребенок будет рассматривать опекуна как надежную основу.Другие исследователи также описали безопасные базы как способ социального регулирования эмоциональной обработки (Beckes and Coan, 2015). Аналогичные результаты были получены и в исследованиях взрослых (Mikulincer et al., 2001a, 2002b). Кроме того, эти сценарии «если-то» также позволяют символическое представление безопасной базы, чтобы предоставить аналогичное убежище и уменьшить беспокойство человека (Mikulincer et al., 2001b, 2002a). Исследования социальных связей также вносят свой вклад, предполагая, что люди склонны к аффилированности (Depue and Morrone-Strupinsky, 2005) и легко распознают сигналы социальной близости (Laird and Strout, 2007; Rolls, 2007).

Несколько экспериментов с использованием парадигмы аффективного прайминга, когда участники сначала подвергаются угрозе, а затем подвергаются воздействию их надежной базы, показали, что символические изображения (например, изображение матери, держащей ребенка или известного культурного памятника) также эффективны смягчение реакции на угрожающие стимулы (Banse, 1999, 2001; Mikulincer and Shaver, 2001; Mikulincer et al., 2001b, 2002b; Beckes et al., 2010; Eisenberg et al., 2011; Hong et al., 2013). Это важный вывод, потому что он представляет способ систематической проверки эффективности привязанности у взрослых и помогает распространить привязанность на другие области, поскольку когнитивные представления представляют собой значимый способ обсуждения привязанности к нематериальным аспектам.Это может включать случаи, когда цели привязанности иногда абстрактны или воображаемы.

Другие эксперименты также изучали эффективность безопасных вложений и безопасных оснований. Надежно привязанные люди менее склонны воспринимать стрессовые ситуации как угрозу (Mikulincer and Florian, 1995). Кроме того, они более открыты для обращения за помощью, когда испытывают стресс (Mikulincer et al., 2009). У надежно привязанных индивидов выше готовность доверять другим, даже в ранее испорченных отношениях (Mikulincer, 1998) или с членами чужой группы (Mikulincer and Shaver, 2001).Надежно привязанные дети с лучшим качеством взаимодействия со своими опекунами, как правило, развивали лучшее эмоциональное понимание (Laible and Thompson, 1998; Steele et al., 1999; Ontai and Thompson, 2002; Raikes and Thompson, 2006; Thompson and Meyer, 2007; Beckes). и Коан, 2015). Точно так же ежедневные разговоры с детьми об их опыте также улучшают регуляцию эмоций (Wareham and Salmon, 2006). Кэссиди и др. (1996) показали, что надежно привязанные дети приписывали героям рассказов доброжелательные мотивы, в то время как ненадежно привязанные дети предполагали враждебные намерения.Надежная привязанность также продемонстрировала связь с более высокой самооценкой (Harter and Pike, 1984; Kerns et al., 1996; Sharpe et al., 1998; Doyle et al., 2000; Verschueren and Marcoen, 2002, 2005; Cassidy et al. , 2003; Yunger et al., 2005), более высокая социальная компетентность (Denham et al., 2001, 2002; Schneider et al., 2001; Kerns et al., 2007) и более позитивная самооценка (Cassidy, 1988; Verschueren et al., 1996; Doyle et al., 2000). Аналогичные тенденции присутствуют и в исследованиях макак-резусов, показывающих, что их детеныши также исследуют больше в присутствии своих матерей и возвращаются к своим матерям, когда они напуганы (Harlow and Harlow, 1965; Dienske and Metz, 1977; Simpson, 1979).

