Шизоидный тип. Психология и психоанализ характера

Шизоидный тип

Наиболее существенной чертой данного типа считается замкнутость, отгороженность от окружающего, неспособность или нежелание устанавливать контакты, снижение потребности в общении. Сочетание противоречивых черт в личности и поведении — холодности и утонченной чувствительности, упрямства и податливости, настороженности и легковерия, апатичной бездеятельности и напористой целеустремленности, необщительности и неожиданной назойливости, застенчивости и бестактности, чрезмерных привязанностей и немотивированных антипатий, рациональных рассуждений и нелогичных поступков, богатства внутреннего мира и бесцветности его внешних проявлений — все это заставило говорить об отсутствии «внутреннего единства». В последнее время привлекло внимание суждение о недостатке интуиции как главном дефекте. Под интуицией здесь следует подразумевать прежде всего пользование неосознанным прошлым опытом.

Шизоидные черты выявляются раньше, чем особенности характера всех других типов. С первых детских лет поражает ребенок, который любит играть один, не тянется к сверстникам, избегает шумных забав, предпочитает держаться среди взрослых, иногда подолгу молча слушает их беседы. К этому иногда добавляется какая-то холодность и недетская сдержанность.

Подростковый период является самым тяжелым для шизоидной психопатии.

С наступлением полового созревания все черты характера выступают с особой яркостью. Замкнутость, отгороженность от сверстников бросаются в глаза. Иногда духовное одиночество даже не тяготит шизоидного подростка, который живет в своем мире, своими необычными для других интересами и увлечениями, относясь со снисходительным пренебрежением или явной неприязнью ко всему, что наполняет жизнь других подростков. Но чаще же шизоиды страдают сами от своей замкнутости, одиночества, неспособности к общению, невозможности найти себе друга по душе. Неудачные попытки завязать приятельские отношения, мимозоподобная чувствительность в моменты их поиска, быстрая истощаемость в контакте («не знаю о чем еще говорить») нередко побуждают к еще большему уходу в себя.

Недостаток интуиции проявляется отсутствием «непосредственного чутья действительности», неумением проникнуть в чужие переживания, угадать желания других, догадаться о неприязненном отношении к себе или, наоборот, о симпатии и расположении, уловить тот момент, когда не следует навязывать свое присутствие, и когда, наоборот, надо выслушать, посочувствовать, не оставлять собеседника с самим собой.

К дефициту интуиции следует добавить тесно с ним связанные недостаток сопереживания — неумение разделить радость и печаль другого, понять обиду, прочувствовать чужое волнение и беспокойство. Иногда это обозначают как слабость эмоционального резонанса. Недостаток интуиции и сопереживания обусловливает, вероятно, то, что называют холодностью шизоидов. Их поступки могут быть жестокими, что скорее связано с неспособностью вчувствоваться в страдания других, чем желанием получить садистическое наслаждение. К гамме шизоидных особенностей можно добавить неумение убеждать своими словами других.

Внутренний мир почти всегда закрыт от посторонних взоров. Лишь перед немногими избранными занавес может внезапно приподняться, но никогда не до конца, и столь же нежданно вновь упасть. Шизоид нередко раскрывается перед людьми малознакомыми, даже случайными, но чем-то импонирующими его прихотливому выбору. Но он может навсегда остаться скрытой, непонятной вещью в себе для близких или тех, кто знает его много лет.

Богатство внутреннего мира свойственно далеко не всем шизоидным подросткам и, конечно, связано с определенным интеллектом или талантом. Поэтому далеко не каждый из них может послужить иллюстрацией слов Кречмера о подобии шизоидов «лишенным украшений римским виллам, ставни которых закрыты от яркого солнца, но в сумерках которых справляются роскошные пиры». Но во всех случаях внутренний мир шизоидов бывает заполнен увлечениями и фантазиями.

Фантазируют шизоидные подростки для самих себя, они не склонны ни распространяться о своих мечтаниях перед окружающими, ни перемешивать обыденную жизнь с красотами своих выдумок и грез. В этом коренное отличие шизоидных и истероидных фантазий. Шизоидные фантазии либо служат утешению собственной гордости, либо носят эротический характер.

Недоступность внутреннего мира и сдержанность в проявлении чувств делают непонятными и неожиданными для окружения многие поступки шизоидов, ибо все, что им предшествовало — весь ход переживаний и мотивов остались скрытыми. Некоторые выходки носят характер чудачества, но в отличие от истероидов, они не служат цели привлечь к себе всеобщее внимание.

Реакция эмансипации нередко проявляется весьма своеобразно. Шизоидный подросток может долго терпеть мелочную опеку в быту, подчиняться установленному для него распорядку жизни и режиму, но реагировать бурным протестом на малейшую попытку вторгнуться без позволения в мир его интересов, увлечений и фантазий. Вместе с тем эмансипационные устремления легко могут оборачиваться социальной нонконформностью — негодованием по поводу существующих правил и порядков, насмешками над распространенными вокруг идеалами, духовными ценностями, интересами, злопыхательством по поводу «отсутствия свободы». Подобного рода суждения могут долго и скрытно вынашиваться и неожиданно для окружающих реализоваться в публичных выступлениях или решительных действиях. Зачастую поражает прямолинейная критика других лиц без учета ее последствий для себя.

Реакция группирования внешне обычно выражена слабо. Как правило, шизоидные подростки стоят особняком от компаний сверстников. Их замкнутость затрудняет вступление в группу, а их неподатливость общему влиянию, общей атмосфере, их неконформность не позволяет ни слиться с группой, ни подчиниться ей. Попав же в подростковую группу, нередко случайно, они остаются в ней белыми воронами. Иногда они подвергаются насмешкам и даже жестоким преследованиям со стороны сверстников, иногда же, благодаря своей независимости, холодной сдержанности, неожиданному умению постоять за себя, они внушают уважение и заставляют соблюдать дистанцию. Успех в группе сверстников может оказаться в сфере сокровенных мечтаний шизоидного подростка.

В своих фантазиях он творит подобные группы, где занимает положение вождя и любимца, где чувствует себя свободно и легко и получает те эмоциональные контакты, которых не достает ему в реальной жизни.

Реакция увлечения у шизоидных подростков выступает обычно ярче, чем все другие специфические поведенческие реакции этого возраста. Увлечения нередко отличаются необычностью, силой и устойчивостью. Чаще всего приходится встречать интеллектуально-эстетические хобби. Большинство шизоидных подростков любит книги, поглощает их запоем, чтению предпочитают все другие развлечения. Выбор для чтения может быть строго избирательным — только определенная эпоха из истории, только определенный жанр литературы, определенное течение в философии и т.п. Вообще в интеллектуально-эстетических хобби поражает прихотливость выбора предмета. Нам приходилось встречать у современных подростков увлечение санскритом, китайскими иероглифами, древнееврейским языком, срисовыванием порталов соборов и церквей, генеалогией дома Романовых, органной музыкой, сопоставлением конституций разных государств и разных времен и т.д. и т.п. Все это никогда не делается напоказ, а только для себя. Увлечениями делятся, если встречают искренний интерес. Часто таят их, боясь непонимания и насмешек. При менее высоком уровне интеллекта и эстетических притязаний дело может ограничиться менее изысканными, но не менее странными предметами увлечений. Коллекции шизоидных подростков, иногда уникальные, иногда поражающие своей никчемностью, также более служат цели изощренных эстетических потребностей, чем просто накопительству. Один подросток собирал дуплеты из открыток с репродукциями картин известных художников и почтовых марок с изображением тех же картин.

На втором месте стоят хобби мануально-телесного типа. Неуклюжесть, неловкость, негармоничность моторики, нередко приписываемая шизоидам, встречается далеко не всегда, а упорное стремление к телесному совершенствованию может сгладить эти недостатки. Систематические занятия гимнастикой, плавание, велосипед, упражнения йогов сочетаются обычно с отсутствием интереса к коллективным спортивным играм. Место увлечений могут занимать одинокие многочасовые пешие или велосипедные прогулки. Некоторым шизоидам хорошо даются тонкие ручные навыки — игра на музыкальных инструментах, прикладное искусство — все это также может составить предмет увлечений.

Реакции, связанные с формирующимся сексуальным влечением, на первый взгляд могут как будто совсем не проявляться. Внешняя «асексуальность», презрение к вопросам половой жизни обычно сочетается с упорным онанизмом и богатыми эротическими фантазиями. Последние склонны к развитию, питаются случайными сведениями и эпизодами и легко включают перверзные компоненты. Болезненно чувствительные в компании, неспособные на ухаживание и флирт и неумеющие добиться сексуальной близости в ситуации, где она возможна, шизоидные подростки могут неожиданно для других обнаружить сексуальную активность в самых грубых и противоестественных формах — часами сторожить, чтобы подсмотреть чьи-то обнаженные гениталии, эксгибиционировать перед малышами, онанировать под чужими окнами, откуда их видят, вступать в связь со случайными встречными, назначать свидания по телефону незнакомым «на один раз» и т.п. Свою сексуальную жизнь и сексуальные фантазии шизоидные подростки глубоко таят. Даже когда их действия обнаруживаются, они стараются не раскрывать мотивов и переживаний.

Алкоголизация среди шизоидных подростков встречается нечасто. Большинство из них не любит спиртные напитки. Опьянение не вызывает у них выраженной эйфории. Уговорам товарищей, питейной атмосфере компаний они легко противостоят. Однако некоторые из них находят, что небольшие дозы алкоголя, не вызывая эйфории, могут облегчать установление контактов, устраняют чувство робости и неестественности во время общений. Тогда легко образуется особого рода психическая зависимость — стремление регулярно использовать небольшие дозы алкогольных напитков, часто крепких, с целью «побороть застенчивость» и облегчить контакты. Употребление алкоголя в качестве подобного коммуникативного допинга может осуществляться как с приятелями, так и в одиночку. Например, 15-летний шизоидный подросток тайком ото всех хранил в своей постели бутылку коньяка и каждое утро прикладывался к ней, чтобы «свободно чувствовать себя в школе».

Не меньшую угрозу, чем алкоголь, для шизоидных подростков, видимо, представляют наркотики. Возможно, они лучше, чем алкоголь, могут выполнить роль коммуникативного допинга. Возможно, некоторые летучие вещества льют воду на мельницу шизоидных фантазий, делая их более чувственными, красочными, эмоциональными.

Суицидальное поведение не свойственно шизоидным психопатиям, а шизоидная акцентуация не располагает, видимо, к подобному способу решения трудностей. На психические травмы, на конфликтные ситуации, на положения, где шизоидной личности предъявляются непосильные для нее требования, реакция проявляется еще большим уходом в себя, в свой внутренний мир глубоко затаенных фантазий. Или же эта реакция выявляется неожиданными, вычурными, порою жестокими поступками.

Делинквентность встречается нечасто, при этом в самом делинквентном поведении явственно выступают шизоидные черты. Еще обследуя подростков-беспризорников двадцатых годов, Н.И.Озерецкий отметил, что шизоиды предпочитают воровать в одиночку, избирают воровскую «профессию», требующую искусных навыков — например, кража денег из внутренних карманов или умении влезть в квартиру через форточку. Действительно, шизоидные подростки не склонны к групповой делинквентности, но могут совершать серьезные правонарушения, действуя «во имя группы», желая чтобы группа «признала своим». В одиночку совершаются и сексуальные преступления (эксгибиционизм, развратные действия над малолетними, сексуальная агрессия т.п.). Иногда делинквентному поведению предшествует прием небольшой дозы алкоголя в качестве «допинга», но настоящего алкогольного опьянения не бывает.

Самооценка шизоидов отличается констатацией того, что связано с замкнутостью, одиночеством, трудностью контактов, непониманием со стороны окружающих. Отношение к другим проблемам оценивается гораздо хуже. Противоречивости своего поведения они обычно не замечают или не придают ей значения. Любят подчеркивать свою независимость и самостоятельность

Соматические признаки, которые со времен Кречмера считаются свойственными шизоидам — астеническое сложение, дряблая мускулатура, сутулая фигура, длинные ноги и высокий таз, слабо развитые гениталии, угловатость движений — у современных подростков можно видеть далеко не всегда. Акцелерация и связанные с ней эндокринные сдвиги могут искажать эти черты, обусловливая, например, избыточную полноту, раннее и сильное сексуальное развитие.

С первых шагов выделения шизоидной психопатии было обращено внимание на ее сходство с некоторыми формами шизофрении (в частности, с вялотекущей формой и с картинами дефекта после перенесенного шизофренического приступа). Это дало основание многим психиатрам вообще усомниться в существовании шизоидной психопатии как конституциональной аномалии характера, а все, что описывалось под ее названием, трактовать как дефект после приступа шизофрении, прошедшего незамеченным или случившегося в раннем детстве, или как «латентную шизофрению». В последние годы вновь обращалось внимание на то, что в семьях больных шизофренией, особенно ее непрерывно-прогредиентной формой, нередко можно встретить шизоидные личности.

В итоге в последние десятилетия шизоидная психопатия почти перестала диагностироваться и ее выраженные случаи стали обычно трактоваться как вялотекущая шизофрения, а соответствующие шизоидные акцентуации с хорошей социальной адаптацией наводили вновь на мысль о «латентной шизофрении». Даже дифференциальный диагноз между шизофренией и психопатиями стал проводиться в отношении всех типов последних, кроме шизоидного.

Такое положение нельзя счесть правильным. Диагноз вялотекущей шизофрении правомерен, если есть признаки процесса, хотя и медленно развивающегося, если эти признаки выявлены тщательно собранным анамнезом и подтверждены наблюдением. Догадки о неизвестно когда перенесенном и никем не замеченном «шубе» остаются только догадками и не могут служить основой для диагноза.

Подростковый возраст создает особые трудности для дифференциальной диагностики шизофрении и шизоидной психопатии. Пубертатное заострение последней легко может быть принято за начавшийся процесс или за «новый шуб». И, наоборот, дебют шизофрении может маскироваться пубертатными нарушениями поведения. Мы считаем важным подчеркнуть выделение шизоидной психопатии как особой формы.

Шизоидный тип — не слишком частый вариант характера. Лишь 5% из 300 госпитализированных подростков с психопатиями или акцентуациями были отнесены к этому типу, и еще у 5% констатировано сочетание шизоидности с чертами других типов — сенситивного, психастенического, истероидного или эпилептоидного. Следует отметить, что все случаи «чистых» шизоидов были расценены как психопатии, в том числе большая часть как тяжелые и выраженные. В умеренных случаях социальная дизадаптация бывала порциальной — срыв наступал либо дома при благополучии по месту учебы или работы, либо в школе или на работе при удовлетворительной адаптации в семье.

Шизоидные акцентуации обычно не ведут за собой ни социальной дизадаптации, ни тяжелых нарушений поведения, ни острых аффективных реакций и поэтому, вероятно, не попадают под наблюдение психиатра. Встречается же шизоидный тип акцентуации не так уж редко.

Скрытая шизоидная акцентуация может обнаруживаться, если к личности внезапно предъявляются непосильные для нее требования — например, быстро установить широкий круг неформальных и достаточно эмоциональных контактов. Шизоиды также срываются, когда к ним настойчиво и бесцеремонно «лезут в душу».

Еще Кречмер, описывая шизоидный тип, выделил экспансивный и сенситивный варианты. Последний, как было указано, правильнее рассматривать как тип особый, принадлежащий к группе астенических психопатий, так как замкнутость здесь вторичная, компенсаторная. Тем не менее среди шизоидов встречаются и более стеничные, и совсем астенические личности. Разнообразие шизоидных проявлений может быть столь велико, что число описываемых вариантов могло бы стать двухзначным. Поэтому нам представляется целесообразным констатировать сочетание шизоидности с чертами других типов. Главная основа характера, его ядро всегда остается шизоидным. На него могут наслаиваться сенситивные, психастенические, паранойяльные, эпилептоидные, истероидные или неустойчивые черты.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Продолжение на ЛитРес

Размышления о шизоидной динамике | Журнал Практической Психологии и Психоанализа

Комментарий: Перевод осуществлен по: McWilliams N. Some Thoughts about Schizoid Dynamics. The Psychoanalytic Review, 2006. Vol. 93. No. 1. pp. 1-24.

Аннотация

Статья посвящена шизоидной динамике, дано описание общих принципов психоаналитической психотерапии шизоидного расстройства личности.

Ключевые слова: шизоидное личностное расстройство, шизоидная динамика, психоаналитическая психотерапия, психоанализ.

Уже много лет я занимаюсь развитием более глубокого понимания субъективной жизни людей с шизоидной организацией личности. Эта статья посвящена не той версии шизоидного расстройства личности, которая приведена в описательной психиатрической таксономии (такой как DSM). Здесь я ссылаюсь на более практическое, феноменологически направленное, психоаналитическое понимание шизоидной личности, так как меня всегда интересовало исследование индивидуальных различий больше, чем в спор о том, что является патологией, а что нет. Я обнаружила: когда люди с шизоидной динамикой — пациенты, коллеги, друзья — чувствуют, что их самораскрытие не столкнётся с пренебрежением (или не будет «криминализовано», как сказал один знакомый терапевт), у них возникает желание поделиться своим внутренним миром. И, как справедливо для других областей, если человек заметил что-то однажды, он начинает видеть это везде.

Постепенно я поняла, что люди с шизоидной динамикой встречаются чаще, чем принято думать, и что среди них существует большой градиент психического и эмоционального здоровья: от психотического уровня, до завидной надёжной психической устойчивости. И хотя считается, что центральная проблема шизоидного человека не невротического спектра (Steiner, 1993), я могу отметить, что наиболее высокофункционирующие шизоидные люди, которых множество, кажутся во всех смыслах (по таким критериям, как удовлетворённость жизнью, чувство своей силы, аффективная регуляция, постоянство “я” и объекта, личные отношения, творческая деятельность) более здоровыми, чем многие с аутентично невротичной психикой. Я предпочитаю использовать термин » шизоидность» (несмотря на то, что юнгианское «интроверсия» не такое стигматизирующее), поскольку “шизоидность” неявно отсылает к сложной внутрипсихической жизни, в то время как “интроверсия” говорит о предпочтении интроспекции и стремления к одиночеству — более-менее поверхностных феноменах.

Одной из причин, почему специалисты в области психического здоровья не замечают высокофункциональной шизоидной динамики, является то, что многие из таких людей “прячутся”, или проходят “сквозь” нешизоидных других. Их личностные особенности включают “аллергию” на то, чтобы быть объектом интрузивного внимания, и кроме того, шизоиды боятся оказаться выставленными на всеобщее обозрение как чудаки и сумасшедшие. Поскольку нешизоидные наблюдатели склонны приписывать патологию людям, являющимся большими затворниками и эксцентриками чем они сами, вполне реалистичен страх шизоида оказаться пристально изученным и изобличённым как ненормальный или не совсем нормальный. Кроме того, некоторые шизоиды обеспокоены собственной нормальностью независимо от того, теряли они её на самом деле или нет. Страх оказаться в категории психотиков может быть проекцией убеждения в невыносимости их внутреннего опыта, который настолько частный, неузнаваемый и не отзеркаленный другими, что им кажется, их изолированность равняется сумасшествию.

Очень многие непрофессионалы считают шизоидных людей странными и непостижимыми. Вдобавок к этому даже специалисты в области психического здоровья могут приравнивать шизоидность к психической примитивности, а примитивность к ненормальности. Блестящая трактовка Мелани Кляйн (Klein, 1946) параноидно-шизоидной позиции как основы для способности выдерживать сепарацию (то есть, для депрессивной позиции) оказалась вкладом в восприятие феноменов ранних стадий развития как незрелых и архаичных (Sass, 1992). Кроме того, мы подозреваем в проявлениях шизоидной личности вероятных предшественников шизофренического психоза. Поведение, нормальное для шизоидной личности, определённо может имитировать ранние стадии развития шизофрении. Взрослый, начавший проводить всё больше и больше времени в изоляции в своей комнате среди своих фантазий и в конечном итоге становящийся откровенно психотичным — нередкая клиническая картина. Кроме того, шизоидность и шизофрения могут быть родственниками. Недавние исследования шизофренических расстройств выявили генетические предпосылки, которые погут проявиться в широком спектре от тяжёлой шизофрении до нормальной шизоидно организованной личности (Weinberger, 2004). С другой стороны, существует множество людей с диагностированной шизофренией, чья преморбидная личность может быть описана как преимущественно параноидная, обсессивная, истероидная, депрессивная или нарциссическая.

Другой возможной причиной ассоциирования шизоидов с патологией может быть то, что многие из них чувствуют расположенность к людям, имеющим расстройства психотического уровня. Один из моих коллег, описывающий себя как шизоидного, предпочитает работать с более психотически расстроенными людьми, чем со “здоровыми невротиками”, поскольку воспринимает невротичных людей как “нечестных” (то есть, использующих психические защиты), в то время как психотики воспринимаются им как вовлечённые в полностью аутентичную борьбу с их внутренними демонами. Первые исследователи теории личности — к примеру, Карл Юнг и Гарри Салливан, — не только по многим оценкам были характерологически шизоидными, но и, вероятно, переживали краткие психотические эпизоды, которые не становились длительным приступом шизофрении. По-видимому, можно сделать вывод о том, что способность этих аналитиков эмпатически понимать субъективный опыт более серьёзно нарушенных пациентов имеет много общего с доступом к их собственному потенциалу к психозу. Даже высокоэффективные и эмоционально стабильные шизоиды могут беспокоиться о своей нормальности. Мой близкий друг оказался сильно встревожен во время просмотра фильма “Игры разума” (“A beautiful mind”), описывающего постепенное погружение в психоз гениального математика, Джона Нэша. Фильм эффектно затягивает аудиторию в иллюзорный мир героя, а затем раскрывает, что люди, которых зритель считал реальными, были галлюцинаторным бредом Нэша. Становится очевидно, что его мыслительные процессы сдвинулись от креативной гениальности к манифестациям психоза. Мой друг болезненно встревожился, осознав, что как и Нэш, он не всегда может различить, когда создаёт креативную связь между двумя кажущимися несвязанными феноменами, которые действительно связаны, а когда он создаёт полностью идиосинкразические связи, могущие показаться другим нелепыми и сумасшедшими. Он говорил об этой тревоге со своим относительно шизоидным аналитиком, чей печально-ироничный ответ на его описание неуверенности в возможности положиться на собственный ум, был “Ну да, кому вы рассказываете!” (В разделе о следствиях для терапии станет ясно, почему я думаю это была чуткая, дисциплинированная и терапевтичная интервенция, хотя она выглядит случайным отходом от аналитической позиции).

Вопреки существованию связей между шизоидной психологией и психотической уязвимостью, меня неоднократно впечатляли высокая креативность, личностная удовлетворённость и социальная ценность шизоидных людей, которые, несмотря на интимное знакомство с тем, что Фрейд называл первичным процессом, никогда не были в группе риска психотического срыва. Множество таких людей работает в искусстве, теоретических науках, философских и духовных дисциплинах. А так же в психоанализе. Гарольд Дэвис (личная беседа) сообщает, что Гарри Гантрип однажды пошутил, что “психоанализ — это профессия шизоидов для шизоидов”. Эмпирические исследования личностей психотерапевтов, проводящиеся в Университете Маккуори в Сиднее, Австралии, (Джудит Хейд, личная беседа) показывают, что хотя основная модальность типа личности среди женщин-терапевтов — депрессивная, среди мужчин-терапевтов преобладают шизоидные черты.

Моё предположение почему это так, включает наблюдение, что высокоорганизованных шизоидных людей не удивляют и не пугают свидетельства существования бессознательного. Из-за интимного и часто непростого знакомства с процессами, находящимися для других вне наблюдения, психоаналитические идеи для них оказываются более доступными и интуитивными, чем для тех, кто проводит годы на кушетке, взламывая психические защиты и получая доступ к скрытым импульсам, фантазиям и чувствам. Шизоидные люди характерологически интроспективны. Им нравится изучать все закоулки и подвалы собственного разума, и в психоанализе они находят множество релевантных метафор для своих открытий, сделанных в этих исследованиях. Кроме того, профессиональная практика психоанализа и психоаналитической терапии предлагает привлекательное решение центрального конфликта близости и дистанции, который довлеет над шизоидной психикой (Wheelis, 1956).

Меня всегда привлекали шизоидные люди. Я обнаружила в последние годы, что большинство моих ближайших друзей могут быть описаны как шизоидные. Моя собственная динамика, больше склоняющаяся к депрессивной и истероидной, сопричастна этому интересу тем способом, о котором я буду рассуждать ниже. Кроме того, меня приятно удивили неожиданные отклики на мою книгу о диагностике (McWilliams, 1994). Обычно читатели выражают благодарность за какую-нибудь главу, оказавшуюся полезной для понимания определённого типа личности, для работы с кем-то из пациентов, или для осмысления их собственной динамики. Но кое-что характерное происходило с главой о шизоидной личности. Несколько раз после лекции или семинара кто-нибудь (часто кто-то из тихо сидевших на задних рядах, поближе к двери) подходил ко мне, стараясь убедиться, что не напугал внезапным приближением, и говорил: «Я просто хотел сказать “спасибо” за главу о шизоидной личности. Вы действительно поняли нас.»

Вдобавок к тому, что эти читатели выражают личную признательность, а не профессиональную, меня поражало использование множественного «нас». Я думаю, не оказываются ли шизоидные люди психически в той же позиции, что и люди, принадлежащие сексуальным меньшинствам. Они чувствительны к риску показаться девиантными, больными или с нарушениями поведения для обладателей обычной психики, просто потому что они действительно меньшинство. Специалисты в области психического здоровья иногда обсуждают шизоидные темы тоном, сходным с тем, который раньше использовался при обсуждении представителей ЛГБТ-сообщества. У нас есть тенденция одновременно и приравнивать динамику к патологии, и обобщать целую группу людей на основе отдельных представителей, искавших лечения болезней, связанных с их идиосинкразической версией психики.

Шизоидный страх стигматизации понятен с учётом того, что люди невольно укрепляют друг друга в предположении, что чаще встречающаяся психология нормальна, а исключения представляют собой психопатологию. Возможно, между людьми существуют заметные внутренние различия, выражающие психодинамические факторы так же как и другие (конституциональные, контекстуальные, различия жизненного опыта), которые в терминах психического здоровья не лучше и не хуже. Склонность людей ранжировать различия по какой-то шкале ценностей имеет глубокие корни и меньшинства относятся к нижним ступенькам таких иерархий.

Хочется ещё раз подчеркнуть значимость слова «нас». Шизоидные люди узнают друг друга. Они чувствуют себя членами того, что один мой друг-затворник назвал «сообщество одиночества». Как гомосексуальные люди, обладающие гейдаром, многие шизоиды могут замечать друг друга в толпе. Я слышала, как они описывают чувство глубокого и эмпатичного родства друг с другом, несмотря на то, что эти сравнительно изолирующиеся люди редко вербализуют эти чувства или приближаются друг к другу, чтобы явно выразить узнавание. Впрочем, начал появляться жанр популярных книг, который нормализует и даже описывает как ценность такие шизоидные темы как сверхчувствительность (Aron, 1996), интроверсию (Laney, 2002) и предпочтение одиночества (Rufus, 2003). Один шизоидный друг рассказывал мне, как шёл по коридору с несколькими сокурсниками на семинар в сопровождении преподавателя, имевшего, по его мнению, сходный тип личности. По пути к классу они прошли мимо фотографии острова Кони, где был изображён пляж в жаркий день, заполненный людьми так плотно, что не было видно песка. Преподаватель поймал взгляд моего друга и, кивнув на фотографию, поморщился, выражая тревогу и желание избежать подобных вещей. Мой друг широко раскрыл глаза и кивнул. Они поняли друг друга без слов. 

Как я определяю шизоидную личность?

Я использую термин «шизоидный» так, как его понимали британские теоретики объектных отношений, а не как он трактуется в DSM (Akhtar, 1992; Doidge, 2001; Gabbard, 1994; Guntrip, 1969). DSM произвольно и без эмпирической основы различает шизоидную и избегающую личность, утверждая, что избегающее расстройство личности включает желание близости несмотря на дистанцирование, в то время как шизоидное расстройство личности выражает безразличие к близости. В то же время я никогда не встречала среди пациентов и других людей кого-то, чьё затворничество не было изначально конфликтным (Kernberg, 1984). Недавняя эмпирическая литература поддерживает это клиническое наблюдение (Shedler & Westen, 2004). Мы существа, ищущие привязанностей. Отстранённость шизоидной личности представляет собой, среди прочего, защитную стратегию избегания гиперстимуляции, травматического посягательства и инвалидизации, и наиболее опытные психоаналитические клиницисты знают, как не принимать это за чистую монету, какую бы тяжесть и чувство неуверенности эта отстранённость не вызывала.

До изобретения нейролептиков, когда первые аналитики работали с психотическими пациентами в больницах наподобие «Chestnut Lodge», сообщалось о множестве случаев возвращения из своей изоляции даже кататонических пациентов, если они чувствовали себя в достаточной безопасности, чтобы снова попытаться наладить контакт с людьми. Знаменитый случай, который я не могу найти в письменных источниках, описывает как Фрида Фромм-Райхманн ежедневно сидела возле пациента с кататонической шизофренией один час в день, изредка делая замечания о том, какими могли бы быть чувства пациента по поводу того, что происходило во дворе. Спустя почти год таких ежедневных встреч, пациент внезапно повернулся к ней и заявил, что не согласен с чем-то, что она сказала несколько месяцев назад.

Психоаналитическое использование термина «шизоидный» происходит от наблюдения расщепления (лат. schizo — расщеплять) между внутренней жизнью и внешне наблюдаемой жизнью шизоидного человека (Laing, 1965). К примеру, шизоидные люди открыто отстранены, в то время как в терапии описывают глубочайшую жажду близости и яркие фантазии о вовлеченной интимности.

Шизоиды выглядят самодостаточными, но в то же время любой, кто хорошо знаком с таким человеком, может подтвердить глубину его эмоциональной нужды. Они могут выглядеть крайне рассеянными, оставаясь при этом тонкими наблюдателями; могут выглядеть полностью не реагирующими и при этом страдать от тонкого уровня сензитивности; могут выглядеть аффективно заторможенными, и в то же время бороться внутри себя с тем, что один из моих шизоидных друзей называет «протоаффект», чувством пугающей затопленности интенсивными эмоциями. Они могут казаться крайне индифферентными к сексу, питаясь сексуализированной, тщательно разработанной фантазийной жизнью, а так же могут поражать других необычной душевной мягкостью, но близкие люди могут узнать, что они вынашивают детальные фантазии о разрушении мира.

Термин «шизоидный» так же мог появиться благодаря тому, что характерные тревоги таких людей включают в себя фрагментацию, размывание, чувство разваливания на части. Они чувствуют себя слишком уязвимыми для бесконтрольного распада самости. Много шизоидных людей описывали мне их способы справиться с чувством опасного разделения себя. Эти способы включают закутывание в плед, раскачивание, медитацию, ношение верхней одежды в помещении, прятки в чулане и другие средства самоуспокоения, которые выдают внутреннюю убеждённость в том, что другие люди скорее разочаровывающие, чем успокаивающие. Тревога поглощения для них более характерна, чем тревога сепарации, и даже самые здоровые из шизоидов могут мучительно переживать психотический ужас, что мир может взорваться, затопить, развалиться на части в любую минуту, не оставив никакой почвы под ногами. Потребность срочно защитить чувство центральной, неприкосновенной самости может быть абсолютной (Elkin, 1972; Eigen, 1973).

Будучи изначально обученной в рамках модели эго-психологии, я обнаружила, что полезно думать о шизоидной личности как об определяемой фундаментальной и привычной опорой на защитный механизм избегания. Избегание может быть более или менее физическим, как у человека, который уходит в пещеру или другую удалённую местность всегда, когда мир оказывается слишком невыносимым для него, либо внутренним, как в случае женщины, которая просто проходит сквозь ежедневную жизнь, в действительности присутствуя только во внутренних фантазиях и заботах. Теоретики объектных отношений подчёркивали присутствие в шизоидных людях центрального конфликта межличностной близости и дистанцирования, конфликт, в котором физическая (не внутренняя) дистанция обычно выигрывает (Fairbairn, 1940; Guntrip, 1969).

