«В школу не ходил, целыми днями пел в подъезде»

«Парк чудес», куча аттракционов и развлечений, бесплатные конфеты и пряники. Такой вот «Остров мечты». Парк открывается в выходные, а накануне сюда привезли воспитанников детских домов и подопечных благотворительных фондов опробовать развлечения. С официальным визитом прибыл президент. Естественно, тут же всем стало не до аттракционов. Ещё бы, сам Владимир Путин здесь. Дети тут же ринулись к нему фотографироваться.

И 14-летний мальчик Миша тоже. Но, оказалось, Мише не нужны ни все эти пряники и конфеты от государства и детского дома. Пробравшись к президенту, он попросил об одном: “Пожалуйста, помогите, как сделать так, чтобы я вернулся домой к бабуле?”.

И Путин пообещал помочь. Помощники записали данные мальчика. В тот же день комментарии дали все уполномоченные по защите прав детей органы. Департамент соцзащиты пообещал сделать все, чтобы семью сохранить. Омбудсмены взяли на контроль. Скорее всего, в самое ближайшее время мечта мальчика осуществится и он вернется домой.

Куда домой? Где этот Мишин остров мечты. Как жил ребёнок до изъятия из семьи, выясняла «Комсомолка».

А где же бабуля?

Московская окраина, зеленый старый райончик у МКАДа. Здесь в 9-этажке на 8 этаже и жил Миша. Пока в октябре его не забрали в детский дом.

У дверей квартиры так и стоит мишин самокат, внутри тоже все как было – его вещи разложены, игрушки.

— Я вчера ещё не успела даже телевизор включить, как ко мне в дверь постучали. – говорит Лена Юрьевна, та самая бабуля из новостей. — Пришли журналисты с камерами. И сегодня пришли и меня увезли. Извините, не могу сейчас говорить. Вы потом приходите и я вам покажу, как я боролась за внука и все эти документы и переписки с органами власти.

Бабушка Миши, Елена Юрьевна.Фото: Телеканал «Россия»

Где сейчас Елена Юрьевна, непонятно. То ли в органах опеки восстанавливают права на внука, то ли ее увезли на телестудию, готовят к ток-шоу. А пока она говорить не может, за неё отдуваются соседи.

— Я живу в этом доме с 1975 года. И Лена также, – рассказывает соседка, представившаяся бабой Раей. — Лена всегда одна была, без мужа. Поселилась здесь с маленьким сыном Сашей. На моих глазах ее сын Саша и вырос. Хороший был парень, добрый. Его нашли мертвым на последнем этаже в подъезде соседнего дома четыре года назад. Что с ним случилось, непонятно.

— Он пил?

— Соседка на это лишь разводит руками и делает многозначительные лицо. И я понимаю, что да, пил.

— Миша давно здесь живет с бабушкой?

— С рождения. Его Саша сюда прописал, хотя Елена Юрьевна была против и все грозилась выписать ребёнка.

— А мама мальчика где?

— Тоже умерла. У нее тут недалеко была комната. И она появлялась тут регулярно, иногда ребенка к себе забирала. Умерла она раньше, чем Саша.

— От чего умерла-то?

Опять многозначительное выражение лица.

— Ну, от супа у нас не умирают.

Отец Миши не работал, жил на пособия по инвалидности. Так говорят. Но сына очень любил и много проводил с ним времени. А вот мама, вроде бы не очень много, она больше была занята чем-то другим.

Что забрали правильно, но вернуть надо обратно

Баба Рая считает, что ребенка забрали после того, как на бабушку пожаловались в органы опеки школьные учителя.

— Он же в школу вообще не ходил. Все говорил домашнее обучение, домашнее обучение. А по сути спал весь день. Хотя мальчик он способный, и голос у него очень красивый. Он любил выйти в подъезд и здесь нам серенады исполнять. Я все говорила Лене: «Отдай его в музыкальную школу». Но по-моему он вообще ни в какую школу не ходил.

— То есть, думаете правильно, что забрали, в детском доме ему лучше?

— Конечно же, ему дома лучше с бабушкой. Она его разбаловала. Не справлялась. Он не слушался и делал, что хотел. Мише надо будет исправиться, чтобы оказаться дома. Он хороший мальчишка, и вон какой прыткий, видите, до президента добрался. Бабушка тоже неплохая, порядочная и любит внука. Но ленивая.

В школу Миша не ходил, предпочитал спать дома.Фото: Телеканал «Россия»

Кем работала и работала ли вообще Елена Юрьевна, не понятно (журналистам она заявила, что у неё два высших образования – МГУ и Плехановка). Все, кто живут с ней рядом, не в курсе. Но, работой она себя, явно, не сильно утруждала. Даже в советское время.

— Она вроде заведующая вагоном-рестораном была.

— Нет, в бухгалтерии какой-то числилась.

— Выпивала Елена Юрьевна?

— спрашиваю у прогуливающегося по двору пожилого мужчины с характерным запахом перегара.

— Да нет. Ну может раньше бывали грешки. Но сейчас нет нет, давно уже нет. Кем работала, я не знаю, вроде брат у нее богатый. Она очень за внука переживала, когда его забрали. Все ходила говорила всем: «Мишку забрали, Мишку забрали. Помогите».

Но есть и такие, кто считают что внука она, конечно, любит, но и денежки, которые платят за сиротку, тоже.

— Мое мнение — она очень ленивая. Когда начались эти проверки органов опеки, она их знаете почему в дом не пускала? Потому что у неё там страшный беспорядок, все захламлено, убираться она не очень любит. Но за собой следит, мусор не пойдёт выкидывать без макияжа и украшений. И я вот больше чем уверена, что очень нравилось Елене Юрьевне ничего не делать и при этом все эти пособия по опеке над ребёнком получать. Там же хорошие деньги дают.

Миша рассматривает фотографии с президентом в своем смартфоне.Фото: Телеканал «Россия»

— Думаете, она на себя их тратила?

— Да не то чтобы на себя, мальчик всегда накормлен и одет был прилично. Но это ж работать надо, ребенка учить, поднимать, в школу его гонять. А ей это явно не хотелось. Но после этой истории, думаю, она встряхнется. Возьмется за него. Выучит.

Ох, и тяжело будет Елене Юрьевне. Современная московская школа с этими электронными дневниками и бешеными домашними заданиями, тяжело дается даже молодым и прогрессивным родителям. А тут пенсионерка, 70 лет.

Но так или иначе, абсолютно все, кто знаком с семьей, считают, что ребёнку не место в детском доме. Лучше с бабулей, которая хоть и своеобразно, но мальчика любит.

А вообще история Миши типичная. Какие бы ни были родители, ребенку лучше с ними, чем в казенных стенах. Потому биться за семью, в том числе и органом опеки, надо до последнего. А не изымать и отбирать. Это совсем крайние меры.

Поделиться видео </>

«Мой Миша куда угодно пробьется».14-летнего Мишу теперь знает вся страна! Того самого мальчика, который попросил Путина вернуть его к любимой бабушке. Но почему ребёнка вообще забрали в детдом?

Вот так легко и просто можно оговорить человека. Примерно половина из того, что рассказывали соседи о Елене Юрьевне, оказалось неправдой.

Читайте в «КП» интервью с ней и самим мальчиком. И репортаж из их квартиры.

