это наука или нет?» – Яндекс.Кью

Психологию принято вносить в число наук, однако такое включение, на мой взгляд, не столько делает чести психологии, сколько ударяет по сциентизму и научной картине мира.

Уже этимологически психо-логия обнаруживает свою беспомощность, все-таки понятие «душа», которое предполагалось исследовать изначально, теперь вовсе никем не принимается, как подлежащее научному изучению, и тут дело, конечно, в том, что согласно философии науки мы можем отнести к науке только то, что можно измерить. Никакая душа сюда, соответственно, не вписывается.

В этом случае возникают попытки выйти из сложившейся ситуации посредством выдумывания своего предмета исследования: сознание, психика, бессознательное, поведение, информация и т.д., но проблема в том, что все эти понятия не отображают объективной действительности, но являются скорее конструктами, поскольку экспериментальные данные в психологии (т.е. действительно научная область) подвергаются интерпретации и возгонке в какие угодно теории, вплоть до двух противоположных казалось бы (что, конечно, совсем не так просто как я это описал) в современности образов видения психики: телесного (т.е. само слово «телесность» сейчас включает в себя то, что некогда принадлежало душе, фактически исключая душу: http://dic.academic.ru/dic.nsf/history_of_philosophy/527/%D0%A2%D0%95%D0%9B%D0%95%D0%A1%D0%9D%D0%9E%D0%A1%D0%A2%D0%AC) и информационного, на что исследователей вдохновил цифровой контекст эпохи постмодерна. Так что все эти «сознания» и «психики» являются с точки зрения науки просто философскими формами для выпечки концептов, которые не имеют отношения к объективной действительности настолько, насколько были проинтерпретированы и интегрированы в теоретическую систему.

То есть все, что есть в психологии от науки — это экспериментальные данные, полученные на выходе из черного ящика «души», которые необходимо проинтерпретировать и вписать в какую-то теорию, так что с момента интерпретации научность психологии угасает. При этом все эти данные все равно основаны на таких сверхсложных и непознаваемых для современной науки (философских) явлениях как «мышление», «умственная деятельность», «здоровье» и т.п. И даже если мы впоследствии применяем теорию к человеку и она дает результаты — это отнюдь не значит, что подход правильный, поскольку из неправильных положений вполне могут быть правильные следствия, чему свидетелями являются множество противоположных теорий, каждая из которых гарантирует эффективность.

При всем при этом достаточно ясным становится то, почему же так много выходцев из психологии попадают в ряды антинауки: парапсихология, трансперсональная психология, популярные тренинги личностного роста, онтопсихология, психоанализ и т.п., можно даже сказать, что сейчас какой-нибудь психолог рождает научную теорию, которой еще только предстоит стать антинаучной для наших детей и внуков.

ПСИХОЛОГИЯ- ЭТО НАУКА В ДЕЙСТВИИ

«Если цивилизации суждено выжить, мы должны развивать науку человеческих отношений», – как- то сказал Франклин Делано Рузвельт, президент США. Психология- это наука о человеческих отношениях.

 В этом году в ТюмГУ наблюдается бум на психологию- подано более 800 заявлений, включая бакалавриат и магистратуру. И это не случайно. В XXI веке психология является  одной из наиболее популярных программ в мировом университетском пространстве  и источником восхищения для миллионов людей.

 Эксперты  ТюмГУ выделяют пять причин, чтобы учиться на психолога:

 • вы научитесь лучше понимать себя
• вы научитесь лучше понимать людей
• вы научитесь помогать людям решать проблемы и делать их жизнь лучше
 • вы научитесь собирать, систематизировать, анализировать и интерпретировать данные
 • вы получите одну из наиболее востребованных   профессий: ведь  психологи работают в таких отраслях, как образование, здравоохранение и спорт, политика, правосудие, индустрия, реклама и бизнес.

Психология- это не просто академический предмет, который существует в аудиториях, исследовательских лабораториях и отделениях психического здоровья.
«Психология- это наука в действии», утверждает Американская психологическая ассоциация. И действительно, психологию мы наблюдаем в повседневных ситуациях. Телевизионные рекламные ролики и печатные объявления, которые вы видите каждый день, полагаются на психологию в разработке маркетинговых решений, которые убеждают людей покупать рекламируемые продукты. Веб-сайты, которые вы посещаете, используют психологию, чтобы понять, как люди читают, используют и интерпретируют информацию в Интернете. 

Институт психологии и педагогики предлагает уникальную, обогащенную среду обучения с широким кругом возможностей, включая   индивидуальные образовательные траектории https://www.utmn.ru/obrazovanie/iot/

 Набор на направление «Психология» на платные места продолжается до 31 августа. А по заочной форме обучения- до конца октября.

ПСИХОЛОГИЯ ЭТО НАУКА ИЛИ ЛЖЕНАУКА? — Психолог Наталия Ломоносова — БЛОГ

Здравствуйте, друзья! ✋

Сегодня хочется немного поразмышлять на тему, дискуссии о которой на самом деле вечны, насыщенны и надеюсь — все же найдут какую-либо точку соприкосновения.

Я сейчас о споре между теми, кто считает психологию важной и нужной наукой и теми, кто скорее будет страдать и мучится, но не пойдёт к психологу, ибо «все психологи — шарлатаны и умеют только красиво говорить». Еще такие люди часто считают, что психология наукой не считается и это сродни учению, как средневековая алхимия.

Я, как психолог, часто слышала такие безапелляционные мнения, и знаю, что очень сложно и бессмысленно что-то пояснять людям, которые не хотят понимать. Но моя миссия — все же показывать, что знания психологии полезны, важны и находят отражение в нашей повседневности.

Именно поэтому хочу выпустить серию своих собственных мыслей на этот счет. Психология — это не магия, не пустые разговоры, не чистая философия. Это наука о людях и для людей!

Почему же люди так часто пренебрегают психологией и не считают ее наукой? Есть несколько причин:

❎»Не доказано, что душа существует».

Да, верно. Вообще понятие «души» довольно абстрактно для многих людей и лежит где-то в области философии, именно поэтому принято считать науку о ней сущим пустяком. Но ведь никто и не говорит, что психология изучает только душу и все! Так было во времена античности.

Сейчас же она изучает:

➕Процессы, которые происходят в нервной системе и как они влияют на наше мышление.
➕Поведение и то, как мы взаимодействуем с окружающим миром.
➕Эмоции и переживание нами того, что происходит вокруг.
➕Сферу бессознательных и подсознательных реакций.

И это еще даже не треть всего!

❎»Психологию никогда и не считали наукой»

До 1879 года да, и то очень относительно. А потом Вундт открыл первую лабораторию экспериментальной психологии. И все! С тех пор появляются новые подходы и теории. Вспомните из истории: на заре зарождения медицины как науки — много знаний было у человечества? Правильно, даже сейчас они не полны. Так же развивается и психология. Уверена, нам предстоит невероятно много феноменальных открытий о себе.

❎Психология — часть философии!

И это скорее размышления, чем реальная терапия. На это могу сказать только одно: все нынешние науки — дети философии. И это абсолютно нормальный процесс, даже естественный. Философия была «наукой обо всем». И только позже разделилась на ныне существующие.

❎»Чем мне помогут разговоры?»