В более серьёзно нарушенных шизоидных людях избегание может выглядеть как непрерывное состояние психической недоступности, а у тех, кто более здоров, есть заметные колебания между контактом и разрывом связей. Гантрип (Guntrip, 1969, p. 36), придумал термин «программа “то внутрь, то наружу»” для описания шизоидного паттерна поиска интенсивной аффективной связи с последующей необходимостью дистанцироваться и пересобрать чувство собственного «я», оказавшееся под угрозой из-за такой интенсивности. Этот паттерн может быть особенно заметен в сексуальной сфере, но, по-видимому, относится и к другим проявлениям интимного эмоционального контакта.

Я подозреваю, что одна из причин, почему я нахожу людей с центральной шизоидной динамикой привлекательными, это то, что отстранение — сравнительно “примитивная”, глобальная и всеохватывающая защита (Laughlin, 1979; Vailliant, Bond & Vailliant, 1986), которая может сделать ненужным использование более искажающих, подавляющих и предположительно более «взрослых» защит. Женщина, которая просто уходит, физически или психически, когда она в стрессе, не нуждается в отрицании, смещении, реактивных образованиях или рационализации. Следовательно, аффекты, образы, идеи и импульсы, которые нешизоидные люди скрывают от сознания, легко для неё доступны, делая её эмоционально честной, что поражает меня и, возможно, других, нешизоидных людей, как нечто неожиданное и захватывающе искреннее.

Связанная с защитами характеристика шизоидных людей (из тех, которые можно понимать негативно, как перверсию, либо позитивно, как силу характера) — это безразличие или открытое избегание личного внимания и признания. Хотя они могут желать, чтобы их творческая работа имела влияние, большинство шизоидных людей, которых я знаю, предпочли бы, чтобы их игнорировали, а не чествовали. Потребность в личном пространстве далеко превосходит их интерес в обычной нарциссической подпитке. Коллеги моего покойного мужа, известного среди студентов за оригинальность и яркость, часто огорчались его привычкой публиковать статьи в странных и маргинальных журналах без заметного желания создавать себе широкую репутацию в главном направлении своей области исследований. Слава сама по себе не мотивировала его; быть понятым теми, кто важен для него лично было куда важнее. Когда я сказала шизоидному другу, что я слышала отзывы о нём как о “блестящем, но разочаровывающе отгородившемся ото всех”, он встревожился и спросил “Откуда они взяли “блестящем”?” “Отгородившийся” было нормально, но “блестящий” могло направить кого-то в его сторону.

Как люди становятся шизоидными?

Я писала ранее о возможных причинах возникновения шизоидной динамики (McWilliams, 1994). В этой статье я предпочитаю оставаться на уровне феноменологии, но позвольте мне сделать несколько обобщающих замечаний о сложной этиологии различных вариаций шизоидной личностной организации. Меня очень впечатляет центральный конституционально сензитивный темперамент, заметный с рождения, возможно, обусловленный генетической предрасположенностью, о которой я упоминала ранее. Я думаю, один из результатов этого генетического наследства — такой уровень сензитивности во всех своих негативных и позитивных аспектах (Eigen, 2004), который оказывается куда более сильным и болезненным чем у большинства нешизоидных людей. Эта острая сензитивность манифестирует с рождения, продолжаясь в поведении, которое отвергает жизненный опыт, проживаемый как слишком переполняющий, слишком разрушающий, слишком инвазивный.

Многие шизоидные люди описывали мне своих матерей как одновременно холодных и вторгающихся. Для матери холодность может испытываться, как исходящая от ребёнка. Несколько самодиагностированных шизоидов рассказывали со слов матерей о том, как будучи младенцами они отвергали грудь, а когда их держали или укачивали — отстранялись, как будто перестимулированые. Мой шизоидный друг сказал мне, что его внутренняя метафора вынянчивания — “колонизация”: термин, вызывающий в воображении эксплуатацию невинных людей вторгающейся имперской властью. Связанная с этим образом распространённая тревога отравления, плохого молока и токсичного питания так же часто характеризует шизоидных людей. Одна из моих шизоидных друзей спросила меня во время обеда: “Что такого в этих соломинках? Почему людям нравится пить через соломинку?” “Нужно сосать”, — предположила я. “Фу!” — содрогнулась она.

Шизоиды часто описываются членами семьи как гиперсензитивные и тонкокожие. Дойдж (Doidge, 2001) подчёркивает их “повышенную проницаемость”, чувство того, что они без кожи, отсутствия адекватной защиты от стимулов и отмечает превалирующие картины повреждённой кожи в их фантазийной жизни. После чтения ранней версии этой статьи один шизоидный коллега прокомментировал: “Чувство прикосновения очень важно. Мы одновременно боимся его и хотим.” Ещё в 1949 Бергманн и Эскалона наблюдали, что некоторые дети показывают с рождения обострённую чувствительность к свету, звуку, прикосновению, запахам, движениям и эмоциональному тону. Несколько шизоидов говорили мне, что их любимой сказкой в детстве была “Принцесса на горошине”. Чувство, что они легко будут перегружены инвазивными другими, часто выражается в ужасе затопления, страхах пауков, змей и других пожирателей и, вслед за Э.А. По, страхе быть погребённым заживо.

Их адаптация к миру, который гиперстимулирует и приводит к агонии, усложняется ещё и опытом отвержения и токсичности значимых других. Большинство моих шизоидных пациентов вспоминают, что их разгневанные родители говорили им, что они “чересчур чувствительные”, “невыносимые”, “слишком разборчивые”, что они “делают из мухи слона”. Таким образом их болезненный опыт постоянно отвергался теми, кто должен был о них позаботиться, и кто из-за своего отличающегося темперамента не мог идентифицироваться с острой сензитивностью своего ребёнка и часто относился к нему нетерпеливо, озлобленно и даже презрительно. Наблюдения Хана (Khan, 1963) о том, что шизоидные дети демонстрируют эффект “куммулятивной травмы” — один из способов обозначить это повторяющееся отвержение. Легко видеть, как уход становится предпочтительным способом адаптации: внешний мир чересчур давит, опыт аннулируется, от шизоидного ребёнка требуется поведение, которое мучительно сложно и к нему относятся как к сумасшедшему за то, что он реагирует на мир способом, который не может контролировать.

Ссылаясь на работу Фейрберна, Дойдж (Doidge, 2001), в восхитительном анализе шизоидных проблем из фильма “Английский пациент”, суммирует сложности детства шизоидного человека:

“Дети … развивают интернализированное представление о дающем надежду, но отвергающем родителе … к которому они отчаянно привязаны. Такие родители часто неспособны к любви или слишком заняты собственными проблемами. Их дети награждаются, когда не требуют ничего, и обесцениваются и высмеиваются за выражение зависимости и потребности в привязанности . Таким образом детская картина “хорошего” поведения искажена. Ребёнок учится никогда не требовать и даже не желать любви, потому что это делает родителя более отдалённым и строгим. Ребёнок затем может прикрывать чувства одиночества, пустоты и того, что над ним насмехаются, фантазиями (часто бессознательными) о своей самодостаточности. Фейрберн утверждал, что трагедия шизоидного ребёнка в том, что … он верит, что деструктивная сила внутри него — это любовь, а не ненависть. Любовь пожирает. Следовательно, главная деятельность психики шизоидного ребёнка — в том чтобы подавить нормальное желание быть любимым.  “

Описывая цетральную проблему такого ребёнка, Зейнфельд (1993) пишет, что шизоид имеет “переполняющую потребность в зависимости от объекта, но это угрожает потерей себя”. Этот внутренний конфликт, тщательно изученный во множестве вариантов, является центром психоаналитического понимания структуры шизоидной личности.

Некоторые редко описанные аспекты шизоидной психики

1. Реакции на потерю и сепарацию

Нешизоидные люди, среди которых, по-видимому, авторы DSM и многих других описательных психиатрических традиций, часто заключают, что шизоиды неспособны сильно привязываться к другим и не реагируют на сепарацию, поскольку решают проблему близости/дистанции в пользу дистанцирования, и кажутся цветущими, находясь в одиночестве. Однако, они могут иметь очень сильные привязанности. Те привязанности, которые у них есть, могут быть инвестированы сильнее, чем у людей с более “анаклитической” психикой. Поскольку шизоидные люди чувствуют себя в безопасности с очень небольшим числом других, любая угроза или реальная потеря связей с людьми, с которыми они действительно чувствуют себя комфортно, может быть опустошающей. Если в мире всего три человека, кто тебя по-настоящему знает, и один из них исчез — значит, исчезла треть всей поддержки.

Частая причина поисков психотерапии у шизоидной личности — утрата. Другой, связанной причиной, является одиночество. Как отмечала Фромм-Райхманн (1959/1990), одиночество — это болезненное эмоциональное переживание, которое остаётся странно неисследованным в профессиональной литературе. Факт того, что шизоидные люди регулярно отстраняются и ищут уединения — не свидетельство их иммунности к нему; не более, чем избегание аффекта обсессивной личностью — свидетельство безразличия к сильным эмоциям, или цепляние депрессивного человека — свидетельство нежелания автономии. Шизоиды могут искать терапию, потому что, как пишет Гантрип (Guntrip,1969), они отдалились от значимых отношений так сильно, что чувствуют себя обессиленными, бесплодными и внутренне мёртвыми. Или приходят в терапию с конкретной целью: пойти на свидание, стать более социальными, начать или улучшить сексуальные отношения, победить то, что другие называют в них “социофобией”.

2. Чувствительность к неосознаваемым чувствам других

Возможно, из-за того, что они сами не защищены от нюансов собственных первичных мыслей, чувств и импульсов, шизоиды могут быть удивительно сонастроены с бессознательными процессами других. То, что очевидно для них, часто остаётся невидимым для менее шизоидных людей. Иногда я думала, что веду себя совершенно непринуждённо и вполне обыкновенно, при этом обнаруживая, что шизоидные друзья или пациенты интересуются о моём “обычном” душевном состоянии. В моей книге о психотерапии (McWilliams, 2004), я рассказываю историю о шизоидной пациентке, женщине, у которой самые яркие привязанности были по отношению к животным, кто единственная из моих пациентов заметила, что меня что-то беспокоит в неделю после того, как мне диагностировали рак груди и я пыталась сохранить этот факт в тайне, ожидая дальнейших медицинских процедур. Другая шизоидная пациентка однажды пришла на сессию вечером, когда я ожидала провести выходные со старым другом, взглянула на меня, пока я садилась на своё место, думая, что двигаюсь совершенно обычно, оставаясь в профессиональной рамке, и шутливо сказала мне: “Ну, сегодня мы такие счастливые!”

Одно редко замечаемое затруднение, в которое постоянно оказываются втянуты межличностно сензитивные шизоиды — это социальные ситуации, в которых они воспринимают происходящее на невербальном уровне лучше, чем другие. Шизоиды, скорее всего, усвоили из болезненной истории родительского пренебрежения и своих социальных оплошностей, что некоторые вещи, которые он или она наблюдают, очевидны всем, а некоторые — однозначно невидимы. И поскольку все скрытые процессы могут быть одинаково видимы для шизоида, ему невозможно понять, о чём говорить социально приемлемо, а что незамечено или неприлично иметь в виду. Таким образом, некоторая часть ухода шизоидной личности может представлять собой не столько автоматический защитный механизм, сколько сознательное решение, что осторожность — лучшая часть отваги.

Такая ситуация неизбежно болезненна для шизоидного человека. Если в комнату пробрался метафорический невидимый слон, он или она начнёт задаваться вопросом о смысле разговора перед лицом такого молчаливого отрицания. Поскольку шизоиду свойственен недостаток подавляющих защит, им сложно понять такие защиты в других людях, и они остаются наедине с вопросом “Как мне включиться в разговор, не показав виду, что я знаю правду?” Может быть параноидная грань этого опыта невысказанности: возможно, другие прекрасно знают про слона и сговорились не упоминать о нём. Какую опасность они ощущают, которой не ощущаю я? Или они искренне не видят слона, и в таком случае, их наивность или неведение могут быть одинаково опасными. Керри Гордон (Gordon, неопубликованная статья) замечает, что шизоидная личность живёт в мире возможного, а не вероятного. Как и со всеми паттернами, которые повторяют какую-то тему вновь и вновь, имея свойство самосбывающегося пророчества, шизоидный уход одновременно повышает тенденцию жить в первичном процессе и создаёт ещё больший уход из-за агрессивных обстоятельств невероятно интимного проживания в реальности, где первичные процессы ясно видны.

3. Единство с вселенной

Шизоидные личности часто бывают охарактеризованы как имеющие защитные фантазии всемогущества. К примеру, Додж (Doidge, 2001) упоминает на первый взгляд сотрудничающего пациента, который “раскрыл уже глубоко в терапии, что у него всегда была всемогущая фантазия о том, что он контролировал всё, что я говорил”. Однако, шизоидное чувство всемогущества критически отличается от такового у нарциссической, психопатической, параноидной или обсессивной личности. Вместо того, чтобы инвестировать в грандиозную самопрезентацию, или поддерживать защитное стремление к контролю, шизоидные люди имеют тенденцию чувствовать глубокую и взаимопроникающую связь со своим окружением. Они могут допускать, к примеру, что их мысли влияют на их окружение, так же как окружение влияет на их мысли. Это скорее органичное, синтонное убеждение, чем исполняющая желание защита (Khan, 1966). Гордон (неопубликованная статья) охарактеризовал этот опыт скорее как “вездесущность”, чем всемогущество, и связывает это с понятием симметричной логики Матте-Бланко (Matte-Blanco,1975).

Это чувство связи со всеми аспектами окружения может включать в себя одушевление неодушевлённого. Эйнштейн, к примеру, подходил к пониманию физики вселенной, идентифицируясь с элементарными частицами и размышляя о мире с их точки зрения. Тенденция чувствовать сродство с вещами понимается как последствия отвержения других людей, но она так же может быть неподавленным доступом к анимистской позиции, которая всплывает лишь в сновидениях или смутных воспоминаниях того, как мы думали в детстве. Однажды, когда мы с подругой ели кексы, она прокомментировала: “Хорошо, что этот изюм меня не беспокоит.” Я спросила, что не так с изюмом: “Тебе не нравится вкус?” Она улыбнулась: “Как ты не понимаешь, изюмины могли бы быть мухами!” Коллега, с которой я поделилась этой историей, вспомнила, что её муж, которого она признаёт шизоидным, не любит изюм по другой причине: “Он говорит, изюмины прячутся”.

4. Шизоидно-истероидный роман

Выше я упоминала о том, что меня привлекают люди с шизоидной психологией. Когда я думаю об этом феномене и вижу частоту с которой гетеросексуальные женщины с истероидной динамикой вовлекаются в отношения с мужчинами, имеющими шизоидные черты, я обнаруживаю, что в добавок к обезоруживающей честности шизоидных людей, есть и динамические причины для такого резонанса. Клинические описания изобилуют описаниями истероидно-шизоидных пар, их недопониманий, проблем приближающегося и отдаляющегося партнёров, неспособности каждой стороны увидеть, что партнёр не могущественный и требовательный, а испуганный и нуждающийся. Но, несмотря на наши недавние признания интерперсональных процессов двух человек, удивительно мало профессиональных работ об интерсубъективных последствиях специфических и контрастирующих личностных особенностей. Рассказ Аллена Уилиса “Мужчина, лишённый иллюзий, и мечтательная дева” (“The Illusionless Man and the Visionary Maid”, 1966/2000) и классическое определение окнофила и филобата Балинта (Balint, 1945) — кажутся мне более релевантными для шизоидно-истероидной химии, чем любые недавние клинические описания.

Взаимное восхищение между более истероидной и более шизоидной личностями редко одинаково. В то время, как истероидно организованная женщина идеализирует способность шизоидного мужчины быть одиноким, “говорить истину сильным мира сего”, контейнировать аффект, подниматься на уровни креативного воображения, о которых она может только мечтать, шизоидный мужчина восхищается её теплотой, комфортом с другими, эмпатичностью, изяществом в выражении эмоций без неуклюжести или стыда, способностью выражать собственную креативность в отношениях. С той же силой, с которой противоположности притягиваются, а истероидные и шизоидные люди идеализируют друг друга — затем они сводят друг друга с ума, когда их взаимные потребности в близости и дистанции сталкиваются в конфликте. Дойдж (Doidge, 2001) удачно сравнивает любовные отношения с шизоидным человеком с судебной тяжбой.

Я думаю, что сходство между этими типами личности идёт гораздо дальше. И шизоидную и истероидную психологии можно описать как гиперсензитивные и поглощённые страхом чрезмерной стимуляции. В то время как шизоидная личность боится оказаться чрезмерно стимулированной внешними источниками, истероидный человек чувствует страх перед драйвами, импульсами, аффектами и другими внутренними состояниями. Оба типа личности так же описываются как связанные с кумулятивной или резкой травматизацией. Оба почти наверняка более право- чем левополушарные. И шизоидные мужчины и истероидные женщины (по крайней мере относящие себя к гетеросексуалам — мой клинический опыт недостаточен, чтобы обобщать на другие случаи) имеют тенденцию видеть родителя противоположного пола как центр власти в семье и оба чувствуют, что в их психическую жизнь слишком легко вторгался именно этот родитель. Оба они страдают от поглощающего чувства голода, который шизоидная личность пытается укротить, а истероидная — сексуализировать. Если я права, описывая эти сходства, тогда часть магии между шизоидной и истероидной личностью основана на сходстве, а не на различии. Артур Роббинс (личная беседа) идёт так далеко, что заявляет, что внутри шизоидной личности находится истероидная и наоборот. Исследование этой идеи — материал для отдельной статьи, которую я надеюсь написать в будущем.

Терапевтические последствия

Люди с заметной шизоидной динамикой, по крайней мере те, кто находится на здоровом краю, более витальные и межличностно компетентные, имеют тенденцию привлекаться в психоанализ и психоаналитическую терапию. Обычно они не могут себе представить, как можно согласиться в терапии на протокольные интервенции, опускающие индивидуальность и исследование внутренней жизни на второстепенные роли. Если у них есть ресурс выдерживать терапевтическую работу, то высоко функционирующие шизоидные люди — отличные кандидаты для психоанализа. Им нравится факт того, что аналитик сравнительно мало прерывает их ассоциативный процесс, они наслаждаются безопасным пространством, предоставляемым кушеткой, им нравится быть свободными от потенциальной гиперстимуляции материальностью терапевта и от его выражений лица. Даже приходя раз в неделю в сеттинге лицом к лицу, шизоидные пациенты оказываются благодарными, когда терапевт осторожно избегает преждевременного сближения и вторжения. Поскольку они “понимают” первичный процесс и знают, что обучение терапевта включает в себя понимание этого процесса, они могут надеяться, что их внутренняя жизнь не вызовет шока, критики или обесценивания.

Несмотря на то, что большинство высокофункциональных шизоидных пациентов принимают и ценят традиционную аналитическую практику, то, что происходит в успешном лечении таких пациентов не очень хорошо отражено в классической фрейдовской формулировке перевода бессознательного в сознательное. Хотя некоторые бессознательные аспекты шизоидного опыта, особенно стремление к зависимости, вызывающее защитное отстранение, действительно становятся более сознательными в успешной терапии, большая часть того, что обеспечивает терапевтическую трансформацию, включает новый опыт развития самости в присутствии принимающего, невторгающегося и в то же время выраженно откликающегося другого (Gordon, неопубликованная статья). Знаменитый голод шизоидной личности, в моём опыте, это голод по узнаванию, о котором так выразительно писал Бенджамин (Benjamin, 2000), узнаванию их субъективной жизни. Именно способность вкладываться в борьбу за то, чтобы быть узнанными и восстанавливать этот процесс, когда он нарушается — то, что было ранено глубже всего у тех из них, кто приходит к нам за помощью.

Винникотт, чьи биографы (Kahr, 1996; Phillips, 1989; Rodman, 2003) описывают его, как глубоко шизоидного человека, описал развитие младенца на языке, который прямо применим для лечения шизоидного пациента. Его концепция заботящегося другого, который позволяет ребёнку “продолжать бытие” и “оставаться в одиночестве в присутствии матери” не может быть более релевантной. Принятие важности поддерживающего окружения, характеризуемого невторгающимися другими, ценящими истинную витальную самость, вместо попыток следовать защитным механизмам других, может быть рецептом для психоаналитической работы с шизоидными пациентами. До тех пор, пока нарциссизм психоаналитика не выражает себя в необходимости заваливать анализанда интерпретациями, классическая аналитическая практика даёт шизоидной личности пространство чувствовать и говорить в темпе, который он может выдержать.

Тем не менее, в клинической литературе уделено внимание к особым потребностям шизоидных пациентов, которые нуждаются в чём-то, идущем дальше стандартной техники. Во-первых, поскольку говорить искренне может быть невыносимо болезненным для шизоидного человека, а получать ответ с эмоциональной непосредственностью может быть сравнительно подавляющим, терапевтические отношения могут быть расширены промежуточными способами передачи чувств. Одна из моих пациенток, которой приходилось бороться каждую сессию чтобы просто заговорить, в конце концов позвонила мне по телефону в слезах. “Я хочу, чтобы вы знали, что я хочу говорить с вами” — сказала она, — “но это слишком больно”. В конце концов мы смогли добиться терапевтического прогресса довольно нестандартным способом — я зачитывала ей доступную и наименее уничижительную психоаналитическую литературу по шизоидной психологии и спрашивала, подходят ли приведённые описания к её опыту. Я надеялась освободить её от агонии формулирования и придания голоса чувствам, которые она считала непереносимыми для других и которые она считала симптомами глубокого уединённого сумасшествия. Она сообщила, что впервые в жизни узнала о существовании других, таких же как она, людей.

Шизоидный пациент, который напрямую не может описывать мучительную изоляцию, может говорить о таком состоянии сознания, если оно появляется в фильме, поэме или рассказе. Эмпатические терапевты, работающие с шизоидными клиентами, часто обнаруживают себя либо начавшими разговор, либо отвечающими на разговор о музыке, изобразительных искусствах, театре, литературных метафорах, антропологических открытиях, исторических событиях или идеях религиозных и мистических мыслителей. По контрасту с обсессивными пациентами, которые избегают эмоций путём интеллектуализации, шизоидные пациенты могут найти возможным выражать аффект, как только у них есть интеллектуальное средство с помощью которого можно это сделать. Из-за такого транзитного способа, арт-терапия долго считалась особенно подходящей для этих пациентов.

Во-вторых, сензитивные клиницисты отмечают, что шизоидные люди обладают “радаром” для распознавания избегания, наигранности и фальши. Из-за этой и других причин, терапевту может быть необходимо быть более “реальным” с ними в терапии. В отличие от анализандов, которые с готовностью эксплуатируют информацию о терапевте для обслуживания своих интрузивных потребностей, или наполнения идеализации и обесценивания, шизоидные пациенты имеют склонность принимать раскрытие терапевта с благодарностью и продолжают уважать его частное личное пространство. Пациент из Израиля, пишущий под псевдонимом, отмечает:

“люди с шизоидной личностью … имеют тенденцию чувствовать себя более комфортно с теми, кто остаётся в контакте с собой, кто не боится раскрывать свои слабости и выглядеть простыми смертными. Я ссылаюсь на атмосферу неформальную и расслабенную, где принимается, что люди ошибаются, могут потерять контроль, вести себя по-детски или даже неприемлемо. В таких условиях человек, который очень сензитивен по природе, может быть более открытым и тратить меньше энергии на то, чтобы прятать своё отличие от других” (“Mitmodedet”, 2002).

Роббинс (Robbins, 1991) в описании случая, иллюстрирующего одновременно его сензитивность к связывающим темам и осведомлённость о нужде пациента в том, чтобы терапевт был реален, описывает шизоидную женщину, пришедшую к нему опустошённой из-за внезапной смерти её аналитика и ещё неспособной говорить о её боли. Фантазия, которую она пробудила в нём — незнакомец на одиноком острове, одновременно удовлетворённый и молящий о спасении, — выглядела потенциально слишком пугающей, чтобы делиться ею. Терапия начала углубляться, когда на сеансе речь зашла о тривиальной теме: “Однажды она вошла и упомянула, что только что перекусила в ближайшей пиццерии … Мы начали говорить о разных пиццериях в Вест Сайде, оба согласились, что “Sal” — лучшая. Мы продолжали делиться этим общим интересом, теперь продолжив говорить о пиццериях во всём Манхэттене. Мы обменивались информацией и, похоже, получали взаимное удовольствие в таком обмене. Определённо, сильное отступление от стандартной аналитической процедуры. На более тонком уровне, мы оба начали узнавать что-то очень важное о другом, хотя я подозреваю, что её знание в большой степени осталось неосознанным. Мы оба знали, что означало есть на бегу, будучи голодным перехватить что-то, заполняющее невыразимую чёрную дыру, в лучшем случае бывшее всего лишь паллиативом для неутолимого голода. Этот голод, конечно, хранился при себе, для тех, кто мог вынести интенсивность такого хищничества. … Разговоры о пицце стали нашим мостом для объединения, воспроизведением общей связи, которая в конце концов стала начальной точкой для придания формы настоящему и прошлому пациентки. Наш контакт через пиццу послужил убежищем, местом, где она почувствовала себя понятой”.

Одна из причин того, что раскрытие личного опыта терапевта катализирует терапию с шизоидным пациентом в том, что даже больше чем другие люди, эти пациенты нуждаются в том, чтобы их субъективный опыт был узнан и принят. Подтверждение чувств успокаивающе для них, а “голая” интерпретация, как бы аккуратна она ни была, может не справиться с передачей идеи о том, что проинтерпретированный материал — нечто обыкновенное и даже в чём-то позитивное. Я знаю многих людей, проведших годы в анализе и вынесших детальное понимание их основной психодинамики и в то же время оставшихся с чувством, что их самораскрытия были скорее постыдными признаниями, чем выражением их базовой человечности во всей своей нормальной порочности и добродетели. Способность аналитика быть “реальным” — иметь недостатки, быть неправым, сумасшедшим, неуверенным, борющимся, живым, взволнованным, аутентичным — это возможный путь содействия самопринятию шизоидной личности. Вот почему я считаю саркастичное высказывание моего друга “Ну да, кому вы рассказываете!” (реакция на его собственные тревоги о потере разума) — как одновременно типично психоаналитическое и глубоко эмпатичное.

Наконец, есть опасность, что когда шизоидному пациенту станет комфортнее раскрываться в терапии, он сделает профессиональные отношения суррогатом для удовлетворения потребностей в общении, вместо поисков отношений вне аналитического кабинета. Многие терапевты работали с шизоидным пациентом месяцы и годы, чувствуя возрастающую благодарность за их вовлечённость, перед тем как вспомнить, с потрясением, что человек изначально пришёл, потому что хотел развить интимные отношения, которые до сих пор так и не начались, и нет никаких признаков их начала. Поскольку грань между тем, чтобы быть вдохновляющим и занудно пилящим может быть тонка, это сложное искусство поощрить пациента, не вызвав в нём чувств вашей нетерпеливости и критицизма, как было с его ранними объектами. И когда терапевт неизбежно проваливается в том, чтобы восприниматься по-другому, необходима дисциплина и терпение, чтобы контейнировать боль и яростное возмущение по поводу того, что шизоид снова чувствует себя втянутым в токсичную зависимость.

Заключительные комментарии

В этой статье я обнаружила, что чувствую себя как посланник сообщества, которое предпочитает не вовлекать себя в публичные отношения. Интересно то, какие аспекты психоаналитического мышления входят в публичную профессиональную сферу как есть, а какие аспекты остаются сравнительно скрытыми. По своим заслугам, работа Гантрипа должна была сделать для шизоидной психологии то же, что Фрейд сделал для эдипального комплекса или Кохут для нарциссизма; то есть, выявить её присутствие во многих областях и дестигматизировать наше отношение к ней. И всё же даже некоторые опытные психоаналитические терапевты незнакомы с темой или безразличны к аналитическому размышлению о шизоидной субъективности. Я предполагаю, что по объективным причинам ни один автор, понимающий шизоидную психологию изнутри, не имеет побуждения, которое имели Фрейд и Кохут, чтобы начать агитировать за универсальность темы, которая распространяется на их собственную субъективность.

Я так же задаюсь вопросом, нет ли здесь более широкого параллельного процесса, в таком отсутствии общего интереса к психоаналитическому знанию о шизоидных проблемах. Джордж Атвуд однажды сказал мне, что сомнения в существовании множественной личности (диссоциативное расстройство личности) поразительно соответствует продолжающейся стихийной внутренней борьбе травмированной личности, которая развила диссоциативную психологию: “Я помню это правильно, или я только придумываю это? Это действительно произошло или я воображаю это?” Как если бы сообщество профессиональных психотерапевтов как целое, в своей дихотомической позиции по поводу того, действительно ли существуют диссоциативные личности или нет, оказывается захвачено обширным неосознаваемым контрпереносом, который отражает борьбу пациентов. Сходно с этим, мы можем задаваться вопросом, не является ли наша маргинализация шизоидного опыта отражением внутренних процессов, которые держат шизоидных людей на окраинах нашего общества.

Я думаю, что мы в психоаналитическом сообществе одновременно понимаем и не понимаем шизоидную личность. Мы посвящены в блестящие работы о природе шизоидной динамики, но сходно с тем, как это бывает в психотерапии при инсайте без принятия себя, открытия наиболее бесстрашных исследователей этой области слишком часто были переведены в рамки патологии. Многие пациенты, приходящие к нам в поисках помощи, действительно имеют патологические версии шизоидной динамики. Другие, включая бесчисленных шизоидов, которые никогда не чувствовали потребности в психиатрическом лечении, представляют высокоадаптивные версии сходной динамики. В этой статье я исследую отличия шизоидной психологии от других форм “я” и подчеркиваю, что это отличие не является по своей природе худшим или лучшим, не более или менее зрелым, ни приостановкой, ни достижением развития. Это просто то, чем данная психология является, и ей необходимо быть принятой такой, какая она есть.

Благодарности

Автор благодарит George Atwood, Michael Eigen, Kerry Gordon, Ellen Kent, Sarah Liebman, Arthur Robbins, Deborah Thomas, и покойного Wilson Carey McWilliams за их вклад в написание этой статьи.

 

Перевод с английского М.А. Исаевой.

 

Some Thoughts about Schizoid Dynamics

Annotation

The article is devoted to schizoid psychodynamics and the principles of psychoanalytic psychotherapy of schizoid personality disorder.

Keywords: schizoid personality disorder, schizoid psychodynamics, psychoanalytic psychotherapy, psychoanalysis.

чем характеризуется шизоидно-истероидный тип личности

Человек шизоидного типа всегда вырван из контекста социальных отношений. Шизоидная типичная личность испытывает большие трудности в выражении любых своих эмоций, либо делает это в очень ограниченном диапазоне. Особенно явно это проявляется при общении с другими людьми. У некоторых людей с этим расстройством психики также наблюдаются когнитивные нарушения (их мышление шизоидно), искажения восприятия, а также ярко выраженная оригинальность поведения в повседневной жизни (так называемый шизоидно-истероидный тип личности). Человек с таким расстройством не желает близости с другими людьми. Он стремится избегать любых тесных отношений, обычно не способен испытывать любовь. Шизоидная типичная личность предпочитает проводить время наедине со своими мыслями, а не общаться с окружающими или находиться в группе людей. В обычных условиях человек с шизоидным типом личности воспринимается как типичный «одиночка». Помимо этого, шизоидная типичная личность испытывает особые трудности выражения своего гнева, даже в ответ на прямые провокации. Это формирует у окружающих ошибочное мнение, что такие люди холодны и бесчувственны. Часто их жизнь кажется посторонним бесцельным существованием. Обычно шизоидная типичная личность преследует специфические жизненные цели, непонятные другим людям. Такие люди часто пассивно реагируют на неблагоприятные ситуации, им сложно давать адекватную оценку и определять значимость важнейших событий в их жизни. Недостаточные социальные навыки и отсутствие стремления к сексуальным переживаниям приводят к тому, что люди с этим расстройством имеют очень мало друзей и редко вступают в брак. Им очень тяжело работать по найму или заниматься интенсивной работой, особенно если их трудовая деятельность предполагает постоянное межличностное взаимодействие. Зато шизоидная типичная личность великолепно проявляет себя в условиях социальной изоляции и там, где требуется недюжинный интеллект. Примеры многих известных учёных, таких как Альберт Эйнштейн или Исаак Ньютон, наглядно убеждают нас в этом.Источник: http://odepressii.ru/psihicheskie-rasstroystva/shizofrenii/shizoidnyj-tip-lichnosti.html odepressii.ru.