Предполагается, что культура существовала с тех пор, как первые люди объединились в группы разного размера, чтобы стать более эффективными и действенными в обеспечении своего индивидуального и коллективного выживания. Формирование культурных групп также помогло снизить физическую и социальную неопределенность окружающей среды (Grieve and Hogg, 1999; Christopoulos and Tobler, 2016). Важные элементы культуры (например, знания, общие значения, уникальные языки, практики, социальные правила и ожидания) могут способствовать и ускорять обмен людьми, которым необходимо часто взаимодействовать, делиться ресурсами и обмениваться материальными и нематериальными активами.Кроме того, повторяющиеся взаимодействия между членами одной и той же группы приводят к предсказуемости поведения и ожиданий, которые, в свою очередь, помогают в будущих взаимодействиях. Некоторые из других функций культуры включают дифференцированные роли, обеспечение социальной поддержки, но также и социальный контроль, совместное использование когнитивных ориентаций и целей, а также регулирование эмоциональных выражений (Kluckhohn, 1954). Культуры приписывают значения и рамки для понимания мира вместе с чувством эпистемической безопасности и определенности для его членов (Pyszczynski et al., 2004). Индивиды формируют эмоциональные связи с другими членами своей социальной группы, с самой социальной группой и, в конечном итоге, с ее абстрактными представлениями (Smith et al., 1999). Культурные группы защищают от чужих групп и других форм угроз. Обеспечиваемая безопасность выходит за рамки физических аспектов и распространяется также на эмоциональные аспекты (Chao et al., 2015). Таким образом, культура может быть истолкована как надежная база для людей.

Нейробиология безопасных баз

Регулирующие эмоции аспекты привязанности были важным объектом внимания многих исследователей.Например, Vrticka и Vuilleumier (2012) резюмировали систему привязанности как устройство регулирования эмоций, в то время как другие исследователи рассматривали ее как основную систему регуляции стресса (Taylor et al., 2000, 2004). Поскольку присутствие угрозы является необходимым условием для активации культурных стимулов в качестве надежных оснований, мы кратко опишем нейробиологию реакций, связанных с угрозой. Присутствие угрозы обычно активирует аффективные области мозга, такие как миндалевидное тело и базальные ганглии (Ohman, 2005; рисунок 3).Эти аффективные области будут сигнализировать другим соответствующим областям мозга, чтобы подготовить организм к ответу на угрозу. Физические реакции также обычно измеряются при изучении угроз и включены в некоторые исследования, цитируемые в этом разделе. Теория, лежащая в основе включения телесных реакций в модель, будет обсуждаться в следующем разделе.

Рисунок 3. Аффективные области мозга (B) активируются, когда человек сталкивается с угрозами (A) , что приводит к поведенческим реакциям (C) .

Общий вывод исследований, изучающих различия в реакциях проводимости кожи (SCR) между людьми с разным стилем привязанности, заключается в том, что люди с безопасными привязанностями лучше справляются со стрессом, особенно когда когнитивно напоминают или осознают свою безопасную основу (см. Обзоры Diamond, 2001; Gander и Buchheim, 2015). SCR, измеренный во время интервью с взрослыми привязанностями (AAI), был выше у участников, использующих стратегии деактивации (которые подразумевали небезопасные привязанности), по сравнению с участниками с надежной привязкой (Dozier and Kobak, 1992; Roisman et al., 2004). Аналогичное исследование, измеряющее рейтинги избегания привязанности, отрицательно коррелировало с SCR участников, находящихся в состоянии стресса, предполагая, что даже подавленные участники все еще находились в бессознательном состоянии стресса (Diamond et al., 2006). На нервные реакции детей в присутствии матери не влиял их уровень тревожности привязанности. Однако, когда детей оставляли одних, дети с высокой тревожностью привязанности по сравнению с детьми с низкой тревожностью привязанности демонстрировали повышенную активацию вентромедиальной префронтальной коры и гипоталамуса при предъявлении угрожающих слов (O’Connor et al., 2012). По сравнению с нейтральными сценами, показ связанных с привязанностью сцен из Проекта привязанности взрослого (Джордж и Уэст, 2001) активировал области мозга, связанные с ментальными представлениями и социальным познанием, такие как нижние теменные доли, средняя височная извилина и передняя медиальная префронтальная кора головного мозга (Лабек и др., 2016). Эти исследования ясно показывают биологические эффекты успешного регулирования эмоций и смягчения угроз у людей, которые имеют доступ к своим целям привязанности и могут использовать их в качестве надежных оснований.