Если вы думаете, что психотерапия — это череда разговоров «ни о чём», то это совершенно не так. Разговор в терапевтом — это не ровно то же, что на кухне по душам с другом. Это серия правильных вопросов, которые подтолкнут к выводам, это чередование беседы с другими методами поведенческой и гештальт-терапии.

❎»Были мы уже у психологов, это только пустая трата денег»

А вот это типичная проекция! 👀 После одного непрофессионального специалиста, с которым вы столкнулись, не стоит переносить негативные впечатления на целую науку! Вы же после неудачной стрижки не делаете вывод, что, видимо, вообще невозможно стричь волосы людям?

И таких аргументов еще очень много! Но на самом деле, не так важно, верите ли вы в научность психологии или нет, факт в том, что она действительно работает.

Друзья, наша хрупкая и нежная психика так же, как и весь остальной организм, нуждается в лечении и поддержке. И в этом нет ничего зазорного. Надо просто найти своего специалиста и понять, что вам он действительно нужен!

А с какими стереотипами и аргументами против психологии вы сталкивались? А может быть, хотите узнать, откуда они взялись?

Можно ли считать психиатрию наукой?

Н. АСАДОВА — А можно ли считать психиатрию наукой? Говорим сегодня с замечательным гостем Павлом Бесчастновым, врачом-психиатром, психотерапевтом. И для начала как обычно давайте дадим определение, потому что мы пользуемся такими терминами, как «депрессия», «психология», в быту не понимая, что это такое на самом деле.

Е. БЫКОВСКИЙ — Это на самом деле ужасно сложно, потому что когда мы делаем с тобой передачу о чёрных дырах или о чём-нибудь в этом роде, люди сразу раскрывают уши и думают — ну мы ничего об этом не знаем, сейчас нам расскажут. А про психологию, как и про медицину и воспитание детей думают, что все знают, потому что это такие бытовые случаи, а на самом деле оказывается, что совершенно не знают. И мы даже не понимаем толком, чем отличается психолог от психиатра, психоневропатолога, психотерапевт и психоаналитика. Давайте разберёмся. Что делают все эти люди?

Н. АСАДОВА — Что такое психология и что такое психиатрия, чем они отличаются.

П. БЕСЧАСТНОВ — Психиатрия является отраслью и подразновидностью медицины, соответственно не является, психология — совершенно самостоятельная дисциплина, совершенно самостоятельная наука и совершенно самостоятельная область познания, она не является медицинской. То есть психиатр — это в одном ряду с кардиологами, бронхопульмонологами, эндокринологами и прочими, прочими врачами. Вот ещё одна подразновидность, ещё одна специализация сугубо медицинская. И в этом она отличается, собственно, от психологии, которая не имеет прямого отношения к медицине, хотя именно по тому, как те и другие работают с психикой, разумеется, на практике области компетенции часто перекрываются у психиатров и у консультирующих психологов.

Н. АСАДОВА — И психология, насколько я понимаю, считается-таки наукой?

П. БЕСЧАСТНОВ — Психология — наука, одна из гуманитарных наук, вместе с лингвистикой, с социологией, почему нет? Тут уж дальше, наверное, не нужно углубляться в спор, там, гуманитарные науки — настоящие науки или не настоящие? Это всё такие, в общем-то, бессмысленные холивары, поэтому давайте примем, что гуманитарные науки — тоже вполне себе науки, почему? Ничем не хуже…

Е. БЫКОВСКИЙ — Давайте это примем скрепя сердце. Мы не будем углубляться, а просто обозначим, я как будто бы слышу голоса некоторых слушателей, которые говорят «а психоанализ в таком случае это что, это кто?».

П. БЕСЧАСТНОВ — Психоанализ — немного отдельно, психоанализ — это разновидность психотерапии, а что такое психотерапия — это практики, способы лечения, не обязательно даже лечения, решения психических, душевных проблем с помощью бесед, с помощью разных инструментов, разных психотерапевтических техник. И в этом плане психоанализ — это одна из разновидностей психотерапии. Психотерапия — термин немного размытый, у нас в стране ещё официально считается, что это подспециализация внутри психиатрии, то есть по умолчанию любой психотерапевт должен быть врач-психиатр, получивший образование дополнительное в области психотерапии, это одно из… или в наркологии, или в психотерапии это уже субспециализация, на практике же в общем там… во многих странах именно такого понимания не придерживаются, там и психолог может быть психотерапевтом, и врач-психиатр может быть психотерапевтом, на практике, то есть многие психологи называют себя психотерапевтом. Со своей позиции имеют право, то есть это тоже уже ряд внутрисистемных постоянных конфликтов и руганей вызывает, но тоже предлагают от этого всего подальше держаться.

Н. АСАДОВА — Дело в том, что у нас ещё есть мнение психолога на эту тему, я предлагаю нам сразу сейчас это послушать. Сейчас будет интервью, которое сделал Егор Быковский с Сергеем Степановым, психологом, автором ряда популярных книг по психологии и доцентом Москоского педагогического института.

Е. БЫКОВСКИЙ — Выскажите, пожалуйста, своё мнение по поводу того, является ли психиатрия наукой или некоторым набором практик, какого мнения придерживаетесь вы по этому поводу? Такие мнения вообще существуют? Часть ли это медицины, или что-то совсем отдельное?

С. СТЕПАНОВ — Насчёт того, наука она или нет, существует широкий спектр мнений, они активно дискутируются последние полвека. Ну, например, показательный опыт. Действительно около полувека назад осуществленный американцем Дэвидом Розенхеном, запустившим подсадных добровольцев в психиатрические больницы, симулировавших некоторые симптомы и наблюдавшим, сколько времени понадобится на то, чтобы покинуть больницу по мере прекращения этих симптомов.

Е. БЫКОВСКИЙ — Да, это очень известный опыт.

С. СТЕПАНОВ — И вот тогда был поставлен вопрос, что психиатрические диагнозы весьма субъективны, нет точных инструментов, с помощью которых этот диагноз можно поставить. Этот упрёк поднимается снова и снова, и действительно он оправдан, потому что диагностика в психиатрии настолько сложна…

Е. БЫКОВСКИЙ — Простите, что перебиваю. Наверное, дело не только в инструментах, потому что, например, человека больного гриппом можно отличить от здорового и без инструментов. Потрогать ему лоб, порасспрашивать. А специальные инструменты не нужны, а нужна повторяемость и верифицируемость, скорее, не правда ли?

С. СТЕПАНОВ — Ну если на вид может отличить. Выдающийся психиатр Генблейвер, который и ввёл понятие «шизофрения», на вопрос, как он её диагносцирует, отвечал очень забавно: я это чувствую, от пациента повеяло шизофренией. Вот это «повеяло» мы, похоже, все умеем, «похоже», повторяю. Потому что этим якобы умением постоянно злоупотребляем, и упрекаем друг друга — ты что, ненормальный? Плохо представляю себе само понятие нормы, которое, кстати, и в психиатрии с точки зрения психолога проработано недостаточно. симптоматика заболеваний очень тонко прописана, а что же есть норма?

Е. БЫКОВСКИЙ — Это понятие не формализовано. То, что она есть в каком-то виде — это несомненно, потому что мы так или иначе её чувствуем.