An Ш-word → Spectator.ru [ Дмитрий Смирнов ]

backward2forward3

Нашел с помощью коллеги лучшее в мире описание шизоидов. (Удивительно, что я «Психоаналитическую диагностику» Мак-Вильямс дочитал до половины и бросил, видимо, преждевременно).

Теперь медитирую на него весь вечер.

Клиенты часто приносят с собой диагнозы. Кто-то сообщает, что он «нарцисс», кто-то — что он «психопат», и только «невротики» называют себя «нормальными», но мы-то знаем.

Вопреки существованию связей между шизоидной психологией и психотической уязвимостью, меня неоднократно впечатляли высокая креативность, личностная удовлетворённость и социальная ценность шизоидных людей, которые, несмотря на интимное знакомство с тем, что Фрейд называл первичным процессом, никогда не были в группе риска психотического срыва. Множество таких людей работает в искусстве, теоретических науках, философских и духовных дисциплинах. А так же в психоанализе. Гарольд Дэвис (личная беседа) сообщает, что Гарри Гантрип однажды пошутил, что “психоанализ — это профессия шизоидов для шизоидов”. Эмпирические исследования личностей психотерапевтов, проводящиеся в Университете Маккуори в Сиднее, Австралии, (Джудит Хейд, личная беседа) показывают, что хотя основная модальность типа личности среди женщин-терапевтов — депрессивная, среди мужчин-терапевтов преобладают шизоидные черты.

Если бы я знал такие умные слова, я бы назвал себя «шизоидом». Короче, простыми словами, «этот текст — про меня». Я уже давал вам один текст про меня, но вы же не поверили.

Короче, ирония! Мак-Вильямс (это женщина) написала про шизоидов, описав в том числе и «Шизоидно-истероидный роман» (почему шизоидные мужчины любят истеричных женщин и наоборот). Там же она созналась, что и сама истероид.

Таким образом, Мак-Вильямс написала про шизоидов с любовью.

Это сильно (потому что про невротиков кто угодно может с любовью).

А если относиться к людям с любовью, то вот что может получиться:

Меня всегда привлекали шизоидные люди. Я обнаружила в последние годы, что большинство моих ближайших друзей могут быть описаны как шизоидные. Моя собственная динамика, больше склоняющаяся к депрессивной и истероидной, сопричастна этому интересу тем способом, о котором я буду рассуждать ниже. Кроме того, меня приятно удивили неожиданные отклики на мою книгу о диагностике (McWilliams, 1994). Обычно читатели выражают благодарность за какую-нибудь главу, оказавшуюся полезной для понимания определённого типа личности, для работы с кем-то из пациентов, или для осмысления их собственной динамики. Но кое-что характерное происходило с главой о шизоидной личности. Несколько раз после лекции или семинара кто-нибудь (часто кто-то из тихо сидевших на задних рядах, поближе к двери) подходил ко мне, стараясь убедиться, что не напугал внезапным приближением, и говорил: «Я просто хотел сказать “спасибо” за главу о шизоидной личности. Вы действительно поняли нас.»

Размышления о шизоидной динамике
Нэнси Мак-Вильямс

Механизмы психологической защиты умственно отсталых подростков с различными типами акцентуаций характера Текст научной статьи по специальности «Психологические науки»

Е. С. Лясина

МЕХАНИЗМЫ ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ ЗАЩИТЫ УМСТВЕННО ОТСТАЛЫХ ПОДРОСТКОВ С РАЗЛИЧНЫМИ ТИПАМИ АКЦЕНТУАЦИЙ ХАРАКТЕРА

Работа представлена кафедрой специальной психологии Санкт-Петербургского государственного университета.

Научный руководитель — доктор биологических наук, профессор Л. М. Шипицына

В статье представлены результаты исследования механизмов психологической защиты у акцентуированных подростков с легкой степенью умственной отсталости. Анализируется влияние состояния интеллекта и типа акцентуации характера на специфику функционирования механизмов психологической защиты.

The article presents the results of the research on psychological defense mechanisms of accentuated adolescents with mild mental retardation. The author considers the influence of intellect condition and a character accentuation type on the specificity of functioning of psychological defence mechanisms.

Одним из самых сложных периодов в онтогенезе человека является подростковый возраст. В этот период происходит коренная перестройка ранее сложившихся психологических структур, возникают новые образования, закладываются основы сознательного поведения, усиливается интерес к собственной личности, происходит выбор своего жизненного пути.

В силу неполного развития психики умственно отсталым подросткам трудно приспосабливаться к условиям окружающей среды и занимать устойчивую жизненную позицию в окружающем мире. Большое значение в организации поведения умственно отсталых подростков имеет социальная среда, особенно семья, которая зачастую называется «проблемной». Чтобы добиться необходимой социальной адаптации, они вынуждены использовать механизмы психологической защиты.

Проблемам психологических защит на протяжении многих лет в отечественной и зарубежной психологии посвящены работы таких исследователей, как Ф. В. Бас-син1, Э. Н. Киршбаум2, Е. Т. Соколова3, В. А.Ташлыков4, 3. Фрейд5, А. Фрейд6 и др.

Однако следует отметить недостаток исследований, посвященных анализу психологической защиты у подростков с умственной отсталостью. Д. Н. Исаев7 подчеркивает, что разные варианты психологической защиты: уход, вытеснение, избегание позволяют умственно отсталым подросткам существовать в разных ролях и разных кругах общения. Л. М. Шипицына, Е. С. Иванов8 отмечают, что для таких подростков свойственно объяснять причину своего неправильного поведения внешними обстоятельствами (например, «он первый меня толкнул», «чего он обзывается»), что может быть связано с защитной реакцией подростка перед страхом наказания.

Структура защитного поведения зависит от характера подростка, который тесно связан с системой отношений подростка с окружающей действительностью, обуславливая типичные для него способы поведения. Именно подростковый возраст является критическим периодом для проявления выраженных свойств (акцентуаций) характера, затрудняющих адаптацию подростка в некоторых специфических ситуациях9. Процесс формирования характе-

ра происходит качественно иначе у подростка с умственной отсталостью, постоянно находящегося в ситуации, при которой неблагоприятные социально-психологические факторы могут вступить во взаимодействие с неблагополучной биологической почвой.

В этой связи актуальным представляется изучение защитного поведения у умственно отсталых подростков с различными типами акцентуаций характера, что, в свою очередь, позволит совершенствовать социально-психологическую адаптацию и психолого-педагогическое сопровождение таких подростков.

Поэтому целью статьи явилось выявление особенностей механизмов психологической защиты у акцентуированных подростков с легкой степенью умственной отсталости по сравнению с их сверстниками с нормальным развитием.

Было обследовано 66 подростков 1518 лет с умственной отсталостью и 37 человек — с нормальным интеллектуальным развитием.

Психодиагностическое обследование проводили индивидуально с каждым подростком с умственной отсталостью. Для этого использовали методики:

1. Патохарактерологический диагностический опросник (ПДО)10.

2. ИЖС («индекс жизненного стиля» -Ь81)11.

Данные методики были модифицированы нами с целью адаптации к познавательным и эмоционально-волевым возможностям умственно отсталых подростков.

При исследовании характера у подростков с умственной отсталостью с помощью ПДО было выявлено 15 типов акцентуаций: гипертимный (1,5%), неустойчивый (3%), лабильный (1,5%), астено-невротический (3%), сенситивный (1,5%), шизоидный (3%), эпилептоидный (42,4%), истероидный (7,6%), сенситивно-шизоидный (1,5%), лабильно-сенситивный (4,5%), шизоидно-эпи-лептоидный (7,6%), лабильно-циклоидный (1,5%), лабильно-истероидный (1,5%), эпи-

лептоидно-истероидный (18,2%), шизоид-но-истероидный (1,5%).

У подростков с нормальным развитием получено 13 типов акцентуаций: гипертимный (10,8%), неустойчивый (2,7%), лабильный (10,8%), психастенический (5,4%), эпилептоидный (13,5%), истероидный (8,1%), сенситивно-шизоидный (5,4%), гипертим-но-истероидный (2,7%), шизоидно-эпилеп-тоидный (5,4%), лабильно-циклоидный (2,7%), лабильно-истероидный (13,5%), эпи-лептоидно-истероидный (13,5%), шизоид-но-истероидный (5,4%).

Выявлено статистически значимое различие в исследуемых акцентуациях по эпи-лептоидному типу, который встречается у умственно отсталых подростков в 5,5 раза чаще по сравнению с их сверстниками с нормальным развитием.

ПДО также позволил выявить наличие вероятности девиантных поведенческих реакций у всех подростков с умственной отсталостью и нормальным развитием с акцентуациями характера. Повышенный риск разрушающего поведения представляют умственно отсталые подростки с гипер-тимной, сенситивной, эпилептоидной, ши-зоидно-эпилептоидной, шизоидно-истеро-идной акцентуациями характера. Подростки с нормальным уровнем развития, имеющие эпилептоидную, истероидную, ши-зоидно-истероидную акцентуации характера, также могут составлять группу риска по возникновению нарушений поведения, но в гораздо меньшей степени по сравнению с подростками с умственной отсталостью.

Таким образом, можно полагать, что, выполняя адаптивную функцию во внутреннем мире подростка с умственной отсталостью, акцентуированные черты характера в то же время часто становятся причиной его дезадаптации к окружающим людям, среде и условиям жизнедеятельности. Они обусловлены врожденными свойствами нервной системы, интеллектуальным недоразвитием и особенностями эмоционально-волевой сферы, а также социальны-

ми факторами и в первую очередь недостатками воспитания.

При исследовании механизмов психологической защиты у умственно отсталых

подростков и подростков с нормальным развитием с помощью методики ИЖС нами были получены различия исследуемых защитных механизмов (табл. 1).

Таблица 1

Механизмы психологической защиты у акцентуированных подростков с умственной отсталостью

и нормальным развитием, баллы

Механизмы психологической защиты Подростки с умственной отсталостью Подростки с нормальным развитием Уровень значимости (Р)

Отрицание 7,25758 5,62162 0,001

Вытеснение 5,19697 4,29730 0,05

Регрессия 5,45455 5,78378 —

Компенсация 4,86364 4,02703 0,05

Проекция 9,18182 9,54054 —

Замещение 4,72727 5,08108 —

Интеллектуализация 6,57576 6,37838 —

Реактивное образование 5,01515 3,21622 0,001

Степень напряженности защиты 48,16667 44,05405 0,05

Выявлено, что существуют значимые различия по четырем механизмам психологической защиты между двумя группами. Подростки с умственной отсталостью достоверно чаще прибегают к «отрицанию», «вытеснению», «компенсации», «реактивному образованию» по сравнению с подростками, имеющими нормальное развитие. «Степень напряженности защиты» у подростков из экспериментальной группы оказалась также достоверно выше, чем у контрольной группы.

Интенсивный рост самосознания у подростков с легкой степенью умственной отсталости позволяет в определенной степени заглянуть в самого себя. Однако многие пытаются исключить из сознания всю информацию, которая может вызвать беспокойство. В этот период происходит осознание и сильное переживание своего умственного дефекта, и механизмы защиты «отрицание» и «вытеснение» позволяют сохранить подросткам их самооценку. Интенсивное использование механизма защиты «компенсация» позволяет умственно отсталым учащимся также защититься от комплекса неполноценности путем присвоения себе

свойств, поведенческих характеристик другой личности. «Реактивное образование» часто отождествляют с гиперкомпенсацией. Умственно отсталый подросток пытается всеми способами предотвратить выражение каких-то неприемлемых для него поступков или мыслей в связи с интеллектуальным дефектом путем преувеличенного развития противоположных стремлений.

Таким образом, для умственно отста-лых подростков характерно достоверно большее, чем для подростков с нормальным уровнем развития, использование неадаптивных механизмов психологической защиты, затрудняющих осознание внутри-личностных проблем.

Различные характерологические особенности подростков могут оказывать существенное влияние на способы реагирования на неудачу, определенным образом выстраивая защитное поведение. Проведенный нами двухфакторный дисперсионный анализ позволил выявить влияние факторов «тип акцентуации» и «состояние интеллекта (умственная отсталость или норма)» на механизмы защиты «регрессия» и «реактивное образование».

При оценке наличия механизмов психологической защиты у умственно отсталых подростков и подростков-нормы в зависимости от типа акцентуации характера было установлено, что для разных типов акцентуаций характера у подростков с умственной отсталостью характерно использова-ние всех восьми механизмов психологической защиты. Для контрольной группы также характерно использование всей структуры психологической защиты, за исключением гипертимно-истероидного типа, представители которого не используют в своем поведении психологическую защиту «компенсация».

Наибольший уровень выраженности всех защитных механизмов оказался у умственно отсталых подростков с сенситивно-шизоидной (63 балла), сенситивной (62 балла), астеноневротической (52,5 балла), гипертимной (52 балла) акцентуациями характера.

В зависимости от типа акцентуации были установлены наиболее предпочитаемые защитные механизмы у подростков в двух группах. Психологическая защита «отрицание» наиболее выражена в экспериментальной группе у гипертимного и сенситивного типов, в контрольной группе у гипертимного типа. Для гипертимного подростка, который отличается неудержимой активностью, большой общительностью с неразборчивостью в выборе знакомств, «отрицание», вероятно, позволяет избегать одиночества. Для сенситивного типа эта защита позволяет сглаживать характерное для этого типа резко выраженное чувство собственной недостаточности; при этом не воспринимаются насмешки, которые угрожают самосохранению подростка с умственной отсталостью.

«Вытеснение» наиболее характерно для подростков с умственной отсталостью при сенситивном типе акцентуации, а для подростков с нормальным уровнем развития при шизоидно-истероидном типе. Умственно отсталый подросток с сенситив-

ным типом акцентуации с помощью «вытеснения» всю свою мнительность, повышенную застенчивость переводит в бессознательную сферу, тем самым защищая свое «Я» от тревожащих ситуаций. Шизоидно-истероидный подросток может вытеснять свою замкнутость, равнодушие к чужой беде, что, в свою очередь, позволяет личности сохранять свою привлекательность среди окружающих.

По шкале «регрессия» наибольшее количество баллов получили подростки с сен -ситивно-шизоидным типом в экспериментальной группе и психастеническим — в контрольной группе. Так, сенситивно-шизоидный тип в экспериментальной группе при воздействии травмирующих факторов может обращаться к более простым способам решения задач, которые могут носить характер чудачества. С помощью «регрессии» подростки из контрольной группы с психастеническим типом акцентуации пытаются избежать тревоги, особенно в ситуациях, когда нужно подождать реализации какого-то решения, они демонстрируют удивительное детское нетерпение.

Получены статистически значимые различия между двумя группами по степени выраженности механизма «регрессия» у представителей шизоидно-эпилептоидного типа. Для подростков с умственной отсталостью такого типа акцентуации достоверно чаще (р < 0,05) характерно возвращение к ранним детским типам поведения по сравнению с подростками с нормальным развитием.

Механизм защиты по типу «компенсация» оказался наиболее характерным для подростков в экспериментальной группе с лабильно-сенситивным типом и в контрольной группе с неустойчивым типом. При этом первые используют «компенсацию» как форму защиты от комплекса неполноценности, боязливости, нерешительности. Представитель неустойчивого типа из контрольной группы постоянно ищет образ для подражания, который должен обеспечить подростку наслаждение и раз-

влечение, поскольку этот тип акцентуации сопровождается нежеланием трудиться и непереносимостью одиночества.

«Проекцией» интенсивно пользуются подростки лабильного типа в экспериментальной группе и шизоидно-истероидного типа в контрольной группе. Представитель лабильного типа использует эту защиту в ситуациях, когда необходимо оправдать собственную изменчивость настроения, приводящую к конфликту. Проекция помогает подросткам шизоидно-истероидного типа из контрольной группы оправдать свою замкнутость, недостаток сопереживания.

«Замещение» характерно для умственно отсталого подростка сенситивно-шизоидного типа и для подростка с нормальным развитием неустойчивого типа. Умственно отсталый подросток с сенситивно-шизоидным типом акцентуации, негодуя по поводу существующих правил и законов, обрушивает критику на окружающих его людей. Подросток с нормальным уровнем развития с лабильным типом акцентуации может выразить эмоцию гнева на более доступных объектах.

«Интеллектуализация» наиболее свойственна для сенситивно-шизоидного типа умственно отсталых подростков в экспериментальной группе и шизоидно-истероидного типа подростков контрольной группы. Для этих типов акцентуаций свойственен чрезмерно интеллектуальный способ преодоления тревожащей ситуации без переживаний.

«Реактивное образование» характерно для сенситивно-шизоидного типа умственно отсталого подростка и неустойчивого типа подростка с нормальным развитием. Замкнутость и отгороженность от окружа-ющих сенситивно-шизоидного подростка с умственной отсталостью могут трансформироваться в развитое чувство долга и ответственность. У неустойчивого подростка доброжелательность может рассматриваться как реактивное образование по отношению к трусости и безответственности.

Выявлены статистически значимые различия по показателю «реактивное образование» у истероидного и эпилептоидно-ис-тероидного типов подростков экспериментальной и контрольной групп. Подростки этих типов с умственной отсталостью достоверно чаще (р < 0,05) предотвращают выражение неприятных или неприемлемых для них мыслей и поступков путем преувеличенного развития противоположных стремлений по сравнению с нормально развивающимися подростками.

Уровень выраженности всех защитных механизмов оказался наибольшим у подростков сенситивно-шизоидного типа в экспериментальной группе и лабильно-истеро-идного типа в контрольной группе. Степень напряженности защиты оказалась достоверно (р < 0,05) больше у представителей истероидного типа в экспериментальной группе по сравнению с контрольной группой.

При разработке коррекционных программ в процессе психологического сопровождения подростков с умственной отста-лостью необходимо учитывать доминирующие виды психологической защиты для каждого типа акцентуации характера. Для гипертимного, неустойчивого, эпилептоид-ного, эпилептоидно-истероидного акцентуированных умственно отсталых подростков ведущим механизмом защиты является «отрицание». «Вытеснение» является доминирующим у сенситивного, шизоид-но-эпилептоидного, лабильного циклоида, лабильно-истероидного типов умственно отсталых подростков. Механизм «регрессии» чаще всего встречается у астено-невро-тического, сенситивно-шизоидного типов подростков. У подростков лабильного, лабильно-сенситивного, эпилептоидно-исте-роидного типов акцентуаций наиболее выраженной является «компенсация». «Реактивное образование», как правило, используется подростками с гипертимной, сенситивной, истероидной, лабильно-сенситивной, лабильно-циклоидной, лабильно-исте-

роидной, эпилептоидно-истероидной, ши-зоидно-эпилептоидной акцентуациями при умственной отсталости. К «проекции» обычно прибегают подростки с лабильным, а к «замещению» — с сенситивно-шизоидным типами акцентуаций.

Для гипертимного типа подростков с нормальным развитием характерно самое большое напряжение защиты «отрицание». «Вытеснение» является доминирующей за -щитой у шизоидно-истероидного типа нормально развивающего подростка. У неустойчивого, лабильного, истероидного, шизоидно-эпилептоидного, лабильно-исте-роидного типов акцентуаций в контрольной группе ярко выраженным является механизм «компенсации». «Регрессия» является ведущей защитой у психастенического, эпилептоидного, лабильно-циклоидного, гипертимно-истероидного подростков. «Замещением» чаще всего пользуются подростки с лабильно-циклоидным, эпилеп-тоидно-истероидным типами акцентуаций. «Интеллектуализация» является наиболее важной для подростков шизоидно-истероидного, «проекция» — для сенситивно-шизоидного, а «реактивное образование» — для неустойчивого типов акцентуаций у подростков с нормальным уровнем развития.

Анализируя психологические механизмы защиты, присущие подросткам с умственной отсталостью и нормальным развитием с разными типами акцентуаций характера, следует отметить, что для определенных типов акцентуаций наиболее характерны разные защитные механизмы. Проведенное исследование механизмов психологической защиты у умственно отсталых подростков с различными типами акцентуаций характера позволило сделать следующие выводы:

1) акцентуации характера широко распространены среди подростков с разным уровнем развития интеллекта. Однако у подростков с умственной отсталостью статистически значимо более выраженным является эпилептоидный тип акцентуации;

2) риск девиантного поведения существует у всех подростков с акцентуациями характера из двух групп. Однако умственно отсталые подростки с эпилептоидной, исте-роидной, шизоидно-истероидной акцентуациями характера составляют группу риска по возникновению нарушений поведения;

3) акцентуированные подростки с умственной отсталостью, так же как и подростки с нормальным уровнем развития, используют в своем защитном поведении несколько механизмов психологической защиты;

4) акцентуированные подростки с умственной отсталостью достоверно чаще по сравнению с нормой прибегают к таким защитным механизмам, как отрицание, вытеснение, компенсация, реактивное образование, т. е. наименее адаптивным механизмам психологической защиты, которые затрудняют осознание внутриличнос-тных проблем;

5) состояние интеллекта и тип акцентуации характера оказывают значимое влияние на выраженность использования различных механизмов психологической защиты .

В заключение следует отметить, что знание учителями и родителями характерологических особенностей умственно отсталых подростков и специфики функционирования механизмов их психологической защиты будет способствовать разработке коррекционных мер по межличностному общению с ними, а также их психологической адаптации в окружающем социуме.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Бассин Ф. В. О силе «Я» и психологической защите // Вопросы философии. 1969. № 2. С. 118-125. 2Киршбаум Э. И., Еремеева А. И. Психологическая защита. М.: Смысл, 2000.

3 Соколова Е. Т. Самосознание и самооценка при аномалиях личности. М.: Изд-во МГУ, 1989.

4 Ташлыков В. А. Психологическая защита у больных неврозами и с психосоматическими расстройствами. СПб.: МАПО, 1997.

5 Фрейд 3. О психоанализе. 5 лекций // Хрестоматия по истории психологии / Под ред. П. Я. Гальперина, А. Н. Ждан. М., 1980. С. 143-183.

6 Фрейд А. «Психология «Я» и защитные механизмы». М.: Педагогика-Пресс, 1993.

7Исаев Д. Н. Умственная отсталость у детей и подростков. СПб.: Речь, 2003.

8 Шипицына Л. М., Иванов Е. С. Нарушения поведения учеников вспомогательной школы. Коллег Элидир. Уэллс, Великобритания, 1992.

9Личко А Е. Подростковая психиатрия. Л.: Медицина, 1985.

10Иванов Н. Я., Личко А. Е. Патохарактерологический диагностический опросник для подростков. Методическое пособие. М.: Фолиум, 1994.

11 Психологическая диагностика индекса жизненного стиля: Пособие для врачей и психологов / Под ред. Л. И. Вассермана. СПб.: ПНИ, 1998.

Типы акцентуации или характеры героев (шпаргалка)

Решила перенести сюда на ЛитЭру интересную статью (собранную из нескольких источников) о типах личности и характерах. Возможно вы узнаете себя, или своих знакомых/родных. А может быть вам поможет эта шпаргалка при создании ваших геров…

Типы акцентуации, или характеры ваших героев 

Акцентуация – это выраженность какой либо черты характера, здесь она достигает предельной величины, и находится у крайней границы нормы. При этом отдельные черты характера чрезмерно усилены, и вследствие этого появляется избирательная уязвимость в отношении определенных психогенных воздействий, причем к другим у него проявляется устойчивость. Автор теории акцентуации — психиатр К. Леонгард, он ввёл термин «акцентуированная личность». В дальнейшем, теория акцентуации была уточнена А. Е. Личко, так же он уточнил термин, заманив его на термин «акцентуация характера», поскольку, акцентуация характера, более обширное, подходящее скорее для психопатий. Исследования акцентуации были продолжены Ганушкиным, Леонардовым и легли в основу исследования личности с помощью тестов.

Типы акцентуации

Типы акцентуации сегодня, это хорошо проработанные и исследованные особенности характера. Зная свою акцентуацию, можно немного изменить свое поведение и характер, развивая стороны не характерные для представителей данной акцентуации, но совсем поменять природу человека невозможно.

Истероидный тип (в интернете некоторые психологи таких людей еще называют — «Атеншнвхора»)

Истероидный (демонстративный). Истероидный тип акцентуации характера, цель всей его деятельности привлечение внимания, отличается крайним эгоцентризмом, желанием внимания, признания, почитания, восхищения, удивления, минимум одобрения.

К истероиднму типу акцентуации личности относятся практически все артисты. Страх у них вызывает предстоящие чувство одиночества, они бояться также, что их не заметят, не похвалят. Они зачастую становятся кумирами в семье, страх для них возможное снятие с пьедестала, если у такого ребенка рождается младший брат или сестра, это переживается как настоящая трагедия. Чаще всего, именно такие дети решают избавиться от нового родственника.

Дети этого типа не переносят, когда при них хвалят других, или уделяют им внимание. Истероиды выделяются склонностью к суциидальности, но как правило имеет демонстративный характер, или они могут шантажировать этим своих близких. В порыве воодушевления и перед устремленными на них взорами, могут повести за собой остальных, и даже обнаружить безрассудную смелость. Но, проблема людей, с истероидной акцентуацией в том, что они быстро теряют интерес, перед неожиданными трудностями пасуют, а друзей и единомышленников могут легко предать, они всегда оказываются вожаками на некоторое непродолжительное время, лишенные обращенных на них взоров, немедленно лишаются задора.

В каждой ситуации, люди истероидной акцентуации ищут только внимания к своей персоне, и возможность проявить, выделить себя из толпы. Они готовы пожертвовать своей репутацией, семьей, друзьями и вообще всем — ради известности, славы. Они не хотят, и не могут оставаться одни, они всегда в центре внимания в большой компании.

Учитывая описание, думаю, что подобные личности вполне могут страдать нарциссизмом. 

Гипертимный

Гипертимный(конституционально-возбужденный)тип акцентуации, отличается очень большим желанием общения, такие люди терпеть не могут одиночества, шумлив, подвижен, имеет повышенную степень самостоятельности, склонность к озорству, у них всегда приподнятое настроение, у них рано проявляется тяга к лидерству, они стремиться командовать сверстниками и теми, кто послушается.

В детстве гипертимные очень подвижны, им недостает чувства дистанции в отношениях со взрослыми. А, чрезмерная опека, абсолютный контроль и жестокий диктат, в сочетании с неблагополучием семейных отношений, а также безнадзорность могут послужить основанием развития гипертимно — неустойчивой психопатии. Неудержимый интерес, людей гипертимного типа, ко всему что его окружает, в детстве часто приводит к его неприятностям, а в подростковом возрасте это приводит к неразборчивости в выборе знакомств. У людей гипертимного типа существует преувеличенная уверенность в себе, своих силах, это побуждает «показать себя», и предстать перед окружающими в выгодном свете, и даже прихвастнуть. Людей с гипертимным типом акцентуаций большинство, он самый распространённый.

Астено-невротический

Астеноневротический тип акцентуации отличается замкнутостью, повышенной утомляемостью, в частности от общения, тревожностью, повышенной раздражительностью, тревогой и беспокойством за свою судьбу.

У подростков этого типа уже с детства могут обнаруживаться признаки невропатии — плохой аппетит, пугливость, беспокойный сон и капризность, плаксивость, ночные страхи, ночной анурез, заикание и т.п. У представителей астеноневротического типа часто встречается склонность к ипохондрии. Нередко у них наблюдается зависимость дурного настроения от плохого самочувствия, а также они характеризуются плохим сном ночью и соответственно разбитость утром и сонливость днем. У людей с астеноневротической акцентуацией характера, часто возникает неврозы в виде неврастении.

Психостенический

Психостенический тип акцентуации характера отличается нерешительностью, склонность к нескончаемым рассуждениям, склонностью к самоанализу, и даже к копанию в себе, мнительностью пугливостью.

Психастенические дети отличаются робостью. Иногда даже в детве уже возникают навязчивые состояния, особенно фобии в частности — новых предметов, незнакомых людей, боязнь перед запертой дверью и темноты. В подростковом возрасте люди с психостенической акцентуацией, характеризуются нерешительностью и склонность к излишним рассуждениям, тревожной мнительность и увлечением самокопанием, у людей такого типа легко возникают обсессии — навязчивые страхи опасения мыслей, действий, ритуалов, представлений. Тревога психостенического типа адресована возможному, в будущем.

Например, тревога за мать, если она поздно возвращается, как бы она не попала под колеса транспорта, или не умерла, от какой-нибудь болезни, хотя для этого нет никаких предпосылок. Для защиты от постоянного чувства тревоги за будущее они специально для этих целей выдумывают приметы и ритуалы. У людей, психостенического типа акцентуации, легко возникают навязчивые состояния.

Шизоидный

Шизоидный тип акцентуации характера— отличается особой замкнутостью, необщительностью скрытностью, как бы отстраненностью и даже некоторым равнодушием к происходящему вокруг него, а вследствие этого неспособностью налаживать близкий эмоциональный контакт с окружающими, обладает обостренными чувствами того, как к нему относятся окружающие.

Детей шизоидов можно выявить раньше всех, с раннего возраста они любят играть одни, избегают шумных компаний, не тянется к сверстникам, часто держится около взрослых, характеризуется холодностью, особой сдержанностью. В подростковом возрасте отгораживания от сверстников еще более бросается в глаза. Часто, люди с шизоидным типом акцентуации, просто-напросто неспособны к общению с другими детьми своего возраста.

Часто шизоиды сами страдают от своей замкнутости и одиночества. Иногда они раскрываются, но чаще не полностью, чаще они открываются перед незнакомыми людьми. Как правило, шизоидные подростки стоят особняком от компаний сверстников. Их замкнутость в подростковом возрасте делает затруднительным вступление в группу, а неподатливость коллективному влиянию и общей атмосфере, и неконформность возможность вхождения в группу делает практически невозможной, они не просто не хотят подчиниться ей. Реакции и увлечения у шизоидных подростков выражаются ярче, чем остальные специфичные поведенческие реакции этого возраста. Увлечения часто отличаются необычностью, силой и устойчивостью.

Сенситивный

Сенситивный тип акцентуации— характеризуется чрезмерно выраженной чувствительностью и впечатлительность, часто у них возникает чувство собственной неполноценности, также такой тип стеснителен, робок, и обидчив. С детства проявляются боязнь, пугливость, и даже трусоватость. А в школе испытывают страх перед скоплением сверстников, шумными компаниями, суматохой и драками на переменах, но, если он уже привык, даже страдая от некоторых одноклассников, переходить в другой класс они уже не хотят.

Люди с сенситивным типом акцентуации, часто пугаются различных экзаменов, проверок и контрольных. Частенько стесняются или бояться отвечать перед классом. В 16-19 проявляются 2 основных качества сенситивного типа, «чрезвычайная впечатлительность» и «резко выраженное чувство собственной недостаточности» (Ганнушкин, 1964).