Различные части префронтальной коры, обычно связанные с контролем сверху вниз, поддерживают регуляцию эмоций. Медиальная лобная кора головного мозга связана с социальным восприятием, предвосхищением мыслей других и прогнозированием результатов (Amodio and Frith, 2006). Вентромедиальные и медиальные орбитальные области префронтальной коры были связаны с обусловливанием и прекращением обучения, а также с автоматической регуляцией эмоций (Milad et al., 2005; Ellenbogen et al., 2006; Quirk and Beer, 2006; Sierra-Mercado. и другие., 2006). Дорсолатеральная префронтальная кора головного мозга связана с инициированием, перемещением, подавлением и моделированием последствий поведения (Purves et al., 2008) и связана с несколькими областями мозга, связанными с сенсорными входами, что позволяет предположить, что роль в принятии решений с участием нескольких источников информации (Миллер и Коэн, 2001; Krawczyk, 2002). В отличие от вентромедиальной и медиальной орбитальных областей, дорсолатеральная префронтальная кора связана с более тщательным и преднамеренным контролем эмоций (Ochsner et al., 2002; Sheppes et al., 2009). Существует также поддержка того, что дорсолатеральная префронтальная кора связана с языковыми функциями и рабочей памятью для представлений до 10 с (Fuster, 1997; Ochsner et al., 2002; Kanske et al., 2010). Относительно более медленное развитие префронтальной коры в младенчестве привело к предположениям о том, что лица, осуществляющие уход, действуют как суррогатная префронтальная кора (Gee et al., 2013).

Kohn et al. (2014; рис. 4) разработали эвристическую модель регуляции эмоций с тремя основными стадиями регуляции эмоций.Миндалевидное тело и базальные ганглии будут сигнализировать другим частям мозга (вентро-латеральная префронтальная кора — VLPFC, передний островок, SMA, угловая извилина, STG) при возбуждении. VLPFC оценит эмоцию и решит, есть ли необходимость в регулировании. Если требуется регулирование, процесс регулирования эмоций задействует DLPFC для связи с другими областями мозга, которые будут генерировать эмоциональное состояние и поведенческие реакции. В случае CA DLPFC или другие регионы должны по-разному реагировать только на культурные символы и перед лицом угрозы.На рисунке 4 подробно описан процесс регуляции эмоций, который включает области обработки аффекта из предыдущего рисунка (рисунок 3).

Рисунок 4. Модель регуляции эмоций ( B , Kohn et al., 2014). После активации аффективных областей оценивается угроза (A) . Впоследствии задействуется область регуляции эмоций (DLPFC). Активация сигналов DLPFC успешна для аффективных областей и других областей, необходимых для ответа (C) на угрозу, если регулирование эмоций не удается.

Чтобы интегрировать когнитивные и аффективные элементы CA, мы далее полагаемся на следующую модель. Vrticka и Vuilleumier (2012; рис. 5) предложили двухтактную модель между социальным подходом и социальным избеганием (также известную как аффективная оценка отношений), в которой надежная привязанность обычно способствует социальному подходу и наоборот. В их модели на относительно простые и автоматические аффективные оценки влияют более сложные процессы когнитивного контроля (такие как регуляция эмоций и представления психического состояния).Примером может служить теория разума: способность понимать намерения другого человека позволяет людям по-разному приписывать свои действия и, следовательно, корректировать свое поведение по отношению к другому человеку. Впоследствии их поведение также влияет на образ мышления людей, создавая двунаправленную связь между познанием и эмоциями. Это предполагает, что внутренняя рабочая модель, являющаяся когнитивной частью процесса, теперь может взаимодействовать с системой регулирования эмоций — аффективной частью процесса.Хотя в настоящее время мы не можем подробно описать точную природу этого процесса, на рисунке 5 суммируется эффект модерации когнитивных элементов IWM на элементы регуляции аффективных эмоций.

Рис. 5. IWM (когнитивная структура, B ) активируется присутствием соответствующих культурных стимулов (D) и действует в тандеме с системой регуляции эмоций, чтобы уменьшить угрозу, испытанную ранее (A) любая поведенческая реакция (C) .Coan (2016), а также Vrticka и Vuilleumier (2012) описывают этот исполнительный контроль сверху вниз на аффективные процессы более низкого уровня. Внешние факторы (E) снижают прочность надежных оснований.