С. СТЕПАНОВ — Сомнения есть, потому что это понятие культурно обусловленное и меняется от эпохи к эпохе. Если мы возьмём историю знаменитого лондонского Бедлама, то кто только там ни сидел. Сидел чуть ли не в тюремном смысле, потому что долгое время там вообще не лечили, туда даже просто запускали зрителей как в зоопарк, и помещались туда люди просто с отклоняющимся поведением, а отклоняющимся могло, например, считаться рождение ребёнка вне брака. Женщина, позволившая себе такой грех, могла быть признана судом, кстати, морально дефективной, потому что нормальной в голову не придёт так оступиться. В частности, многие пациенты Бедлама были пожилые люди, чьим наследникам не терпелось наложить руку на наследство. И обвинение состояло в том, что человек, за которым наследство ждут, ведёт себя неразумно, тратит средства, полагающиеся кому-то, и суд мог заключить, что да, этот человек ненормален.

Е. БЫКОВСКИЙ — То есть получается, что часть душевных болезней, как мы будем так называть их несколько условно — это всё-таки просто отступление от общекультурного контекста, а не болезнь как таковая?

С. СТЕПАНОВ — Сейчас психиатрические термины стали буквально обиходными, что вообще-то ужасно, потому что мы постоянно говорим о своей или чужой, например, депрессии, что вообще-то диагноз, мы этим словом подменяем скверное настроение. Но желая человека характеризовать как отклоняющегося от нормы, мы часто говорим «неадекватный человек», ведёт себя неадекватно. Вдумаемся, «адекватно» — «соответственно». Спрашивается, чему?

Е. БЫКОВСКИЙ — Тогда надо определить, что такое норма. Обязательно.

С. СТЕПАНОВ — То-то и оно, что большинство этих норм социальны, «так положено» есть, «так положено» здороваться, ссориться, совокупляться, извините. Если кто-то это делает не так, как многие, как принято, нормален ли он, это вопрос уже не психиатрический. Просто на психиатрию взвалена ответственность за очень важные социальные вопросы — вопросы культуры, вопросы нравственности.

Е. БЫКОВСКИЙ — Исходя из этого, часть психиатров получается не столько врачами, как культурологами.

С. СТЕПАНОВ — Как и психологов, кстати, хотя психолог в рамках своей компетенции не вправе ставить диагнозы. Он может чувствовать, что там повеяло, но и лечение назначить не может, хотя та самая психотерапия, которая, казалось бы, лечение — это чаще всего даже не лечение. В ряде случаев она смыкается с так называемым психологическим консультированием. Но консультируем мы всё-таки здорового человека, способствуя решению его психологических проблем. Психиатрическая проблема — это заболевание, здесь психолог, извините, не компетентен, не стану распространяться, дабы не заслужить упрёков.

Е. БЫКОВСКИЙ — Постойте, подождите, Сергей Сергеевич, я, видимо, что-то запутался. Я теперь уже не вижу разницы между психологическими проблемами здорового человека и душевной болезнью, в некоторых случаях по крайней мере.

С. СТЕПАНОВ — С этим вопросом к психиатрам.

Е. БЫКОВСКИЙ — Спасибо большое, Сергей Сергеевич. Всего хорошего.

С. СТЕПАНОВ — Всего доброго.

Н. АСАДОВА — Это был Сергей Степанов, психолог, автор ряда популярных книг по психологии, доцент Московского психолого-педагогического института. И вот как выяснилось из этого интервью с Егором Быковским, понятия нормы не существует.

Е. БЫКОВСКИЙ — Спокойно, Наргиз, не надо смеяться, а то нас сейчас всех упекут. Понятие нормы существует, конечно. Мы только что это выяснили. Но оно очень привязано к текущему культурному контексту. Давайте теперь вот с Павлом поговорим, что такое всё-таки норма. Вообще занимается кто-то нормой, или психиатров интересуют только больные?

П. БЕСЧАСТНОВ — Психиатров интересуют только больные, это врачи, их интересуют болезни, их интересуют, как из больного человека сделать здорового. Поэтому, собственно говоря, психиатр не особенно-то углубляется в вопросы того, что такое норма. Какая разница. Нам нужно знать, что такое патология, что такое отклонение и что с этим мы можем сделать нехорошего для человека, как и в любой другой отрасли медицины. То есть какой человек является с точки зрения хирургии нормальным? Любой, у которого нет хирургического заболевания. То же самое.

Е. БЫКОВСКИЙ — Постойте, давайте разберёмся. Если есть какие-то изменения химические в человеке, которые можно так или иначе найти, не знаю, изменение состава кровяных телец, чего-то ещё…

Н. АСАДОВА — То, что экспериментальным образом можно зафиксировать.

Е. БЫКОВСКИЙ — Это понятно, да. Произошла некая патология, надо её лечить. А вот женщина в Бедламе, о которой было в прошлом интервью упомянуто, она сейчас была бы нормальной?

П. БЕСЧАСТНОВ — Да, конечно.

Е. БЫКОВСКИЙ — А тогда она считалась больной. Так всё-таки понятие болезни тоже зависит от эпохи?

П. БЕСЧАСТНОВ — В некотором смысле.

Н. АСАДОВА — Можно я тоже уточню немножко вопрос? Вот, смотрите, я так понимаю, что отклонение от нормы — это когда человек знает о том, что в обществе принято так, но почему-то не может себя заставить следовать этим нормам.

Е. БЫКОВСКИЙ — Или не хочет.

Н. АСАДОВА — Нет, не хочет — это другое. А именно не может.

П. БЕСЧАСТНОВ — Именно не может. Отклонение от норм считается не с точки зрения какого-то общества или культуры, то, что культурно принято или культурно не принято, это неважно. Каждый желающий, опять же, есть неформальные движения, есть разные…

Н. АСАДОВА — Культура меняется, но человек знает об этих изменениях, и либо он может себя заставить измениться и принять эти культурные изменения и быть нормальным, как это воспринимает сегодняшнее общество, а некоторые просто не могут. И они не понимают, что нормально и ненормально.

П. БЕСЧАСТНОВ — Дело не в том, что соответствует он требованиям общества или не соответствует. А дело в том, как ему живётся. То есть если он не соответствует требованиям общества, но ему самому живётся прекрасно, замечательно и хорошо, да кто ж против, пускай он живёт, как живёт, и проблем психики тут никакой… никакой психиатр не будет за ним бегать за шприцом и говорить, что нет, давай-ка ты будешь нормальным. То есть тут, как и в любой другой медицинской отрасли, исходим от запроса, потребности больного. То есть если человеку от своего психического состояния плохо, но значит это отклонение. То есть если ему плохо, если он страдает, если это снижает качество его жизни.

Н. АСАДОВА — А как вы фиксируете, что вот болезнь началась?

П. БЕСЧАСТНОВ — Как раз на этот счёт есть вполне себе внятные критерии, потому что уважаемый коллега, который описывал все эти страшные истории про Бедлам, истории, как симулянты попали, не могли выбраться, потом вся эта «Пролетая над гнездом кукушки» — это истории 50-100-летней давности. И, собственно, в какой-то момент… то есть да, было дело, не будем отрицать, но в какой-то момент…

Е. БЫКОВСКИЙ — Не так давно.

П. БЕСЧАСТНОВ — Ну как? Уже, в общем-то, давно, уже 30-40-50 лет с тех пор прошло, с тех событий, о которых вы, видимо, намекаете.