Для компенсации своего чувства неполноценности, такие подростки неосознанно выбирают реакцию гиперкомпенсации. Они находят самоутверждение именно в тех областях, где особо чувствуют свою неполноценность. В результате действия этой же реакции гиперкомпенсации в подростковом возрасте люди сенсетивного типа оказываются на общественных постах (например, старосты класса и т. п.). Подростки сенситивного типа акцентуации характера не отгораживаются от товарищей, но очень разборчивы в выборе друзей, отдают предпочтение близкому другу, чем большой компании, очень привязаны в дружбе и близких отношениях.

Эпилептоидный(возбудимый)

Эпилептоидный тип акцентуации обстоятелен, консервативен, педантичен и скрупулезен как в работе, так и в личной жизни. Имеет низкую быстроту мышления, эмоциональную инертность, склонность к периодам тоскливо-злобного настроения с накоплением раздражения и поиском объекта, на который можно было бы его выплеснуть.

Уже в раннем детстве такие дети могут подолгу, часами плакать и их невозможно утешить, отвлечь. Они отличаются частыми капризами, склонностью специально доводить окружающих, хмуростью озлобленностью.

У них могут рано выявиться садистические наклонности – они любят мучить животных, а также исподтишка измываться над младшими, слабыми, беспомощными, короче теми, которые не могут дать отпор. В компании детей они притязают на абсолютное лидерство, даже на роль повелителя, который устанавливает свои правила в играх и взаимоотношениях, диктующего всем и все.

У таких детей необычайная бережливость к своим вещам и игрушкам, а попытка покуситься на их собственность вызывают крайне злобную реакцию. В школе скрупулезность к мелочам в ведении тетрадей, и учебе, но повышенная аккуратность может превратиться в самоцель и полностью заслонить саму учебу. В подростковом возрасте эпилептоидам свойственна повышенная забота о своем здоровье, и «страх заразы» сдерживают случайные связи, заставляют отдать предпочтение постоянным партнерам. Для них характерна взрывчатость аффектов, которые не только сильные, но и продолжительные.

Лабильный (эмоционально-лабильный, реактивно-лабильный)

Лабильный тип акцентуации характера — можно охарактеризовать непостоянством натуры. Люди, с лабильным типом акцентуации, имеют чрезвычайно изменчивое настроение, которое может изменяться чересчур быстро и часто, даже от ничтожного повода. В детстве они не отличаются от сверстников, иногда у них появляется склонность к невротическим реакциям. Но, почти у всех лобильных детей, много инфекционных заболеваний, вызванных условно-патогенной флорой.

Их настроение, характеризуется не только частыми и резкими переменами, но и их существенной глубиной. От настроения в данный конкретный момент времени у представителей этого типа зависит все: аппетит, сон, самочувствие, и трудоспособность, и желание побыть одному или пойти в шумное общество, в компанию. Они способны на глубокие чувства, на искреннюю привязанность и дружбу. Главным образом это отражается на их отношениях к родным и близким, но только к тем, от кого они сами получают любовь, заботу и участие.

Привязанность к близким родственникам сохраняется, несмотря на частоту мимолетных ссор легкость и легкость их возникновения. В подростковом возрасте люди лабильного типа чутки к различным знакам внимания, похвалам, благодарности, и поощрениям, а порицание выговоры, и осуждение, глубоко переживаются и могут вторгнуть его в беспросветное уныние. Такие люди к лидерству не стремятся. Они тяжело выдерживают потерю или эмоциональное отвержение от знакомых лиц.

 

Инфантильно-зависимый

Инфантильно-зависимый(конформный) тип акцентуации. Люди, которые к нему относятся постоянно исполняют роль «вечного ребенка», они избегают ответственности за свои поступки, и предпочитают делегировать ее другим, если они совершили поступок, закончившийся неудачей, они все равно найдут крайнего, на кого бы эту неудачу можно свалить.

Человек, с этим типом акцентуации, постоянно готов подчиниться большинству, его отличает банальность, шаблонность, склонность к благонравию и консерватизму. Основная черта характера и является и их основной проблемой постоянная и излишняя конформность к непосредственному, привычному окружению, и в тоже время недоверчивость к незнакомым. Их главная особенность, и жизненное правило — думать «как все», поступать «как все», одеваться как все, иметь мебель как у всех, иметь увлечения они предпочитают также как у всех. Тоже относиться и с мировоззрению и суждениям.

Под «всеми» они подразумевают обычное близкое окружение. Они бояться, чем-нибудь выделиться. Конечно, в нормальном окружении — это хорошие люди и работники. Но, попав в плохую среду, благодаря своей конформности начинают одобрять и ее, и поступки окружающих, со временем они усваивают привычки и обычаи, манеру поведения, даже если это противоречит его предыдущим привычкам, и каким бы пагубным это ни было. Адаптация, у людей с инфантильно-зависимым типом акцентуации, происходит довольно тяжело, но когда она свершилась, новая среда становится таким же диктатором поведения, каким раньше была прежняя. Поэтому, подростки с конформным типом акцентуации «за компанию» пристращаются к наркотикам и алкоголю, и могут быть втянутыми в групповые правонарушения.

Неустойчивый (безудержный)

Неустойчивый тип акцентуации, имеет постоянную тягу к положительным эмоциям, даже зависим от них, он хочет развлекаться, получению удовольствие, его отличает праздность, слабость, слабохарактерность, трусость, безделье, в особенности в учебе, работе и выполнении своих обязанностей, он особо не усердствует. Нет желания учиться работать, он прилагает усердие только при строгом контроле.

Люди с этим типом акцентуации отличаются тем, что имитируют только образы и модели поведения, сулящие незамедлительные наслаждение, постоянную смену легких впечатлений и развлечения. Свободно идут на мелкие преступления, чаще мелкие кражи, рано начинают курить и выпивать. Будучи подростками стремятся выйти из под опеки родителей, это связано все с теме же развлечениями сменой впечатлений. Учебу, люди с неустойчивым типом акцентуации легко забрасывают, а работают только в крайней необходимости. Реакция эмансипации у неустойчивых подростков тесно сопряжена все с теми же желаниями удовольствия и развлечения.

Они неспособны сами занять себя, поэтому, люди с неустойчивым типом акцентуации, скверно переносят одиночество и бояться его, рано тянутся к уличным подростковым группам и группировкам. Трусоватость и недостаточный уровень инициативы не дают им занять в них место лидера, они обычно становятся орудием таких групп. Увлечения у них практически целиком ограничиваются информативно-коммуникативным типом хобби, и азартными играми. Неустойчивых нужно постоянно контролировать, безнадзорность, попустительство, открывают возможность для праздности и безделья.

Циклоидный

При циклоидном типе акцентуации характера наблюдается наличие двух фаз — гипертимности и субдепрессии. Они не выражаются резко, обычно кратковременны (1—2 недели) и могут перемежаться длительными перерывами. Человек с циклоидной акцентуацией переживает циклические изменения настроения, когда подавленность сменяется повышенным настроением. При спаде настроения такие люди проявляют повышенную чувствительность к укорам, плохо переносят публичные унижения. Однако они инициативны, жизнерадостны и общительны. Их увлечения носят неустойчивый характер, в период спада проявляется склонность забрасывать дела. Сексуальная жизнь сильно зависит от подъёма и спада их общего состояния. В повышенной, гипертимной фазе такие люди крайне похожи на гипертимов.

Конфо́рмный

Конформный тип характеризуется конформностью окружению, такие люди стремятся «думать, как все». Они не переносят крутых перемен, ломки жизненного стереотипа, лишения привычного окружения. Их восприятие крайне ригидно и сильно ограничено их ожиданиями. Люди с данным типом акцентуации дружелюбны, дисциплинированны и неконфликтны. Их увлечения и сексуальная жизнь определяются социальным окружением. Вредные привычки зависят от отношения к ним в ближайшем социальном круге, на который они ориентируются при формировании своих ценностей.

***

Источники: https://ru.wikipedia.org/wiki/Классификация_акцентуаций , https://модные-слова.рф/1271-atenshnvhora-chto-znachit.html , https://модные-слова.рф/1271-atenshnvhora-chto-znachit.html

Буду очень благодарна любой информации (или ссылкам на другие источники), для дополнения или опровержения статьи.

(с) Эльвира Осетина

 

Типовая контентная страница

Версия сайта для слабовидящих

Семинар Нэнси Мак-Вильямс «Психоаналитическая диагностика»

24, 25, 26 мая 2014 года в Москве прошел семинар Нэнси Мак-Вильямс — американского психотерапевта и психоаналитика. Нэнси Мак-Вильямс (Nancy McWilliams) — доктор философии, преподает психоаналитическую теорию и терапию в Высшей школе прикладной и профессиональной психологии в Университете города Рутжерс штата Нью-Джерси.

Нэнси Мак-Вильямс является опытным аналитиком при Институте психоанализа и психотерапии Нью-Джерси и Государственной психологической ассоциации по психоанализу, она имеет частную практику в психодинамической терапии и проводит супервизии в Флемингтоне (Нью-Джерси). Ее печатные работы посвящены альтруизму, феминизму, половым различиям, сексуальности, а также современной классификации психопатологии и лечению различных психических расстройств.

Сегодня практически все специалисты в области психологического консультирования и психотерапии знакомы с книгой Нэнси Мак-Вильямс «Психоаналитическая диагностика.
Понимание структуры личности в клиническом процессе», которая впервые увидела свет в Нью-Йорке в 1994 году, а на русском языке вышла в 1998 году. После выхода книги в России она стала фактически настольной для практикующих специалистов. Материал, представленный в ней, являлся поистине инновационным, так как позволил специалистам ознакомиться и понять не только описательно уровни психического функционирования и характерологические структуры, но и их психодинамику, психологические причины формирования.

С момента выхода книги прошло уже достаточно много времени, и вот спустя почти два десятилетия доктор Мак-Вильямс приехала в Москву, чтобы любезно поделиться новыми идеями, наработками и техническими приемами психотерапевтической работы с российской аудиторией.

Московский институт психоанализа выступил в качестве мощного информационного партнера этого мероприятия и организовал уникальную он-лайн трансляцию в Институте.

Мы организовали возможность обсуждения со слушателями полученного материала после каждого дня просмотра, пригласив наших ведущих преподавателей-психоаналитиков, членов Международной психоаналитической ассоциации: Нину Кузьминичну Асанову, Елену Ивановну Бедерову, Ирину Рубеновну Минасян.

Первый день семинара был посвящен общим критериям психического здоровья, тонкостям терминологии и возможностям диагностики.

В качестве основополагающих критериев психического здоровья доктор Нэнси Мак-Вильямс выделяет следующие:

• Способность любить

• Способность работать

• Способность играть

• Способность испытывать привязанность

• Способность к автономии

• Способность формировать здоровые ценности (эта способность связана с наличием нормального, интегрированного Супер-Эго)

• Способность справляться со своими эмоциями, но при этом способность испытывать весь спектр чувств

• Гибкость в использовании защитных механизмов

• Способность принять то, что невозможно изменить

• Баланс между «быть собой» и «быть в отношениях»

• Способность к инсайту (озарению)

• Признание собственной отделенности (отдельности)

Мак-Вильямс также обозначила 10 углов зрения, под которыми принято рассматривать и диагностировать индивидуальность:

• Темперамент

• Стиль привязанности

• Наблюдаемые клинические паттерны (повторяющиеся поведенческие действия)

• Организация механизмов защиты (способы использования защит)

• Скрытые способы представления о мире (неявные познания)

• Уникальные аффективные паттерны

• Драйвы (мотивационные системы)

• Ориентация на индивидуалистический способ (для себя) или коллективный способ взаимодействия с миром (интроверсия-экстраверсия)

• Интернализованные объектные отношения, Типы конфликтов (внутренняя работа модели / схемы), усвоенные концепции объектных отношений

• Границы, между возникновением неврозов и псхозов («тяжесть измерения»)

Знакомя слушателей семинара с основными характерологическими структурами, Нэнси Мак-Вильямс выделила главную «тему» каждой структуры характера:

• Шизоидный тип – близость-дистанция

• Истерический тип – проблема пола, сексуальность и власть

• Нарциссический тип – тема самооценки

• Параноидный тип – доверие-недоверие

• Обсессивно-компульсивный тип – контроль или отсутствие контроля

• Диссоциативный тип (расстройство личности) – выживание на фоне мучения и травмы

Относительно психотерапевтического процесса доктор Мак-Вильямс высказала очень важную идею, которая в последнее время подтверждает себя в клинической практике многих психоаналитиков и психотерапевтов, работающих в других модальностях. Эта идея заключается в том, что эффективность психотерапии определяется личностными качествами психотерапевта и в том, что самое важное в процессе психотерапии – это отношения между психотерапевтом и пациентом.

Второй день семинара был посвящен различным аспектам диагностики и психотерапии пограничной и психотической личности.

Пограничная личность — это очень специфический тип личности, получивший определение «стабильная нестабильность».

Диагностические критерии пограничной личности:

• Диффузия идентичности

• Использование преимущественно примитивных защитных механизмов

• Интенсивность эмоциональных проявлений и их нестабильность

Особенности работы с пограничными личностями:

• Терапия с пограничными личностями по Отто Кернбергу и Джеффри Янгу заключается в том, чтобы обучить пациентов чему-то новому, предъявляя в терапевтической ситуации пугающий стимул, использование релаксационной терапии, терапии писания писем.

• Янг рекомендует сеттинг не более двух раз в неделю. Такой сеттинг позволяет воспроизвести ограниченное повторное родительское поведение.

• При этом для каждого пациента использование различных методик должно быть адаптировано.

• В терапии пограничных личностей обязательно должны быть введены параметры границ, которые включают в себя: время, деньги и запрет на самодеструктивное поведение (в терапевтической ситуации и за ее пределами).

• Не поддерживание регрессии.

• Нельзя позволять пациенту с пограничной личностной организацией говорить все, что придет в голову. Психотерапевт должен вводить структурированные коммуникационные рамки.

• Пограничного пациента не кладут на кушетку, а работают с ним лицом к лицу.

• Говорят с ним о настоящей ситуации, поддерживая ситуацию «здесь-и-сейчас».

• Особое внимание должно уделяться интерпретации интенсивного переноса пограничной личности (например идеализации или обесцениванию психотерапевта).

• Работа с пограничными пациентами очень трудоемка и интенсивна. Отсутствие контрпереноса невозможно.

• Коммуникация происходит по трем каналам: вербальная коммуникация, тело и мимика и контрперенос, в котором пациент может «заставлять» терапевта чувствовать себя так, как пациент чувствовал себя, например, в детстве или в настоящее время, или как его чувствуют другие люди.

• При этом перенос может быть конкордантным – это когда психотерапевт чувствует то, что чувствует пациент, или комплиментарным – когда терапевт чувствует то, что чувствуют другие люди по отношению к пациенту

• При работе с пограничными пациентами психотерапевтам часто приходиться сталкиваться с выбором «да или нет» (в данном случае Отто Кернберг говорит о расщеплении). Поэтому одной из задач терапии является «переключение» в режим «и и» (и одно, и другое одновременно).

• В процессе работы с пограничным пациентом психотерапевт обязательно должен регулярно супервизировать такого пациента.

Что касается психотических личностей, то в данном случае очень сложной задачей оказывается отличить, что идет изнутри их, а что – снаружи.

 

При работе с пациентами, функционирующими на психотическом уровне, следует принять во внимание следующие правила:

 

• Уважение и признание равенства этих личностей: «Я не лучше, чем вы. Во мне есть тоже что-то необычное». Но в то же самое время терапевт должен демонстрировать то, что он знает, что делает. Это некая «парадоксальная смесь»: «Я знаю, что я совершаю много ошибок, но я знаю, что я делаю».

   

• Нужно давать им базовую исходную информацию, которой им недостает (различие между мыслями (чувствами) и действиями).

   

• Таким пациентам важно дать понять, что является пусковым механизмом их психотических состояний.

   

• С психотиками важно обсуждать мотивы других людей.

   

• Указывать психотическим пациентам на то, что в их психотических реакциях (как они считают) есть и здоровая часть (здоровые проявления).

   

Третий, заключительный день семинара был посвящен вопросам диагностики и особенностям терапии шизоидных и параноидных личностей.

Основными психопатологическими эмоциональными особенностями шизоидных личностей являются отстраненность и физический уход от людей. Иногда этот уход принимает форму ухода в фантазии.

В DSM шизоидный тип отличается от шизотипического и избегающего. В психоаналитической литературе это два варианта одной и той же динамики. Для избегающего типа свойственно одновременное стремление к дистанции и стремление к близости. Тот факт, что шизоидные личности стремятся только к дистанции, не является верным. Шизоидные личности также при внешней отстраненности стремятся к близости. Юнг назвал такой тип личности «интровертами». Но интроверсия – это внешнее проявление избегания. Шизоидные люди часто имеют шизотипические свойства (различные странности в поведении).

Психоидные компонетны шизоидной психологии:

• Чрезвычайно чувствительные младенцы часто развиваются как шизоидные личности

• Такие дети реагируют на различные (даже нормальные) стимулы так, как будто они причиняют им боль

• Дети, которые развиваются в шизоидный тип – часто дети, которые отказываются от груди

• Во снах и фантазиях людей шизоидного типа часто присутствуют мотивы отравления (отравление молоком или другой пищей)

• Шизоидные личности тяжело переживают любое внедрение (вторжение). Они как будто бы гиперпроницаемы

• Для шизоидов невероятно сложно поверхностное общение с людьми. Высокофункционирующие шизоиды способны к близкому честному контакту, но с очень ограниченным кругом людей

• Шизоидная личность может быть одновременно очень рассеянной и очень бдительной, внимательной

• Внешне может казаться, что такой человек неактивен и малоэмоционален, но внутри у него бурная активность и бурные эмоции (протоэмоции). То же самое относится к сексуальности – внешне он может быть нежным и деликатным, но внутри переживать очень мощные разрушительные фантазии

• Шизоиды часто имеют параноидные и обсессивно-компульсивные черты

• При этом шизоидный тип редко смешивается с депрессивным типом

• Если личности истерического типа стремятся подстроиться под партнера, то шизоиду кажется, что это лживое поведение

Терапия шизоидных личной – это терапия психотиков, особенности которой освещались во второй день семинара.

Параноидный тип:

На психотическом уровне функционирования у параноидных личностей превалируют страхи нападения и причинения вреда, поэтому у них возникает желание напасть первыми.

В психоаналитической диагностике различают несколько типов параноидных реакций:

• Паранойя преследования. При таком типе параноидной реакции кажется, что кто-то хочет нанести вред.

• Паранойя ненависти. На другого человека проецируется ненависть к слабым презираемым частям себя. При этом отрицается и сам страх и презираемые части собственной личности. В этом случае другой (группа других) ощущаются и рассматриваются как презираемые. Отсутствует ощущение страха, но присутствует ощущение презрения.

• Эротомания. Эротоман – это человек, который склонен высмеивать других. При эротомании как типе параноидной реакции отрицаются собственные сексуальные и агрессивные желания и «помещаются» (проецируются) в другого. То есть, эротоман как бы транслирует: «Ты наверняка понимаешь, что ты меня любишь». И он действительно может убедить в этом другого.

• Паранойя ревности. Человек не признает в себе и переносит какое-либо желание (например, сексуальное) на партнера, и вследствие этой проекции ему начинает казаться, что партнер готов вступить в сексуальные желания с другими.

• Фрейд был убежден, что паранойя всегда связана с гомосексуальностью (латентной).

• Мегаломания – мания величия. В этом случае отрицается презрение к себе и ограничение собственных способностей, и проецируются эти отрицаемые аспекты на других. В варианте нормы это уверенность в себе и лидерские качества. На психотическом уровне мегаломания приобретает форму мании величия: «Я – бог, я – сатана».

Когда у человека паранойя, он убежден, что другие заинтересованы его самостью в разных формах. Паранойя также подразумевает неспособность к ментализации. «Все, что вовне, воздействует на меня», — как бы говорит себе параноик.

Часто человек, который вырос параноиком, имел родителя (родителей), которые унижали его. Или он ощущал родительские посылы как унижающие. Атмосфера недоверия и презрения друг к другу – еще один фактор развития паранойи. В таких семьях выжить – значит подключиться к процессу унижения себя.

Попытки желания довериться другим для людей с паранойей могут быть невыносимыми. Параноику тяжело как внутри себя, так и снаружи. Для параноика вступить в доверительные отношения с другим человеком – значит разрушить себя. Параноики очень чувствительны к эмоциональным состояниям других людей (особенно к отрицаемым чувствам). К.Г. Юнг, иллюстрируя эти общие идеи, написал, что параноик переносит свою проекцию на другого человека, но «она закрепится там, где есть крючочек».

Терапия параноиков:

• Для пациентов с паранойей недопустимы регрессивные состояния, поэтому их нельзя класть на кушетку. Параноик может воспринять такое положение как унизительное.

• Проявление сострадания со стороны психотерапевта может быть расценено или как наивность, или как манипулирование.

• Не следует демонстрировать чрезмерную «хорошесть» психотерапевта. Это может восприниматься как противоположность родительским объектам и вызвать чувство соблазнения этой «хорошестью».

• Побуждать такого пациента говорить, умение слушать его и выносить негативные чувства.

• Психотерапевтическая нейтральность, характерная для классической психоаналитической техники, в данном случае не подходит. Не нужно также отвечать вопросом на вопрос.

• Нужно постоянно действовать уважительно, демонстрировать равноправие и уверенность в своей терапевтической позиции и действиях.

• На любые вопросы пациента отвечать с максимальной честностью и показывать ему, что к его вопросам терапевт относится серьезно. Пациент-параноик требует большего раскрытия своих чувств от терапевта, чем того требуют другие пациенты. Поэтому, например, на вопрос пациента-параноика: «Скажите, вы на меня злитесь?» будет правильно ответить: «Да, иногда я злюсь на вас, что не мешает мне в целом относиться к вам положительно».

• С пациентами-параноиками нельзя работать от поверхности к глубине, анализируя защиты. Интерпретация защит может восприниматься ими как нападение. Пациенту-параноику нужно помочь «обеззаразить» те «страшные вещи», которые он отрицает в себе и проецирует вовне. Иными словами, показать ему, что ничего страшного и опасного в его чувствах и желаниях нет.

В конце каждого дня семинара российские психотерапевты представляли клинические случаи для супервизии, которые с блеском провела доктор Нэнси Мак-Вильямс, продемонстрировав тем самым не только свои блестящие теоретические знания, но и талант психотерапевта-практика.

Эта встреча для российских специалистов была чрезвычайно важной и нужной. Несмотря на то, что многие неоднократно читали книгу доктора Мак-Вильямс, посвященную психоаналитической диагностике, встреча с Большим мастером позволила восполнить пробелы и познакомиться с новыми наработками в этой области.

В Московском институте психоанализа существует замечательная традиция – мы награждаем Дипломом почетного профессора Московского института психоанализа виднейших психологов и психотерапевтов современности из разных стран. Этот Диплом был также вручен и доктору Нэнси Мак-Вильямс.

Мы надеемся, что приняв участие в этом значимом для психотерапевтического мира мероприятии, значительно расширили аудиторию людей, которые смогли из первых уст получить знания о великом искусстве психодиагностики и исцелении души!

Следите за нашими мероприятиями на сайте:www.Inpsycho.ru

Мы всегда рады видеть вас в Московском институте психоанализа!

Форма

0

Типы персонажей Райха: истерический персонаж

В этом посте мы продолжаем обсуждение схемы типов персонажей Вильгельма Райха, уделяя особое внимание его истерическому персонажу. Как я сказал в предыдущем посте, я добавлю дополнительные типы из теории объектных отношений, чтобы завершить типологию в конце этой серии. Сначала я представлю типы Райха, как он их очертил, чтобы дать вам ясное представление о своей системе и о том, как он развивает типы из стадий психосексуального развития.Я исключу некоторые подробные подробности и специфичность в его типологии, чтобы мои читатели не увязли. Этот пост будет включать исторические контекстные маркеры, относящиеся к теоретической эволюции Райха и развитию этого особого типа персонажей.

Как часть генитального персонажа (мой последний пост), Райх включает истерического персонажа типа , обозначаемого как: генитальность с тревогой как подмножество . Этот диагноз уходит корнями в древнюю историю и средние века, когда истерия была обнаружена и обозначена как медицинское состояние, которое считается специфическим для женщин.Когда Зигмунд Фрейд начал свою основополагающую работу в области психоанализа, истерия была в авангарде его развивающегося понимания того, что «медицинские патологии» можно проследить до ума. Стартовой площадкой Фрейда стала работа французского невролога Жана-Мартена Шарко, который глубоко исследовал истерию. Серьезные симптомы, такие как паралич и состояния фуги (поведение проявляется, но позже не запоминается), стали толчком для исследований Фрейда, и он опубликовал серию статей об истерии и психической этиологии этих состояний.Фрейд описал, как истерические симптомы представляют собой преобразование психологического стресса в физические симптомы, то есть паралич, фугу или избирательную амнезию. Фрейд и его ученик Райх приписывали истерические симптомы, включая чрезмерное драматическое поведение и эмоции, как попытку подсознания защитить себя от психических расстройств.

На обсуждение Райхом истерического типа, конечно же, повлияло время, в которое он жил. В период своего наставничества у Фрейда и после разрыва с Фрейдом (1918-1934) Райх включил аналитическую концепцию Фрейда либидо или . биологическая сексуальная энергия и, после многих лет исследований, расширил ее и научно подтвердил существование биологической энергии.В конечном итоге он назвал это Orgone Energy. С другой стороны, Фрейд отошел от своей более ранней концепции либидо и свел ее к психической концепции без физической основы.

Признание важности сексуальности как необходимой и здоровой функции самовыражения и освобождения было революционным в 1920-х годах. Фрейд, отец психоанализа, был сосредоточен на этиологии психических заболеваний. Подавленная сексуальность рассматривалась как основная причина психологических симптомов и, в частности, главный фактор истерической симптоматики.Фрейд, изучая пациентов, предположил, что невроз вызывается конфликтами между естественными сексуальными и другими примитивными инстинктами и социальным торможением и разочарованием этих инстинктов. Викторианская эпоха была фоном с ее известной моралистической чувствительностью, а также положила начало новому культурному движению в сторону романтизма. Этот культурный контекст и сдвиг повлияли на Фрейда и Райха.

Райх никогда не отвлекался от его интереса к биологической сексуальной энергии и, как я уже сказал, он проводил научные эксперименты, которые подтвердили существование «настоящей» энергии в теле (см. Теорию оргазма).Основываясь на этой платформе, он создал исчерпывающую парадигму, описывающую характерологические и биофизические разветвления застоя или блокирования энергии во всей нашей системе. Райх разработал новые методики: характерного анализа и позже «вегетотерапию» , которые вышли за пределы психоанализа. Он ввел термины персонаж и бронежилет , которые поддерживали его разум-телесный подход к здоровью.

В наше время мы продолжаем глубокие исследования причин психологических трудностей.Это сложное взаимодействие сил, включая важность генетического вклада, семейных систем, внешних обстоятельств и проблем привязанности, как описано во множестве обширных исследований теории привязанности, и все это влияет на наше психологическое состояние. Я расширил типы Райха, используя теорию привязанности, чтобы очертить ранних этапов развития . Эти фазы развития имеют решающее значение и расширяют акцент Райха, который был сосредоточен исключительно на эдиповых фазах и развитии сексуальности.Блоки на ранних этапах привязанности создают дополнительные типы персонажей, сформированные на более ранних этапах развития.

Я привожу эти детали, чтобы вы могли понять исторический контекст и этиологию мышления Райха, проливая свет на то, почему я расширил эту парадигму, включив значительные дополнения в типологию его персонажей.

Тем не менее, истерический характер по-прежнему актуален и внесен в список расстройств личности в последнем, пересмотренном Диагностическом и статистическом руководстве по психическим расстройствам, пятое издание, Американской психиатрической ассоциации, опубликованном в 2013 году.В DSM-5 этот тип упоминается как истерическое расстройство личности, отличающееся «паттерном чрезмерной эмоциональности и стремления к вниманию» и включает 8 дополнительных дескрипторов. Этот тип также имеет более высокие показатели расстройств соматических симптомов. Другие расстройства личности также имеют склонность к соматизации или вытеснению психологических проблем симптомами соматики / отыгрывания других черт, выделенных Райхом для истерического типа, как указано в DSM-5.

Как я уже говорил, Райх считал истерического персонажа генитальным персонажем с тревогой.Это означает, что особь, будь то мужчина или женщина, достигла фазы развития генитальности и не попадает в более раннюю фазу регресса в развитии, которая препятствует достаточной зрелости. Я не буду здесь тратить время на обсуждение фаз развития, но достаточно сказать, что мы действительно развиваемся через фазы таким образом, который, надеюсь, приведет нас к целостному «я» с нашим телом / разумом, способным к полному возбуждению (жизнеспособности) на протяжении всего нашего времени. система. Иногда развитие заходит в тупик, и мы не можем полностью раскрыть свой потенциал, поэтому нас задерживают в определенной точке, которая определяет наш тип персонажа.Я расскажу об этом подробнее в следующих статьях.

Хорошо, мы переходим к дальнейшему пониманию этого типа символов. Истерический персонаж обладает способностью к генитальности, но не может ее воплотить. По большей части это означает, что этот тип персонажей не имеет серьезных блокировок или брони по всем сегментам тела (см. Предыдущую серию блогов о Карте доспехов Райха), поэтому энергия течет по телу к гениталиям в основном беспрепятственно . В системе высокий уровень возбуждения.Тем не менее, они страдают от сильного беспокойства, связанного с этой свободно движущейся энергией, и защищаются, убегая от реального контакта, сосредоточения и глубины.

Потенциальная этиология, определенная Райхом и другими его времени, утверждает, что этот индивидуальный тип может в эдиповой фазе развития (примерно в возрасте 3-6 лет и проявляться в подростковом возрасте) испытывать трудности, связанные с их зарождающейся сексуальностью — обычно с родитель противоположного пола. Таким образом, не было свободы быть ласковым, признанным и сексуальным в приемлемой и поддерживаемой манере.Вместо этого эти чувства и ощущения подавлялись родителем — не одобрялись, игнорировались или активно блокировались. Эта история может разворачиваться по-разному, но это основная игра.

Характеристики истерического персонажа Тип

Истерический тип характера демонстрирует сильное и убедительное бегство от контакта, что приводит к хроническим механизмам подхода-избегания как в отношениях, так и в других сферах их жизни. Они могут метаться от отношений к отношениям, глубоко напуганные обязательствами.Изобилие свободной энергии, естественное для этого типа, не проживается или не расходуется полностью, потому что вызывает слишком много беспокойства, которое нужно сдерживать и использовать. Таким образом, у человека наблюдается хроническое накопление энергии, которое переживается как тревога и разыгрывается в полете, из-за драматизации и других форм поведения, которые ее высвобождают. Это накопление ведет к постоянному возбуждению, беспокойству, недостатку внимания и незрелости. Истерики склонны к некоторой депрессии, капризности и жажде стимуляции, чтобы изменить свое настроение.

Этот тип склонен к поиску внимания и иногда делает это с кокетством, соблазнительностью и провокационностью.Тем не менее, близость для них недоступна, потому что они непостоянны и незрелы. Кроме того, истерики отчуждают других, поскольку они эгоистичны, и угрожают однополым отношениям из-за своего соблазнительного стиля. Под этим скрываются глубокие проблемы отказа, поэтому они нездоровым образом разыгрывают потребности зависимости.

Этот тип может быть очень внушаемым, часто ищет определение через другого и хочет угодить как способ защиты объекта зависимости. В этом есть скрытая поверхностность, поскольку тревога держит их в бегах, поэтому им трудно копать глубоко.Им сложно устроиться в себе — они изменчивы в своем поведении, меняют курс или чувства по своей прихоти. Истерика может обесценить, когда она не в приятном, уступчивом настроении.