Соединение тела и мозга

Основные физиологические теории эмоций (например, Гипотеза соматических маркеров; Damasio, 1996; Bechara et al., 2005) предполагают, что значительная часть эмоционального опыта заключается в реакции тела. Более того, обучение и воспоминания сильнее, когда они отмечены телесными реакциями и эмоционально вложены.SCR — одна из таких реакций организма, которая обычно используется в качестве биомаркера возбуждения для изучения эмоциональной обработки и обработки угроз. Как описано, система привязанности была предложена как устройство регуляции эмоций (Vrticka and Vuilleumier, 2012), а небезопасные стили привязанности были связаны с повышенным SCR в ответ на стресс (например, Sroufe and Waters, 1977b; Dozier and Kobak, 1992 ; Roisman et al., 2004; Gander, Buchheim, 2015). Это означает, что изучение культурных ассоциаций будет более успешным, если будут задействованы эмоциональные реакции, а не только во время приобретения значения (т.д., когда человек узнает, что такое культура), но также и когда этот опыт и значения повторно переживаются на протяжении всей жизни. Интересно, что такие ассоциации выиграют от аффективных инвестиций, которые включают периферические реакции организма («маркеры»), такие как частота сердечных сокращений или кожная проводимость.

Позитивное чувство привязанности способствует высвобождению окситоцина в мотивационные цепи мозга (Diamond, 2001; Campbell, 2010; Coan, 2010; Insel, 2010). Окситоцин и вазопрессин в больших количествах синтезируются в гипоталамусе (Gainer, 1994; Carter, 2003).Гипоталамус координирует деятельность физиологических и поведенческих систем во время материнских или парных связей (Kim et al., 2011) и играет важную роль в социальном успокоении во время нейронной угрозы (Carter, 2003; Coan et al., 2006). Гипоталамус (как часть оси HPA) также активно участвует в регуляции ответов вегетативной нервной системы. Окситоцин также ассоциируется с повышенной агрессией в ответ на предполагаемую угрозу другим людям, с которыми у человека есть сильные социальные связи, например с потомством (Bosch et al., 2005). Примечательно, что окситоцин также был связан с межгрупповой предвзятостью среди людей, предполагая, что этот нейробиологический механизм, регулирующий парные связи и привязанность, также способствует более широкой сплоченности и защите на групповом уровне (De Dreu, 2012).

К нейронауке культурной привязанности

Следуя рисунку 5 и предыдущему разделу, мы теперь включаем ось HPA в нашу концептуальную модель (рисунок 6). Подводя итог, можно сказать, что полная концептуальная модель — это механистическая модель, которая содержит идеи из четырех установленных теорий / моделей.Поведенческие аспекты CA были объединены с неврологическими данными, связанными с привязанностью, а также с другими основными эмоциональными и когнитивными функциями (особенно с выявлением регуляции эмоций). Следующие четыре модели были приоритетными, поскольку они были разработаны для объяснения механизмов привязанности (первые три), тогда как четвертая модель является общепринятой моделью, объясняющей взаимосвязь между реакциями тела, механизмами мозга и обучением.

Рисунок 6. Полная концептуальная модель. (A) Наличие угрозы приводит к ответным реакциям в аффективных областях мозга и ВНС. (B) Затем следует оценка угрозы и, при необходимости, регулирование эмоций. Аффективные области сигнализируют об областях оценки угрозы, которые, в свою очередь, сигнализируют о регионах регуляции эмоций, если угрозы являются существенными. Если регулирование эмоций успешно, сигналы передаются обратно в аффективные области и в другие области, участвующие в эмоциональных реакциях (например,, мотор, гипоталамус). (C) HPA контролирует ответы ВНС, которые обычно являются подсознательными и автоматическими реакциями на окружающую среду. Если регулирование эмоций не удается, SCR подготавливает тело к дальнейшим реакциям. (D) Наличие и доступность защищенных баз или активация когнитивного представления защищенных баз обрабатываются в IWM перед передачей для помощи в регулировании эмоций. (E) Внешние факторы снижают прочность надежных оснований. (F) После того, как мозг и тело оценили и обработали угрозу, при необходимости производится поведенческая реакция.

1. Модель Коана (2016), которая описывает высвобождение дофамина из регионов обработки вознаграждения в регионы, связанные с регулированием эмоций во время воспоминаний о ранее значимых положительных переживаниях,

2. Kohn et al. (2014) модель, которая относится к процессу регуляции эмоций между аффективными и когнитивными областями,

3. Модель Vrticka и Vuilleumier (2012), детализирующая когнитивные и аффективные области, регулируемые различными стилями привязанности,

4.Дамасио и Бечара (Damasio, 1996; Bechara et al., 2005) Гипотеза соматических маркеров.