The boy next door by J. London

Jack London

Sladen Morris is the boy next door. He has grown very tall now, and all the girls think he is wonderful. But I remember when he refused to comb his hair and wash his face.
Of course, he remembers me too whenever I appear in a new dress and special hair-do, he says, “Well, well, look at Betsy, she’s almost grown-up. But I remember her first party, when she was so excited that she dropped her ice-cream on her best dress, and she ran home crying.”
So when I say that Sladen Morris didn’t mean anything to me, I am quite serious. But I had known him so long that I felt I had to take care of him — just as I feel towards Jimmy, my little brother. That’s the only feeling I had — neighbourly friendship — when I tried to save Sladen from Merry Ann Milbum.

Merry Ann — I’m sure her real name was simply Mary; but Mary wasn’t poetic enough for her. She came to Springdale to visit her aunt and uncle; her aunt brought her to our house for tea. She looked wonderful — I always tell the truth — with her bright, blond hair and big blue eyes. And she said many high, fine things. But as soon as her aunt and mother left the room, Merry Ann changed, as she knew she would. “What do people do for entertainment in this dead town?” That was the first thing she said. And then — “It’s so far from New York!”
“Oh!” I said, “we have dances at the Country Club every Saturday, and swimming and tennis and…”
She interrupted me: “Are there any interesting men?”
I had never before thought of them as “interesting,” or as “men” either. But I started naming all the boys in town. “There is Benny Graham,” I said, “and there is Carter Williams, and Dennis Brown, and Bill Freeman. All quite interesting.” That was a lie, but not a very big one. I did not name Sladen Morris, because I had already decided to save him from that terrible girl.
At that moment, Merry Ann looked out of our window, just as Sladen came across the grass towards our house — probably to invite me to play a game of tennis, as usual. He came in without asking for permission. “Ah!” he said, his eyes on blonde Merry Ann — he didn’t even notice me — “Where did you come from, my beauty?”
“From New York,” she answered, “but I don’t want to go back there — not now!”
Not too clever, I think, but he seemed happy to hear it. “I don’t remember why I decided to come here,” he said. “But now I’m sure a good angel brought me.”
“And did the good angel push that tennis racket into your hand?” I asked.
“Oh, yes, my tennis racket,” he said, looking foolish. He still didn’t look at me. “Do you play tennis?” he asked Merry Ann.
“Very little,” Merry Ann said. “I will need help”.
“What about a game now?” Sladen asked. “I’d love a game — but I’ll have to go home and change my clothes.”
“I’ll take you home and wait for you,” Sladen offered.
“Good-bye, Betsy,” Merry Ann said. “Please tell your mother how much I enjoyed this afternoon at your house.”
“And please come often,” I said — and I thought to myself, I’d like to give you a cup of tea next time with a little poison in it.
Well, the result of this conversation was that suddenly I felt very bad, and I ran to my bedroom and threw myself on my bed, and I cried. Mother can hear tears through three walls and soon I heard her voice at the door. “Betsy, dear,” she said, “May I come in?”
“Of course,” I answered. “But I’ve got a terrible headache.”
“I have an idea,” Mother began. “Perhaps you’d like to invite your friends to a party here?”
A party. For a whole year I had asked Mother to let me give a party, and she had always answered, “It will cost too much,” or “Wait until you are eighteen,” and a dozen other reasons; now she was suggesting a party herself.
Well, after that everywhere I went, there was Merry Ann with Sladen Morris behind her, like a big dog. I had always played tennis with Sladen whenever the weather wasn’t wet; now I had to look for a partner, and I had to watch him playing with Merry Ann. She was a terrible player: she didn’t even hold her racket correctly. But she wore those little white tennis dresses that cinema actresses wear in the movies and, to tell the truth, she looked very nice.
I knew that the party would be a mistake with Merry Ann among the guests; but it was Mother’s favourite subject. So I invited all the “nice young people”, as Mother calls them, to come to our house for dinner before the Country Club dance.
They all agreed to come — six boys who wanted a chance to be with Merry Ann, and five girls, including me, who came because they didn’t want anybody to think they were afraid of the Merry enemy.
Mother bought me a new dress, with a very wide skirt: it was not the simple, girlish dress that my mother usually chooses for me. And my father bought me flowers to wear in my hair, which was combed up.
The new dress and the hair-do gave me strength. But that was before the guests arrived. When they came and I saw Merry Ann holding Sladen’s arm, my courage left me. My dress was nothing, compared with the clouds of red chiffon that hung on Merry Ann’s shoulders and swam around her.
“Well, well, look at Betsy,” Sladen started. “But I remember her when…”
“I remember also,” I interrupted coldly, “so you needn’t spend your time telling us about that incident a hundred years ago.” Merry Ann monopolised the conversation, and she talked only with the boys — turning her big blue eyes first on one then another. “What’s the Country Club like?” she asked. “I have gone dancing only at New York clubs, so I don’t know much about small-town clubs.” The dinner was as uninteresting as I had expected. When it was over, everybody went to the Country Club, feeling a little ashamed that it couldn’t compare with anything in New York.
All the boys danced with me — they had to, because they were my guests. The evening was very warm, and little by little everybody began to go outside to sit around the swimming pool. Dennis Brown and I went out too, and we walked up and down in front of their chairs.
It was just in front of Merry Ann that it happened. Perhaps it was an accident —I don’t say she did it on purpose — but I wasn’t so near her chair, and her foot was pushed out very far. Of course I couldn’t see her foot in the dark, and I fell over it and into the pool. As I went down, I could hear Merry Ann laughing, and I hoped I would drown. But I knew that anybody who swam as well as I did couldn’t seriously hope for such an end to her suffering. I did not come up — I knew they were all standing there laughing — so I swam under water to the iron ladder at the other end of the pool. I planned to run up the ladder and then as fast as I could to the dressing-room. From there, I would go home.
When I found the ladder with my hand, I began to pull myself up. But then I discovered that my dress was caught in the ladder. I pulled and pulled (I was still under water) but I couldn’t free the dress. And then everything became black.
When I came to myself, I was lying on my face and Sladen was pumping the water out of me. At first I was too uncomfortable to notice anything; but then I began to take more interest in the scene. I saw that several of the boys had offered themselves as the hero of the incident; not only Sladen’s best suit was full of water; it was running from the suits and hands and faces of Dennis and Bill and Carter. Even Janet, who is an athlete like me, had jumped in to pull me out.
“I’m sorry,” I said, as soon as I could talk again. “It was my fault.”
“No, it wasn’t, but don’t talk, you little fool,” Sladen ordered angrily.
“Yes, keep quiet,” Merry Ann said. “Everybody was so worried about you. Why did you hide at the bottom of the pool?”
And then Sladen said something that showed he wasn’t a gentleman at all. But I’ll love him for it as long as I live. “Hit her, Nora!” he said. “I am a gentleman, and besides, I’m busy.”
“Oh — you terrible people!” Merry Ann cried. “I won’t stay here another minute!”
«You boys can choose who is the unlucky one that takes her home,” Sladen said. “Perhaps Benny and Joe will both go in the car with her. She is too dangerous to be alone with the driver.”
He rose to his feet. “Get up, Betsy,” he ordered. “I think you will probably go through life all right, if you choose a more practical swimming costume in the future.” The way Sladen said it made me feel comfortable and warm, which was foolish: there was nothing especially pleasant in his words.
All of us, the wet and the dry, got into the cars. Sladen put his coat around me and took me home.
“Listen you,” he said on the way. “I see that I’ll have to stay nearer to you — you simply can’t take care of yourself. Better not go out of the house unless I go with you. Don’t you think that’s a good idea?”
For the first time in my life, I felt my strength as a weak woman, though my hair-do was wet and ruined.
“Sladen, you’ve saved my life. You are terribly strong and you always know what to do. And if you want me to be with you, I’ll be happy.” I looked at him with an expression that I thought might have an effect.
“You know, Betsy,” Sladen continued, very seriously, “it’s strange, sometimes you don’t see something that’s under your own nose. It has just come to my mind that you are the best girl I know, and I’ve lived next door to you for seventeen years.”
He stopped the car and kissed me. It wasn’t the best kind of a kiss, because we were both still wet. But for some reason it was very romantic, and suddenly I felt beautiful and interesting. I sat there looking at Sladen Morris with new eyes, probably because he suddenly didn’t look at all like the boy next door.