Этот тип можно охарактеризовать как поверхностный, поскольку Самость не раскрыла весь свой потенциал из-за сильного беспокойства. Они могут быть живыми в разговоре, но им не хватает деталей, знаний и глубины. Истерики полагаются на свою внешность, чтобы чувствовать себя хорошо, и уделяют много внимания своей привлекательности.Этой поверхностностью они компенсируются драматическим, преувеличенным выражением эмоций, которые наполняют их и скрывают пустоту. У них есть проблемы с интеллектуальным управлением или полным раскрытием своего потенциала в карьере и творчестве, потому что поверхностные ценности имеют приоритет. Они хотят немедленного удовлетворения и не могут усердно трудиться над созданием чего-то существенного.

Давайте теперь обсудим, как панцирь истериков проявляется в их телах. Они не склонны к плотной мускулатуре, а имеют очень легкую броню.Их тела мягкие и податливые, обычно хорошего тона. Напряжение переходит в разные места. Поскольку они не могут связывать энергию с помощью мускульного удержания и внутреннего сокращения, такого как напряжение в системе органов, они подвержены симптомам, включая соматизацию. Это означает, что они чувствуют физические симптомы и сосредотачиваются на тех, у которых обычно есть множество физических проблем, беспокойств, болей и страхов перед болезнями.

Поскольку у истериков полностью развито возбуждение генитальной фазы и если нет прегентальных блоков, их основными защитными механизмами являются бесконтактность и бегство, согласно Элсворту Бейкеру, М.D. Они могут демонстрировать бешеное поведение , то есть быть чрезмерно эмоциональным или возбужденным и бегать по кругу в беспорядочной манере. Если у них более высокий уровень подавления, этот тип может быть чрезмерно спокойным, с большим отстранением, разобщенностью и замораживанием.

Есть затенение для всех типов персонажей Райха, если завалы в верхних сегментах являются частью изображения, а обычно так и есть. Об этих оттенках я расскажу в другом посте.

Терапия истериков начинается с выявления их склонности к бегству и ее прекращения.Этот тип может привлекаться множеством помощников и бегать от одного целителя к другому, получая советы от каждого. Этот стиль бесполезен, потому что их внушаемость создает постоянную путаницу.

Укажите на поверхностность и замените контакт их улыбкой, оживленной яркостью и чрезмерно драматичным стилем разговора. Обсудите вашу озабоченность внешним видом. Часто этот тип упражнений лишний, чтобы убедиться в их способности соблазнять. Помогите им понять чувства, которые движут этими заботами.

Поскольку глубина трудна, истерик часто сопротивляется терапии; они не хотят, чтобы их сдерживали, поскольку это прерывает безумную траекторию полета, которая является защитой от депрессии. По мере стабилизации условий сдерживания можно честно столкнуться с более глубокими страхами и опасениями. Тогда они могут увидеть, что их поиск внимания и провокационные попытки поверхностного контакта просто оставляют их пустыми и более отчаянными.

В конечном счете, истерики обладают достаточным количеством доступной энергии и способностью к жизни без особой брони.Это означает, что когда их направляют, они могут достичь и создать существенный жизненный путь и наслаждаться близостью стабильных отношений.

Какие бывают типы?

Личность отличает каждого из нас. Наш стиль поведения, то, как мы реагируем, наше мировоззрение, мысли, чувства и то, как мы взаимодействуем в отношениях, — все это часть того, что составляет нашу личность.

Наличие здоровой личности позволяет человеку функционировать в повседневной жизни. Каждый человек в какой-то момент испытывает стресс, но здоровая личность помогает нам справиться с трудностями и двигаться дальше.

Для человека с расстройством личности особенности повседневной жизни, которые большинство людей считают само собой разумеющимися, могут стать проблемой.

Существует много типов расстройства личности, но в этой статье мы остановимся на некоторых из них.

Личность человека — это то, что определяет то, как он воспринимает окружающий мир. Это набор характеристик и свойств, которые заставляют их думать, чувствовать и действовать определенным образом.

Генетический состав, биологические факторы и факторы окружающей среды — все это помогает формировать личность человека.

Поделиться в Pinterest Личность проистекает из генетических, биологических факторов и факторов окружающей среды, и это то, что делает всех нас индивидуальностями.

Когда человек страдает расстройством личности, ему становится труднее реагировать на изменения и требования жизни, а также формировать и поддерживать отношения с другими.

Эти переживания могут привести к стрессу и социальной изоляции, а также повысить риск депрессии и других проблем с психическим здоровьем.

Диагностическое и статистическое руководство Американской психиатрической ассоциации (APA), пятое издание (DSM-5) перечисляет ряд расстройств личности в качестве диагностируемых состояний, при которых люди могут обращаться за лечением.

DSM-5 группирует расстройства личности в три широких кластера, которые он называет A, B и C.

Расстройства личности кластера A

Эти расстройства связаны с поведением, которое кажется необычным и эксцентричным для других, согласно Mental Здоровье Америки (MHA).

К ним относятся:

• параноидальное расстройство личности
• шизотипическое расстройство личности
• шизотипическое расстройство личности

расстройства личности кластера B

Эти расстройства характеризуются эмоциональным, драматическим или неустойчивым поведением.

Примеры включают:

Расстройства личности кластера C

Тревога и страх лежат в основе поведения, которое возникает при расстройствах кластера C.

Примеры:

• избегающее расстройство личности
• зависимое расстройство личности
• обсессивно-компульсивное расстройство личности

Чтобы получить диагноз расстройства личности, человек должен соответствовать определенным критериям.

MHA описывает расстройство личности как «глубоко укоренившийся, негибкий паттерн отношений, восприятия и мышления, достаточно серьезный, чтобы вызвать дистресс или нарушение функционирования.”

Эти нарушения, вероятно, являются результатом сочетания генетических факторов и факторов окружающей среды.

Человеку с параноидальным расстройством личности трудно доверять другим. Они могут подумать, что люди лгут или манипулируют ими, даже если нет никаких доказательств того, что это происходит.

Человек может испытывать:

• недоверие и подозрительность
• чрезмерную бдительность
• страх
• беспокойство о том, что кто-то воспользуется им в своих интересах
• гнев по поводу предполагаемого насилия
• беспокойство о скрытых смыслах или мотивах

неспособность доверять другим может мешать человеку поддерживать отношения с окружающими.

Около 2–4 процентов населения в целом могут иметь это заболевание.

Поделиться на Pinterest Человек с шизоидным расстройством личности может чувствовать себя более комфортно с домашним животным, чем с другим человеком.

Человек с шизоидным расстройством личности часто чувствует дискомфорт, когда ему приходится общаться с другими.

От него страдают менее 1 процента населения.

Другие могут видеть человека отчужденным, отстраненным, холодным или «одиноким».

Человек будет стремиться:

• избегать тесных социальных контактов с другими
• испытывать трудности с установлением личных отношений
• искать работу, которая предполагает ограниченное личное или социальное взаимодействие
• реагировать на ситуации так, как другие считают неприемлемыми
• кажутся изъяты и изолированы

У человека могут быть привязанности к предметам или животным, а не к людям.

Шизоидное расстройство личности имеет некоторые общие черты с шизофренией, но они не совпадают. Психоз и галлюцинации не являются частью этого расстройства личности.

Лица с этим расстройством личности могут иметь родственников, страдающих шизофренией или шизотипическим расстройством личности.

Люди с шизотипическим расстройством личности могут иметь несколько близких отношений вне своей семьи.

Это потому, что им трудно понять, как развиваются отношения, а также как их поведение влияет на других.Им также может быть трудно понимать других или доверять им.

Для постановки диагноза человек продемонстрирует или испытает пять или более из следующих форм поведения:

• идей, на которые можно ссылаться, например, когда происходит незначительное событие, человек считает, что оно имеет для него особое значение
• странные убеждения или магическое мышление, которое влияет на их поведение, такое как суеверное мышление, вера в телепатию или причудливые фантазии или озабоченности
• необычные переживания восприятия, включая телесные иллюзии
• странное мышление и речь, например, метафорическое мышление и чрезмерное взаимодействие
• признаки подозрительности или подозрительности. параноидальное мышление
• несоответствующее или причудливое выражение лица
• поведение или внешность, которые кажутся странными, эксцентричными или своеобразными
• отсутствие близких друзей и доверенных лиц, кроме родственников первой степени родства
• чрезмерное социальное беспокойство

Человек с этим состояние имеет более высокий риск развития шизофрении в будущем уре.

Человек с антисоциальным расстройством личности (АСРЛ) действует без оглядки на то, что правильно или неправильно, или не задумываясь о последствиях своих действий для других.

Это может привести к:

• безответственному и преступному поведению
• поведению, стремящемуся к новизне
• насильственному поведению
• риску преступной деятельности

Примерно 1–3 процента населения имеют ASPD, но около 40– По данным авторов, опубликовавших исследование в 2016 году, у 70 процентов заключенных есть это заболевание.

Расстройство поведения в возрасте до 15 лет значительно увеличивает риск развития ASPD в более позднем возрасте. Это чаще поражает мужчин, чем женщин.

Исследователи изучили специфические генетические особенности 543 участников. Они обнаружили аналогичные генетические особенности у людей с этим заболеванием, а также низкий уровень серого вещества в области лобной коры головного мозга. Генетические, биологические и экологические факторы, вероятно, играют роль.

Человеку с пограничным расстройством личности будет сложно контролировать свои эмоции.

Они могут испытывать:

• перепады настроения
• изменения в поведении и самооценке
• импульсивное поведение
• периоды сильной тревоги, гнева и депрессии, скуки

Эти сильные чувства могут длиться всего несколько часов или на гораздо более длительные периоды, длящиеся несколько дней. Они могут привести к трудностям в отношениях и другим проблемам в повседневной жизни.

По данным Национального института психического здоровья (NIMH), это может привести к:

• быстрым изменениям в отношении человека к другим, например, внезапному переходу от близости к гневу
• рискованному поведению, например, опасному вождению. и тратит много денег
• самоповреждающее поведение
• плохое управление гневом
• чувство пустоты
• трудность доверять другим
• повторяющееся суицидальное поведение, жесты, угрозы или членовредительство, такие как сокращение
• чувства отстраненности, или диссоциация

Человек с театральным расстройством личности чувствует потребность в том, чтобы другие заметили его и убедили, что они значимы.Это может повлиять на то, как человек думает и действует.

Исследователи, написавшие в 2015 году, назвали это «одной из неоднозначных диагностических категорий» в области психического здоровья.

Человек может испытывать сильную потребность в любви, а также ему может казаться, что он недостаточно силен, чтобы справиться с повседневной жизнью в одиночку.

Это может привести к появлению поведения:

• эгоцентричным
• провокационным и кокетливым
• несоответствующим
• чрезмерно эмоциональным или драматичным
• эмоционально поверхностным
• неискренним, поскольку симпатии и антипатии смещаются в сторону окружающих
• рискованно, так как человек постоянно ищет новизны и азарта.

Человек может хорошо функционировать в социальной и другой среде, но он также может испытывать высокий уровень стресса.Это может привести к депрессии и тревоге.

Признаки истерического расстройства личности могут совпадать с чертами нарциссического расстройства личности и быть похожими на них.

Это расстройство проявляется чувством собственной важности и власти, но оно также может включать в себя чувство заниженной самооценки и слабости.

Человек с этим заболеванием может проявлять следующие черты личности:

• иметь завышенное чувство собственной значимости, привлекательности, успеха и власти
• жаждать восхищения и внимания
• неуважение к чувствам других
• преувеличивать их таланты или достижения
• ожидать от всего лучшего
• легко испытать боль и отторжение
• ожидать, что другие будут следовать всем их планам и идеям
• испытать зависть
• полагать, что к ним следует относиться особым образом
• полагать, что они должны только проводить время с другими людьми, такими же особенными, как они
• кажутся высокомерными или претенциозными
• склонны к импульсивному поведению

Они также могут иметь более высокий риск:

• расстройства настроения, психоактивности и тревожные расстройства
• низкое самообладание -уважением и страхом быть недостаточно хорошим
• чувство стыда, беспомощности, гер на самих себя
• импульсивное поведение
• использование смертельных средств для попытки самоубийства

Эти особенности могут затруднить поддержание здоровых отношений и повседневную жизнь.

Человек с избегающим расстройством личности избегает социальных ситуаций и близких межличностных отношений, в основном из-за страха быть отвергнутым и чувствуя, что они недостаточно хороши.

Они могут:

• чувствовать себя неадекватными
• иметь низкую самооценку
• им трудно доверять людям

Они могут казаться чрезвычайно застенчивыми и социально заторможенными.

Человек с избегающим расстройством личности может хотеть развивать близкие отношения с другими, но ему не хватает уверенности и способности строить отношения.

Также может быть более высокий риск злоупотребления психоактивными веществами, расстройства пищевого поведения или депрессии. Человек может думать о самоубийстве или пытаться его совершить.

Человек с этим заболеванием может обладать следующими характеристиками:

• чрезмерно нуждается в заботе о других
• чрезмерно зависит от других
• глубоко боится разлуки и покинутости
• много инвестирует энергии и ресурсов, пытаясь угодить другим
• идет на все, чтобы избежать разногласий и конфликтов
• уязвим для манипуляций со стороны других
• готов подвергаться жестокому обращению, чтобы поддерживать отношения
• не любит быть одиноким

Другие могут видеть в поведении человека:

• покорный
• прилипчивый
• ненадежный
• пассивный
• послушный

Человеку часто не хватает уверенности в себе и своих способностях.Им сложно реализовывать проекты самостоятельно или принимать решения без посторонней помощи. Им может быть трудно брать на себя ответственность.

Исследование, опубликованное в 2011 году, показало, что люди с зависимым расстройством личности уязвимы перед жестоким обращением со стороны других, включая насилие в семье.

Это может привести к дальнейшим осложнениям, таким как депрессия и беспокойство.

Поделиться на Pinterest Человеку с OCPD бывает трудно принять, когда что-то не идеально.

Обсессивно-компульсивное расстройство личности (ОКР) — это не то же самое, что обсессивно-компульсивное расстройство (ОКР). Однако некоторые люди могут испытывать и то, и другое, и исследователи говорят, что между ними существует связь.

Чрезмерная озабоченность перфекционизмом и тяжелая работа доминируют в жизни человека с ОКР. Человек может отдавать предпочтение этим идеалам в ущерб близким личным отношениям.

По данным Международного фонда ОКР, человек с ОКР может:

• казаться негибким
• ощущать непреодолимую потребность в контроле
• обнаруживать, что проблемы с правилами и эффективностью затрудняют расслабление
• выполнить задачу из опасения, что она не идеальна
• неудобно, когда все в беспорядке
• испытывать трудности с делегированием задач другим
• быть крайне бережливым, когда в этом нет необходимости
• копить предметы
• может быть очень эффективным на рабочем месте

Другие могут считать человека ханжеским, упрямым, несговорчивым и упрямым.

По данным Международного фонда ОКР, одно различие между ОКР и ОКР заключается в том, что ОКР относится к повседневным задачам, в то время как ОКР уделяет особое внимание выполнению процедур.

Кроме того, ОКР может повлиять на то, как человек функционирует в повседневной жизни, в то время как ОКР может повысить профессиональную производительность человека, возможно, вмешиваясь в его жизнь вне работы.

Расстройства личности часто имеют общие черты, и их бывает трудно различить, но DSM-5 предоставляет критерии для правильного диагноза.

После постановки диагноза лечение может помочь людям с различными расстройствами личности.

Часто человек не чувствует, что в его поведении что-то не так, но он может обратиться за помощью, потому что он переживает социальную изоляцию и страх.

Однако депрессия, беспокойство и другие проблемы с психическим здоровьем могут быть результатом жизни с расстройством личности. По этой причине важно как можно раньше обратиться за помощью.

Врач может прописать лекарства и порекомендовать терапию или консультацию.Могут помочь индивидуальные, групповые и семейные консультации.

Одним из видов консультирования является когнитивно-поведенческая терапия (КПТ). КПТ помогает человеку по-новому взглянуть на свое поведение и научиться альтернативным способам реагирования на ситуации.

Со временем это может облегчить человеку повседневную жизнь и поддержание здоровых отношений с другими.

Клиническая (модель болезни) типологии личности # Фрейд в терапевтических условиях

В психотерапевтическом сообществе мы в большом долгу перед Фрейдом, который в первую очередь интересовался исследованием личного бессознательного.Клиническая модель берет свое начало от Фрейда и охватывает четыре типа: шизоидный, обсессивный, депрессивный и истерический.

Шизоид

В данной модели этот тип описывается как интроверт. Они с большей вероятностью избегают отношений и зациклены на развитии полости рта. Этот тип часто не приходит на терапию. Определяющей чертой является дистанция между сознательной личностью и функцией чувств
. У этого типа очень слабое чувство собственного достоинства, и есть страх близости с этим типом.Шизоид любит побыть в одиночестве и не очень хорошо умеет проявлять себя.

Подход в терапии состоит в том, чтобы понять, что фантазия — это способ почувствовать
людей этого типа. Поэтому терпение необходимо в терапевтической среде, как, возможно, и со всеми клиентами, но особенно здесь. Возможно, это чрезмерное обобщение того, что этот тип представлен «воздухом» в модели элементов, но может возникнуть такое ощущение, когда вы сидите и слушаете клиента, который говорит без остановки и избегает разговоров.С клиентом по контракту я медленно пытался заземлить его, заставляя расслабиться и соприкоснуться со своими чувствами. В конечном итоге, когда это будет безопасно, можно будет использовать ряд трансперсональных техник, таких как упражнение на гальке, медитация, творческое воображение
и глубокое дыхание.

Навязчивый

Навязчивый тип также описывается как интровертный. Проблема с этим типом — контроль
, поэтому вероятность того, что этот тип не появится на терапии, меньше.Чувства не проявляются. Они есть, просто их не показывают. Этот тип ассоциируется с «жесткой верхней губой». Обсессивно-компульсивное расстройство (ОКР) может быть проблемой, связанной с овладением, формой контроля. С точки зрения Фрейда, это проистекает из проблемы приучения к горшку
и формы искажения, которое имело место около 6-18 месяцев
и привело к фиксации.

Попытки контролировать и угождать людям приводят к недовольству этим типом людей.
духовный опыт может им угрожать.Этот тип с большей вероятностью станет тираном,
контролируя свой мир своей волей и в конечном итоге приводя к изоляции.

Подход в терапии состоит в том, чтобы исследовать, что происходит в снах, когда навязчивые личности
разыгрывают саботаж. Настоящая работа в терапии — раскрыть то, что на самом деле происходит.
Не меньше с этим типом. Как можно раскрыть истинные чувства? Я хотел бы исследовать источник обид и необходимость контролировать поведение. Ключ в том, чтобы скрыть основное поведение, чтобы раскрыть то, что на самом деле происходит.

Депрессия

Депрессия может быть эндогенной, реактивной и биполярной (ранее называемой маниакальной). Этот типаж в этой модели экстравертен, так как проявляются чувства. Есть много качеств воды. Они чаще обращаются за терапией из-за своих экстраверсионных наклонностей.

Эндогенная депрессия — это не депрессия типа , а биологическая депрессия. Определяющие характеристики — беспомощность и безнадежность. За этим стоит внутреннее чувство того, что вы чувствуете себя недостаточно хорошо.Они ищут сценарии, которые являются самоуничижительными, поскольку они стремятся отразить свое плохое представление о себе.

Проявления заниженной самооценки обычно вовлекают их в терапию. В отличие от шизоидов, самоощущение есть, но оно отсутствует или слабое.

Реактивная депрессия означает, что депрессия возникает в результате какого-то события или стресса. Например, проблемы в отношениях, тяжелая утрата, потеря любимого человека, смена работы или все, что напрямую влияет на жизнь человека.Другие люди могут почувствовать
уязвимость депрессивных людей и могут попытаться использовать свой статус жертвы. Это серьезное препятствие при решении жизненных проблем, поскольку на рабочем месте неизменно подстерегают хулиганы, чтобы уловить любую уязвимость.

Депрессивные — это типы воды в модели элементов, так как есть искажения. Вода застаивается. Биполярная (ранее называемая маниакальной) депрессия — это сложнее всего жить с ней, и для восстановления химического баланса требуются лекарства. Биполярные клиенты могут быть ростом с воздушного змея и могут быть очень сексуальными или расторопными.Но затем происходит сбой. Речь идет о крайностях с этим типом. Если им бросят вызов, их можно очень защитить. Литий — это обычно назначаемое лекарство.

Подход в терапии состоит в том, чтобы осознавать границы, которые очень важны для депрессивных клиентов. Вмешательства КПТ, такие как «списки дел», могут быть очень полезными. Им нужно точное отражение и заверение, а также признание их достижений
. Может быть безопаснее получить доступ к гневу (огню) через творчество, в форме гештальт-терапии или работы с изображениями.Огонь — это выраженная форма элемента воды, поскольку подавленные чувства могут быть сродни застойной воде.

Я нахожу описание этого типа в этой типологии ограничивающим, поскольку я считаю, что все мы в большей или меньшей степени в некоторой депрессии. Как, например, вы можете отличить печаль от истинных чувств, возможно, в ответ на тяжелое событие, и печаль, вызванную депрессией? Возможно, с этим типом лучше всего подумать о крайних искажениях. Мы все можем иногда быть немного подавленными, но проблема в том, когда подавленные чувства становятся нашим определяющим качеством.

Истерики

Подобно депрессивным, истерики с большей вероятностью обратятся к психотерапевту из-за экстраверсии у этих типов. Они экстраверты, потому что
проявляются чувства (символически) и требуют внимания. Во времена Фрейда,
истерический тип считался классически женским. Истерические типы любыми способами ищут внимания. Они неизменно продолжают злиться на родителей. Им нужно внимание, но правильное.Это тот тип, который совершит самоубийство
случайно. Попытка самоубийства — это действительно крик о помощи, о внимании, но
зашел слишком далеко.

С ними всегда происходит какая-то драма. Истерические типы склонны к сексуально провокационному поведению или сексуализации несексуальных отношений. Однако на самом деле они могут не хотеть сексуальных отношений; скорее, их соблазнительное поведение часто маскирует их желание быть зависимыми и защищенными. У них есть склонность «делать горы из кротовых холмов».«Поговорка звучит правдоподобно:« Пустые сосуды производят больше шума ».

Стратегия с этим клиентом состоит в том, чтобы попытаться найти то, что на самом деле происходит, и поэтому нужно сострадание. Им может быть трудно любить, поскольку кажется, что они саботируют себя. Они похожи на обиженного ребенка, ведущего шоу, и представляют собой искаженные земные типы. Они выглядят огненными, но это больше похоже на землетрясение или вулкан. Проблемы
с этими клиентами могут повлечь за собой плохие физические условия. Физическое удерживание может быть
положительным подтверждением, например, рукой за спину, объятием или удерживающей рукой.

Критика клинической модели

Фрейд внес большой вклад в нашу профессию, но психоаналитик, как правило, играет роль мудрого посвященного, который «знает», и несогласие будет рассматриваться
обычно как защита или проявление патологии . Это противоречит трансперсональной школе
, которая, безусловно, не «знает», но находит творческий подход
в удерживании и исследовании тайны. Клиническая модель может быть полезна при рассмотрении крайних, искаженных типов.Это модель болезни, а конфликт — необходимость соответствовать обществу. Я бы сказал, что необходимость соответствовать обществу сегодня не так актуальна.

В трансперсональном сообществе
существуют большие расхождения во мнениях относительно уместности выполнения трансперсональной работы с психотическими
индивидуумами. Юнг, Уилбер, Гроф и Гроф ^{утверждали, что трансперсонально ориентированная терапия не подходит для психотиков. Лукофф и другие, однако, предполагают, что трансперсональная психотерапия может быть особенно подходящей для психотических расстройств, даже серьезных.В общем, первоначальная оценка должна включать не только обычные элементы психиатрического анамнеза, но также оценку духовного опыта пациента, уровня развития, преморбидного функционирования и заинтересованности в изучении симптомов.}

Подробнее о Фрейде скоро … ..

Истерическое расстройство личности — обзор

Истерическое расстройство личности (HPD)

Истерическое расстройство личности обычно не связано с насилием со стороны больного, хотя это можно увидеть когда имеется коморбидное расстройство, особенно антисоциальное расстройство личности (Esbec & Echeburúa, 2010), или когда диагноз HPD является неточным.Как и большинство вещей, но есть примеры редкости. Один такой случай задокументирован Стоуном (2007) о Сьюзан Райт. Райт была бывшей танцовщицей го-го, которая начала отношения с Джеффри Райтом, за которого она вышла замуж на восьмом месяце беременности. Джефф Райт был хорошо известным лотарием, и, обнаружив его неосмотрительность, Сьюзен Райт ввела ему наркотики, порезала ему пенис ножом, а затем ударила его ножом 193 раза. В то время как Райт утверждала, что убила своего мужа в целях самообороны, прокурор утверждал, что она была возмущена употреблением наркотиков и неверностью мужа, утверждая, что это был «развод путем убийства» (Jakobsson, 2010).

Диагностические критерии HPD, раздел 301.50 DSM-5: в различных контекстах, на что указывают пять (или более) из следующих:

1.

Неудобно в ситуациях, когда он или она не в центре внимания.

2.

Взаимодействие с другими людьми часто характеризуется неуместным сексуальным соблазнительным или провокационным поведением.

3.

Отображает быстро меняющееся и поверхностное выражение эмоций.

4.

Постоянно использует внешний вид, чтобы привлечь внимание к себе.

5.

Обладает излишне импрессионистическим стилем речи с недостаточной детализацией.

6.

Демонстрирует самодраматизацию, театральность и преувеличенное выражение эмоций.

7.

Поддается внушению (т.е., легко подпадает под влияние окружающих или обстоятельств).

8.

Считает отношения более близкими, чем они есть на самом деле.

Хотя DSM в различных редакциях распознает только один тип HPD, Millon et al. (2004) выделяют шесть различных типов, основанных на конкретном поведении и особенностях человека. Эти шесть типов умиротворяющие, жизнерадостные, бурные, лицемерные, театральные и инфантильные (если не указано иное, вся информация в следующем разделе взята из Millon et al.).

Умиротворяющий театральный деятель обладает театральными, зависимыми и компульсивными чертами, и у них одна миссия: заставить вас полюбить их и стать их другом. С этой целью они используют лесть и похвалу и будут наращивать усилия, когда их подход безразличен. Когда возникает конфликт, они часто отказываются от своей позиции, чтобы гарантировать принятие. Однако за это приходится платить, поскольку «за их дружескими улыбками скрывается пустота театрального, вина компульсивного, а также неполноценность и беспомощность зависимого» (стр.299). Этот тип становится «суперпользователем» и, таким образом, умиротворяет мучителей. Этот тип с меньшей вероятностью может быть виновным в убийстве и с большей вероятностью станет жертвой, поскольку они готовы мириться с пренебрежением и жестоким обращением и могут даже мириться с насилием со стороны другого ради признания.

Жизнерадостный театральный образ соблазняет энергией гипомании. Этот тип часто изображает внешнее поведение обаяния и игривости без полного учета последствий этого.Они будут стремиться к новым отношениям до того, как закончятся старые, когда они предвидят разрыв. Их идеи несколько поверхностны, но настолько заразительны, что другие часто попадают под их волнение. Многие энергичные артисты также обладают нарциссическими чертами. Подобно их умиротворяющему собрату, жизнерадостный тип скорее станет жертвой, чем обидчиком.

Бурный театральный образ «сочетает в себе черты театральной и негативистской личности» (с. 300). Они очень капризны и эмоционально изменчивы, что приводит к значительному противостоянию между театральными и теми, с кем они связаны.Этот тип может демонстрировать театральные черты внешне дружелюбного и общительного, хотя они чувствительны к критике, не переносят разочарования и являются социально незрелыми. Если есть совпадающие пограничные черты, «результат — эмоциональная перегрузка» (с. 300). Однако есть больше сходства с пограничным, и бурный, скорее всего, проявится и будет уязвим для немодерируемых и грубых, быстро меняющихся эмоций. Возможно, более проблематичным является то, что «со временем эти люди могут становиться все менее и менее театральными и все более и более недовольными и критичными по отношению к другим, завидуя чужой удаче» (стр.300).

У лицемерного театрального образа есть театральные и антиобщественные черты. В то время как будет произведено немедленное положительное впечатление, их первые взаимодействия заставят других понизить их бдительность, хотя их взаимодействия более манипулятивны и, как правило, указывают на готовность нарушать социальные нормы, возможно, вспыхивая гневом и физической конфронтацией. В качестве таковых они могут быть зачинщиками убийств или жертвами спровоцированных убийств. Этот тип может наслаждаться конфликтом, получать от него удовольствие и веселье.Если они опасаются, что их сочтут слабыми, они могут попытаться исправить это неправильное впечатление хищным поведением. Это может включать что угодно, вплоть до убийства.

Истерическое расстройство личности: симптомы, причины, лечение

Истерическое расстройство личности — это одно из группы состояний, называемых «кластером B» или «драматическими» расстройствами личности. Люди с этими расстройствами имеют сильные, нестабильные эмоции и искаженные представления о себе. У людей с театральным расстройством личности их самооценка зависит от одобрения окружающих и не возникает из истинного чувства собственного достоинства.У них непреодолимое желание, чтобы их заметили, и они часто ведут себя резко или ненадлежащим образом, чтобы привлечь внимание. Слово «театральный» означает «драматический или театральный».

Это заболевание чаще встречается у женщин, чем у мужчин, и обычно проявляется в подростковом или раннем взрослом возрасте.

Каковы симптомы истерического расстройства личности?

Во многих случаях люди с театральным расстройством личности обладают хорошими социальными навыками; однако они склонны использовать эти навыки, чтобы манипулировать другими, чтобы они могли быть в центре внимания.

Человек с этим расстройством может также:

• испытывать дискомфорт, если только он не находится в центре внимания
• одеваться вызывающе и / или проявлять неуместно соблазнительное или кокетливое поведение
• быстро менять эмоции
• действовать очень драматично, как если бы раньше аудитория с преувеличенными эмоциями и выражениями лиц, но кажется лишенной искренности
• Чрезмерно озабочена внешним видом
• Постоянно искать поддержки или одобрения
• Быть легковерным и легко поддаваться влиянию других
• Быть чрезмерно чувствительным к критике или неодобрению
• Есть низкая терпимость к разочарованию и скучная рутина, часто начинающие проекты, не заканчивая их или перескакивая с одного мероприятия на другое
• Не думайте, прежде чем действовать
• Принимайте поспешные решения
• Будьте эгоцентричны и редко проявляйте заботу о других
• Есть трудности с поддержанием отношений корабли, часто кажущиеся фальшивыми или поверхностными в своих отношениях с другими
• Угрожают или пытаются покончить жизнь самоубийством, чтобы привлечь внимание

Что вызывает истерическое расстройство личности?

Точная причина истерического расстройства личности неизвестна, но многие специалисты в области психического здоровья считают, что в его развитии играют роль как усвоенные, так и унаследованные факторы.Например, склонность к истерическому расстройству личности передаваться в семье предполагает, что генетическая предрасположенность к этому расстройству может передаваться по наследству. Однако ребенок одного из родителей с этим расстройством может просто повторять выученное поведение. Другие факторы окружающей среды, которые могут быть задействованы, включают в себя отсутствие критики или наказания в детстве, положительное подкрепление, которое дается только тогда, когда ребенок выполняет определенные одобренные действия, и непредсказуемое внимание, уделяемое ребенку его родителем (-ами), что приводит к путанице о том, какие типы поведения заслуживают одобрения родителей.Расстройства личности также обычно развиваются в зависимости от индивидуального темперамента и психологических стилей и способов, которыми люди учатся справляться со стрессом в процессе взросления.

Как диагностируется истерическое расстройство личности?

Если присутствуют признаки этого расстройства личности, врач начнет обследование с составления полного медицинского и психиатрического анамнеза. Если присутствуют физические симптомы, можно также рекомендовать медицинский осмотр и лабораторные тесты (например, нейровизуализационные исследования или анализы крови), чтобы убедиться, что физическое заболевание не вызывает каких-либо симптомов, которые могут присутствовать.