Следует отметить, что эти модели основаны на более общих теориях нейробиологии развития, эмоций и познания (см. Ссылки выше), и поэтому мы не исключили основные теории нейробиологии.

В полной концептуальной модели (рис. 6) угрожающие стимулы сначала обрабатываются в аффективных областях мозга и вызывают быстрые реакции со стороны оси HPA. Действительно, в предыдущем исследовании (Yap et al., 2017). SCR были измерены, чтобы изучить снижение угрозы в присутствии культурных символов. Подсознательное представление культурных стимулов снижает SCR — но только при наличии угрожающего стимула. Следуя Kohn et al. (2014), аффективные области мозга затем позволяют оценить значимость угрозы, и если угроза идентифицирована как значимая, то происходят процессы регуляции эмоций. Чтобы помочь в успешном регулировании эмоций (или, в данном случае, смягчении угрозы), IWM выявляет наличие полезных социально-культурных сигналов и стимулов, которые приводят к высвобождению дофамина из областей обработки вознаграждения в различные части префронтальной коры, участвующие в эмоциях. регулирование.DLPFC (и другие области, участвующие в регуляции эмоций) затем сигнализируют об успехе (или неудаче) смягчения угрозы аффективным областям, которые затем передают сигнал в гипоталамус, двигательные области и другие области, необходимые для реакции на угрозу. Затем доставляется поведенческий ответ.

Естественно, концептуальная модель не распространяется на все возможные биологические системы. Вместо этого мы сосредотачиваемся на когнитивных и аффективных элементах привязанности. При применении функций традиционного AT к этим различным объектам присоединения становится ясно, что есть некоторые совместимые функции, но есть также несоответствия, которые необходимо устранить.

Таким образом, наличие, доступность или активация различных безопасных основ привязанности (опекунов, романтических партнеров, культурная группа и абстрактное ментальное представление культуры) обрабатывается с использованием IWM (т. Е. Когнитивной структуры) для обеспечения безопасности и смягчения последствий. ответы на угрозу. Успех защищенных баз определяется различными факторами, такими как потребность в когнитивном закрытии или расовом эссенциализме и социальных аспектах, которые будут снова рассмотрены в разделе обсуждения.

Обсуждение: концепции, модели и компьютерная культура. Нейробиология

Предложенная концептуальная модель подчеркивает масштаб всего исследования, но также приводит к большему количеству вопросов, чем ответов. Обсудим два общих вопроса. Во-первых, как связаны CA с привязанностью, а также с другими подобными концепциями? Во-вторых, какие нейровычислительные механизмы могут способствовать развитию КА?

CA и другие концепции

Начиная с самой теории привязанности, в настоящее время неизвестно, применимы ли все функции и основные принципы AT к CA.Однако в описании процессов привязанности и культурных процессов определенно есть сходство, что позволяет предположить, что CA разделяет сходство с AT. Наличие, доступность или активация различных безопасных основ привязанности (опекунов, романтических партнеров, культурная группа и абстрактное ментальное представление культуры) обрабатывается с помощью IWM (то есть когнитивной структуры) для обеспечения безопасности и смягчения ответов на угрозу. Стремление идентифицировать присутствие и природу когнитивной структуры сложно без предварительного установления биологических различий в ответах на угрозы из-за CA.Эффективность культуры как надежной основы была изучена с помощью поведенческих экспериментов (Hong et al., 2013), и первые результаты обнадеживают. Поскольку конвергентные мультимодальные данные значительно снижают вероятность ложных выводов, можно использовать психофизиологические и нейробиологические методы, чтобы проверить, происходит ли это явление на подсознательном уровне.

В связи с этим, будущие исследования должны изучить наличие критического периода приобретения культуры и развития связи ЦА.При изучении детской привязанности возраст является удобным показателем развития мозга, поэтому использование возраста как показателя критического периода уместно. Тем не менее, прежде чем можно будет сказать то же самое о СА, необходимо больше понимания культурных моделей обучения. Молодые люди, не знакомые с разными культурами, должны иметь достаточно стабильную модель своей культуры. Кроме того, молодые люди лучше понимают культурные символы, чем дети младшего возраста. Дополнительные исследования могут выявить переходные механизмы в этой области.