Соседский мальчишка (Джек Лондон)
Сладен Моррис – соседский мальчишка. Сейчас он стал высоким и все девчонки думали, что он замечательный. Но я помню, когда он отказывался умывать лицо и расчесывать волосы.
Конечно, он помнит меня тоже, когда бы я ни появилась в новом платье и с прической, он говорит: «Ну и ну. Посмотрите на Бетси, она почти взрослая. Но я помню ее первую вечеринку, когда она была так взволнована, что уронила мороженое на свое лучшее платье и плача побежала домой».
Поэтому, когда я говорю, что Сладен Моррис ничего не значит для меня, я совершенно серьезна. Но я знаю его так долго, что я чувствую, что должна заботиться о нем, как о Джимми, моем младшем брате. Это было единственное чувство – соседская дружба, когда я пыталась спасти Сладена от Мэри Энн Милбум.
Мэри Энн – я уверена, что ее звали просто Мэри, но Мэри было недостаточно поэтично для нее. Она прибыла в Спрингдейл, чтобы навестить своих тетю и дядю; тетя привела ее в наш дом на чашечку чая. Она выглядела великолепно — я всегда говорю правду – с яркими, светлыми волосами и большими голубыми глазами. И она сказала много возвышенных, тонких вещей. Но как только ее тетя и мать вышли из комнаты Мери Энн изменилась. «Что люди делают для развлечения в этом мертвой городе?» Это было первое, что она сказала. А затем – «Это так далеко от Нью-Йорка!»
«О!», сказала я, «у нас есть танцы в загородном клубе каждую субботу и плавание, и теннис и …»
Она прервала меня: «Есть ли интересные парни?»
Я никогда раньше не думала о них, как об «интересных» либо как о «парнях». Но я начала называть всех мальчиков в городе.
«Есть Бенни Грэм», сказал я, «есть Картер Уильямс, и Деннис Браун, Билл Фриман. Все достаточно интересные». Это была ложь, но не очень большая. Я не назвала Сладена Морриса, потому что я уже решила спасти его от этой ужасной девушки.
В тот момент, Мэри Энн выглянула из окна, как раз тогда Сладен шел по траве к нашему дому — наверное, чтобы пригласить меня поиграть в теннис, как обычно. Он вошел, не спрашивая разрешения.
«Ах!», сказал он, не сводя глаз с блондинки Мэри Энн — он даже не заметил меня – «Откуда вы прибыли, красавица?»
«Из Нью-Йорка», ответила она, «но я не хочу туда возвращаться – не сейчас!»
Не слишком умно, подумала я, но он, казалось, рад слышать это.
«Я не помню, почему я решил зайти сюда», сказал он. «Но теперь я уверен, что ангел привел меня».
«И это ангел вложил эту теннисную ракетку тебе в руку?», спросила я.
«О, да, моя теннисная ракетка», сказал он, выглядя глупо. Он по-прежнему не смотрел на меня. «Вы играете в теннис?», спросил он Мэри Энн.
«Немного», сказала Мэри Энн. «Мне потребуется помощь».
«Как насчет игры прямо сейчас?», спросил Сладен. «Я бы хотела сыграть, но мне нужно сходить домой, чтобы переодеться».
«Я провожу тебя до дома и подожду», предложил Сладен.
«Пока, Бетси», сказала Мери Энн. «Пожалуйста, скажи своей маме, что я наслаждалась этим днем в вашем доме».
«И, пожалуйста, приходи почаще», сказала я и подумала про себя – хотела бы я предложить тебе чашку чая с ядом в следующий раз.
Ну, результатом этой беседы было то, что я вдруг почувствовала себя очень плохо, я побежала к себе в спальню и бросилась на кровать, и заплакала. Мама смогла услышать мои слезы через три стены, и вскоре я услышала ее голос у двери. «Бетси, дорогая», сказала она, «Могу я зайти?»
«Конечно», ответила я. «Но у меня ужасно болит голова».
«У меня есть идея», начала мама. «Может быть, ты хочешь пригласить своих друзей на вечеринку сюда?»
Вечеринка. Целый год я просила маму позволить мне устроить вечеринку, и она всегда отвечала: «Это будет дорого» или «Подожди пока тебе не исполнится восемнадцать» и масса других причин; Теперь она сама предлагала вечеринку.
Ну, после этого всюду, куда бы я ни пошла, была Мэри Энн со следовавшим за ней по пятам Сладеном Моррисом, словно большим псом. Я всегда играла в теннис со Сладеном, какая бы мокрая погода не была; сейчас мне приходилось искать партнера, и мне приходилось наблюдать, как он играет с Мэри Энн. Она была ужасным игроком: она даже неправильно держала ракетку. Но она надевала эти маленькие белые теннисные платья, которые носят актрисы в кино и, по правде сказать, она выглядела очень мило.
Я знал, что вечеринка будет ошибкой с Мэри Энн среди гостей; но это было любимым предметом матери. Так что я пригласила всех «хороших молодых людей», как называет их мать, прийти в наш дом на ужин перед танцами в сельском клубе. Все они согласились приехать — шесть мальчиков, которые хотели иметь шанс быть с Мэри Энн и пять девочек, в том числе и я, пришедших потому, что они не хотели, чтобы кто-то думал, что они боялись врага Мэри. Мать купила мне новое платье, с очень широкой юбкой: это было не простое, девичье платье, которые моя мать, как правило, выбирала для меня. А мой отец купил мне цветы, чтобы носить в волосах, которые были зачесаны наверх.
Новое платье и прическа придали мне силы. Но это было до того, как прибыли гости. Когда они пришли, и я увидела Мэри Энн, держащую руку Сладена, моя смелость покинула меня. Мое платье было ничто, по сравнению с облаками красного шифона, которые висели на плечах Мэри Энн и плавали вокруг нее.
«Ну и ну, посмотрите на Бетси», начал Сладен. «Но я помню ее, когда …».
«Я тоже помню», прервала я холодно, «поэтому тебе не стоит тратить время, рассказывая об инциденте, который произошел сто лет назад».
Мэри Энн монополизировала общение, и она разговаривала только с мальчиками – переводя свои большие голубые глаза с одного на другого.
«Какой он сельский клуб?», спросила она. «Я ходила на танцы только в нью-йоркские клубы, так что я немного знаю о клубах в маленьких городах». Ужин был неинтересным, как я ожидала. Когда все закончилось, мы пошли в сельский клуб, и всем было немного стыдно, что он не может сравниться с чем бы то ни было в Нью-Йорке. Все мальчики танцевали со мной — они были вынуждены, потому что они были моими гостями. Вечер был очень теплым, и мало-помалу все стали выходить на улицу, чтобы сидеть у бассейна. Деннис Браун и я тоже вышли, и мы ходили вверх и вниз перед их стульями.
Это случилось прямо перед Мэри Энн. Возможно, это был несчастный случай — я не говорю, что она сделала это нарочно, но я не была так близко к ее стулу, и ее нога была вытянута очень далеко. Конечно, я не могла видеть ее ногу в темноте, и я упал из-за нее в бассейн. Когда я пошла ко дну, я слышала смех Мэри Энн, и я надеялась, что не утону. Но я знала, что кто-нибудь, кто плавал также как я не мог серьезно надеяться на такой конец ее страданиям. Я не выдумывала – я знала, что они все стояли там и смеялись, так что я поплыла под водой к железной лестнице на другом конце бассейна. Я планировала вбежать вверх по лестнице и затем быстро, как только могла, в раздевалку. Оттуда я могла уйти домой.
Когда я нащупала лестницу рукой, я начала подтягиваться. Но потом я обнаружила, что мое платье застряло в лестнице. Я тянула и тянула (я все еще была под водой), но я не могла освободить платье. А потом все стало черным.
Когда я пришла в себя, я лежала на лице, и Сладен откачивал из меня воду. Сначала мне было слишком некомфортно, чтобы что-то замечать, но потом я начала больше интересоваться происходящим. Я видела, что некоторые из ребят предложили себя в качестве героя происшествия; но не только лучший костюм Сладена был полон воды; она бежала с костюмов, рук и лица Денниса и Билла и Картера. Даже Джанет, который такой же спортсмен, как и я, прыгнул, чтобы вытащить меня.
«Мне очень жаль», сказала я, как только я смогла снова говорить. «Это я виновата».
«Нет, ты не виновата, но не говори, маленькая дурочка», сердито приказал Сладен.
«Да, молчи», сказала Мэри Энн. «Все так беспокоились о тебе. Почему ты пряталась на дне бассейна?»
А потом Сладен сказал то, что показало, что он совсем не джентльмен. Но я люблю его за это с тех пор, как я живу.
«Ударь ее, Нора!», сказал он. «Я джентльмен, и, кроме того, я занят».
«О! — Вы страшные люди», воскликнула Мэри Энн. «Я не останусь здесь ни на минуту».
«Вы ребята можете выбрать, кто будет тем счастливчиком, который проводит ее домой», сказал Сладен, «Может быть, Бенни и Джо вместе с ней поедут на машине. Она слишком опасна, чтобы оставить ее наедине с водителем».
Он поднялся на ноги. «Вставай, Бетси», приказал он. «Я думаю, что с твоей жизнью ничего не случится, если в следующий раз ты выберешь более практичный костюм для плавания». То, как говорил Сладен, заставило меня чувствовать себя комфортно и тепло, что было глупо: ведь в его словах не было ничего особенно приятного.
Все из нас, и мокрые и сухие, забрались в машину. Сладен надел на меня свое пальто и отвез меня домой.
«Послушай», сказал он по дороге. «Я вижу, что мне придется быть ближе к тебе, ты просто не можешь позаботиться о себе. Лучше не выходить из дома, пока я не пойду с тобой. Не кажется ли тебе, что это хорошая идея?»
Впервые в моей жизни, я чувствовала свою силу как слабая женщина, хотя моя прическа была мокрой и испорченной.
«Сладен, ты спас мою жизнь. Ты ужасно сильный и ты всегда знаешь что делать. И если ты хочешь, чтобы я была с тобой, я буду счастлива».
Я посмотрела на него с выражением, которое, как я полагала, может иметь эффект.
«Ты знаешь, Бетси», Сладен продолжал, очень серьезно, «это странно, иногда ты не видишь то, что находится у тебя под носом. Мне только что пришло в голову, что ты самая лучшая девушка, которую я знаю, и я жил по соседству с тобой семнадцать лет».
Он остановил машину и поцеловал меня. Это был не самый лучший поцелуй, потому что мы оба были все еще мокрые. Но почему-то это было очень романтично, и вдруг я почувствовала себя красивой и интересной. Я сидела там, глядя на Сладена Морриса новыми глазами, вероятно, потому, что он вдруг перестал смотреть на меня как соседский мальчишка.