Если врач не обнаружит физической причины симптомов, он может направить человека к психиатру, психологу или другому лицензированному специалисту в области психического здоровья, который может использовать специально разработанные инструменты интервью и оценки для оценки человека на предмет расстройства личности.

Как лечится истерическое расстройство личности?

В целом люди с истерическим расстройством личности не верят, что им нужна терапия. Они также склонны преувеличивать свои чувства и не любить рутину, что затрудняет соблюдение плана лечения.Однако они могут обратиться за помощью, если депрессия — возможно, связанная с потерей или неудачными отношениями — или другая проблема, вызванная их действиями, вызывает у них страдания.

Психотерапия (тип консультирования) обычно является методом выбора при истерическом расстройстве личности. Цель лечения — помочь человеку раскрыть мотивацию и страхи, связанные с его мыслями и поведением, и помочь человеку научиться относиться к другим более позитивно.

Лекарства иногда могут использоваться для лечения других состояний, которые также могут присутствовать при этом расстройстве, таких как депрессия и тревога.

Какие осложнения связаны с истерическим расстройством личности?

Истерическое расстройство личности может повлиять на социальные, профессиональные или романтические отношения человека, а также на то, как он реагирует на потери или неудачи. Люди с этим расстройством также подвержены более высокому риску депрессии, чем население в целом.

Каковы перспективы для людей с истерическим расстройством личности?

Многие люди с этим расстройством способны нормально функционировать в обществе и на работе.Однако пациенты с тяжелыми случаями могут испытывать серьезные проблемы в повседневной жизни.

Можно ли предотвратить истерическое расстройство личности?

Хотя профилактика истерического расстройства личности может оказаться невозможной, лечение может позволить человеку, предрасположенному к этому расстройству, научиться более продуктивным способам работы с ситуациями.

Постмодернистская деморализация и новые истерии на JSTOR

Информация о журнале

American Imago была основана Зигмундом Фрейдом и Хансом Саксом в США.S. в 1939 году как преемник Imago, основанного Фрейдом, Саксом и Отто Ранком в Вене в 1912 году. Отмечая свое столетие в 2012 году, журнал сохраняет свой статус ведущего научного журнала психоанализа. В каждом выпуске публикуются передовые статьи, в которых исследуется непреходящая актуальность наследия Фрейда в гуманитарных, художественных и социальных науках.

Информация об издателе

Одно из крупнейших издательств в Соединенных Штатах, Johns Hopkins University Press объединяет традиционные издательские подразделения книг и журналов с передовыми сервисными подразделениями, которые поддерживают разнообразие и независимость некоммерческих, научных издателей, обществ и ассоциаций.Журналы The Press — это крупнейшая программа публикации журналов среди всех университетских изданий США. Отдел журналов издает 85 журналов по искусству и гуманитарным наукам, технологиям и медицине, высшему образованию, истории, политологии и библиотечному делу. Подразделение также управляет услугами членства более чем 50 научных и профессиональных ассоциаций и обществ. Книги Имея признанные критиками книги по истории, науке, высшему образованию, здоровью потребителей, гуманитарным наукам, классической литературе и общественному здравоохранению, Книжный отдел ежегодно публикует 150 новых книг и поддерживает более 3000 наименований.Имея склады на трех континентах, торговые представительства по всему миру и надежную программу цифровых публикаций, Книжный отдел связывает авторов Хопкинса с учеными, экспертами, образовательными и исследовательскими учреждениями по всему миру. Проект MUSE® Project MUSE — ведущий поставщик цифрового контента по гуманитарным и социальным наукам, предоставляющий доступ к журналам и книгам почти 300 издателей. MUSE обеспечивает выдающиеся результаты для научного сообщества, максимизируя доходы издателей, обеспечивая ценность для библиотек и предоставляя доступ ученым по всему миру.Услуги Hopkins Fulfillment Services (HFS) HFS обеспечивает печатную и цифровую рассылку для выдающегося списка университетских издательств и некоммерческих организаций. Клиенты HFS пользуются современными хранилищами, доступом в режиме реального времени к критически важным бизнес-данным, управлением и сбором дебиторской задолженности, а также беспрецедентным обслуживанием клиентов.

Форм опыта — Bodynamic International

Марианна Бентцен, Дания

³³

Марианна Бенцен — соучредитель Бодинамического анализа и Института бодинамики в Копенгагене, которые приобрели международную репутацию благодаря своим специфическим и дифференцированным концепциям соматической психологии развития.По образованию она психомоторный терапевт, получив дальнейшее образование в традициях биосинтеза (Boadella), соматических переживаний (Levine), системно-ориентированного обучения (Agazarian), медитации и межличностной нейробиологии. После ухода на пенсию с факультета Института Бодинамики, где она также работала директором по обучению в течение тринадцати лет, она вместе с психологом Сьюзан Харт основала нейроаффективный подход к психотерапии с точки зрения развития. В настоящее время она занимается частной практикой и самостоятельно проводит тренинги в Скандинавии и Европе.

Бенцен представляла свои работы в многочисленных европейских университетах и ​​психиатрических больницах, опубликовала ряд научных статей, написала несколько глав в книгах и является соавтором по крайней мере одной книги на датском языке. Она является членом ассоциации психотерапевтов Дании и в течение нескольких лет была председателем этического комитета Европейской ассоциации телесной психотерапии. Сиалис http://valleyofthesunpharmacy.com/cialis/

Я не говорю, что разум находится в теле.Я говорю, что тело способствует мозгу больше, чем просто жизнеобеспечение и модулирующее воздействие. Он вносит контент, который является неотъемлемой частью рабочего ума. —Дамасио (1994, стр. 226)

В этой главе сравниваются результаты исследований нейробиологии развития и младенцев, полученные от детей от рождения до двух лет, с пятью базовыми структурами соматического характера, полученными из слегка различающихся описаний развития трех различных систем соматического характера: биоэнергетики, хакоми и бодинамики.Эти сравнения показывают: (1) сильное соответствие между нейроаффективным развитием, осанкой и поведением неправильно регулируемых детей и соматическими структурами характера, для которых этот возраст считается этапом формирования; и (2) стадии развития, традиционно описываемые как оральная, анальная и эдипальная, — вопреки нынешнему характерологическому мышлению — обычно активируются до того, как ребенку исполнится два года. ³⁴

Введение

Подобно традиционным теориям анализа характера, большинство теорий о соматическом характере основываются на психологии развития.Они утверждают, что с формированием эмоциональных и психологических паттернов в теле формируются двигательные привычки и паттерны «энергии», которые развиваются в соответствии с ключевыми интерактивными паттернами на протяжении всего детства. Телесные психотерапевты предполагают, что центральные части личного повествования доступны только во внутреннем сенсорном поле и что они экзистенциально основаны на двигательных моделях и привычках человека. Женская Виагра http://www.healthfirstpharmacy.net/female-viagra.html

Распространенное заблуждение относительно теории соматического характера состоит в том, что она утверждает, что структура тела создает личность.Истинная теоретическая основа развития соматического характера состоит в том, что опыт формирует тело, а также психику последовательным и характерным образом. Иными словами, весь опыт имеет соматические компоненты, которые формируют нейроаффективные привычки, тогда как опыт и влияет на формирование нейромоторных привычек.

В соматической психотерапии тело считается неотъемлемой частью истории психики, но определенно не всей истории. Читая структуру соматического характера у взрослого или старшего ребенка, терапевт считывает стадии аффекта и регуляции аффекта, видимые в двигательной системе, и оттуда «рассуждает в обратном направлении».Если человек демонстрирует позы, движения и жесты, типичные для определенного возраста развития и взаимодействия, терапевт предполагает, что соответствующие состояния неврологической активности, представлений о себе и аффекта (психосоциального характера) в той или иной степени присутствуют ( Бернхардт, Бенцен и Айзекс, 1996 г.). Как и в обычном психодинамическом подходе, терапевт полагается на словесное повествование клиента, чтобы конкретизировать историю постуральных привычек, которые он видит. Райх сказал, что персонаж — это замороженная история.Перри и его коллеги (1995) утверждают, : «Опыт может изменить зрелый мозг, но опыт в критические периоды раннего детства организует системы мозга!» (оригинал заглавными буквами курсивом!)

Теории соматического характера рассматривают особую структуру характера как сформированную как в возрасте, в котором развивается определенная неврологическая и интерактивная зрелость, так и в результате более ранних и более поздних переживаний, включая текущий образ жизни, которые резонируют с темой и уровнем обработки и взаимодействия, присущими человеку. эта зрелость.Таким образом, любой человек с нормальным уровнем функции мозга покажет элементы всех структур характера.

Факторы формирования характера

В последние десятилетия исследований развития и исследований мозга было проведено множество научных исследований динамики формирования личности. Генетики и исследователи развития сходятся во мнении, что практически все психологические и физиологические черты развиваются в результате тесного взаимодействия между генетической предрасположенностью и влиянием окружающей среды (Perry, 2002; Ridley, 2003; Rutter, 2006; Cuhna and Heckman, 2010; Tabery and Griffiths, 2010). .Врожденный темперамент можно проверить в раннем младенчестве, он показывает стабильность (Chess and Thomas, 1996; Kagan, Snidman, Kahn, and Towsley, 2007) и формируется качеством и доступностью интерсубъективного поля, этим чувством совместного присутствия между младенцами. и опекун (Телен и Смит, 1994; Эйткен и Тревартен, 1997; Биб и Лахманн, 2002; Стерн, 1995, 2004; Герхард, 2004; Харт, 2011). Нам нужно любящее внимание другого, чтобы стать собой.

Три психических состояния (Stern, 1995, 2004) считаются центральными для хорошей интерсубъективной настройки: совместное внимание, совместное намерение и способность участвовать в аффективных состояниях другого человека.Настройка — это тонкий процесс, состоящий из тысяч ежедневных крошечных взаимосвязанных танцевальных движений, в которых в здоровых отношениях родителей и детей синхронизация несоответствий происходит десятки или сотни раз каждый день (Tronick and Gianino, 1986; Tronick and Weinberg , 1997). Однако несоответствия в среднем длятся всего две секунды, потому что и родитель, и ребенок имеют биологическое желание повторно настроиться. Исследования показывают, что именно восстановление посредством соматической ресинхронизации, а не отсутствие рассогласования развивает базовое доверие и здоровое созревание (Trevarthen, 1979, 1990, 1993a, 1993b).Распространенные или неизлечимые неправильные настройки могут быть вызваны просто отсутствием достаточных способностей к настройке у лица, осуществляющего уход, возможно, вызванным лежащими в основе стрессорами, а также конкретными травмирующими событиями. Защиты характера развиваются из укоренившихся привычек, потому что младенцы, к лучшему или худшему, легко идентифицируют и предпочитают модели взаимодействия, к которым они привыкли (Sander, 1977, 1983, 1987, 1988; Bentzen, Jarlnaes, and Levine, 2004; Hart, 2011) . К счастью, танец микро-настройки посредством соматического зеркального отображения позволяет ребенку непосредственно впитывать и идентифицировать как положительные, так и отрицательные внутренние состояния человека, осуществляющего уход (Stern, 1995).

Нейронные зеркальные системы представляют собой сложную мозговую сеть нейронов, которая позволяет людям ощущать намеренные движения и ощущать состояния других как свои собственные. Активация зеркальной системы важна для способности к эмпатии и активируется, когда вы видите, слышите или даже читаете о движениях и чувствах других или даже ощущаете прикосновения других (Галлезе, Фадига, Фогасси и Риццолатти, 1996; Галлезе и Goldman, 1998; Gallese, 2001; Keysers, 2011). Младенцы рождаются с рудиментарной способностью отражать, но она может не развиваться, если не задействована в зеркальном отображении лица, осуществляющего уход (Perry and Slavitz, 2007).У детей и взрослых зеркальная активность мозга ослабляется или деактивируется из-за стресса. Отражение также зависит от властных отношений (Hogeveen, Inzlicht, and Obhi, 2014). Во взаимодействии с вниманием к одному человеку, имеющему власть над другим, уполномоченный человек отвечает снижением эмпатии и зеркальной активностью в мозгу, в то время как более слабый человек отвечает повышенной зеркальной активностью.

Определенные травматические события, возможно, являются наиболее часто рассматриваемой причиной проблем личности.Однако, согласно исследованиям развития, именно миллионы микровзаимодействий, начинающиеся до рождения и продолжающиеся на протяжении всей жизни, создают сам опыт нашего существования в мире; и тысячи микронастроек с заботливым терапевтом, которые впоследствии могут улучшить самооценку в терапии (Stern, 2004).

Наконец, разные стадии развития предлагают разные темы и задачи для ребенка и родителя (Hart, 2011; Hart and Bentzen, 2012). Микровзаимодействия родителей и детей на этих различных этапах будут формировать соматический характер посредством взаимодействия и психомоторных навыков, которые ребенок развивает в это время.Традиционно считается, что структура характера развивается в течение первых шести лет жизни или около того. Однако во время написания этой главы я, к своему значительному удивлению, обнаружил, что с точки зрения нейроаффективного развития основные проблемы всех пяти структур характера активируются в течение первых двадцати четырех месяцев жизни.

Три системы структуры характера соматического развития

Существует много различных систем соматического характера: Райх (1949) начал работать с телом в 1930-х годах и разработал первый систематический метод психодинамической структуры соматического характера.Все более поздние школы основывались на его концепциях или находились под их влиянием. В дальнейшем я буду использовать только три системы, которые организованы в основном исходя из понимания развития, и которые в настоящее время также преподаются на тренингах в Европе и Северной Америке. Все три системы все еще уточняют и изменяют свои теории (и, конечно же, существует еще много других модальностей телесной психотерапии, также находящихся в процессе развития и изменения):

• Биоэнергетический анализ (далее именуемый «Биоэнергетика») является прямым потомком работы Райха.Первая популярная книга Лоуэна о персонажах, «Язык тела», была опубликована в 1958 году. Большинство других систем соматических характеров испытали сильное влияние этой системы, и (для читателя не соматического происхождения) связь с традиционной психоаналитической структурой характера вполне очевидна. очевидный. Однако за прошедшие годы эта система отказалась от психосексуального заряда как центральной концепции и приняла теорию привязанности, в которой поток и мышечная блокировка рассматриваются как реакция на препятствия в развитии.

• Hakomi был разработан Курцем и его сотрудниками в середине 1970-х годов. Он вводит идею о том, что черты характера могут рассматриваться как «чрезмерно развитые» навыки, а также как травматические регрессии. Он фокусируется на развитии как на процессе обучения самоорганизующейся системы тело-разум, которая требует определенного здорового опыта для оптимального созревания. В таком случае формирование характера можно понимать как конструктивные попытки справиться с нездоровыми формирующими взаимодействиями. Таким образом, Хакоми подчеркивает более положительные аспекты характера.

• Бодинамический анализ (далее именуемый «Бодинамика») первоначально был разработан на основе североевропейской традиции работы с осознанием психомоторного развития. В течение 1980-х годов Марчер (Marcher and Fich, 2010) и ее коллеги объединили психомоторное развитие с теорией биоэнергетического характера и разработали модель, основанную на моторном и психологическом развитии ребенка, и соответствующую теорию специфической активации мышц. «Взаимная связь» рассматривается как основной драйв, а не как сексуальность.Реакция окружающей среды на это основное побуждение определяет, будет ли развиваться здоровый или нездоровый характер.

Эти три модели персонажей во многом пересекаются, и каждая из них имеет уникальные концепции. Поскольку эта глава представляет собой краткое введение в соматический характер, основное внимание будет уделено областям общего согласия и некоторым основным концепциям тела, а не деталям и различиям между системами. К сожалению, это означает, что я не буду уделять внимание здоровому персонажу, которому уделяется большое внимание как в Хакоми, так и в Бодинамике.Я выделю пять структур, описываемых всеми тремя системами:

I. Шизоид (истерик)

II. Оральный

III. Психопат

IV. Мазохистский

V. Жесткое (фаллическое и истерическое)

Несмотря на то, что эти патологические ярлыки вызывают всеобщее недовольство, я буду использовать их в этой главе, потому что не существует других общеизвестных «тегов» для этих типов соматической структуры характера.Все три системы представляют две структуры на некоторых или на всех уровнях персонажа, например, ранний и поздний или компенсированный и оральный. Бодинамика, вдохновленная более ранней работой Джонсена (1976) о ресурсах развития, защитах и ​​смирении в теле, имеет две позиции на каждой стадии развития: раннюю, более смиренную и постурально разрушенную, и позднюю, более контролируемую, и в постуральном напряжении. Однако все три системы используют общие постуральные концепции коллапса и вялости, а также концепции мышечного напряжения и защиты характера.

В этой главе я выделю следующие моменты для каждой из пяти структур характера: основные элементы нейроаффективного развития и возраста становления, клинические описания и исследования детей и соматические структуры характера. Поскольку стадии формирования не исключают друг друга, у большинства людей есть смесь нескольких структур характера, хотя одна или две часто преобладают.

I. Пренатальное и неонатальное развитие: вегетативная нервная система, ранние контактные нарушения и шизоидно-истерические черты.

Стивен Поргес (1997) описывает три филогенетических стадии нервного развития вегетативной нервной системы и три соответствующих уровня эмоционального и интерактивного поведения.Вегетативная нервная система — это часть мозга, которая созревает первой. Первые два аспекта вегетативной нервной системы активны при рождении, а третий созревает в течение первых шести недель после рождения.

Первая стадия — это примитивная «немиелинизированная парасимпатическая система блуждающего нерва», которая активирует пищеварение и реагирует на новизну или угрозу снижением метаболизма и иммобилизацией (замораживанием). Вторая стадия — это «спинномозговая симпатическая» нервная система, которая может увеличивать метаболический выход и подавлять действие примитивной системы блуждающего нерва на кишечник, позволяя проявиться поведению «сражайся или беги».Третья стадия — это «миелинизированная парасимпатическая система блуждающего нерва», уникальная для млекопитающих, которая может регулировать метаболизм, позволяя точно настраивать взаимодействие и разъединение с окружающей средой. Он контролирует мимику, сосание, глотание, дыхание и вокализацию. Он также подавляет симпатическое действие на сердце, поддерживая спокойное поведение и приятное общение.

Миелинизированная социальная система блуждающего нерва активна в условиях нормального взаимодействия — например, когда ребенок улыбается, булькает и издает разные звуки, приглашая поесть, поспать или поиграть.Когда ребенок находится в состоянии стресса, эта организация уступает место филогенетически ранней системе «бей или беги». У младенца это в первую очередь означает плач и усиление рефлексов вздрагивания и хватания. При более интенсивной активации младенец кричит, взмахивая руками и скручиваясь во все более дезорганизованной манере. Наконец, если нет выхода для реакции «бей или беги», наиболее примитивная система и диссоциативная парасимпатическая стратегия совладания становятся доминирующими: младенец замыкается, становится пассивным, тихим или неподвижным и проявляет мало или совсем не интересуется контактом или едой.

Согласно Perry et al. (1995), у младенца есть два разных типа реакции на тяжелый стресс. Описания Перри соответствуют уровням активации Поргеса. Первое — это состояние симпатического возбуждения, а второе — парасимпатическое диссоциативное состояние. Когда младенец напуган, у него учащаются пульс и дыхание, повышается артериальное давление, он становится бодрым и плачет. По сути, это реакция «бей или беги», вторая филогенетическая стадия возбуждения Поргеса.Если состояние возбуждения младенца не регулируется, через некоторое время он отделяется от внешних раздражителей и становится крайне пассивным. Сильная симпатическая активация все еще присутствует, но парасимпатическое торможение преодолевает ее. Это действие первого филогенетического этапа поливагальной системы. Младенец находится в состоянии сильно активированной, испуганной беспомощности и смирения.

Броден (2000), директор лечебного учреждения для детей с нарушениями в Швеции, описывает черты характера и стили привязанности у младенцев с продолжающимся нерегулируемым стрессом.Следуя исследованиям привязанности Эйнсворт и других, она описывает детей в трех состояниях: «сверхпассивный», «сверхактивный» и «стабильный». Броден заявляет, что типичный «сверхпассивный» младенец в ее практике (соответствующий парасимпатическому, диссоциативному состоянию и шизоидной структуре) не суетится, редко приглашает к контакту и кажется довольным, когда предоставляется самому себе. Ему не интересна еда и другие развлечения, но он любит проводить время в постели в одиночестве. Он медлителен и редко улыбается.Даже когда сотрудники берут этого ребенка на объятия, они обычно снова быстро кладут его обратно, потому что у него нет «формирующего поведения». Он не прижимается к телу взрослого, и это заставляет его отвергать физический контакт. У него нет спонтанных соматических реакций, которые делают контакт полезным для других, поэтому они часто отключаются после нескольких попыток вызвать какую-либо форму приветствия. Броден подчеркивает, что она описывает младенцев с контактными нарушениями, а не аутичных.

Согласно практике Бродена «стабильные» дети очень хорошо справляются с условиями недостаточного воспитания. Их биологические функции и ритмы просты и стабильны; их легко покормить и засыпать; и они хорошо адаптируются к изменениям. Они описаны как активно «помогающие» своим матерям чрезмерно выразительные сигналы, частые улыбки и в целом положительные ответы. Лишенные достаточной материнской реакции, они охотно обращаются к другим и жадно поглощают контакт и заботу.Двигательные паттерны этих младенцев отрывистые и нескоординированные. Лишенные материнской поддержки, считает Броден, они «держатся» за счет сильного напряжения в спине, плечах и шее. Персонал прозвал их «детьми с лебединой шеей» из-за их длинной шеи и склонности крепко держать голову. Этим «стабильным» детям трудно расслабиться для удержания и контакта, и вместо этого они, кажется, остаются «бдительными» и берут на себя необоснованную ответственность за контакт, особенно за зрительный контакт.С точки зрения физиологической активации, эти младенцы демонстрируют довольно высокий уровень симпатического возбуждения, но все же организованы в рамках контактных стратегий.

«Гиперактивные» младенцы Бродена имеют экстремальные и рассеянные паттерны движений и даже могут казаться спастичными. Выражения их лиц встревожены и насторожены. Они активно сопротивляются телесному контакту и зрительному контакту, а их общий уровень активности очень высокий и избегающий. Обычно они кажутся неудовлетворенными и часто впадают в непонятное состояние плача и крика.Их легко расстроить и расстроить, и их трудно успокоить. Им трудно ждать еды, а еда подобна полям битвы. Когда их кормят, они часто так расстраиваются, что не могут привыкнуть к еде, а затем быстро утомляются. Часто они глотают пищу, а после еды их рвет. Биологические ритмы младенцев очень нерегулярны, их легко нарушить и расстроить. Эти младенцы живут на физиологическом уровне дезорганизованной симпатической активации и реакции «бей или беги».

Биоэнергетика описывает стадии развития как имеющие «иерархию потребностей», мало чем отличающуюся от пирамиды самоактуализации Маслоу. Основная потребность во время внутриутробного и раннего постнатального существования — это «право на существование», которое интернализируется через то, что его приветствуют (Lowen, 1958; MacIntyre and Mullins, 1976; Ingen-Housz, 2003). Поскольку младенец полностью зависит от родителей в эмоциональном и физическом воспитании, другие школы подчеркивают, что это право имеет значение только тогда, когда его описывают как «право на существование» и «принадлежать кому-то».Когда это право оказывается под угрозой, возникают элементы шизоидного или истерического характера. Оба отвечают на «угрозу уничтожения»; но в то время как шизоидная структура возникает из продолжающейся враждебности, холодности или заброшенности, истерическая структура обычно понимается как адаптация к внезапным, менее постоянным травмирующим событиям. Эти различия хорошо соответствуют утверждениям Поргеса и Перри о том, что младенец сначала реагирует на стресс симпатическим возбуждением типа борьбы или бегства и уходит в парасимпатическую диссоциацию только тогда, когда угроза воспринимается как более постоянная.

Пренатальный и неонатальный младенцы не ощущают отдельного «я» и полностью зависят от своего опекуна в основной модуляции возбуждения. Если его часто бросают или к нему относятся враждебно, он привыкает к постоянному уровню страха и дистресса как к своему «нормальному» состоянию покоя. Считается, что это наиболее распространенная формирующая динамика паттерна шизоидного характера. Изоляция влияет на возникающую саморегуляцию, и если опыт младенца не компенсируется, последующее формирование интернализованных объектов «я» и других будет враждебным и обезличенным.Взрослые с шизоидными чертами описывают свое внутреннее переживание себя как чужеродное, разобщенное, фрагментированное и мертвое. Человек отождествляется в первую очередь с разумом и часто не доверяет телу и его непослушным чувствам и не любит его. Социальный мир и другие люди воспринимаются как чужие, стрессовые или изначально враждебные. Как сказал Лейк (1966): «Прощание — это как новая жизнь». Если этот человек внезапно соприкасается с возбуждением и чувствами, он может не справиться с ними.Эти состояния затем становятся синонимом невыносимого уровня возбуждения, ужаса, ярости, разрушения и / или боли. В условиях сильного стресса он может дальше диссоциировать, переходя в вспышки гнева или ужаса.

Шизоидная поза характеризуется глубокой фиксацией в ядре тела и привычной парасимпатической диссоциативной активацией, при которой кожа и конечности остаются холодными. Движения часто жесткие и неуклюжие, а спонтанные движения незначительны. Даже когда он тренируется в легкой атлетике или танцах, его движения направлены вовне (что соответствует более поздним паттернам коркового контроля), а не внутрь (что соответствует ранней нейромоторной интеграции).Его дыхание поверхностное, и общее физическое впечатление производит впечатление человека, максимально удаленного от жизни. Подобно «сверхпассивному» младенцу Бродена, шизоидная структура не знает, как формировать себя для прикосновений и физического контакта, и его тело кажется невосприимчивым к близости. Он часто избегает взаимного зрительного контакта. Даже когда он встречается глазами с другим, его взгляд кажется несфокусированным, и у собеседника нет чувства эмоциональной или контактной встречи.

Райх считал, что структура шизоидного характера имеет первичную блокировку вокруг глаз и в подзатылочных мышцах шеи.Их тело характеризуется глубокими, «замороженными» узорами удержания в суставах и вокруг них, изгибами и значительными различиями в организации между их правой и левой стороной, а также между различными частями тела. Описание этого соматического паттерна содержит элементы неорганизованного трепа младенца в тяжелом симпатическом дистрессе, замороженном в матрице диссоциированного примитивного парасимпатического торможения. Часто основные вегетативные ритмы нарушены: режим сна хрупкий, пищеварение может быть слишком быстрым, человек гиперчувствителен или онемел к ощущениям и внешним раздражителям, часто слышны жалобы на постоянный жидкий стул или недержание мочи.

Шизоидный соматический паттерн

Шизоидная структура сформирована угрозой уничтожения. (Биоэнергетика)

Возраст становления: от второго триместра до трех месяцев (Бодинамика). В других системах также называется «тактильной» или «окулярной» стадией развития. Этот младенец (рис. 27.1) родился на пять недель раньше и демонстрирует очень раннюю нейросоматическую организацию, управляемую немиелинизированным парасимпатическим блуждающим нервом. У него есть некоторый мышечный тонус и начальные рефлексы, которые заставляют его сгибать ноги и пальцы и поворачивать голову, немного наклоняя ее назад.

Этого человека попросили встать прямо (рис. 27.2). Его поза демонстрирует асимметрию и изгибы шизоидного паттерна. Между правой и левой сторонами тела небольшая ровность. Руки и ноги жесткие и мало заряжены. Его взгляд кажется рассеянным и рассеянным. Основная жизненная сила находится глубоко в туловище и в голове. Кажется, у него слабый естественный мышечный тонус. В соматическом чтении персонажей эта поза означает: удержание вместе против фрагментации и сжатие по направлению к сердцевине тела и к голове.Поза показывает сильное напряжение у основания черепа, что соответствует активации самых ранних рефлексов испуга и ориентировки.

Некоторые структуры персонажей описываются сходным образом в разных системах, но относятся к разным стадиям развития. Наиболее примечательной является, пожалуй, истерика, которую Биоэнергетика и Хакоми описывают как «генитальную» или «эдипальную» структуру. Бодинамика рассматривает истерика как часть шизоидной или существующей структуры, результат «шизоидно-истерического раскола», впервые описанного Лейком в 1966 году.Боаделла (1986) сравнил шизоидную теорию истерической структуры с эдиповой теорией и указал, что младенец, который чувствует себя обязанным вступить в контакт ради дорогой жизни, весьма вероятно расширит свои стратегии выживания за счет кокетливого и соблазнительного поведения, когда он или она достигает эдипальная стадия. Эти два объяснения могут тогда пониматься как дополняющие, а не взаимоисключающие.

Когда младенец сильно напуган, он будет метаться, кричать и «пытаться схватить» своего родителя глазами и с усилением хватательных рефлексов.Если это чувство угрозы и стратегия совладания интернализуются как представление о существовании в мире, взрослый, скорее всего, почувствует угрозу из-за довольно небольших разлук и расстройств. Он ответит сильным контактным голодом, эмоциями и возбуждением, пытаясь добиться межличностной близости, которая поможет ему чувствовать себя менее опасным. Это внутренний ландшафт взрослой истерической структуры: «Прощание — это как умереть» (Lake, 1966). Первичная идентификация связана с эмоциями, отношениями и телом.Часто человек не доверяет уму и его безмолвным махинациям.

Согласно Лейку, только тогда, когда угроза становится всеобъемлющей и, казалось бы, бесконечной, давая ощущение «выхода нет», индивид замыкается в себе и в состоянии шизоидной структуры, описанной выше.

Бодинамика описывает истерическую структуру взрослого (эмоционального существования) как «выглядит так, будто у него маленькая голова», а Хакоми (Огден, 1985) описывает шизоида как имеющего длинную шею.Йонсен и Бодинамика обнаружили, что часто также присутствуют ранние рефлексы хватания в руках и ногах, а также ранние рефлексы шеи. Как и у шизоида, характеристики тела этой структуры фрагментированы, но более симметричны. Суставы обычно бывают слишком гибкими, чем жесткими. Здесь много лицевой анимации, выразительных движений тела и много эмоций.

Некоторые соматические системы предупреждают, что эта структура может быть неправильно оценена как здоровая в традициях, которые в значительной степени полагаются на столкновение, интенсивность контакта и эмоциональный катарсис — все это центральные элементы защитного паттерна истерической структуры.

«Сверхактивный» младенец, описанный Броденом (2000), не имеет прямого аналога в системах развития соматических характеров. Лейк, однако, описывает шизоидно-истерическое состояние как разделенную ветвь, при которой человек «переключается» между двумя стрессовыми реакциями симпатического и парасимпатического подавления. И шизоидные, и истерические структуры могут иметь элементы сверхактивного паттерна. Истерик обычно живет в континууме, который простирается от сочувственно заряженной социализации, мотивированной выживанием, до отчаянно или хаотично возбужденного симпатического возбуждения типа «борьба или бегство» с внезапно разъединенными карманами.Шизоид обычно живет в континууме, который начинается в диссоциированном парасимпатическом состоянии и может быть преодолен хаотически возбужденным симпатическим состоянием борьбы или бегства при экстремальном стрессе. Если у человека больше характеристик поиска контактов, его обычно оценивают как более истеричного, тогда как человека, избегающего контакта, оценивают как более шизоидного.