Взаимосвязь между основными социальными процессами и культурными функциями еще предстоит определить. Например, групповая идентичность предполагает, что членство индивидов в определенных группах усиливает их лояльность и положительные чувства к этой группе и, напротив, усиливает их отрицательные чувства к членам за пределами группы и других групп (Tajfel, 1974, 2010). Подобные понятия — патриотизм, то есть любовь и преданность своей стране. Эссенциализм, и особенно расовый эссенциализм (см. Обзор Hong, 2015), могут быть результатом очень сильных механизмов CA для фигур привязанности.Однако необходимо понимать точное соотношение.

Еще одно возможное затруднение в нашем понимании CA — это знакомство. Знакомство с определенным набором стимулов может вызвать положительные эмоции, которые будут служить буфером против любых отрицательных. Знакомство связано с более эмоциональными реакциями, такими как ностальгия, сентиментальная тоска по прошлому, которая также может вызывать положительные эмоции (Sedikides et al., 2004, 2008). Обратите внимание, что наша модель включает в себя компонент отзыва, который вызывает положительные эмоции.Однако в этом аспекте ностальгия и знакомство, кажется, покрывают меньшее значение, чем привязанность.

С более общей точки зрения CA подчеркивает важность символизма в культурных группах. Защитный характер культурных символов от угроз подчеркивает важность наличия идентифицируемых символов и ассоциации опыта внутри культурной группы с этими символами. Недавние исследования реакции на воспринимаемое смешение культур действительно показали, что люди, которые сильно отождествляют себя со своими культурами, могут находить смешение чужеродных влияний с символами и репрезентациями их собственных культур особенно неприятным и неприятным (Cheon et al., 2016; Чхон, 2018). Более узкие культурные группы также представляют себя с четкими и сильными символами. Некоторые известные примеры включают люксовые бренды, спортивные команды или даже школы. В будущих исследованиях следует изучить возможные узы привязанности к таким культурным группам.

Вычислительная культура, неврология

И нейробиология принятия решений, и социальная нейробиология переходят от описательных подходов (предиктивистских моделей) к механистическим подходам. По сути, это включает в себя включение вычислительных описаний как поведения, так и реакций нейронов.CA особенно подходит в качестве испытательного стенда для внедрения вычислительных подходов к культурным феноменам, поскольку у нас есть не только парадигмы, которые могут помочь нам прояснить механизмы мозга, но также, похоже, есть сильная связь с существующими теориями человеческой нейробиологии (описанными выше ).

Изучение культуры и развитие эмоциональных связей с ее элементами, безусловно, представляет собой процесс на всю жизнь, в котором эти значения необходимо (успешно или нет) изучать, разучивать и заново узнавать по мере того, как человек перемещается в пространстве (например, когда кто-то перемещается в новая культура) или во времени (т.д., когда культура развивается в силу различных технологических, социологических или исторических причин). Это также, безусловно, сложная задача для человеческого мозга, поскольку объем информации, которую необходимо накапливать, является значительным и, к тому же, во многих случаях неоднозначным. «Быть ​​китайцем» или «Быть ​​аргентинцем» — а значит, идентичностью — повлечет за собой очень широкий набор различных моделей поведения, ценностей, объектов, которые необходимо как-то обобщить и представить.

Как мозг — и, собственно говоря, большинство вычислительных систем — отреагирует на такой вызов? Мозг учится разными способами, но основная функция — это создание ассоциаций.Даже на базовом уровне нейронов синапсы — «соединение», обеспечивающее связь между нейронами, являются основными обучающими единицами: когда нейронная клетка достаточно активна, чтобы активировать другую нейронную клетку (или системы клеток), тогда две нейронные единицы станет «ассоциированным» — процесс, называемый изучением Хебба (Hebb, 1949). Этот, казалось бы, простой процесс на самом деле является адекватным с вычислительной точки зрения — когда задействовано большое количество нейронов — не только для представления огромного количества информации, но также для того, чтобы мозг мог динамически реагировать и адаптироваться к изменениям.Такой ассоциативный процесс может объяснить появление функций, поддерживающих социальные функции, таких как зеркальные нейроны. В вычислительном отношении ассоциативные процессы должны использовать предсказания и вычисления ошибок предсказания; активность дофаминергической системы ведет себя так, как будто она выполняет такие вычисления. Временной приоритет — это еще одна вычислительно необходимая функция: нейрон должен активироваться раньше следующего нейрона, поэтому разговорный изречение «нейроны, которые запускаются вместе, соединяются вместе» не является точным.