Соседский мальчишка. Часть 5 >> порно рассказ на ШпилиВили

• Оценка: 9.1/10
• Проголосовало: 756
• Категории: Наблюдатели

На улице и в школе опять поток эротических ощущений. Я была уже на грани. Это очень пугало и заводило одновременно, а также вносило поток острых ощущений. Я ходила все время возбужденной. Дразнила их на уроке, но нечего не давала увидеть.

Пашка, так бедняжка извелся, что мне стало смешно. Все у него падало, он крутился и так и этак. Пришлось сделать ему замечание.

Позвонила Зинка, сказала, что приезжает и завтра заберет Антошку. «А жаль, но все когда-то заканчивается» : Сказала об этом Антону, он тоже явно расстроился. «Но вообще, меня по-моему, далеко занесло, пора останавливаться».

После уроков Пашка опять у нас. «Ладно последний раз» : Стою опять совсем голенькая спиной к мальчишкам и копаюсь в белье. Делаю даже небольшой наклон на пару секунд: «Все, с них хватит» » , надеваю халат.

Вечером, он все же залез ко мне под одеяло, я еще раз хотела его вытолкать, но он прижался ко мне, поцеловал меня в щеку и сказал, что я самая лучшая учительница и он меня очень любит.

«Подхалимаж: , но все равно приятно» :

— Приятных снов, — я потрепала его по голове, чмокнула его в носик и отвернулась.

Пятница утром, я хотела одеть трусики, приподняла подушку, чтобы достать их. Но тут Антошка просовывает руку под мою подушку и вытаскивает мои трусики. Я хватаю его за руку. Антошка сопротивлялся. Пришлось с ним бороться, Антошка смеялся, и не желал отдавать их. Я оседлала его, держа его руку с трусиками. Он брыкался тазом, выворачивался и постепенно стал выползать у меня между ног. Жилистый мальчишка такой. Он упирался ногами и тащил мою руку за собой. И вот:

: И вот, эго голова уже оказалась подо мной. Он практически уткнулся носом в ложбинку между моими губками, вначале подбородком, а затем и носом. У меня даже мурашки по спине побежали от импульса возбуждения. Я смотрела на него сверху и мне так сильно захотелось прижать его голову и рот, но я сдержалась. А он: чмокнул меня прямо туда: и провел носом вдоль щелки:

— Ты что вытворяешь!? Фу! Я вообще-то, оттуда писяю! Как тебе не стыдно!?

— Да я видел, как Андрей там лизал:

— Ну и что, вкусно?!

— Вообще-то нет, но как-то прикольно очень… — сказал он и опять провел языком по щелке.

— Немедленно прекрати!

— Ммм: ммм…

Его глаза выглядывали из под мое ночнушки. А его язык заходил между моими губками…

От этого у меня стали закрываться глаза: Я отпустила его руку:

— Пошел умываться, ну тебя: — я упала на бок и сжалась вся:

Он ушел. А я собрала постель и достала из шкафа другие трусики и футболку, чем совсем расстроила Антошу. Ну, что поделаешь — не все коту масленица. Пошутили, и хватит.

После школы нас ждала приехавшая Зинка, она забрала Антона и сказала, что завтра в пять заедет за мной и заберет к себе в загородный дом. Как-то без Антошки вечером было пустовато, пока не пришел Андрей.

В субботу около шести, Зинаида, я и Антон подъехали к их коттеджу. Это небольшой но трехэтажный дом с множеством комнат и большим холлом, но правда, с не очень большим участком — соток шесть всего. Я уже бывала у них. Антон стал разжигать мангал для шашлыка, а я и Зинка стали хлопотать по дому, а затем она приготовила и сауну, и мы там накрыли небольшой стол.