II. Первый год: созревание лимбической системы; «Схемы бытия с»; и орально-депрессивные и орально-параноидальные структуры

С точки зрения неврологического развития первый год характеризуется взрывным ростом нейронов.Этот рост во многом определяется конкретными условиями жизни и взаимодействиями в новой социальной среде младенца. Примитивные структуры ствола мозга уже функционируют, а блуждающая система млекопитающих созреет в течение первых нескольких недель. Примерно через шесть недель младенец способен к интерактивному выражению лица и глаз, что делает возможным взаимное пристальное внимание. Миндалевидное тело, часть лимбической системы, которая уже активна при рождении, дает младенцу возможность получать эмоциональные переживания, связанные с внешними событиями.Хотя миндалевидное тело известно своей функцией в аверсивной обусловленности, эта способность созревает только через некоторое время после рождения. Эта разница в созревании допускает раннюю привязанность, независимо от поведения родителей (Schore, 1994). Пока способность к аверсивному обучению не созреет, младенец будет продолжать обращаться к тому, кто ухаживает за ребенком, которого недостаточно или жестоко обращаются, но при этом будет реагировать стрессом и страхом (Sullivan et al., 2001).

Миндалевидное тело играет центральную роль в формировании эмоциональных воспоминаний: Дамасио (1994) и Леду (1989, 1996, 2002) отмечают, что он получает информацию от многих других структур мозга.В течение первого года миндалевидное тело созревает, чтобы быть способным обрабатывать и координировать сенсорную и кинестетическую информацию и эмоциональную реакцию (в более позднем возрасте она также оценивает информацию из более высоких областей коры головного мозга, что позволяет более обдуманно реагировать).

Области мозга, вовлеченные в сеть зеркальных нейронов, также созревают в течение первого года. В первые два месяца жизни центральное значение для взаимодействия имеют точное отражение и простая ритмическая настройка. Через два месяца эмпатическая информация от зеркальной системы позволяет младенцу и опекуну установить сложные взаимодействия (Trevarthen, 1993a, 1993b; Tronick and Weinberg, 1997), поскольку неявное зеркальное отображение позволяет усилить ощущение намерений и внутренних состояний друг друга ( Кейзерс, 2011).В процессе развития интерсубъективности, самоощущения и принадлежности игровая деятельность имеет огромное значение. Существует определенная сеть мозга, включающая области лимбического мозга (Panksepp and Biven, 2012), и игровая деятельность начинается в первые несколько месяцев жизни с увлекательных скоординированных психомоторных взаимодействий с опекуном, таких как игривое щекотание и «Я». иду за тобой! » Позже ребенок переходит к скучной игре с воспитателем, а позже снова к игре со сверстниками и ролевой игре.Это заставило Панксеппа (там же) задаться вопросом, почему игровая деятельность с ее сильными свойствами уменьшения тревожности и депрессии так мало используется в психотерапии.

Орбитофронтальная кора головного мозга претерпевает быстрое созревание примерно от восьми до восемнадцати месяцев (Schore, 1994) и играет центральную роль в способности образовывать прикрепления и взаимодействовать в значимых последовательностях. Эта часть мозга занимается эмоциональной оценкой. Расположенный между лимбической системой и лобной корой, он играет центральную роль в способности к саморегуляции аффекта и регуляции вегетативной нервной системы, а также формирует основу когнитивных оценок.Внутреннее состояние заботы сильно активирует лобно-лимбическую кору у человека, осуществляющего уход. У младенца орбитофронтальная кора активно участвует в интернализации любви и безопасной заботы.

Ряд моторных навыков играют ключевую роль в развитии ребенка в течение первого года жизни. В первые месяцы устанавливается координация сосания и глотания, а также глаз, шеи и выражения лица. Эти способности имеют решающее значение для контакта младенца с матерью и для его способности следить за ней глазами.Он также изучает остальную часть своего визуального мира, и, поскольку произвольное прикосновение, хватание и манипулирование преобладает над его врожденным рефлексом хватания, он может дотянуться до того, что видит, и справиться с ним. Отпускать труднее, и этому можно научиться между пятым и двенадцатым месяцем. Примерно через шесть-восемь месяцев после нескольких интенсивных тренировок, когда одновременно поднимались руки, ноги и голова, лежа на полу животом, позвоночник ребенка укрепляется до такой степени, что он действительно может сидеть прямо. Это знаменует начало перекатывания, бега и ползания, которые быстро сменяются ползанием, стоянием и ходьбой с опорой на руки, когда его ноги начинают удерживать его вес, а их координация улучшается.Он начинает исследовать мир, его способность справляться с возбуждением растет, а его потребности меняются. Любящий, регулирующий и ободряющий опекун формирует эмоциональный тон самоощущения, которое он развивает во время этих процессов.

Стерн (1995, 1977/2002) изучал взаимодействие матери и ребенка в эти решающие месяцы. Его фраза «схемы способов быть с» — это термин, обозначающий интернализацию раннего контактного опыта. Он описывает следующее взаимодействие как типичное для младенца с пассивно подавленной матерью, а не возбужденной или тревожной, — которое стало таковым после того, как ребенок получил некоторый опыт нормального поведения и разработал для него некоторые схемы.

Младенец пытается вовлечь и «реанимировать» мать, но безуспешно. Затем он отвечает резонансным аффектом и моторными изменениями: его осанка сдувается, его положительные чувства падают, и его лицо падает. Стерн описывает это как «микродепрессию». Он подчеркивает, что эта микродепрессия является не только реакцией на отсутствие стимуляции, но и имитационным, резонансным или заразным процессом. На нейроаффективном уровне это пример передачи эмоций посредством неврологического зеркального отражения, создающего «лимбический резонанс».”

«Два явления — бытие через идентификацию и имитацию и переживание депрессии — становятся связанными в один момент субъективного переживания» (Stern, 1995, стр. 101). Когда это происходит неоднократно, младенец устанавливает схему пребывания с матерью, норму, в которой он больше имитирует и теряет самоагентство, а также положительный аффект и двигательную способность.

Стерн затем продолжает описывать состояние, которое он исследовал у взрослых: когда эта схема действует, желание быть с кем-то само по себе вызывает микродепрессию.Стерн неоднократно и решительно указывает, что младенец не телепат и что он не может знать мир фантазий матери. Он может знать, как она ему отвечает. Он знает это глубоко и детально в тонком танце, который они разделяют. Стерн здесь упоминает о том, как сложно заставить наблюдателя исправить плохо настроенную мать в этом процессе настройки. Исправления делают ее застенчивой и неловкой, и танец теряется, а мать и ребенок все еще борются.

В течение первых шести месяцев жизни младенец в первую очередь интересуется диадическим контактом и вырабатывает «схемы» для всех членов своей семьи, а также для повторяющихся событий в его жизни и их вариаций.Во второй половине первого года способность младенца справляться с волнением резко возрастает. Его понимание внутреннего и внешнего мира становится все более дифференцированным и сложным. Примерно через шесть месяцев его интерес обращается к объектному миру, и роль его матери меняется с основного на одну точку в треугольнике: треугольник матери, младенца и игрушки или другого человека, который в настоящее время исследуется; и этот треугольник, и дифференциация требуют от матери гораздо большей гибкости и зрелости.Ее ребенок нуждается в том, чтобы она могла правильно читать и заботиться о его дифференцирующих потребностях и чувствах, поддерживать аффективный визуальный контакт, когда это необходимо, и быть одновременно надежным компаньоном и восторженным сторонником его исследования внешнего мира.

В «иерархии потребностей» для растущего ребенка биоэнергетика предполагает, что вопрос первого года жизни — это право иметь потребности, различать их и быть любимым как отдельное существо. Считается, что формирующей динамикой «оральной» структуры характера является отсутствие раннего межличностного питания и поддержки или, что реже, лишение физического питания.Мать рассматривается как недоступная, слабая, подавленная, больная или обиженная на дифференцирующиеся потребности ребенка. По мере того, как зарождающиеся внутренние потребности возникают, но не отражаются и не учитываются, ребенок впадает в состояние беспомощности и смирения. Этот опыт интернализируется как само-представление о том, что вы бесконечно нуждаетесь и не удовлетворены в мире, в котором нет никакого удовлетворения.

Ранняя депрессивная структура часто описывается как нуждающаяся, уступчивая, зависимая, чрезмерно вербальная и беспомощная.Считается, что он высасывает энергию других. Динамика «попытки заставить мать отреагировать правильно» и микродепрессия после неудачи также описаны в оральных паттернах. С помощью приятных приглашений и уступчивости взрослый пытается добиться желаемой близости в своих отношениях с близкими людьми или терапевтом. Однако его попытки окрашены смирением, как будто он «ожидает отказа». Соренсен (1996), главный психолог датского психиатрического отделения, описывает раннюю оральную структуру как всегда готовую к взаимодействию, если есть шанс контакта (стр.188) и благодарен за то, что он может получить, но без кинестетического ощущения себя, необходимого для определения качества взаимодействия или того, соответствует ли оно его потребностям. Это отчасти потому, что он не может распознать, что он получает, в то время как он это получает, а отчасти потому, что его сдержанность и постоянство объекта плохие — он быстро теряет чувство сытости и удовлетворения.

Биоэнергетика, Бодинамика и Хакоми описывают похожие позы на оральной стадии. И у раннего, и у позднего «орального» типа характеров свёрнутый S-образный позвоночник, впалая грудь, голова, выставленная вперёд, и слабые ноги с заблокированными коленями.Это описание низкой энергии и двигательной пассивности хорошо соответствует описанию младенца в микродепрессии, сделанного Стерном.

Вялый живот выступает наполовину заполненным мешком (Lowen, 1958). Ранняя структура полости рта описывается как имеющая слабый, жаждущий взгляд и мягкие, манящие губы, тогда как поздняя структура полости рта описывается как имеющая более агрессивное, подозрительное выражение и либо надутый рот, либо сжатые челюсти. Поток энергии описывается как слабый во всем теле, особенно в руках и ногах.Самая сильная и самая контактная энергия находится во рту и вокруг глаз и вокруг них. Эти физические характеристики соответствуют определенным уровням нейромоторной зрелости. Примерно до шести месяцев глубокие внутренние мышцы спины и туловища ребенка еще не могут удерживать его в вертикальном положении в сидячем положении в течение длительного времени. Кажется, что одни и те же группы мышц неспособны удерживать структуру ротовой полости взрослого человека в здоровой вертикальной позе стоя или сидя. У младенца шейные мышцы и координация глаз-голова созревают в первые пару месяцев.Соответственно, взрослый в структуре ротовой полости использует положение шеи и головы для компенсации слабой постуральной способности туловища.

Под неудовлетворенностью поздней структурой ротовой полости понимается недовольство младенца тем, что его все более дифференцированные потребности и чувства неправильно «читаются» и на них реагирует опекун. Недовольство такого довольно сложного характера обычно предшествует лучшему «совпадению» или «чтению» на более ранних, менее сложных этапах взаимодействия.Поздняя оральная структура взрослого не верит в подлинность или достоверность того, что ему дается, и ожидает, что это будет отозвано без уведомления. Это мешает его глубокому стремлению к близости и захватывающему общению. Хакоми (Weiss, 2003) заявляет, что у этой структуры было достаточно решимости и силы, чтобы полностью исключить возможность поддержки, и вместо этого полагаться на себя: «Я больше никогда не подвергну себя этому стремлению и буду страдать от боли навсегда».

Еще один эффект неправильного чтения со стороны регулирующего опекуна — неправильное определение собственных потребностей и чувств.Младенец вырабатывает схемы «бытия с» через резонанс и интерактивную реакцию. Схемы, основанные на неправильном отображении, не удовлетворят его и не смогут в достаточной степени регулировать или созревать его аффективное состояние или его взаимодействия.

Во взаимодействии со взрослым поздняя оральная структура имеет фиксированное представление о том, что ему нужно и что он должен иметь, в сочетании с разочарованием из-за того, что он не понял это правильно, на основе его неправильной схемы. Это означает, что попытки удовлетворить его обычно частично или полностью заканчиваются неудачей.Затем он либо молча дымит, потому что не доверяет всему, что не дается спонтанно, либо нетерпеливо пытается «поправить» другого, пока не получит именно то, что хочет. В обоих этих сценариях теряется чувствительная двусторонняя настройка и обнаружение того, как согласовать внутреннее состояние с «следующим правильным действием». Как и в поправках Стерна к неверно настроенным матерям, танец теряется, он не может найти к нему путь, и его попытки найти его отталкивают его еще дальше.

Оральный соматический образец

Оральная структура сформирована угрозой отказа.(Биоэнергетика)

Возраст формирования: от рождения до восемнадцати месяцев (Бодинамика). Большинство систем называют оральной стадией развития. Этот ребенок сидит (рис. 27.3), но его позвоночник еще не достаточно силен, чтобы удерживать его в вертикальном положении. Он падает, и его голова неловко поднимается вверх, чтобы встретиться взглядом. За исключением положения головы, это также поза двигательного коллапса младенца в «микродепрессии». Считается, что эта ранняя стадия соматической организации определяет оральную позу мужчины (рис.27.4).

Его позвоночник сломан, голова падает вперед, когда он с тоской смотрит на мир, его руки и ноги пассивны. В положении стоя коллапс позвоночника формирует S-образную кривую, а не C-образную кривую у младенца. Общее ощущение низкого тонуса и небольшой силы в теле, особенно в руках и груди. Эта поза читается в системах соматических характеров как «рухнувшая», но удерживающаяся против оставления.

III. От восьми до пятнадцати месяцев: орбитофронтальное возбуждение, внутренние представления и психопатическая структура

К концу первого года происходит очень много новых мощных корковых изменений.В период с восьми до пятнадцати месяцев мозг подвергается массивному сокращению синаптических связей, в ходе которого отбираются неиспользуемые соединительные возможности. Такая обрезка происходит несколько раз в детстве и, вероятно, связана с качественными скачками в аффективной и когнитивной организации.

Примерно в девять месяцев младенец становится способным справляться с гораздо более высокими уровнями удовольствия и возбуждения, особенно при интенсивном диадическом контакте с матерью. Примерно от десяти месяцев до тринадцати с половиной месяцев наблюдается сильное усиление положительного аффекта и уменьшение отрицательного аффекта (Schore, 1994, стр.132). Неврологически это возбуждение отражает развитие дофаминовых цепей из лимбической системы в орбитофронтальную кору, которая «включается». Орбитофронтальная кора головного мозга играет центральную роль в связывании событий, переживаемых извне, с внутренними состояниями и чувствами. Правая доля, связанная в первую очередь с обработкой эмоций, больше и имеет гораздо более сильные связи с лимбической системой, чем левая доля.

Это созревание правого полушария позволяет малышу формировать внутреннюю схему различных эмоциональных проявлений его матери, связывая их с его собственными внутренними сенсорными и эмоциональными реакциями.Кроме того, у него появляется чувство времени или временной связности. Это позволяет ему сформировать основанное на опыте представление и ожидание будущих событий, которые он использует в своих действиях. Другими словами, орбитофронтальная кора головного мозга является центром постоянства объекта. Однако созревание полных внутренних схем, по-видимому, зависит от развития высоких уровней дофаминергического возбуждения в отношениях и может нарушаться как недостаточным возбуждением, так и гипервозбуждением. Бертон и Леви (1991; см. Schore, 1994, стр.191) предполагают, что при недостаточном возбуждении представления малыша остаются более примитивными и фрагментарными. С другой стороны, считается, что гипервозбуждение приводит к немодулированным реакциям гнева. Гаенсбауэр и Мразек (1981; см. Также Schore, 1994, стр. 207) описывают мать, дразнящую своего младенца от гнева до состояния немодулированной ярости.

С точки зрения психомоторной организации младенец становится способным к самостоятельному передвижению примерно в десять месяцев. Он начинает автономное исследование мира, ползая и вылезая из окружающей среды, часто возвращаясь, чтобы взаимодействовать с опекуном, прикоснуться к нему или прислониться к нему.Малер описал эту стадию как период практики, и такое поведение уместно назвать «психологической подпиткой» (Mahler, Pine, and Bergman, 1975). В этом возрасте начальная автономия младенца значительно увеличивает сложность интрапсихических и межличностных событий, и системы соматических характеров фокусируются на несколько иных аспектах этой сложности в своих описаниях личности.

Биоэнергетика описывает основную проблему психопатической структуры как «право быть свободным» (от манипулятивных потребностей других), а модель соматического напряжения как «сопротивление падению».В Хакоми психопатическая структура связана с длительным процессом формирования у ребенка самооценки и познания честности в потребностях, слабостях, намерениях и чувствах. В бодинамике структура (направляющая деятельность автономии) организована вокруг возбуждения малыша его импульсами и идеями и его настойчивого следования своим собственным желаниям. Бодинамика рассматривает немодулированное возбуждение от практики и социальные и сексуальные исследования позднего возраста в качестве основы этой структуры. ³⁵

Начинающему практикующему ребенку нужна помощь, чтобы смоделировать некоторые очень сильные состояния возбуждения, а мать может быть не в состоянии это сделать. Нерегулируемое сильное возбуждение становится дезорганизованным. У ребенка это становится очевидным, поскольку непроизвольное возбуждение и увлечение ребенка делают его активным — возможно, ползанием или ходьбой — до тех пор, пока он не начинает плакать от усталости, но все еще не может остановиться.

Считается, что одной формирующей динамикой психопатической структуры являются отношения с матерью, которая чрезвычайно манипулирует.Она побуждает ребенка поверить в то, что он может справиться сам. Она отрицает его беспомощность или боится ее и игнорирует его нужду и слабость, сосредотачиваясь только на его сильных сторонах. На этом этапе проверки базовой реальности и последующей модификации внутренних схем она не помогает ему проверять реальность, поэтому он поддерживает грандиозные и нереалистичные образы себя и своих способностей.

Другая теория состоит в том, что мать чрезмерно взволнована достижениями своего ребенка и слишком отождествляется с ним.Это означает, что вместо того, чтобы быть с сдерживающей, разделяющей и регулирующей матерью, ребенок встречает нарастающее возбуждение, которое переполняет его, заставляя его терять из виду свои собственные чувства и активность в порыве материнского аффекта и контакта. Затем он начинает избегать контакта с чрезмерно возбуждающей матерью и, в отсутствие ее регулирующего контакта, формирует более частичную схему своих внутренних состояний и эмоций. Управляемый высоким уровнем дофамина, он погружается в сочувственное возбуждение и интенсивное поглощение задач практикующего ребенка и отрицает вегетативные потребности, которые могли бы привести его обратно к матери, к которой у него теперь двойственное отношение.

В психопатической структуре взрослого это возбуждение проявляется как постоянное и страстное стремление к следующему занятию без времени для размышлений, завершения или переваривания. Он всегда воодушевлен и полон энтузиазма по поводу того, чем он сейчас занимается, и его энтузиазм очень цепляет. Он чрезвычайно устойчив к негативным чувствам и переходит к следующему увлечению, как только ему становится скучно или у него возникают неприятные или амбивалентные чувства в связи с его деятельностью. Он сразу же забывает или подавляет негативные взаимодействия и состояния чувств.Его крайне сложно «придавить» и исправить. Если это будет предпринято, он может ответить крайним гневом. Эта структура соответствует гиперактивности, активируемой дофамином при высоком возбуждении, наблюдаемой на этапе практики.

Внутреннее представление психопатической структуры о себе и мире состоит в том, что он должен делать это сам — кто еще там? Он может помогать другим людям, но он не чувствует, что ему нужна помощь — он не осознает чувства неполноценности или нужды, потому что схемы для них неполны или отсутствуют.В основе этого — страх быть поглощенным матерью.

Соматический паттерн удержания психопатической структуры: напряженные ноги, напряженный таз, имеет тенденцию ходить на носках и поднимает все свое тело за плечи. У него притягательный взгляд и очень привлекательные манеры. Он описывается, как его энергия смещена вверх и имеет тенденцию к моторной и вербальной активности.

Младенец практикующего возраста ходит на передней части стопы. Его рефлексы падения в руках и плечах только начинают активизироваться, и он использует свои руки и плечи, чтобы сохранять равновесие, а также держать предметы в руках и играть с людьми.Он «поднялся» в своем собственном теле, а также увлечен подъемом по лестнице, стульям, кухонным столешницам или даже холодильникам, к ужасу родителей и опекунов. Социальная харизма, азарт и разнообразная «языковая болтовня» также типичны для этапа практики.

Психопатический соматический паттерн

Возраст образования: от восьми месяцев до двух с половиной лет. (Бодинамика)

Хакоми утверждает, что возраст формирования составляет до четырех лет, в то время как ребенок развивает свое представление о себе во взаимодействии с образом, удерживаемым другими.Этот ранний малыш переполнен волнением (рис. 27.5). Он страстно сосредоточен на внешнем мире, очень увлечен и увлечен. Он идет, но его ноги еще не полностью соответствуют задаче, и он использует свои плечи, руки и кисти, чтобы удерживать равновесие. Его энергия растет во многих отношениях. Если его ноги не стабилизируются, он может начать ходить на носках и у него возникнут проблемы с развитием нормальной ходьбы и отталкивания.

Соматическая организация мужчины на Рисунке 27.6 похож на малыша. У него чрезмерно развитые квадратные плечи, плотный таз и узкие тонкие ноги. Он стоит на передней части стопы, практически не давя на пятки. Хотя рисунок этого не показывает, он, вероятно, удерживает равновесие с помощью множества тонких движений. Его взгляд притягивает и привлекает внимание. При соматическом чтении эта поза будет интерпретирована как смещенная вверх и наружу, вероятно, чтобы избежать страха и амбивалентности, которые эта структура ассоциирует с более глубоким ощущением кинестетического Я и опорным полом; отношение к заземлению часто рассматривается как ключ к отношениям к матери, первому окружению.

IV. Второй год: тормозящая регуляция и мазохистская структура

В начале второго года интенсивная приятная динамика и взаимодействие предыдущих месяцев радикально меняются. За прежним общим состоянием приятного дофаминергического возбуждения теперь следует период тревожной, депрессивной, реагирующей на стыд гипоталамо-гипофизарно-надпочечниковой активности (HPA), который начинается между двенадцатью и четырнадцатью месяцами. Сейчас мы подошли к концу критического периода для практики и началу фазы сближения.

Это развитие знаменует начало развития у ребенка способности к социальному торможению. Большое значение придается развитию стыда. Считается, что этот интенсивный переход от положительного симпатического состояния к парасимпатическому состоянию без стресса активирует дальнейшее развитие лобно-лимбической структуры (регуляция аффекта) и созревание орбитофронтальной коры (постоянство объекта и эмоциональная оценка). Боязнь, депрессия, чувствительность и тревога разлуки, описанные на этом этапе развития ребенка, соответствуют описаниям возникающей функции надпочечников.Это аффективное состояние вызывается нормальным неправильным регулированием, а также взаимодействием стыда.

Некоторые авторы говорят о реальном переходе от заботливых отношений к социализирующим. Талкин и Каган (1972) отмечают, что взаимодействие с десятимесячным ребенком на 90 процентов сосредоточено на любви и позитивном взаимодействии, а 5 процентов используются для ограничения ребенка. Примерно к четырнадцати месяцам ребенок занимается исследованием до шести часов в день, и процент ограничивающих взаимодействий резко возрастает.Мать одиннадцати-семнадцатимесячного ребенка вмешивается, чтобы остановить своего ребенка от каких-либо действий примерно каждые девять минут (Power and Chapiesky, 1986; см. Schore, 1994, p. 200). Это означает очень много взаимодействий, в которых малыш творчески пытается найти способы делать то, что он хочет, в то время как родители пытаются помешать ему это сделать. Многие авторы описывают стыд как основной способ, с помощью которого воспитатели регулируют действия своих малышей. Шор утверждает, что последующее разочарование (у малыша, а не у его родителей) и внутренний стресс запускают дальнейшее созревание коры головного мозга.

Отсутствие в двенадцать месяцев, смущение и стыд впервые проявляются у малыша примерно в четырнадцать месяцев. Сценарий воссоединения, вызывающий чувство стыда, может выглядеть следующим образом: в своем набеге на мир малыш нашел на траве красивую, мягкую, сладкую на вкус вещь, которую он возвращает своей матери. Он очень взволнован и предвкушает сильное удовольствие от ее восхищения и обмена. Мать смотрит на него с отвращением на лице и кричит: «Нет! Плохо! Грязное мороженое! »

Из-за этого сильного рассогласования малыш внезапно погружается из состояния приятного, высокодофаминергического симпатического возбуждения во внезапную, наполненную стрессом парасимпатическую активацию блуждающего нерва.Его возбуждение резко подавляется, пульс резко замедляется, тело и конечности теряют тонус, голова опускается, лицо теряет тонус, он краснеет. Его ноги могут даже подкоситься. Он чувствует себя потерянным, а мать кажется ему чужой. Сейчас жизненно важно, чтобы его мать действовала, чтобы вывести его из этого состояния сильного стыда, потому что его незрелая нервная система еще не знает, как это сделать для себя. Он, вероятно, попытается установить с ней контакт, чтобы восстановить утраченный регуляторный поток, а вместе с ним и хорошие внутренние чувства.Если все пойдет хорошо, его мать перестроится и будет поддерживать с ним контакт, пока он снова не «встанет на ноги». Благодаря такому взаимодействию у малыша углубляется чувство постоянства объекта, поскольку он понимает, что конфликт и болезненные расхождения могут быть исцелены.

В более поздней типичной нормативной ситуации, малыш направляется к красивой грязной луже, и его мать, находящаяся на некотором расстоянии, прерывает разговор с другом, напрягается и хмурится. Поскольку он сильно чувствителен к ее невербальным реакциям, он улавливает этот сигнал, делает паузу и меняет направление.Судебный запрет теперь стал частью более модулированного диалога. Малыш усваивает правила своей матери, и процесс социализации продвигается вперед.

Примерно через восемнадцать месяцев сигналы стыда становятся внутренней направляющей системой (Greenspan, 1988). Двигаясь к луже, ребенок может остановиться, вспомнить, как мать нахмурилась, имитируя хмуриться, какое-то время бороться между желанием и сдерживанием и, наконец, отвернуться.

Более новая психоаналитическая теория (Schore, 1994) предполагает, что социализирующая функция стыда и стыда лежит в самой основе развития самоощущения.Он описывает малыша как живущего в сказочном настоящем до тех пор, пока пристыженный родитель и его собственная эмоциональная реакция не заставят его полностью проснуться. В этом контексте раннего формирования эго интересно отметить, что многие теоретики говорят о процессе стыда с его резким погружением в диссоциативную активацию блуждающего нерва как об одном из наиболее интенсивных кинестетических чувств, которые мы испытываем (Там же).

В этом жизненно важном процессе могут происходить патологические обмены. Нерегулируемые родительские выражения гнева и презрения вызывают сильный и неизгладимый стыд и унижение.Было обнаружено, что динамика стыда и унижения постоянно сопровождает жестокое обращение с детьми (Kaufman, 1989; Lewis, 1992; см. Schore, 1994, p. 207). Если жизненные стрессы ребенка слишком велики, он может застрять в состоянии с преобладанием блуждающего нерва, ограниченном движении и интересе к окружающей среде, а также общей активации состояния тревоги-дефляции-стыда.

В традициях соматического характера биоэнергетика фокусируется на праве на самоуправление и на паттерне соматического напряжения — противостоять унижению и стыду.Хакоми заявляет, что врожденные проблемы стадии формирования мазохистской структуры — это ответственность и свобода, и что эта структура «зажимается и прилипает к земле». Эти две системы часто рассматривают психопатические и мазохистские структуры как взаимодополняющие. В бодинамике угрожающее право структуры (самоотверженной воли) состоит в том, чтобы делать выбор и развивать свою волю. В основе этой структуры лежат стыд, вина и чрезмерная ответственность.

Хотя были попытки провести четкое различие между стыдом и виной, текущие результаты показывают, что вина является более поздней модификацией тех же неврологических процессов, что и стыд.Таким образом, вина обычно более конкретна и локализована, тогда как стыд обычно более глобален и повсеместен. Возраст формирования мазохистской структуры — это традиционно анальная стадия (в бодинамике от двух до четырех лет). Поскольку аффективные процессы социализации и стыда, а также связанные с этим позы тела проявляются примерно через четырнадцать месяцев, кажется разумным считать это началом формирующего «окна» этой структуры.

Считается, что мазохистская структура имеет следующую динамику формирования: основной опекун чрезмерно контролирует, ворчит, злит или стыдит ребенка, а ребенок отвечает стыдом и чувством вины.Он впадает в тревогу и самооценку и отказывается от самоутверждения как в отношениях, так и в деятельности. Боясь заявить о себе, он также обращает свой гнев внутрь себя.

Внутреннее представление мазохистской структуры о себе и мире таково, что он неполноценен. Он борется за то, чтобы быть хорошим, и терпит поражение. Он чувствует, что его неудача является причиной всевозможных бедствий — его собственных несчастных случаев, боли или болезни его матери, а также туманных, неизвестных катастроф.Его представления намного сложнее, чем те, что описаны в более ранних структурах, потому что эта структура охватывает более поздний и более разнообразный диапазон когнитивного развития. Поскольку способность формировать объектные репрезентации достигла уровня начальной причинной и временной когерентности, мазохистская структура может быть иммобилизована страхом перед будущим, а также страхом последствий своих действий. Он скромен и покорен, боится выбора и независимых действий. Он берет на себя бремя и либо терпит поражение, либо его движет страх неудачи.Хакоми и Биоэнергетика резюмируют центральное убеждение этой структуры: «Покорность — цена близости».

Это описание соответствует постоянной неврологической динамике тревоги-беспокойства (активация гипоталамуса-гипофиза-надпочечников) и постоянному уровню сдерживающего стыда. Соответственно, мазохистская поза основана на коллапсе позвоночника, вызванном чувством стыда или вины, и сгибается внутрь, как пристыженный малыш. Ягодица подоткнута, а плечи для защиты вытянуты вверх и вперед.

Другой аспект этой структуры — чувство бремени. Начиная примерно с двухлетнего возраста, у ребенка улучшилось равновесие и общий контроль над моторикой. Ему нравится носить вещи с собой, и он будет проверять свои возможности, пытаясь нести предметы, которые слишком тяжелы для его тела. Он также будет заниматься «помощью Матери», практикуя свое вхождение в мир ответственности. Мазохистская структура обычно берет на себя физическое и эмоциональное бремя и неоднозначно относится к ним — желая делать все правильно, но чувствуя себя подавленным и сбитым с толку задачами, которые он принял.

Мазохистские соматические паттерны

Мазохистская структура сформирована угрозой унижения. (Биоэнергетика)

Возраст формирования: от двух до четырех лет (Бодинамика). Хакоми утверждает, что возраст формирования — это когда ребенок становится автономным: учится ходить, свободно двигаться и самоутвердиться. Этот ребенок находится в состоянии острого стыда (рис. 27.7). Он сутулится, делает несчастное, постыдное лицо, и втискивается в свое сиденье на полу.Голова и шея втягиваются в туловище. Его руки и ноги согнуты. Поскольку моторный контроль в ногах еще недостаточно развит, ему будет трудно стоять или ходить в этом состоянии, но он будет иметь тенденцию падать на пол или землю.

Взрослый человек находится в аналогичном состоянии нейромоторной организации (рис. 27.8). Его спина и плечи согнуты вперед, и он «поджимает хвост». Выражение его лица извиняющееся и страдальческое, а возможно, и злое. Его руки и ноги согнуты, и он кажется отягощенным невидимой коромыслом на плечах и, возможно, также невидимыми грузами в руках.

Соматическое прочтение описало бы его как отягощенного ответственностью и стыдливо поджимающего хвост, в то время как область солнечного сплетения, традиционно связанная с чувством достоинства и личной власти, разрушена.

Биоэнергетика и Бодинамика описывают более позднее развитие этой структуры: садистскую (в Бодинамике: осуждающую волю) структуру. Он описывается как имеющий ту же основную внутреннюю дилемму, но в то время как мазохистский

Структура

подчиняется, чтобы получить близость, садистская структура отвергает как близость, так и подчинение, и вместо этого выбирает самоутверждение и одиночество.Эта структура занимает контролирующую, осуждающую позицию. Бодинамика (Bernhardt et al., 1996) описывает, что ребенок переходит от самокоррекции к комментированию, исправлению, наказанию и стыду поведения других. Биоэнергетика описывает структуру как смешанную с более поздней жесткой структурой и проблемой открытия сердца. У Хакоми эти явления рассматриваются как элементы психопатической структуры. Бодинамика утверждает, что дилемма ребенка состоит в том, что ему не разрешается как личное расширение возможностей, так и близость.Ранняя, самоотверженная структура отказывается от полномочий и чувствует стыд, уныние и, соответственно, гнев. Поздняя, ​​осуждающая структура отказывается от близости и холодно и злобно контролирует.