Ассоциативные механизмы являются основой неявного обучения и поддерживают функции долговременной памяти. Ассоциации можно установить по широкому спектру стимулов. Изображение MacDonald’s Arcs само по себе не удовлетворяет потребность в голоде, но изображение ассоциируется с получением (вкусной или нет) еды. Процессы, подобные тем, что происходят на нейронном уровне, следующие: изображение временно предшествует еде; потребитель должен делать прогнозы (т. е. иметь «ожидания» в терминологии культурологии) и вычислять ошибки прогнозов (т.е.д. оцените результат по сравнению с ожиданиями). Важно отметить, что логотип MacDonald’s не только суммирует гамбургер, который кто-то ест, но и фактически представляет собой сумму всего опыта — то есть телесных реакций, эмоций (например, ощущения счастья, борьбы, безопасности), мыслей, социальных взаимодействий. Без сомнения, эти переживания и ожидания различаются от человека к человеку, но дело в том, что символ удобно представляет собой довольно сложный набор значений, воспоминаний и внутренних состояний.Это очень полезно не только потому, что представление социальной среды становится менее затратным с точки зрения вычислений, но и, что критически важно, потому, что такие сложные схемы могут совместно использоваться и передаваться другим.

Эти процессы могут быть описаны и были описаны на основе центрального вычисления, то есть вычисления ошибок прогнозирования. Этот простой вычислительный элемент может позволить формирование генеративных и перспективных моделей мира, которые могут быть чрезвычайно абстрактными (Clark, 2016, 2017). Таким образом, вычислительная структура поощрения обучения, описанная недавними достижениями в нейробиологии принятия решений. может иметь особое значение для понимания развития и стабилизации ЦА.Действительно, тесно связанные теории, такие как конструирование ниш и эволюционные подходы, в течение некоторого времени рассматривают вычислительные подходы, включая принцип свободной энергии (Laland et al., 2015; Constant et al., 2018). Интеграция идей теории культуры, антропологии, нейробиологии и искусственного интеллекта может привести к гораздо более глубокому пониманию процессов, лежащих в основе совместной эволюции людей и культур.

Авторские взносы

W-JY и GC написали первые версии рукописи, впоследствии все авторы добавили текст и внесли изменения для завершения рукописи.Все авторы обсудили и концептуализировали рукопись.

Финансирование

Подготовка этой статьи была частично поддержана Фондом академических исследований (AcRF) Tier 1 (RG 1/11 M4010946.010) Министерства образования Сингапура, предоставленным GC; грант ассистента профессора Nanyang M4081643.SS0, предоставленный BC; и Общий исследовательский фонд (Ref No. 14655416), Совет по исследовательским грантам правительства САР Гонконг, присужденный Y-yH.

Заявление о конфликте интересов

Авторы заявляют, что исследование проводилось в отсутствие каких-либо коммерческих или финансовых отношений, которые могут быть истолкованы как потенциальный конфликт интересов.

Список литературы

Эйнсворт, М. Д. (1963). «Развитие взаимоотношений младенца и матери среди ганд», в Determinants of Infant Behavior , ed. Б. М. Фосс (Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Wiley), 67–112.

Google Scholar

Эйнсворт, М. Д., и Виттиг, Б. А. (1969). «Привязанность и исследовательское поведение у годовалых детей в странной ситуации», in Determinants of Infant Behavior , ed. Б. М. Фосс (Лондон: Метуэн).

Google Scholar

Эйнсворт, М.Д. С., Блехар М. С., Уотерс Э. и Уолл С. (1978). Образцы привязанности. Hillsdale, NJ: Lawrence Erlbaum Associates, Inc.

Google Scholar

Эйнсворт, М. С. и Боулби, Дж. (1991). Этологический подход к развитию личности. Am. Psychol. 46, 333–341. DOI: 10.1037 // 0003-066x.46.4.333

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Арон А., Фишер Х., Машек Д. Дж., Стронг Г., Ли Х. и Браун Л. Л. (2005).Системы вознаграждения, мотивации и эмоций, связанные с интенсивной романтической любовью на ранней стадии. J. Neurophysiol. 94, 327–337. DOI: 10.1152 / jn.00838.2004

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Associated Press (2018). Греческая забастовка с целью закрыть Акрополь и другие ключевые объекты 11 октября. Нью-Йорк, Нью-Йорк: Ассошиэйтед Пресс.