Мы закутались в простыни. Она налила мне и себе какого-то ароматного вина, а потом мы пошли в парилку. Вскоре пришел и Антон, он принес шашлыки и присоединился к нам. Как он и говорил, мама его совсем не стеснялась, а он ее. Вскоре они были полностью голенькими, а где-то минут через тридцать, и я уже не прикрывалась простыню. Тело расслаблялось от горячего воздуха, мы вдыхали запах дерева и масел, а в перерывах мы пили вино, закусывая его шашлыком и итальянскими деликатесами. Зинка рассказывала о своей поездке в Италию.

А потом, по просьбе Зинки, Антон стал делать маме массаж. Она лежала на кушетке и беседовала со мной. Антон работал над ее спиной, плечами, попой, ногами. Он использовал какое- масло с необычным и очень приятным запахом. Его руки скользили по всему ее блестящему телу. Потом он забрался на диван где, она лежала, и поставил одну ногу между ее ног, также как это делал Андрей неделю назад. Член у Антошки встал и покачивался в такт движениям. Он и раньше был возбужден, но теперь ярко видна была его твердость. А когда мама легла на спину, он так и оставался у нее между ног, и смело натирал ее живот и груди, а затем отодвинувшись переключился на ноги.

Потом обратно поднялся по ногам вверх и стал растирать ее лобок. Я увидела, как его руки стал проходить по ее клитору и щелке. Но он не углублялся в ее мякоть, а работал только снаружи. Но все равно, Зинка замолчала и закрыла глаза, и меня это тоже сильно возбудило. Антошка работал блестящей от масла и уже от влаги рукой. Зинкина грудь стала вздыматься, она схватила сына за руку, но как бы направляя его, и через пару минут она вскрикнула и откинулась. Я поняла, что она кончила. Антон тоже прекратил и теперь сидел рядом отдыхая. Полежав немного Зинка открыла глаза улыбнулась и наклонив к себе Антона поцеловала его.

Но затем Зинка сказала, что ребенку тоже нужно освобождение и нельзя его оставлять так, а ей самой нужна омолаживающая маска. Она легла набок, а его поставила перед собой, ее рука заходила по его стержню. Когда Антон стал кончать, она подставила лицо. Спермы было не очень много, (совсем молоденький мальчик) , она попала ей на лицо и стала стекать вниз. Но Зинка была довольна, она облизала сперму с губ и даже хотела намазать и мне лицо, но я съехала, сказала, что чуть позже, а сейчас пойдемте еще погреемся.

Однако, через пол часа Зинка все же уговорила и меня на массаж. Я легла на живот, мои пухлые ягодицы оказались перед Антоном. Теперь Зинка сидела напротив и пила кофе. Антошка растирал мою спину, смазывая ее маслом. Конечно, он это делал не так мощно и профессионально как Андрей, но все равно было приятно. Мальчишка старался. Он также немного помял мою попку, и перешел на ножки, я их специально не раздвигала. Но когда я перевернулась на спину, он

также оставался возле моих ног. Перехватив его взгляд, я улыбнулась и почувствовала, что такая ситуация меня сильно заводит. Теперь он смело стал рассматривать мою писечку. А она бедняжка вся так затомилась:

Тут Зинка встала и подошла к нам. Она стала делать мне массаж головы и лица, пока Антошка разминал мои ножки. Закончив с лицом, она наклонилась и ко мне и нежно поцеловала в губы, после чего переместилась и немного засосала мой торчащий сосок. Я чуть не застонала.

Антошка, тем временем, закончив со ступнями и икрами, поднялся выше коленок. Мои ножки сами чуть разъехались, и он находясь между ними и массировал мои ляжки. Зинка, одновременно грубо и мягко, ласкала мои ключицы и грудь. Она сжимала мои груди, крутила соски, шлепает по ним ладонями. Я лежала расслабленная, отдавшись их рукам.

Я очнулась только тогда, когда по бедру потекли мои соки. «Антон же может заметить, что я потекла…» Я хотела сдвинуть ноги, чтобы Антон не заметил, что я возбудилась, но между ними был мальчишка, и я не смогла устоять и машинально чуть раздвинула их. Я представила, как он рассматривает набухшие губки моей писечки, между которыми явно поблескивает смазка.

Вскоре одна его рука скользнула спереди к моей киске, и прошла по губкам к лобку, раз, другой.

Мальчишка все смелее проходит по моей щелке и уже стал раздвигать ее розовые губки. Я естественно подаюсь ему на встречу:

Это замечает Зинка, работающая с моим животом.

— Дальше я сама, — говорит она сыну. Антошка отползает от моих ног.

Зинка осторожно берет мое лоно в нежную обработку своими пальчиками. Затем она засовывает в меня два пальца. Я задыхаюсь от наслаждения, а она просто трахает меня пальчиками, при этом чавкающие звуки разносились в тишине комнаты. Вскоре мое тело задрожало, рот раскрылся, глотая воздух, мышцы вагины обхватали ее пальчики, я извивалась от наслаждения, получая классный оргазм. А Антошка сидел за столом пил чай и наблюдал за нами, но мне было хорошо и было: совсем не стыдно! …

Я заночевала у них. Мне выделили отдельную комнату.

Продолжение следует:

История №243200 У меня есть сосед

У меня есть сосед — мальчик Аркашка. Ему восемь лет. Аркашка —
плотненький, крепкий, с серьезными карими глазами. Волос у него —
жесткая каштановая копна. Когда кто-нибудь из родителей пытается ее
расчесать, Аркашка начинает глухо рычать, как собака. Скалит зубы
(Переднего, правда, нет — выпал). Может и укусить.

Нет, Аркашка — он хороший. Типичный восьмилетний бандит. Не любит делать
уроки, умываться, не зашнуровывает кроссовки, любит животных, сладости,
садистские стишки, подраться… Все нормально, как у всех.

Но вот примерно год назад с Аркашкой кое-что произошло.

Началось все с того, что родители в начале каникул накупили Аркашке
книг: про хоббитов, про Гарри Поттера. Ну, про очкарика этого меченого
более-менее живенько написано. А вот про хоббитов с кожаными пятками…
Все эти Митрандиры-Горгоробы-Азанулбизары… Хотя — дело вкуса.

Аркашка сначала прочитал всю Дж. К. и Дж. Р. Р. Потом ему купили фильмы
по этим романам. Аркашка их посмотрел. И на некоторое время затих. Три
дня даже давал себя расчесывать и не рычал. А потом зашел как-то на
кухню к маме с папой и сказал:

— Буду писателем.

Подумал и добавил:

— Воистину так повелевают Высшие Силы.

Подумал и еще добавил:

— Ибо.
— Что ибо-то? — спросил папа.
— Просто ибо, — пожал плечами Аркашка. — Ну, я пошел.

… Лежа на полу в какой-то немыслимой позе квеху попой и книзу головой
(Так к мозгу кровь лучше приливает, я пробовал писать в аркашкиной позе
— класс!), шевеля, как змея, высунутым языком, похожим на кусок радуги
(От сосания фломастеров), Аркашка выводил в своей красного цвета общей
тетради:

«И злой волшебник Курамор ванзил мечь в плоть нещаснова добрава
валшебника Гулюлюна и три раза пиривирнул яго. Хахаха! Ты пагибнеш!
Кричал Курамор. **мат**!..»

Особенно Аркашке почему-то нравилось слово **мат**!» А еще — «ваистену!»
и «дабудит так!». А еще он любил их комбинировать, например:

— Да будет так, ибо!