Е. БЫКОВСКИЙ — Я намекаю на события, которые были у нас в новостях в начале передаче, когда депутат какого-то местного совета кого-то зарегистрировал у себя, и местная прокуратура тут же обращается в местную психиатрию её освидетельствовать на предмет нормальности. Я не знаю, что за этим последует, возможно, всё будет хорошо, но сама интенция показательна. А давайте посмотрим, не сошла ли она с ума, что она кого-то у себя зарегистрировала в квартире.

П. БЕСЧАСТНОВ — И при этом может оказаться, что да, таки сошла с ума. А может оказаться, что нет, не сошла с ума, но это её осознанный выбор. И, что называется, даже у параноиков бывают враги, даже людям с бредом ревности изменяют.

Н. АСАДОВА — Разница в том, что за последние 50 лет произошли некие изменения в психиатрии, то есть появились какие-то инструменты отслеживания и фиксирования, действительно ли человек болен или нет, которых 50 лет назад не было, и эту женщину по политическим причинам можно было бы упечь, а сейчас…

П. БЕСЧАСТНОВ — Появились, и они всё более и более шлифуются формальные, внятные критерии. Собственно, появилась доказательная медицина. Она не только в психиатрии появилась, она вообще появилась в медицине, потому как в какой-то момент, ну, в первую очередь на Западе, потом уже у нас медицинское сообщество пришло к пониманию, что да, слишком уж много зависит от субъективности и слишком уж часто из субъеткивных каких-то искажений делаются ошибки, то есть давайте всю эту картину объективизировать настолько, насколько мы можем.

Е. БЫКОВСКИЙ — Мы сейчас говорим про всё медицинское сообщество, или только про…

П. БЕСЧАСТНОВ — Всё медицинское, и психиатрия в частности. И в частности тот же самый ДСМ, который…

Н. АСАДОВА — Сейчас доберёмся.

П. БЕСЧАСТНОВ — Появляются и непрерывно развиваются все критерии. И на данный момент они, конечно же, несовершенно, конечно же, по этому поводу нужно и можно обсуждать их недостатки, стараться исправить. Но в этом направлении медицина уже неуклонна уже лет 30, то есть это где-то с конца середины 1970-х началось движение в сторону доказательной медицины, в которой появились, развиваются формализованные критерии.

Н. АСАДОВА — Давайте сейчас послушаем статью по теме в исполнении Льва Гулько, который вернулся наконец-то из отпуска к нам, а потом продолжим разговор.

«СТАТЬЯ ПО ТЕМЕ»

Л. ГУЛЬКО — Говорят, грань между нормальностью и сумасшествием достаточно тонка. Благодаря выходу в мае 2013 года одной небольшой книжки эта грань стала ещё более размытой. «Руководство по диагностике и статистике психических расстройств», так называемая ДСМ. Это не просто книга. Это просто библия Американской психиатрической ассоциации.

За месяцы, прошедшие с выхода пятого издания, новый список психических болезней пережил целую бурю споров. Критики опасаются, что нормальное поведение теперь может быть классифицировано как сумасшествие. Британское психологическое общество предупреждает, что на нормальные переживания могут быть навешены «потенциально позорящие медицинские ярлыки», что может закончиться «потенциально опасными вмешательствами».

DSM впервые было опубликовано в 1952 году, это практическое руководство для психиатров, содержащее перечень симптомов всех известных психических расстройств. Идея состоит в том, что психиатры сравнивают жалобы своих пациентов с симптомами, чтобы найти подходящий ярлык: биполярное, острое стрессовое расстройство, соматизированное расстройство (ипохондрия) и так далее.

Новое издание предпринято впервые за почти двадцать лет. Американская психиатрическая ассоциация полностью обновила DSM. Фурор произвели 15 новых включенных в него психиатрических расстройств. Если вы слишком долго переживаете какое-то горе, вам могут поставить диагноз «большое депрессивное расстройство». Если вы ужасно нервничаете перед докладом, это может означать, что у вас «социальное тревожное расстройство». Даже нелюбовь к выкидыванию собственного старого барахла может привести к тому, что вам поставят диагноз «патологическое накопительство».

Больше всего опасений относительно нового DSM вызывает отсутствие в списке «критерия исключения тяжелой утраты». Он советует врачам воздержаться от постановки диагноза «клиническая депрессия», если не прошло еще двух месяцев после потери близкого человека. Избавляясь от него, говорят критики, DSM-5 сделало обычное человеческое горе — безумием.

DSM берет свое начало в военном руководстве Medical 203, созданном после Второй мировой войны для классификации проблем психического здоровья вернувшихся солдат. Раньше не существовало такого «словаря определений». То, что один врач мог считать депрессией, другой мог называть — и лечить — совсем иначе. DSM стало способом решить эту проблему. Оно было задумано как инструмент для исследователей, но вскоре стало руководством пользователя. Особенно после 1980 года, когда третье издание, DSM-3, ознаменовало начало новой диагностической эры в психиатрии. Оно включало в себя 80 новых болезней и познакомило нас с такими состояниями, как «социофобия» и «глубокая депрессия».

В то же время критики утверждали, что рост числа заболеваний не основывался на реальных фактах. Социофобия, например, — это та же застенчивость, но в другой упаковке. В своей книге «Чокнутые: почему психиатры делают больше вреда, чем пользы», психотерапевт Джеймс Дэвис (James Davies) рассказывает, что содержание DSM-3 определялось не учеными, а комиссией. Рабочая группа психиатров решала, что включать, и преимущество было у самых громогласных. Дэвис пишет, что один потенциальный симптом отмели сразу же, как только один из членов рабочей группы произнес: «Мы не можем включить его… У меня он есть!»

Более поздние издания должны отвечать более высоким стандартам. DSM-5 составляли 160 всемирно известных клиницистов, которые оценивали множество фактов. И всё же пока не существует лабораторных тестов, которые однозначно бы помогали диагностировать большинство психических заболеваний, включая биполярное расстройство и депрессию. Только небольшое количество психических болезней, например болезнь Альцгеймера, имеют опознаваемое патологическое основание.

Прогресс науки, в частности в неврологии, может сделать дебаты о DSM бессмысленными. Во многих отношениях психиатрия остается в средних веках.

Профессор Крэддок верит, что в течение 20 лет психиатры смогут дополнить стандартные вопросы о синдромах пациентов тестами, которые объективно покажут наличие таких заболеваний, как биполярное расстройство, депрессия и тревожный невроз. «Мы на расстоянии одного поколения, всего 15 или 20 лет остается до этого. Люди будут оглядываться назад и удивляться, как мы вообще могли пользоваться отдельными диагностическими категориями в DSM».

Н. АСАДОВА — Это была «Статья по теме» с Львом Гулько. И в итоге мы выходим на разговор о том, есть ли какие тесты, как анализ крови, например, или что-то, и в ближайшее время возникнут ли они, для того чтобы определить психическое расстройство у того или иного человека.

И о них мы поговорим сразу после новостей и рекламы, никуда не уходите.

НОВОСТИ

Н. АСАДОВА — 15:35 в Москве, у микрофона по-прежнему Наргиз Асадова и мой постоянный соведущий Егор Быковский, главный редактор журнала «Наука в фокусе». Сегодня мы говорим про психиатрию, насколько её можно считать наукой, и есть ли какие-то формальные критерии, по которым человека можно записать в больные, психические больные. И мы говорим про это с сегодняшним нашим гостем Павлом Бесчастновым, врачом-психиатром, психотерапевтом. Так есть ли эти критерии? Вот, какие это критерии? Поговорим конкретно — шизофреник. Как вы определяете, что человек — да, шизофреник, это диагноз.