Банс, Р. (1999). Автоматическая оценка себя и значимых других: эмоциональный прайминг в близких отношениях. J. Soc. Чел. Отношения. 16, 803–821. DOI: 10.1177 / 0265407599166007

CrossRef Полный текст

Банс, Р. (2001). Аффективный прайминг с понравившимися и нелюбимыми людьми: простая видимость определяет эффекты конгруэнтности и несоответствия. Cogn. Эмот. 15, 501–520. DOI: 10.1080 / 0269993004200213

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Bargh, J. A., and Chartrand, T. L. (2000). «Разум посередине: практическое руководство по исследованию прайминга и автоматизма», в справочнике по методам исследования в социальной психологии и психологии личности , ред.Т. Рейс и К. М. Джадд (Нью-Йорк, Нью-Йорк: издательство Кембриджского университета), 253–285.

Google Scholar

Бартельс А. и Зеки С. (2000). Нейронная основа романтической любви. Neuroreport 11, 3829–3834. DOI: 10.1097 / 00001756-200011270-00046

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Бехара А., Дамасио Х., Транель Д. и Дамасио А. Р. (2005). Задача по азартным играм в Айове и гипотеза соматического маркера: некоторые вопросы и ответы. Trends Cogn.Sci. 9, 159–162. DOI: 10.1016 / j.tics.2005.02.002

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Бектел В. и Ричардсон Р. К. (1993). Обнаружение сложности: декомпозиция и локализация как стратегии научных исследований. Princeton, NJ: Princeton University Press.

Google Scholar

Беккер, Г. С. (2013). Экономический подход к человеческому поведению. Чикаго, Иллинойс: Издательство Чикагского университета.

Google Scholar

Бекес, Л., и Коан, Дж. А. (2015). «Динамика снятия стресса в привязанности», в Основы привязанности взрослого , ред. В. Заяс и К. Хазан (Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Спрингер), 11–33. DOI: 10.1007 / 978-1-4614-9622-9_2

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Бекес, Л., Симпсон, Дж. А., Эриксон, А. (2010). О змеях и помощи: обучение надежным ассоциациям привязанности с новыми лицами через пары негативных стимулов. Psychol. Sci. 21, 721–728. DOI: 10.1177 / 0956797610368061

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Бельский, Я., Сприц, Б., и Крник, К. (1996). Безопасность младенческой привязанности и обработка аффективно-когнитивной информации в возрасте 3 лет. Psychol. Sci. 7, 111–114. DOI: 10.1111 / j.1467-9280.1996.tb00339.x

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Бельский, Дж. А. Я., Фирон, Р. П. (2002). Безопасность привязанности младенца к матери, контекстуальный риск и раннее развитие: умеренный анализ. Dev. Psychopathol. 14, 293–310. DOI: 10.1017 / s0954579402002067

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Bosch, O.Дж., Меддл, С. Л., Бейдербек, Д. И., Дуглас, А. Дж., И Нойман, И. Д. (2005). Окситоцин в мозге коррелирует с материнской агрессией: связь с тревогой. J. Neurosci. 25, 6807–6815. DOI: 10.1523 / jneurosci.1342-05.2005

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Боулби, Дж. (1969). Приложение и утрата: Приложение , Vol. 1. Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Основные книги.

Боулби, Дж. (1973). Привязанность и потеря: разлука, тревога и гнев , Vol.2. Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: основные книги.

Google Scholar

Боулби, Дж. (1980). Привязанность и потеря: потеря, печаль и депрессия , Vol. 3. Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Основные книги.

Google Scholar

Боулби, Дж. (2008). Надежная база: привязанность родителей к детям и здоровое человеческое развитие. Нью-Йорк, Нью-Йорк: Основные книги.

Google Scholar

Брастед П., Бусси Т., Мюррей Э. и Уайз С. (2003). Роль системы гиппокампа в ассоциативном обучении за пределами пространственной области. Мозг 126, 1202–1223. DOI: 10.1093 / мозг / awg103

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Бретертон И. (1985). Теория привязанности: ретроспектива и перспектива. Monogr. Soc. Res. Ребенок Dev. 50, 3–35.

.