Поза садистской структуры аналогична позе мазохистской структуры, но выражает гнев, а не стыд, а позвоночник за солнечным сплетением держится агрессивно прямым, а не сжимается.

V. Второй год: влияние созревания генитальных органов чувств и гонадных стероидов на мозг и взаимодействие, а также жесткие структуры

Наиболее распространенный аспект гендерной дифференциации связан с уровнем половых гормонов, которые очень высоки при рождении, а затем медленно снижаются в детстве, пока они снова не резко возрастут, когда ребенок приближается к половой зрелости.С самого рождения в организме младенца циркулирует высокий уровень половых гормонов. Впечатляющие данные связывают ранние гонадные стероиды с установлением полового диморфизма в созревающей лимбической системе и коре, включая орбитофронтальную кору (Schore, 1994). Неврологическое и психосоциальное воздействие этих половых гормонов в младенчестве, по-видимому, положило начало социальной гендерной идентификации при рождении. Гендерная идентификация критически зависит от социальных взаимодействий. Поддерживающий контакт повышает уровень гонадных стероидов, циркулирующих в кровотоке младенца.Затем половые гормоны раскрывают генетический потенциал и инициируют дифференцировку, связанную с полом, в коре головного мозга и мозговых цепях. Половые различия, которые развиваются во время пренатального существования и в первые годы жизни, становятся постоянной частью мозга. К ним относятся различия в регуляции сексуальности, агрессии и эмоций, а также пространственной координации. Этот половой диморфизм распространяется на дифференциацию и использование правого и левого полушарий и влияет, среди прочего, на отношения между вербальной и эмоциональной обработкой.

В середине второго года обучения ребенок может правильно определять мальчиков и девочек. Примерно к восемнадцати месяцам гендерный процесс у младенца созрел до такой степени, что и его мозг, и его самоощущение имеют определенный и необратимый пол (Schore, 1994). Рабочие модели мужественности и женственности, а также личностной идентификации уже усвоены (Schore, 1994), и родители с удовольствием реагируют на типичные для пола игры, вознаграждая мальчиков за исследовательское поведение и объектную игру, а девочек за тихую социальную активность. (Фагот, 1975; О’Брайен и Хьюстон, 1985).

Моторные и сенсорные связи с ногами, тазовым дном и гениталиями быстро созревают на втором году жизни, и примерно в возрасте восемнадцати месяцев малыш становится гораздо более заинтересованным в прикосновении и демонстрации своих гениталий (Kleeman, 1966, 1975). . Это развитие происходит, когда реакция стыда устанавливается в течение нескольких месяцев, и эти две динамики часто становятся тесно связанными (Натансон, 1987). Родители часто смущаются или стыдятся, когда малыш гладит свои гениталии.Согласно Райху и Лоуэну, стыд — это основная часть регуляции полового влечения.

В это время компенсируется период практики, и, по словам Шора, компенсируется процесс импринтинга на матери. Малыш начинает устанавливать более глубокие отношения с другими людьми, помимо матери, и развивает свой первый опыт трехсторонних отношений. Этот процесс начался с людей и предметов в середине первого года обучения, но теперь он активно ищет других взрослых и детей контактов и экспериментирует с ними.Вместе со своими родителями он начинает притягивать одного к себе, отталкивая другого. Он может пытаться поддерживать этот треугольный баланс в течение нескольких минут или дней, но рано или поздно он попробует противоположную конфигурацию и «переключит интимные отношения». В этом процессе он, кажется, частично мотивирован желанием проверить свою способность управлять ситуацией, но он также, кажется, «ощущает» различные качества утверждения союза с одним родителем, удерживая другого. Объединение с отцом отличается от объединения с его матерью.Шор (1994, стр. 267) также вкратце упоминает теорию «отцовского импринтинга», которая, как считается, проявляется именно в это время.

Такое поведение, начиная с середины второго года обучения, соответствует динамике, описываемой как «эдипальная», которая обычно считается принадлежащей среднему детству. В свете вышеизложенных результатов исследования кажется разумным вместо этого установить начало возраста формирования гендерной идентификации и взаимодействия при рождении или, по крайней мере, в восемнадцать месяцев, в начале необратимого гендерного чувства, генитального сенсорного созревания и межличностного треугольника. экспериментирование.

Соматические системы различаются своими взглядами на позы и личностные структуры характера эдипального, дифференцирующего по полу периода. ³⁶ Биоэнергетика, Бодинамика и Хакоми примерно согласны только в позе и динамике личности жестко-фаллической структуры. Что касается других структур эдипального характера, нет согласия, поскольку эти три системы фокусируются на различных смесях эдипальной структуры с уже существующими оральными, психопатическими, мазохистскими или шизоидно-истерическими чертами характера.Причина этой общей путаницы вполне может заключаться в том, что нейроаффективные истоки шизоидно-истерической, оральной, психопатической, мазохистской и эдипальной стадий тесно связаны и даже имеют большое совпадение во времени в развитии. Эти три системы сосредоточены на различных группах постуральных и личностных характеристик, которые возникают и смешиваются в течение первых восемнадцати-двадцати четырех месяцев, тогда как традиционная психодинамическая точка зрения состоит в том, что эти паттерны развиваются более последовательно в течение первых шести лет!

Жестко-фаллическая структура отождествляется с выполнением, как сексуальным, так и целенаправленным.Хакоми и Биоэнергетика описывают его как трудолюбивый и чрезмерно целеустремленный. В «Бодинамике», вдохновленной работами Эрика Эриксона, гендерные вопросы были отделены от проблем достижений, которые относились к «индустриальному возрасту» Эриксона (1950), к дошкольному и школьному возрасту. Эти последующие проблемы не будут описаны в этой главе.

Бодинамика отмечает, что ключом к стадии гендерной дифференциации (эдипальной) является качество взаимодействия и присвоенная идентичность: если родители определяют ребенка как сексуального, хорошего или плохого, это идентичность, которую он усвоит.Если взаимодействие и ребенок определены как сладкие и любящие (энергия, идущая из сердца), а не сексуальные, хорошие или плохие, это идентичность, которую он усвоит.

Фаллическая структура полна энергии и волнения больше, чем любая другая структура характера. Он организован вокруг внутреннего переживания необходимости быть взрослым, или достигать, или выступать. Он боится открыть свое сердце — другому — отказу. Он боится раскрыться, расслабиться и потерять контроль, поэтому, несмотря на его очень высокий уровень производительности, кажется, что он не может достичь удовлетворения и расслабления.Биоэнергетика и Хакоми описывают обе структуры для обоих полов, но биоэнергетика считает, что ригидно-фаллический характер чаще встречается у мужчин, а истерический — у женщин, хотя эта культурная модель меняется. Бодинамическая (соблазнительная) поза имеет высокий заряд в тазу и гениталиях, а также болезненное, защищенное закрытие в груди и сердце, что соответствует описанию ригидно-фаллической структуры в Биоэнергетике и Хакоми.

В Хакоми формирующееся убеждение человека с фаллической структурой состоит в том, что он недостаточно хорош, чтобы занять место во взрослом мире.Просто «быть» недостаточно и недостаточно хорошо. Одно из центральных взаимодействий, которое, как считается, ведет к фаллической структуре, заключается в том, что отец отвергает ребенка или заставляет его чувствовать себя неполноценным. Ребенок изо всех сил пытается «быстро вырасти» и пытается взять на себя гендерные роли и обязанности взрослого. Еще одна движущая сила — требование родителей, чтобы ребенок был «человечком» или «маленькой леди». Любовь и принятие родителей зависит от того, насколько хорошо ребенок соответствует этому требованию.

Фаллическая структура усвоила следующие представления о себе и мире.Он чувствует себя полностью живым и полностью самим собой только тогда, когда занят задачей или сразу после ее завершения. Он чувствует, что должен достичь и стремиться быть идеальным мужчиной / женщиной / руководителем / врачом / танцором и т. Д. Только если он добьется успеха, другие будут любить и узнавать его, или, наоборот: стоит ли его любить и признавать?

Жесткий (фаллический) соматический узор

Жесткая структура сформирована страхом сдаться. (Биоэнергетика)

Возраст формирования: от трех до шести лет (Бодинамика).Хакоми утверждает, что это происходит, когда ребенок достаточно взрослый, чтобы осознавать половые различия. (Показанным здесь детям от четырех до пяти лет — возраст, традиционно относящийся к эдипальной стадии.)

В своей позе эта девушка демонстрирует открытость и невинный флирт (рис. 27.9). Ее голова наклонена, а выражение лица игриво. Ее плечи и область груди, традиционно связанные с сердечными чувствами, несколько сжаты, а в области таза и гениталий наблюдается застой и полнота.Ее грудь кажется меньше и более хрупкой. Она сочетает тазовые характеристики смешано-жестких структур Биоэнергетики или истерическую структуру Хакоми с некоторыми характеристиками романтической структуры Бодинамики.

Мальчик имеет типичную длинноногую и прямую осанку среднего детства (рис. 27.10). Его спина прямая и изогнутая, ноги напряженные, прямые и мускулистые, а общее ощущение энергии и присутствия. Его плечи и руки демонстрируют нервно-мышечную «готовность» что-то делать.

Мужчина имеет аналогичную соматическую организацию (рис. 27.11). Его осанка прямая и уверенная, его позвоночник изогнут, ноги прямые и напряженные, а плечи и руки готовы к действию. Его тело симметрично, мощно и управляемо. Его лицо показывает напряжение. Вся поза имеет прямое напряжение.

В соматическом чтении эта поза имеет много «жизненной энергии», но использует ее, чтобы сохранять контроль, оставаться в курсе дел и достигать, достигать, достигать.Он сдерживается от страха сдаться более мягким чувствам и уязвимости.

Неудивительно, что постуральные характеристики как фаллических, так и истерических структур олицетворяют некоторые гендерные стереотипы нашей культуры. Фаллическая структура имеет прямую осанку, красивую напряженную грудь и напряженный таз. Его спина прямая или изогнутая, ноги прямые, и общее впечатление, которое он производит, — это «хороший солдат» (Хакоми), «тореадор» (Бодинамика) или «рыцарь» — либо в кольчуге, либо в латных доспехах. (Биоэнергетика).

Хакоми описывает эдипально-истерическую структуру как выразительную и цепляющую, как шизоидно-истерическая структура Лэйка (1966) и Бодинамика. Эта структура отождествляется с его чувствами, она очень чувствительна и легко расстраивается. Он преувеличивает эмоции и театрально выражает свое мнение. У него проблемы с фокусировкой, он легко отвлекается или рассеивается и часто ведет себя непоследовательно. Хакоми и Bioenergetics также заявляют, что он склонен использовать сексуальность как форму защиты от более глубоких чувств и обязательств.Он может вести беспорядочную половую жизнь или заниматься сексом с одним человеком, в то время как у него есть сердце и более глубокие дружеские отношения (несексуальные) с другим. Он часто бывает соблазнительным или кокетливым.

Романтическая структура

Bodynamics отличается чрезмерной активностью или открытостью в груди и сердце, имеет осиную талию, избегает чувств и ощущений, исходящих от области гениталий и таза, и преувеличивает идеалы и любовные чувства. Поза похожа на истерическую структуру Биоэнергетики.

Хакоми описывает тело истерички как верхнюю часть тела ребенка в широком тазе.Плечи, руки и грудь недоразвиты и напряжены, а у женщин грудь часто бывает маленькой. Живот и таз мягкие, широкие, круглые. Поза прямая, голова высоко поднята.

Три системы описывают аналогичную динамику формирования этой структуры. Родители отвергают сексуальность ребенка, возможно, потому, что боятся собственных сексуальных чувств к нему. Часто описываемая динамика заключается в том, что один или оба родителя в первые годы поддерживают контакты, но затем уходят и теряют интерес.Родители также могут отвергать чувства и стремление ребенка к интимной близости или отрицать растущую индивидуальность и индивидуальность ребенка.

Истерическая структура усвоила следующее чувство мира и себя. Он чувствует, что его любви и чувств недостаточно, или недостаточно, или их слишком много, и он отчаянно ищет кого-то, кто примет его «таким, какой он есть», одновременно отказываясь от более глубокой вовлеченности, которая сделала бы его сердце уязвимо для другого ранения.В отличие от фаллической структуры, он чувствует свою боль и предательство и отождествляется с этим. Поэтому он считает других людей потенциально прекрасными и потенциально предающими, поскольку он борется со своим внутренним стремлением и недоверием.

Смесь эдипальных и ранее существовавших оральных или мазохистских персонажей — пассивно-женской структуры для мужчин и маскулинно-агрессивной структуры для женщин — имеет широкий таз и узкую грудь / плечи истерической и бодинамической структуры ранней психопатии Хакоми.Если мы примем, что социально сформированная гендерная идентичность начинается с рождения, кажется вероятным, что «смешанные» структуры изначально формировались вместе.

Как упоминалось ранее, все половые гормоны, лежащие в основе решающей гендерной дифференциации, активны с рождения и регулируются взаимодействием по уходу в начале орального процесса. Генитальная чувствительность и генитальный интерес созревают в конце периода практики. В реальной жизни малыша элементы ухода переплетаются с социализацией, возбуждением, сексуальностью, сдерживанием стыда, гендерным обучением, дифференциацией объектных отношений и социальным взаимодействием с большим количеством людей и в более сложных ситуациях.Множество различных взглядов на формирование соматического эдипального характера отражают эту сложность.

Эти размышления о формировании эдипального характера завершают размышления о нейроаффективном развитии и соматическом характере. Я сосредоточился на нейроаффективном и психомоторном развитии во время первой волны созревания мозга от рождения до двух лет как на главном окне для формирования взрослого характера. Эта точка зрения противоречит традиционным теориям, согласно которым мазохистская и эдипальная структуры формируются в основном после второго года обучения.Однако, глядя на неврологическое созревание и межличностное взаимодействие, кажется очевидным, что к концу второго года у ребенка уже есть все основные аффективные компоненты личности традиционных пяти стадий характера. В следующем разделе у меня есть некоторые заключительные мысли о динамике формирующего характера за пределами первой волны развития мозга и за пределами этой главы.

Другие перспективы развития персонажей

Понятно, что к двум годам личность не развивается! Описанные выше структуры углубляются и дифференцируются в среднем детстве и подростковом возрасте по мере развития новых корковых, психологических и соматических компетенций (Giedd et al., 1999; Giedd, 2002; Shonkoff and Phillips, 2000), и отношения со сверстниками становятся важным фактором в развитии характера (Shonkoff and Phillips, 2000; Cummins, 2006). Начиная примерно с двухлетнего возраста, вербальная идентичность левого полушария формируется вместе с развитием языка и утончением способности к ментализации (Allen, Fonagy, and Bateman, 2008; Hart, 2011), т.е. чувства и действия самого себя и других и тесно связаны со стрессоустойчивостью.Любопытно, что различия между вербальным и невербальным формированием идентичности вызвали небольшой интерес в области теории характера, традиционной или соматической. Огромное влияние сверстников и процессов групповой идентификации в раннем школьном возрасте характерологически рассматривалось только Эриком Эриксоном (1950) и Bodynamics; и ни результаты современных исследований неврологических изменений, происходящих в препубертатном периоде и пубертатном периоде (Robinson, 2009; Giedd, 2002; Giedd et al., 1999), ни значительного количества исследований детей и взрослых, посвященных мотивации социального доминирования (Cummins, 2006; Dunbar, 1998; de Waal, 2006; Hart and Bentzen, 2012) ассимилируется в психодинамической теории личности.

Наконец, существует важный вопрос корреляции соматического характера с подтвержденными психологическими личностными тестами. Насколько мне известно, за последнее десятилетие было предпринято две попытки сделать это. Фер (2006) описывает сильные корреляции между биоэнергетическими структурами и общепринятыми «пятью личностными чертами»: открытостью опыту, сознательностью, экстраверсией, покладистостью и невротизмом. Глейзер и Фридман (2009) сообщают об удовлетворительной корреляции между разными оценщиками биоэнергетического характера, но низкой надежности по сравнению с традиционными личностными мерами.Надеюсь, эта глава откроет путь новым исследованиям соматического характера.

---

³³ Примечание редактора: эта глава является одной из первых всеобъемлющих попыток связать недавние результаты исследований нейроаффективного и нейромоторного развития ребенка с телесной психотерапией, основанной на психотерапии развития, разработанной, прежде всего, Райхом и Лоуэном. Бенцен показывает, как «нарушение регуляции» на ранних этапах развития может влиять на последующий процесс созревания. Она также связывает нейропсихологию развития ребенка со структурами соматического образования и теорией поведенческих паттернов, концептуализированной в рамках телесной психотерапевтической характерологии.

³⁴ Хотя эти структуры, очевидно, существуют у обоих полов, в этой главе для простоты языка используются только мужские местоимения: «он» вместо «он или она» или «он / она», «его» вместо «Его или ее» и т. Д.

³⁵ Бодинамика также описывает коллапс психопатической (активности, избегающей автономии) структуры, соответствующей недостаточному дофаминергическому возбуждению у практикующего младенца. У взрослого человека широкий таз и узкая сжатая грудная клетка.Хакоми приписывает подобный тип телосложения эдипально-истерической структуре, а биоэнергетику — мужско-агрессивным и пассивно-женским жестким структурам. Как совпадение стадий формирования, так и схожая динамика взаимодействия отрицания или отказа от возбуждения и заряда могут способствовать различию в назначении этой позы и типа тела.

³⁶ Поскольку основной проблемой жесткой структуры характера является гендерная идентификация, а также поскольку семейные структуры и гендерные роли устанавливаются культурно, в разных культурах следует ожидать разную динамику формирования.Эти описания персонажей были разработаны в культурах Северной Америки и Северной Европы и могут быть полностью действительными только там.

---

Ссылки

Эйткен, К. Дж., И Тревартен, К. (1997). Самоорганизация в психологическом развитии человека. Развитие и психопатология, 9, 651–675.

Аллен, Дж. Г., Фонаги, П., и Бейтман, А. В. (2008). Ментализация в клинической практике. Вашингтон, округ Колумбия: American Psychiatric Publishing.

Биби, Б., & Лахманн, Ф. М. (2002). Младенческие исследования и лечение взрослых: совместное построение взаимодействий. Хиллсдейл, Нью-Джерси: Аналитическая пресса.

Бенцен, Б. С. (1963). Борнемоторик [Детская моторика]. Копенгаген: Gyldendals pædagogiske bibliotek.

Бенцен, М., Ярлнаес, Э., и Левин, П. (2004). Самость тела в психотерапии: психомоторный подход к психологии развития. В I. MacNaughton (Ред.), Тело, дыхание и сознание. Беркли, Калифорния: Североатлантические книги.

Бернхардт, П., Бенцен М. и Исаакс Дж. (1996). Пробуждение эго тела II. Энергия и характер, 27 (1), 38–50.

Боаделла Д. (1986). Карты характера. Уэймут, Дорсет, Великобритания: Abbotsbury Publications.

Броден, М. (2000). Mor og barn i ingenmandsland [Мать и дитя в нейтральной стране]. Копенгаген: Ганс Райцельс.

Бертон, Л. А., и Леви, Дж. (1991). Влияние скорости обработки на церебральную асимметрию для лиц с ориентацией влево и вправо. Мозг и познание, 15, 95–105.

Шахматы, С., И Томас, А. (1996). Темперамент. Нью-Йорк: Рутледж.

Кухна, Ф., и Хекман, Дж. Дж. (2010). Инвестируем в нашу молодежь. В А. Дж. Рейнольдсе, А. Ролнике, М. М. Энглунд и Дж. Темпле (ред.), Экономически эффективные программы для детей младшего возраста в первое десятилетие: интеграция человеческого капитала (стр. 381–414). Нью-Йорк: Издательство Кембриджского университета.

Камминз Д. (2006). Доминирование, статус и социальная иерархия. В Д. М. Басс (ред.), Справочник по эволюционной психологии (стр. 676–697).Хобокен, Нью-Джерси: Уайли.

Дамасио А. (1994). Ошибка Декарта: эмоции, разум и человеческий мозг. Нью-Йорк: Гроссет, Патнэм.

де Ваал, Ф. (2006). Наша внутренняя обезьяна. Нью-Йорк: Riverhead Trade.

Данбар Р. (1998). Гипотеза социального мозга. Эволюционная антропология: проблемы, новости и обзоры, 6 (5), 178–190.

Эриксон, Э. Х. (1950/1993). Детство и общество. Нью-Йорк: У. В. Нортон.

Фагот Б. И. (1975). Половые различия в поведении малышей и реакции родителей.Психология развития, 10, 554–558.

Фер, Т. (2006). Многомерный биоэнергетический анализ личности: статистический подход. Европейский журнал биоэнергетического анализа и психотерапии.

Gaensbauer, T. J., & Mrazek, D. (1981). Различия в паттернах аффективных выражений у младенцев. Журнал Американской академии детской психиатрии, 20, 673–691.

Галлезе, В. (2001). Гипотеза «общего многообразия»: от зеркальных нейронов к эмпатии. Журнал исследований сознания, 8 (5–7), 33–50.

Галлезе В., Фадига Л., Фогасси Л. и Риццолатти Г. (1996). Распознавание действий в премоторной коре. Мозг, 119 (2), 593–609.

Галлезе, В., и Гольдман, А. (1998). Зеркальные нейроны и имитационная теория чтения мыслей. Тенденции в когнитивных науках, 2 (12), 493–501.

Герхардт, С. (2004). Почему любовь так важна: как привязанность формирует мозг ребенка. Нью-Йорк: Бруннер-Рутледж.

Гедд, Дж. Н. (2002). Внутри подросткового мозга. Интервью. Линия фронта.

Giedd, J. N., et al. (1999). Развитие мозга в детстве и подростковом возрасте: продольное исследование. Nature Neuroscience, 2 (10), 861–863.

Глейзер Р. и Фридман Х. (2009). Конструктивная валидность типологии биоэнергетического характера: исследование с использованием нескольких методов гуманистического подхода к личности. Психолог-гуманист, 27 (1), 24–48.

Гринспен, С. И. (1988). Развитие эго: выводы из клинической работы с младенцами и детьми.Журнал Американской психоаналитической ассоциации, 36 (доп.), 3–55.

Харт, С. (2011). Влияние привязанности. Нью-Йорк: У. В. Нортон. Пер. с датского (2006). Бетиднинген аф Самхёригед [Важность сплоченности]. Копенгаген: Reitzels.

Харт, С., & Бенцен, М. (2012). Основа Эго: нейроаффективное развитие и нейроаффективный компасер [Основа эго: первая волна нейроаффективного развития и нейроаффективные компасы].В с. Харт (ред.), Нейроаффективная психотерапия со взрослыми. Копенгаген: Ганс Райцельс.

Hogeveen, J., Inzlicht, M., & Obhi, S. S. (2014). Власть меняет то, как мозг реагирует на других. Журнал экспериментальной психологии, 143, 755–762.

Hviid, T. (1992). Кроппенс Фортеллингер и Билледер [Истории тела в фотографиях]. Орхус, Дания: Modtryk.

Ingen-Housz, M. (2003). Личное общение.

Йонсен, Л. (1976).En nøgle til livsglædens skjulte kilde [Ключ к скрытому источнику счастья]. Копенгаген: Борген. Датское изд. Джонсен, Л. (1981). Интегрированная теория дыхания / терапия: рождение и возрождение в полноте времени. Талса, ОК: Частная публикация.

Каган, Дж., Снидман, Н., Кан, В., и Тоусли, С. (2007). Сохранение двух детских темпераментов в подростковом возрасте. Монографии Общества исследований в области развития детей, 72 (2, серийный № 287), vii.

Кауфман, Г. (1989).Психология стыда. Нью-Йорк: Спрингер.

Кейзерс, К. (2011). Эмпатический мозг. Гронинген, Нидерланды: Social Brain Press.

Климан Дж. А. (1966). Самостоятельное открытие гениталий на втором курсе мальчика. Психоаналитическое исследование ребенка, 21, 358–392.

Климан Дж. А. (1975). Генитальная самостимуляция у девочек грудного и раннего возраста. В I. Маркус и Дж. Франин (ред.), Мастурбация (стр. 77–106). Нью-Йорк: Пресса международных университетов.

Озеро, F.(1966). Клиническая теология. Лондон: Дартон, Лонгман и Тодд.

Лич, П. (1994). Ваш ребенок и ребенок. Нью-Йорк: Альфред А. Кнопф.

Леду, Дж. Э. (1989). Когнитивно-эмоциональные взаимодействия в мозге. Познание и эмоции, 3, 267–289.

Леду, Дж. Э. (1996). Эмоциональный мозг: загадочные основы эмоциональной жизни. Нью-Йорк: Саймон и Шустер.

Леду, Дж. Э. (2002). Синаптическое Я: как наш мозг становится тем, кто мы есть. Нью-Йорк: Пингвин-викинг.Льюис, М. (1992). Стыд: обнаженное «я». Нью-Йорк: Свободная пресса.

Лоуэн, А. (1958). Язык тела. Нью-Йорк: Книги Кольера.

Макинтайр Дж. И Маллинз Р. (1976). «Новый взгляд» на характер: Учебное пособие по биоэнергетике для первого года биоэнергетического анализа, под ред. и самоиздан Майклом Дж. Мэйли.

Малер М., Пайн Ф. и Бергман А. (1975). Психологическое рождение человеческого младенца. Нью-Йорк: Основные книги.

Марчер, Л., & Фич, С. (2010). Энциклопедия тела: руководство по психологическим функциям мышечной системы. Беркли, Калифорния: Североатлантические книги.

Натансон, Д. Л. (1987). График стыда. В Д. Л. Натансоне (ред.), Многоликость стыда (стр. 1–63). Нью-Йорк: Guilford Press. О’Брайен, М., и Хьюстон, А.С. (1985). Развитие игрового поведения по признаку пола у малышей. Психология развития, 21, 866–871. Огден, П. (1985). График. В книге Р. Курца (ред.), Хакоми-терапия. Боулдер, Колорадо: Институт Хакоми.Панксепп Дж., Бивен Л. (2012). Археология разума: нейроэволюционное происхождение человеческих эмоций. Нью-Йорк: У. В. Нортон. Перри, Б. (2002). Детский опыт и проявление генетического потенциала: то, что пренебрежение в детстве говорит нам о природе и воспитании. Мозг и разум, 3 (1), 79–100. Перри, Б. Д., Поллард, Р. А., Блэкли, Т. Л., Бейкер, В. Л., и Виджиланте, Д. (1995). Детские травмы, нейробиология адаптации и «зависимое от использования» развитие мозга: как «состояния» становятся «чертами».«Журнал детского психического здоровья», 16 (4), 271–291. Перри Б. Д. и Славиц М. (2007). Мальчик, которого воспитывали собакой: И другие истории из записной книжки детского психиатра: Что травмированные дети могут научить нас утрате, любви и исцелению. Нью-Йорк: Основные книги. Поргес, С. В. (1997). Эмоции: побочный продукт эволюции нервной регуляции вегетативной нервной системы. Анналы Нью-Йоркской академии наук, 807, 62–77. Пауэр Т. Г. и Чапиески М. Л. (1986). Воспитание детей и контроль импульсов у детей ясельного возраста: натуралистическое исследование.Психология развития, 22, 271–275. Райх, В. (1949/1971). Анализ характера. Рэнджли, Мэн: Издательство Института Оргона; Нью-Йорк: Фаррар, Штраус и Жиру. Ридли, М. (2003). Природа через воспитание: гены, опыт и то, что делает нас людьми. Нью-Йорк: HarperCollins. Робинсон, Р. (2009). От ребенка к молодому взрослому мозг меняет свои связи. PLoS Biology, 7 (7). Раттер, М. (2006). Гены и поведение: объяснение взаимодействия природы и воспитания. Оксфорд, Великобритания: Блэквелл. Сандер, Л. (1977). Регулирование обмена в системе младенец-воспитатель и некоторые аспекты контекстно-содержательных отношений.В М. Льюис и Л. Розенблюм (ред.), Взаимодействие, разговор и развитие языка. Нью-Йорк: Вили. Сандер, Л. (1983). Полярность, парадокс и организующий процесс в развитии. В книге Дж. Д. Колла, Э. Галенсона и Р. Л. Тайсона (редакторы), «Границы детской психиатрии» (том 1). Нью-Йорк: Основные книги. Сандер, Л. (1987). Осведомленность о внутреннем опыте: системный взгляд на процесс саморегулирования на раннем этапе развития. Жестокое обращение с детьми и безнадзорность, 11 (3), 339–346. Сандер, Л. (1988). Событийная структура регуляции в системе новорожденный-опекун как биологический фон для ранней организации психической структуры.В A. Goldberg (Ed.), Frontiers in Self Psychology (стр. 3–27). Хиллсдейл, Нью-Джерси: Лоуренс Эрлбаум. Шор, А. (1994). Регулирование аффекта и происхождение себя: нейробиология эмоционального развития. Хиллсдейл, Нью-Джерси: Лоуренс Эрлбаум. Шонкофф, Дж. П., и Филлипс, Д. (ред.). (2000). От нейронов к окрестностям: наука о раннем детском развитии. Вашингтон, округ Колумбия: Национальная академия прессы. Соренсен, Л. (1996). Сурпраг, Серхед, Сигдом [Чудеса, особенности, симптомы]. Копенгаген: Ганс Райцельс.Стерн, Д. Н. (1995). Созвездие материнства. Лондон: Карнак Букс. Стерн, Д. Н. (1977/2002). Первые отношения. Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета. Стерн, Д. Н. (2004). Настоящий момент в психотерапии и повседневной жизни. Нью-Йорк: У. В. Нортон. Салливан, Р. М., Ландерс, М., Йеман, Б., и Уилсон, Д. А. (2001). Нейрофизиология: хорошие воспоминания о плохих событиях в младенчестве. Nature, 407, 38–39 (цитируется Р. Адольфом, Нейробиология социального познания. Current Opinion in Neurobiology, 2001 (11), 231–239).Табери Дж. И Гриффитс П. Э. (2010). Исторические и философские взгляды на поведенческую генетику и науку о развитии. В книге К. Т. Худ, К. Т. Халперн, Г. Гринберга и Р. М. Лернера (редакторы), Справочник по науке о развитии, поведению и генетике (стр. 41–60). Нью-Йорк: Вили-Блэквелл. Телен Э. и Смит Л. (1994). Динамический системный подход к развитию познания и действия. Кембридж, Массачусетс: MIT Press. Тревартен, К. (1979). Общение и сотрудничество в раннем младенчестве: описание первичной интерсубъективности.В М. Буллова (ред.), Перед выступлением: начало межличностного общения. Кембридж, Великобритания: Издательство Кембриджского университета. Тревартен, К. (1990). Рост и образование полушарий. В C. Trevarthen (Ed.), Мозговые контуры и функции разума (стр. 334–363). Кембридж, Великобритания: Издательство Кембриджского университета. Trevarthen, C. (1993a). Функция эмоций в общении и развитии в раннем младенчестве. В J. Nadel & L. Camaioni (Eds.), Новые перспективы в раннем коммуникативном развитии. Лондон: Рутледж.Trevarthen, C. (1993b). Самость, рожденная в интерсубъективности: психология общения младенца. В У. Нейссере (ред.), Воспринимаемое «я»: экологические и межличностные источники самопознания (стр. 121–173). Нью-Йорк: Издательство Кембриджского университета. Троник, Э., и Джанино, А. (1986). Интерактивное несоответствие и исправление: проблемы справляющегося младенца. От нуля до трех: Бюллетень Национального центра клинических программ для младенцев, 5, 1–6.