П. БЕСЧАСТНОВ — Критерии есть, анализов — нет. В том плане, что взять анализ крови и сказать — у вас шизофрения, как взять анализ крови и сказать, что у вас гепатит B или C, неважно, пожелтели вы или пожелтели, вы можете прекрасно себя чувствовать, но всё равно у вас гепатит есть. Точно так же взять анализ крови или запихать в какой-нибудь томограф и сказать, что у вас шизофрения или у вас депрессия, неважно, что вы прекрасно себя чувствуете, живёте, проживаете, выступаете на «Эхе Москвы», но у вас всё равно шизофрения — нет, такого, конечно же, нет. Должны быть какие-то изменения психики, изменения в состоянии.

Н. АСАДОВА — Как вы фиксируете эти изменения психики?

П. БЕСЧАСТНОВ — По опросу, по осмотру, по жалобу, по состоянию. Для той же депрессии есть большие критерии, малые критерии. И надо какой-то набрать один из больших, три из малых.

Н. АСАДОВА — Конкретно что это за критерии, вы можете озвучить их, потому что мы же так бросаемся словами, «у меня депрессия», боже мой.

Е. БЫКОВСКИЙ — «А ты дебил», например.

Н. АСАДОВА — «Идиот». Это всё на самом деле психический диагноз, да?

П. БЕСЧАСТНОВ — Для депрессии это стойкое снижение настроения в течение минимум двух недель. Идея самообвинения, суицидальные какие-то мысли, намерения, которые человек пытается реализовать, и так далее, ангедония, то есть утрата привычных радостей, привычного образа жизни, прочее, прочее, что приводит к значительному снижению качества жизни, к значительным страданиям, и, в общем, у человека очень серьёзно портится жизнь.

Е. БЫКОВСКИЙ — Постойте, Павел, если это действительно так серьёзно, то должна же как-то меняться и биохимическая картина, какие-нибудь пропорции серотонина, дофамина, окситоцина…

П. БЕСЧАСТНОВ — Разумеется, они меняются. На этот счёт огромное количество исследований с середины 1990-х, когда началась революция в нейронауке, тогда появились функциональные томографы, стали доступными, то есть масса исследований проводилось, они проводятся, но там нету какого-то конкретного, вот, палец можно воткнуть в эту извилину и сказать — вот здесь сидит депрессия, а в другую извилину воткнуть — здесь сидит шизофрения. Нет, такого нет. Человек думает мозгом.

Е. БЫКОВСКИЙ — Сейчас не о локализации говорим. Где живёт шизофрения — понятно. А я говорил о биохимической картине. Её же можно как-то измерить, особенно если известна нормальная картина для данного индивидуума, и сказать — что-то у тебя поменялось, возможно, у тебя есть психические проблемы.

П. БЕСЧАСТНОВ — Совершенно чётких изменений, характерных для этого состояния, то есть именно для шизофрении или именно для депрессии, там, или именно для болезни Альцгеймера, таких маркеров нет или их не нашли. Но изменения, конечно же, имеются. Но там нету чётких маркеров. Если вы съели шигеллу, значит у вас там… Если обнаружили антитела к вирусам гепатита или к ВИЧ, значит, у вас гепатит соответственно.

Е. БЫКОВСКИЙ — Наверное, я понял. Если снять энцефалограмму с двух пар влюбленных, наверное, они будут похожи. Только один с радостным мычанием пихает свою возлюбленную в бок, а другой садится и пишет «Я помню чудное мгновение», ведут себя совсем по-разному как бы, хотя испытывают одно и то же состояние. Я теперь понимаю.

Н. АСАДОВА — А если говорить про инструменты, которые сегодня в современной медицине существуют, то же самое сканирование мозга, как оно помогло психиатрам кодифицировать то или иное психическое состояние?

П. БЕСЧАСТНОВ — Оно помогло скорее в науке, оно помогло больше понимать природу этих явлений и помогло, и помогает, и в этом смысле наше понимание за последние 15-20 лет очень далеко продвинулось.

Н. АСАДОВА — А можете привести какой-то пример? Наверняка шизофреников сканировали, я уверена в этом.

П. БЕСЧАСТНОВ — И шизофреников сканировали, и появились там гораздо более сложные концепции шизофрении, дофаминовая и прочее. Много изучалось, изучается депрессивных и тревожных расстройство. Намного в большей степени стало понятно, как у нас устроены эмоции, как это всё крутится, вертится внутри головы, как механика принятия решений. Вот, механизмы психические стали намного более понятны. Но это ещё не значит, что они стали окончательно понятны, то есть до единой какой-то картины, до единой теории психики ещё далеко и далеко, и, конечно же, надежда умирает последней, но я очень сильно сомневаюсь, что мы её при жизни увидим.

Е. БЫКОВСКИЙ — Понятно. То есть стало гораздо больше гипотез о том, что такое шизофрения, ни одной стройной теории нету.

П. БЕСЧАСТНОВ — Окончательного ответа не существует.

Н. АСАДОВА — Хорошо, давайте тогда поговорим про ДСМ, про который у нас была речь в статье по теме. Вот, смотрите, есть, например, такой диагноз — синдром дефицита внимания. И сейчас, мне кажется, каждому второму ребёнку примерно приписывают этот синдром дефицита внимания, считается, что с этим надо как-то бороться, даже я знаю в Израиле, у нас не слышала, но в Израиле я точно знаю знакомых, которым прописывали детям таблетки, которые должны побороть этот самый синдром дефицита внимания.

Е. БЫКОВСКИЙ — Давай может быть тогда возьмём более широкий…

Н. АСАДОВА — Причём а мне с бытовой точки зрения кажется это чудовищным, мне кажется, что дети разные, кто-то может сосредоточиться, кто-то не может сосредоточиться, зачем пичкать таблетками?

Е. БЫКОВСКИЙ — В ДСМ первом было всего несколько психических расстройств. В последнем их уже около 300. Не значит ли, что через 10 лет нас всех запишут в психбольные, извините.

П. БЕСЧАСТНОВ — Ну, оттого, что их становится больше, это не значит, что их пространство расширяется. Что раньше 10% населения можно было отнести к психически проблемным или нездоровым людям, а сейчас 90. Это скорее история о том…

Е. БЫКОВСКИЙ — Судя по цифрам, так оно и есть. Поле сильно расширилось. Мы, собственно, об этом и говорим. Там в статье были упомянуты чёткие цифры, что около трети населения, по крайней мере в США…

Н. АСАДОВА — Страдали теми или иными психическими расстройствами.

П. БЕСЧАСТНОВ — Они таки страдают, они и у нас страдают, они везде страдают. Это проверенные, перепроверенные цифры. То есть тут надо понимать, что речь не идёт о тяжелых психических… не идёт речи о той же шизофрении, которая стабильно составляет 1% от популяции. Что ты с ней ни делаешь, всё равно… 1%. А именно расстройства настроений — тревожного спектра, панические атаки, фобии различные, депрессии, умеренные или клинически выраженные — это треть, наверное, от населения.