Или:

— Ибо, воистину!

Описания Аркашке не очень давались. Он их обычно, так сказать,
максимально сокращал. Например: «Лес был страшный». Или так (почти
по-чеховски): «Море было большое. В нем было много воды».

Но зато страшные вещи Аркашка смаковал. У него все время кто-нибудь
что-нибудь откусывал с криком: «Да будет так!», кто-нибудь кому-нибудь
что-нибудь вонзал и обязательно то, что вонзал, три раза «пириворачивал»
(«Ибо!»)
Вечером Аркашка читал свои произведения ближним. Сначала ближние (Мама с
папой) Аркашку слушали, но потом их терпение иссякало.

— Господи, какой ужас! — говорила мама. — Аркаша! Да что у тебя там за
кошмары такие! Ты же ведь добрый мальчик!..
— И плодть его содрыгнулыся от боли, — продолжал бубнить ровным, низким,
зловещим голосом Аркашка, — и страшные черные птицы обклювали иго со
всех сторон…
— Не могу больше слушать это «содрыгание»! — Восклицал папа. — Опять
кого-то там «обклювали»!.. Я сейчас сам кого-нибудь обклюваю!..
— А злой волшебник Хухур достал иликрическую пилу и стал, весело хохоча,
отпиливать ему ногу и отпилил ее три раза! Воистину!.. — вдохновенно
гундосил Аркашка.
— Боже мой!.. Ногу три раза отпилили… — стонала мама.
— А потом, — продолжал Аркашка, — он вонзил в его руку лазерную палицу,
обмазанную смертным ядом, и стал ее медленно пириварачивать, чтобы тот
больнее обстрадался…
— Все! Не могу больше эти «обстрадания» терпеть! — кричал папа и убегал
в свой кабинет. А мама тоже убегала и запиралась в ванной.

Тогда Аркашка, который папу все-таки немного побаивался, а маму — нет,
читал под дверь ванной:

— И тогда Чудовище схватило жертву, и, дружно хохоча, обожрало ее со
всех сторон…

В ванной на полную мощность включались краны.

— Ибо я голоден, кричало Чудовище!.. — орал на манер Чудовища Аркашка
под дверь, но перекричать краны не мог…

Аркашка со всей своей новаторской рукописью долго слонялся по квартире.
Опять ложился на пол кверху попой, чтобы написать продолжение. Но ему не
писалось. Настоящему писателю нужна аудитория. А мама с папой объявили
Аркашке бойкот.

Тогда Аркашка переключился на меня. Он набирал мой номер и говорил:

— Дядь Вов, слушайте: «Черные зловещие скалы торчали со всех сторон…»

— «Торчали» исправь, — автоматически говорил я, исправляя что-то свое. В
своей рукописи.
— Хорошо. «Черные зловещие скалы… были со всех сторон. За скалАми…»

— За скАлами…
— «За скалами жили страшные пивцы крови…»
— Что еще за «пивцы»?
— Которые пьют…
— Нет такого слова.
— Ладно… «Они обгрызали жертву со всех сторон три раза, а потом брали
острый молоток…»
— Достаточно. Извини, Аркашка, я занят…

Скоро Аркашка потерял и меня тоже в качестве аудитории. Единственным
слушателем Аркашки остался старый пес Чапа. Помесь таксы с болонкой,
что-то вроде карликового шакала.

Чапа тихо лежал на своем коврике и дремал. Аркашка ложился рядом с ним и
громко читал Чапе в самое ухо:

— И он, хохоча, откусил ему глаз…

Чапа терпел пару дней, потом начал скулить.

— Злая колдунья острым ножом разрезывала плоть жертвы…
— У-у-у! — выл Чапа, как фабричный гудок, и полз под кровать.

Аркашка ложился рядом с кроватью и кричал под кровать на воющего Чапу:

— Воистину прольется кровь, ибо да будет так!!!

В отчаянном вое Чапы была мольба: «Ведь я не собака Павлова!..»

На третий день Чапа начал лаять и кусаться, чего раньше за ним не
наблюдалось. Он даже слегка «вонзил в плоть» Аркашки свои старые зубы.
Не больно, но все-таки ляжку прихватил. Чапу не наказали, ибо он был
воистину не виноват.

На следующий день папа сказал Аркашке:

— Аркадий! Завтра мы улетаем отдыхать. На море. В Судак. Вместе с дядей
Вовой. Мы хотели взять и тебя. Но только с одним условием: ты не будешь
нам читать свою… прозу. Договорились? Даешь слово?
— Даю, — ответил, горько вздохнув, Аркашка. Ему очень хотелось на море.
Но когда папа вышел из комнаты, Аркашка шепотом все-таки добавил: — Ибо!

Свое слово Аркашка сдержал: нас он оставил в покое. Зато окружающим
досталось по полной…

В самолете Аркашка прибрал к своим рукам стюардесс. Через полчаса полета
симпатичные стюардессы, косясь на Аркашку расширеными зрачками,
шарахались от юного прозаика, как лошади от волка.

На море, на пляже, отойдя подальше от наших лежаков, Аркашка находил
себе жертву, какую-нибудь одинокую скучающаю бездетную даму
посредственных лет.

— Здраствуйте, — очаровательно улыбался он даме.
— Здраствуй, малыш, — охотно сюсюкала дама. — Здравствуй, кисынька.
— Я не кисынька, я — писатель. — сурово объявлял Аркашка. — Хотите, я
почитаю вам мое литературное художественное произведение?
— Конечно! — соглашалась дама. — Почтиай, лапочка. Надо же, такой
малепуньчик, а уже писатель! Прямо Моцарт, а не ребенок!..

Малепусенький Моцарт читал:

— Его жилы, хохоча, хрустнули под ударом стальной дубины, и кровь
толстым потоком затопила Долину Смерти…
— О-о-о… — стонала дама, и, траурно колыхая бюстом, откидывалась на
лежак.

Через две недели Аркашку знали все. Когда он появлялся на пляже со своей
алой, как кровь, тетрадкой, пляж пустел. Даже какой-то неизвестно как
затесавшийся в Судак немец, едва говоривший по-русски, завидев Аркашку,
махал руками и кричал:

— Найн! Найн! Ихь — это не надо! Аркашка, цурюк!

Так прошло еще две недели. На обратном пути стюардессы вновь хлебнули по
полной.

И истошно выл Чапа, как вдова на похоронах, а потом лаял и кусался. Надо
было что-то предпринять.

Мы с Аркашкиными родителями держали совет на кухне. Держали почти всю
ночь. Ничего не решили. А на следующий день у Аркашки был день рождения.
И тут меня (как я думал тогда), осенило. Я быстренько пошел в книжный
магазин и купил «Вредные советы». О, наивный!

Несколько дней Аркашкины родители ликовали. Аркашка перестал писать. Они
осыпали меня благодарственными звонками. Но потом…

Я вобще-то живу этажом ниже, непосредственно под Аркашкой. Сначала
аркашкины родители перестали мне звонить. Потом надо мной начало
происходить что-то странное: то раздавались какие-то глухие удары, то
что-то зловеще скрипело и шуршало… а потом мои верхние соседи меня
затопили.