Н. АСАДОВА — Ну, собственно, так же, как и в другом аспекте медицины. У кого-то плоскостопие, у кого-то сколиоз, да почти у всех, то есть абсолютно здоровых с точки зрения физически людей нет. Так же и с психической точки зрения наверняка какие-то небольшие расстройства, конечно же, практически у всех есть.

Е. БЫКОВСКИЙ — Ещё пара шагов — уже половина населения будет страдать всякими синдромами, и что же тогда такое вообще норма?

П. БЕСЧАСТНОВ — Тут скорее история о том, что появляются инструменты, чтобы этим людям помочь, потому что 50 лет или 60 лет назад человеку с умеренной какой-нибудь тревогой или с умеренной депрессией, ну, собственно, а что с ним сделаешь, все таблетки, которые на тот момент были в 1950-1960-е, амитриптилин да аминазин, они имеют крайне неприятные побочные эффекты, и любой человек с умеренной депрессией предпочтёт лучше уж с депрессией пожить, чем…

Н. АСАДОВА — А сечас…

П. БЕСЧАСТНОВ — А сейчас сильно изменился, в 1990-е под знаменем нового поколения антидепрессантов, ингибиторов обратного захвата серотонина, в нулевые годы появилось и продолжает появляться новое поколение атипичных нейролептиков, которая очень много полезного дала в работе с шизофренией, то есть в этом смысле фармакология развивается, не стоит на месте, регулярно какие-то новые препараты предлагаются. И, соответственно, у нас появились… и психотерапия очень эволюционирует, она уже очень далеко ушла от дедушки Фрейда и от того, с чего она начиналась. Просто появились способы помочь тем людям, которым раньше не было возможности помочь, то есть раньше я мог сказать — у тебя просто плохое настроение, иди и страдай, терпи. Или у тебя просто фобия, ничего с этим не поделаешь, живи с этим. А сейчас с этим можно поделать. Почему бы не поделать? Если можно помочь людям, почему бы им не помочь, собственно говоря?

Бывает плохое настроение, а где уже ненормальное состояние, где человек серьёзно портит жизнь. Опять же, в статье упоминалось о том, что в последнем пятом ДСМ отнесли горе утраты к подразновидности депрессивного расстройства. То есть, к сожалению, все там будет, все мы на похоронах наших близких родственников как-нибудь побываем. Или не на наших, то есть жизнь так… И на наших тоже кто-нибудь побывает. И в большинстве случаев это крайне неприятное состояние. Но люди не обращаются к психиатрам, потому что воспринимают как горе, большое горе, одно из самых… сейчас самый неприятный период в моей жизни, но в ряде случаев оно заваливается уже и становится нестерпимым, невыносимым, хоть волком вой, хоть в петлю лезь, и человек придёт к психиатру, психиатр его посмотрит, скажет, исходя из логики статьи, что ну да, у тебя есть формальное соответствие депрессивного расстройства, но, понимаешь, просто у нас ещё меньше двух месяцев, поэтому не считается депрессивным расстройством, поэтому иди два месяца ещё страдай. — Спасибо, доктор, я лучше повешусь пойду. То есть поэтому…

Н. АСАДОВА — То есть вы считаете правильно, что внесли?

П. БЕСЧАСТНОВ — Правильно, что внесли. Но насильно никого по этому поводу в психушку…

Н. АСАДОВА — Очень интересная история…

Е. БЫКОВСКИЙ — А кого насильно в таком случае в психушку?

Н. АСАДОВА — Те, кто представляют опасность для себя и окружающих. У меня другое наблюдение очень интересное про гомосексуализм, который считался именно психическим заболеванием, и в Америке до 1973 года.

П. БЕСЧАСТНОВ — Ну да, а у нас до 1993.

Н. АСАДОВА — И на полном серьёзе психиатры в большинстве западных и незападных стран это считали…

Е. БЫКОВСКИЙ — Частью нормальной практики. Вот такой диагноз.

Н. АСАДОВА — А как удалось доказать, что это не так. На чём основывались?

Е. БЫКОВСКИЙ — То же самое с другими диагнозами.

Н. АСАДОВА — Да, это очень интересно на самом деле. Потому что на протяжении многих десятилетий все психиатры всего мира, как единый человек, считали, что если человек гомосексуалист, он болен, его надо лечить, иногда изолировать. В Советском Союзе вообще в тюрьму, на секундочку, да?

Е. БЫКОВСКИЙ — Не только в Советском Союзе.

Н. АСАДОВА — Каким образом удалось доказать и отстоять точку зрения, что это не является психическим заболеванием?

П. БЕСЧАСТНОВ — Никогда такого не было, чтоб все единым фронтом выступали, всю историю по этому поводу шли споры, и постепенно изменились культурные нормы.

Н. АСАДОВА — То есть получается, что культура диктует врачам, что считать нормой, а что нет?

Е. БЫКОВСКИЙ — В некотором смысле да. Об этом говорили в самом начале.

П. БЕСЧАСТНОВ — Собственно, о чём изначально говорил, что да, раньше было дело, 50 лет назад, 100 лет назад. Именно поэтому появилась доказательная медицина, чтобы исключить вот это влияние субъеткивных факторов, что в обществе условно принято, а что не принято. Поэтому можно встать и сказать, что умеренной депрессии не бывает, это всё просто плохое настроение затяжное. Ну да, можно сказать.

Е. БЫКОВСКИЙ — По поводу сильной депрессии все психиатры с тобой согласятся, увидев данного больного?

П. БЕСЧАСТНОВ — По поводу сильной депрессии там особенно если есть мутагенная депрессия, если есть явно выраженная депрессивная триада, там как-то особых сомнений ни у кого не будет.

Н. АСАДОВА — В общем, мы плавно подвели разговор к нашей постоянной рубрике «Про и контра».

«ПРО И КОНТРА»

Учебник по психиатрии 1989 года под редакцией Жарикова, Урсова и Хветенина. Приоритет клинического метода, подчинённое положение инструментальных методик дают повод для обвинения в субъективизме диагностики в психиатрии. Отрицание возможностей объективного диагноза в психиатрии ведёт к отрицанию существования психических болезней вообще и самой психиатрии как науки.

Профессор Томас Сас, американский психиатр: В психиатрических кругах вопрос о том, что такое душевная болезнь, считается почти что бестактным. За пределами психиатрических кругов душевной болезнью принято считать то, что таковой считает психиатрия. Таким образом, ответ на вопрос, кто такие душевнобольные, звучит так: это те, кто помещён в психические лечебницы и кто консультируется у психиатров в их частных конторах.

Н. АСАДОВА — Это была рубрика «Про и контра», которую нам помогли озвучить Лиля Сафина и Алексей Нарышкин. И получается, что слово «субъективизм» здесь центральное. И в общем мы с Егором задали вопрос нашим слушателям и читателям нашего блога на сайте «Эхо Москвы»: является ли психиатрия наукой в чистом смысле этого слова? И дальше Егор даже пояснил. Если это наука, то несколько психиатров одной школы должны в слепом тесте поставить одинаковые диагнозы пациенту и назначить примерно одинаковое лечение. Или это некий волюнтаристский набор практик? Согласились с тем, что психиатрия — это наук, 28%, а сказали, что нет, это не наука — 59%. Остальные затруднились ответить. В голосовании приняли участие 1200 человек.

Е. БЫКОВСКИЙ — Ну что же, на самом деле нормальный результат, хороший, наш гость с нами согласится. Конечно, это никакая не наука, а медицина.

Н. АСАДОВА — На которую очень сильно влияют культурологические всякие особенности.

П. БЕСЧАСТНОВ — Наука, искусство и ремесло. Политический контекст гораздо меньше сейчас влияет. Хочу напомнить, чтобы избежать вот этого всего…

Е. БЫКОВСКИЙ — Политика — это часть культурного контекста.

П. БЕСЧАСТНОВ — Это часть культурного контекста, несомненно. И чтобы снизить субъективизм, для этого и существуют, и развиваются ДСМ у американцев, и МКБ во всём остальном мире, в том числе у нас. И они шлифуются, они развиваются, формальные вполне себе критерии. И, разумеется, конечно же, полностью формализовать, сделать робота-психиатра невозможно, такого диагностического робота, всё равно от человека сильно зависит. Опять же, как везде в медицине очень много всегда зависит от врача, от его опыта, от его познаний, умений, от его интеллекта, если угодно. Поэтому это не только наука, но и набор практик. Поэтому это прикладная дисциплина. И все эти критерии исходя только… они нужды именно как рабочие модели. То есть единственный к ним вопрос — помогают… то есть а что они дают, чем помогают? И поэтому дальше является то или иное болезнью или не является, ну, только исходя из того, нам полезнее это считать патологией или полезнее считать вариантом нормы болезни для человека.

Даже та же самая социальная фобия. Можно сказать, социальная фобия, человек не может выступать на публике, человек стесняется разговаривать с людьми, это всё приводит к тому, что…

Н. АСАДОВА — В смысле его как-то провоцировать преодолеть в себе эту боязнь, чтобы он стал более нормальным, чтобы он мог лучше коммуницировать с другими, или не стоит?

П. БЕСЧАСТНОВ — Тут спросим у человека. Ему так хорошо живётся, запершись? Если ему хорошо живётся, запершись в комнате, не выходя оттуда, ну живёт так и живёт. Но обычно люди с социальной фобией очень сильно страдают от неё, потому что действительно это накладывает большие серьёзные ограничения на их жизнь. И можно ли сказать, что ха, социальная фобия — это просто психиатры придумали, на самом деле просто застенчивость. Ты просто слишком сильно застенчивый, иди преодолевай свою застенчивость. Ну спасибо. И что дальше?

Е. БЫКОВСКИЙ — Ведь аутизм — тоже сравнительно свежий диагноз, раньше не было никаких аутистов, а теперь есть.

П. БЕСЧАСТНОВ — Аутизм уже давно диагноз, уже давно ставят детский аутизм. Просто там опять… меняются, расширяются критерии, там сливаются, разливаются. Но это, опять же, сугубо рабочие вопросы, сугубо из соображений, помогает это нам для работы, помогает это для борьбы с разными проблемами психологическими, которые с людьми случаются, или не помогает. Просто сказать, что это всё варианты нормы, идите гуляйте, ну можно сказать. Ну и что? Кому от этого легче? Станет ли легче социофобу от того, что ему скажут, что у тебя нет социофобии, ты просто очень сильно застенчивый? Ну да, спасибо, а что мне дальше делать? А жить-то мне как?

Н. АСАДОВА — Я напоминаю, что в студии Наргиз Асадова, Егор Быковский и наш гость Павел Бесчастнов, врач-психиатр, психотерапевт, говорим мы о том, что такое психиатрия, и о том, вообще как можно лечить людей с психическими расстройствами. И надо ли их лечить, и когда их надо лечить. Вот, вы знаете, если говорить об истории психиатрии, то я увидела, что какие-то психические диагнозы ещё ставили, скажем, в древние времена, но тогда это связывали с какими-то религиозными чаяниями, например, «вот, человек одержим бесами». Или там какие-то злые духи сошли на этого человека, и вот он бьётся… мистическими, религиозными, разными. И как лечили в те времена? Например, трепанацию черепа делали, чтоб духи вышли. И почему-то уже тогда чисто интуитивно понимали, что это всё связано с головой, а не с каким-то другим органом.

Е. БЫКОВСКИЙ — Интересно, кому-нибудь дырочка в черепе помогала от навязчивых идей?

Н. АСАДОВА — Наверняка избавляло общество от каких-то негативных последствий с его стороны, это точно. А как сейчас… что за последние 10-15 лет мы научились лечить, чего раньше не могли?

П. БЕСЧАСТНОВ — Именно за последние 10-15 лет?

Е. БЫКОВСКИЙ — Ну, 30.

П. БЕСЧАСТНОВ — Собственно, появились новые группы антидепрессантов.

Н. АСАДОВА — И какие болезни они теперь лечат. Как они помогают?

П. БЕСЧАСТНОВ — Депрессию, многие болезни тревожного спектра, с которыми раньше особенно ничего… то есть можно было поделать, но там лечение хуже, чем собственно расстройство у человека. Очень большого благодаря новому поколению нейролептиков атипичных значительного прогресса достигли в лечении шизофрении.

Н. АСАДОВА — А это вообще можно вылечить?

П. БЕСЧАСТНОВ — Вылечить абсолютно нельзя, но…

Н. АСАДОВА — На данный момент.

П. БЕСЧАСТНОВ — На данный момент нельзя, но в отличие от того, что было те же 20 или 30 лет назад, с новыми препаратами гораздо дольше можно поддерживать человека в работоспособном хорошем социализированном состоянии, гораздо позже наступает дефект, гораздо дольше сохраняется у него… то есть его социальные функции, его полноценная или менее полноценная, но между тем какая-то условно нормальная жизнь.

Н. АСАДОВА — Не опасная для окружающих.

П. БЕСЧАСТНОВ — И не опасная для окружающих. На самом деле шизофреники не особенно опасны для окружающих.

Е. БЫКОВСКИЙ — Опасны параноики скорее. Вот, кстати, можно ли купировать всякие параноидальные вещи?

П. БЕСЧАСТНОВ — Да, можно, привязать кого-нибудь лекарствами. Это уже было давно можно.

Н. АСАДОВА — То есть в этом смысле никакого прогресса нету?

П. БЕСЧАСТНОВ — Всё это можно было раньше сделать и можно сейчас. Параноик — это вообще не диагноз, нет такой болезни «параноик».

Н. АСАДОВА — Даже в ДСМ? Даже из этих 300 болезней нету.

П. БЕСЧАСТНОВ — Нет. Это может быть при самых разных заболеваниях, при самых разных патологиях. И в этом смысле да, достаточно серьёзный прогресс за 10, 15, 20 лет, начиная с первой психофармакологической революции, когда в 1950-е годы… то есть до этого особенно нечем было лечить, но появился первый аминазин, который до сих пор в ходу, великий и ужасный, появились нейролептики, появились антидепрессанты… строго говоря, самый первый был препараты лития. В принципе появились таблетки, с которыми можно работать и с которыми можно что-то поделать с человеком.