Это все Аркашкины дела. Я знаю.
А что сейчас читает Аркашка, понятия не имею. И даже боюсь
предполагать…

© ( faruc) http://www.yaplakal.com/forum6/topic93314.html

История Сильвии Лайкенс, одно из самых худших преступлений против

Приемная семья В 1965 Сильвия и Дженни жили вместе со своей матерью в Индианаполисе, когда Бетти попала в тюрьму за кражу в магазине. Лестер Лайкенс, не так давно ушедший от жены, приехал в их дом, не нашёл там никого и от соседей узнал, что Сильвия и Дженни находятся в доме по адресу 3850 E. New York Street, который принадлежал Гертруде Банишевски, матери Паулы, с которой сёстры Лайкенс до этого познакомились. Работа отца Сильвии была связана с постоянными разъездами, поэтому он предложил Гертруде Банишевски за умеренную плату (20 долларов в неделю) содержать своих дочерей и присматривать за ними (по другой версии сама Гертруда предложила ему это). Довольно странно, что отец Сильвии не придал значения тому, что семья Банишевски (у неё было семь детей) живёт на грани нищеты, в запущенном и грязном доме без элементарных бытовых удобств (в доме не было плиты и все питались в основном крекерами и бутербродами, лишь изредка разогревались супы, которые могли есть только трое человек, потому что из столовых приборов в доме было всего три ложки). «Я не люблю совать нос в чужие дела», — так позднее скажет отец Сильвии на суде, объясняя, почему он не обратил внимания на условия, в которых предстояло жить двум его дочерям, и почему он оставил этих двух девочек на попечении женщины, которую ему никто не рекомендовал и которую он знал всего несколько дней. Перед отъездом он дал госпоже Банишевски совет, о котором потом будет очень сожалеть: «Вы должны держать этих девочек твёрдой рукой, потому что их мать позволяла им делать всё, что они захотят». Последствия показали, что Гертруда наполовину не сдержала своего обещания, наполовину перевыполнила его. Гертруда Банишевски, описанная газетой «Indianapolis Star», как «измученная, весящая ниже нормы астматичка» была очень худой, истощённой женщиной, страдавшей от регулярных депрессий. Она несколько раз выходила замуж, но совместная жизнь каждый раз не складывалась. Доход её семьи в основном состоял из пособий, которые государство выплачивало на детей, иногда Гертруда занималась временной неквалифицированной работой. Похоже, что Гертруда начала вымещать на Сильвии злость из-за своей неудачно сложившейся жизни.

Соседский мальчишка. Часть 3 >> порно рассказ на ШпилиВили

• Оценка: 8.7/10
• Проголосовало: 925
• Категории: Наблюдатели

Он находился передо мною и не сводил от меня глаз. Я делала круговые движения, затем наклоны вбок, вперед — назад. При этом моя киска могла на секунду чуточку показываться перед ним. А когда я делала приседания, то хотя и старалась не раздвигать коленки. Но: «Ну, все, получилось, — вон какой шатер». Антон застеснялся и ушел в ванную, а я еще сделала вис, чуть подкачала пресс и приготовила завтрак.

А потом, после завтрака, уже в комнате я продолжила эксперимент: Стоя возле шкафа, к нему спиной, я сняла полотенце и какую-то минуту была опять совсем голенькой. Не знаю, но внутри хотелось нарушить чуть-чуть табу. Я надела трусики и не поворачиваясь, попросила его застегнуть лифчик. Он подошел и долго копался, видать первый раз, пока сообразил, что да как. Все это вносило приятный эротизм: Мои щеки покраснели, но я понимала, что надо было срочно прекращать это безобразие.

В школе все нормально. Но Пашка явно все знает — весь извелся, и отводит глаза.

Сегодня пятница. Вечером пришел Андрей. Я открыла дверь, он притянул меня к себе, его руки скользнули под халатик, сжав полушария моей попочки, и мы слились в поцелуе. Он понял, что я без трусиков. Это его сразу так возбудило… Он тут же, приподымает меня и несет в комнату… Бах: , — а там Антон…

— Это мой ученик Антон, быстро пытаюсь объяснить я. — Антон иди пока, поужинай без меня:

А мы чуть позже подойдем.

Когда мальчишка вышел, Андрей бросает меня на диван, распахивает халатик и целует все мое тело, уши, шею, грудь, живот. Я уже млею. Он опускается ниже и переходит на куни: От куни я вообще быстро возбуждаюсь и начинаю постанывать: и уже просто не могу: Андрей водил языком вдоль щели, проникал вглубь и собирал мой нектар: Я вся изнывала просто:

И тут, представьте: , отрывается дверь и входит Антошка. А я, распластанная на диване, с голой грудью и с расставленными ногами, между которыми ходит голова Андрея: Я вся запылала от стыда и просто дико смотрела на своего ученика. А Антон, типа не глядя на нас, подходит к письменному столу, берет, кажется, свой телефон и идет назад.

Андрей останавливается, поднимает голову и зло смотрит на мальчишку. А я остаюсь вообще полностью открытой, и не только с разведенными ногами, но и с отрытой мокрой щелкой.

Антон, естественно, бросает туда свой взгляд и удаляется из комнаты. Андрей наклоняется опять, но от такой картины, я так бурно кончаю, просто брызжу и заливаю ему все лицо:

Я впервые в жизни испытала струйный оргазм. Из меня просто полилось и всё тело трясло!

У меня вообще раньше такого не было: Андрей был весь мокрый, он тут же вошел в меня… Не знаю, насколько громко я стонала, но кончила еще раз:

Потом, на кухне за ужином я рассказала Андрею, как мы живем с Антоном и почему, конечно пропустив пикантные моменты. Андрей понял, что не сможет остаться, но ушел удовлетворенный

Антошка вечером со мной не разговаривал и лег спать отвернувшись. Видать приревновал.

В субботу в школу идти не надо. Попробую немного сгладить ситуацию.

— Антошка, пора вставать.

В ответ мычание:

— Антошка-а:

Тишина: Тогда я залажу к нему под одеяло и начинаю его щекотать. Антошка брыкается,

потом резко подымается и бросает свое одеяло мне на голову, а пока я пытаюсь выбраться, он стаскивает и мое одеяло и тоже накрывает им мою голову. Я оказываюсь лежащей перед своим учеником полностью обнаженной ниже пояса, так как коротенькая ночнушка, явно тоже задрана выше пупка: И хотя это все длится всего секунд 10, он успевает в отместку, ущипнуть меня внизу, чуть ниже клитора, — оттянуть большие губки, прижав одну губу к другой и резко отпустить. Я хотел пнуть его ногой, но он увернулся и побежал себе в ванную.

— Гадкий мальчишка! … Надо срочно ему отомстить!

Освободившись иду за ним: Стоит голяком, и писяет…

«Ладно, не сейчас, пусть я тоже типа обиделась» » , — зарядку делаю к нему спиной, пресс — тоже. Потом вообще быстро одеваюсь. Разговариваю с ним мало:

Сегодня мы едем ко мне на дачу, на все выходные я, Андрей и Антон. Там мы сперва убираемся, затеи идем на озеро, потом готовим шашлык, а вечером Андрей приготовил баньку — типа сауну. Они туда пошли греться первыми.

А я пока приготовилась, закуталась в простынь и последовала за ними. Они себе спокойно уже лежали на верхней полке, попками вверх. Я присела пониже. Антон меня совсем уже не стеснялся, чем удивил Андрея. Прогревшись, они часто ходили обливаться холодной водой из висящей шайки. Их хвостики были чуть возбуждены, но свисали. В перерывах мы пили чай. А когда хорошо прогрелись, Андрей пожалел, что нет банного веника, попариться, а потом предложил сделать мне массаж с маслом. Он его хорошо делает.

Я лежала на топчане, на животе и отдыхала. Андрей начал с пальцев ног, ступня, лодыжки.

Скользит ладонью по ноге, второй. Потом постепенно поднялся до попки.

Мои глаза закрываются, я отдаюсь его рукам. А он раскрывает меня и переходит на спину.

Антон сидел за столом, пил чай и наблюдал за нами.

Руки скользят по маслу от плеч до поясницы. Усилие возрастает. Так приятно: чувства обостряются. Я постепенно совсем разомлела под его руками. А сама ситуация, что Антон смотрит на мою голенькую спину и попку сильно возбудила Андрея, (а ведь сам раскрыл меня перед мальчишкой) , и он постепенно стал вносить в массаж все больше эротики. Ладони проходят по ягодицам, по бёдрам снаружи, опять на ягодицах, и уже на внутренней поверхности бёдер, спускаются к коленям и возвращаются назад к попке. Я тоже слегка возбудилась. Он немного развел мне ноги и поставил между ними свое колено: затем прислонил его к моей щелке. Мои бёдра двигаются в такт его рукам, и киска опирается на его колено: У него поднялся, и он касался им моего тела все больше возбуждаясь и возбуждая меня.

Твердый и горячий: живой: Мне было приятно… и стыдно, что все это происходит на глазах моего ученика. Но мои глаза закрыты… я ухожу в мир ощущений:

А когда Антон ушел в парилку. Я почувствовала, как Андрей стал целовать мою спину и ягодицы, развел половинки попы в стороны и проник и туда губами. Потом его руки приподнимают мою попку над простынёй, и Андрей входит в меня сзади. Моя девочка уже была готова и с нетерпением ждала его… Его твердость заполняет меня и приносит наслаждение:

Меня накрывает новая волна чувств…

Возможно, я громко застонала, Андрей говорит, что да. Но даже не помню, в какой-то момент я услышала характерные шлепки и чавканье. «Боже, Антон услышит» , испугалась я и приоткрыла глаза, и вдруг: увидела Антошку. Он стоял в дверях и наблюдал за нами. А я стояла на коленках в самой неприличной позе — попкой вверх, а Андрей сзади наращивал темп. И я, как могла, подмахивала ему и издавала гортанные звуки, его движения становились все более агрессивными, он скользил во мне все быстрее и должен был уже вот — вот кончить, я это чувствовала. Ему уже было все равно, да и мне, собственно говоря, уже тоже: Я смотрела, как Антон сжимает свой торчащий стержень с лиловой головкой, которая, то появлялась, то скрывалась в его руке, когда он машинально проводил по стержню ладонью, а когда наши глаза встретились, он стал стрелять. Капли почти долетали до меня и падали на пол. И тут меня пробил мощнейший оргазм. Я вся задрожала, глаза сами закрылись и я в изнеможении упала на простынь: Я улетела:

Я лежала на боку, поджав ноги, сверху меня укрыли простыню, в комнате никого не было: Я была опустошена, двигаться не хотелось, но попка и ноги были липкими, и я пошла в душ и стала намыливаться. Тут из парилки пришел Андрей и стал мылить мне спину, вскоре за ним появился Антошка и стал наблюдать за нами, зажав в руке свой стержень. Я засмущалась и рукой закрыла свою девочку и сжала ноги.

Руки Андрея гладили все мое тело, его гордо торчащий член терся об меня. Андрей сзади прижался ко мне, а его член лег в ложбинку между моих ягодиц, его руки легли на мою грудь с опять отвердевшими сосками. Андрей наклонил меня на себя, моя голова откинулась назад, и мы слились в поцелуе… Я, все старалась прикрыть ладонью свою киску, но это уже было сложно, к тому же я стала млеть: И вдруг я поняла, что еще пару мгновений и Андрей снова войдет в меня, на глазах у Антошки, а за ним возможно и Антон: Это меня так возбудило, что я наверно даже закапала. Но ужас! Допускать этого было никак нельзя! и я, все же смогла выскользнуть из его рук. В этом мне помогло то, что тело мое уже было скользкое, в мыле.

Я встала под душ. Андрей хотел продолжить, но я остановила его. Конечно, я бы не смогла его остановить. Но присутствие Антошки сдержало его. Я ополоснулась, а затем ушла сушить волосы.

Они тоже стали мыться.

7-летний мальчик из США заработал на колледж, занимаясь любимым делом, и эта история вдохновит даже скептиков

Ребята, мы вкладываем душу в AdMe.ru. Cпасибо за то,
что открываете эту красоту. Спасибо за вдохновение и мурашки.
Присоединяйтесь к нам в Facebook и ВКонтакте

В детстве всех нас часто спрашивали, кем мы хотим стать, когда вырастем. Райану Хикману (Ryan Hickman) всего 7 лет, и он уже точно знает, чем будет заниматься в жизни. Он твердо решил, что хочет помогать планете, и уже основал свой собственный небольшой бизнес.

Мы в AdMe.ru узнали, чем занимается Райан сейчас и как появилась его маленькая мечта, которая привела к большим свершениям.

Впервые Райан узнал о процессе переработки в возрасте 3 лет, когда отец взял его с собой в центр переработки отходов, куда сдавал мусор. Отец Райана рассказывает, что мальчику очень понравилось кидать бутылки в приемник. Он получил за это пару долларов и был очень этим доволен.

Вернувшись домой, Райан захотел рассортировать все свои мелкие вещи, а после этого дал родителям понять, что хочет сортировать и сдавать и соседский мусор. Тогда его папа и мама раздали всем соседям мусорные мешки, чтобы план мальчика мог воплотиться в жизнь.

4 года спустя «бизнес» Райана обрел серьезный размах. Он даже создал собственную компанию Ryan’s Recycling, и сейчас она охватывает 5 районов и обслуживает 40 клиентов. Мусор Райан сортирует в 8 контейнерах у себя на заднем дворе. Раз в несколько недель мальчик вместе с родителями посещает центр переработки, чтобы сдать собранные отходы.

С момента основания компании уже передано на переработку более 22 тонн мусора и 200 тыс. консервных банок и бутылок. Внушительную заработанную сумму в $ 10 тыс. мальчик уже отложил на будущую учебу в колледже, на банковский счет, открытый родителями.

Кроме того, что Райан делает наш мир чище, он передал уже более $ 1 600 на благотворительность и стал самым юным амбассадором центра защиты морских млекопитающих Pacific Marine Mammal Center, специально для которого придумал дизайн футболок для благотворительности с логотипом своей компании — надписью «Ryan’s Recycling».

Родители Райана признаются, что дело сына повлияло и на их собственные привычки. Мама мальчика рассказывает, что теперь ни она, ни ее муж не могут пройти мимо валяющейся на земле бутылки или банки, не подняв ее. Она говорит, что Райан с большой страстью и ответственностью относится к этому делу и очень любит заряжать своим энтузиазмом других.

В 2018 году Райан выступил на благотворительном вечере WE Day в Калифорнии. WE Day — это ежегодное мероприятие, организуемое международным фондом Free the Children, который осуществляет помощь детям и подросткам по всему миру. В частности, фондом реализуются несколько проектов по строительству школ, также организация оказывает содействие в развитии бедных регионов мира, обеспечивая их население питьевой водой, питанием и медицинской помощью.

Мы думаем, что Райан — крутой. И он на своем примере доказал, что любая мечта осуществима, если начать с себя. Кто знает, возможно, через несколько лет мы увидим его новый, еще более полезный проект. Или, быть может, он станет известным изобретателем либо предпринимателем.

А кем мечтали стать в детстве вы и удалось ли вам это?