И они эволюционируют и развиваются в фармакологическом направлении. И ровно так же эволюционирует и развивается психотерапевтический инструментарий, методики, сейчас в основном на западе…

Е. БЫКОВСКИЙ — То есть вы имеете в виду метод говорения, если разделить методы психиатрии — тут есть химические методы и методы…

П. БЕСЧАСТНОВ — Воздействия и переобучения психики. То есть нам сверху забраться в психики, со сторону железки или со стороны софта, в целом нам неважно, был бы результат. И опять же ещё раз возвращаясь к тому, наука психиатрия или не наука. Ну, в плане того, что… она не наука, всё равно это привязано к конечной практической пользе, это рабочая модель, и главное, чтобы была польза, чтобы кому-то это помогало, поэтому можно ли исключить какие-то заболевания и сказать, что нет, это не патология, это норма — да, можно. А кому от этого легче станет? То есть этим людям, которые страдают от депрессии, от тревожности, от панических атак, от социальных фобий, если им сказать, что у вас это всё просто плохое настроение или просто вы слишком стеснительны или просто у вас сердце бьётся и тошнит вас всё время, не по делу, или там какая-нибудь психосоматика, это всё ерунда, это всё неполезно, это всё иди гуляй. Но человеку плохо. Ему-то живётся тяжело, ему это очень сильно не нравится.

Н. АСАДОВА — А такие практики, например, восточная медицина, всякая йога, медитации, вот такого рода вещи у нас в стране практикуются, у психиатров? Вы могли бы посоветовать? В инструментарий входит это или нет у нас? Потому что, понятно, на Востоке входит.

П. БЕСЧАСТНОВ — В инструментарий это не входит, но как дополнительное… ну, опять же, на усмотрение специалиста вполне можно в каких-то ситуациях, и, может быть полезным и йогой позаниматься, и к священнику сходить, но это уже не медицинское, это дополнительное, травки успокаивающие попить.

Н. АСАДОВА — На этой позитивной оптимистической ноте мы вынуждены закончить нашу сегодняшнюю передачу. Говорили мы про психиатрию, можно считать наукой или нет. Ответ на этот вопрос вы услышали от нашего сегодняшнего гостя Павла Бесчастного, врача-психиатра, психотерапевта. А с вами были как всегда Наргиз Асадова, Егор Быковский. Услышимся и увидимся в следующее воскресенье.

Е. БЫКОВСКИЙ — Спасибо, Павел, что пришли. До свидания.

П. БЕСЧАСТНОВ — Всё, спасибо, до свидания.

Особенности развития психологии в России, современные тенденции в науке

Несогласованность в подходах к исследованиям российских и зарубежных ученых — одна из причин, по которым российская психология до сих пор не полностью вошла в мировой контекст. Это влечет за собой массу негативных последствий как для науки, так и для практики, в которую должны транслироваться научные знания.

В сфере аутизма этот разрыв между российской и мировой наукой выразился и в долгом непризнании самого факта существования диагноза, и в трудностях его получения и сохранения, и в дефиците эффективных, научно обоснованных методов помощи людям с аутизмом на рынке и в бюджетных учреждениях, и во многом другом.

В этом интервью доктор психологических наук, глава экспертного совета фонда «Выход» Елена Григоренко рассказывает о том, почему советские ученые оказались частично оторванными от мирового контекста, почему так трудно войти в него сегодня и какие перспективы могут быть у российских специалистов по РАС.

Вас также может заинтересовать видеокурс или книга «Расстройства аутистического спектра», которые вышли в 2016 году при поддержке нашего фонда.

Елена Григоренко: «Поворот к принятию концепции научной обоснованности начнется с обновлением кадров»

Клинический психолог, молекулярный биолог Елена Григоренко — об особенностях развития психологии в России, современных тенденциях в науке и отличиях российского и американского подхода к исследованиям

— Елена Леонидовна, расскажите об эволюции психологической науки от методов наблюдения и описания к контролируемому эксперименту и анализу данных, полученных в его ходе. Как мы понимаем, эти подходы имеют очень серьезные различия. Почему в России до сих пор продолжают наблюдать?

— В России с психологической наукой все складывалось не совсем так, как в остальном мире, с самого начала. В нашу страну ее привезли из Германии в конце XIX века, где она уже в то время была экспериментальной наукой. В том же ключе психология поначалу развивалась и здесь.

«В СССР изучение человеческого восприятия, интерпретации увиденного и услышанного долгое время мало кого интересовало, да и финансирования таких исследований практически не было»

А потом случилась революция, и науки, которые не были связаны с развитием сельского хозяйства и промышленности, а также с социальными вопросами и политпропагандой, оказались задвинутыми на второй план. Именно это случилось и с экспериментальной психологией. В СССР изучение человеческого восприятия, интерпретации увиденного и услышанного долгое время мало кого интересовало, да и финансирования таких исследований практически не было. Конечно, исследования не были такими дорогостоящими, как сейчас, но все же стоили денег — однако и их советские ученые не получали. Это одно из важных отличий России от США, например, где в психологии всегда царил позитивизм (прим. ред. от фр. positivisme, от лат. positivus, «положительный», — философское направление XIX—XX веков, подчеркивающее надежность и ценность опирающегося на опыт научного познания по сравнению с метафизикой и иными формами духовной деятельности), в рамках которого она и развивалась в числе прочих наук о человеке и обществе.

А к 1930—1940-м годам возникла идея о создании советского гражданина, которому все по плечу, все доступно, возможностям которого нет пределов. Биологии в такой парадигме восприятия отдавалась второстепенная роль, а главная — социальному аспекту, социальной среде. И ладно, если бы такая картина мира сложилась только в головах партийных чиновников, но в ней выросли целые поколения российских психологов, которые пришли в науку с инструментами, совершенно не похожими на те, которые были выработаны на Западе.

— С какими инструментами?

— В 1936 году было опубликовано постановление ЦК ВКП(б) «О педологических2 извращениях в системе Наркомпросов», которое официально запрещало применять методы тестирования к советским детям.

«В современной России до сих пор не создан стабильный и контролируемый профессиональными организациями институт оценки психологических признаков человека — со стандартизованными подходами, пониманием идеи надежности и валидности измерений и т.д. Получается, мы пропустили девяносто лет развития мировой науки. И все это предстоит как-то наверстывать»

В это же время в мире создавались первые психологические тесты (например, тест для измерения уровня интеллекта Альфреда Бине3 во Франции) и разрабатывались инструменты, которыми можно было бы не только измерить физические параметры человека, такие как рост или окружность головы, но и попробовать узнать, что происходит у него внутри, оценить уровень развития интеллекта, описать типологию личности, попробовать сделать какие-то заключения про характер и т.д. Но у нас в стране из-за постановления о педологии на всю эту сферу как будто повесили амбарный замок. Формально это постановление не было отменено до самого развала Союза. А в современной России до сих пор не создан стабильный и контролируемый профессиональными организациями институт оценки психологических признаков человека — со стандартизованными подходами, пониманием идеи надежности и валидности измерений и т.д. Получается, мы пропустили девяносто лет развития мировой науки. И все это предстоит как-то наверстывать.

— Но, когда вы учились в университете, вам рассказывали про какие-то методы?

— Да, рассказывали про психодиагностику. К счастью, в то время уже был переведен двухтомник известного американского ученого-психолога Анны Анастази, которая родилась в 1908 году. В ее труде очень подробно рассказывалось о психометрии (то, что в России называется психодиагностикой). И раз уже этот учебник был, мы по нему занимались.

— Советский Союз уже тридцать лет как распался — почему невозможно сейчас, уже понимая, что этот разрыв в развитии науки существует, и имея доступ буквально к любой информации, включиться в мировой контекст? Или среди научного сообщества нет этого понимания? Или мешает убеждение, что наш подход — самый лучший?

«В самом обществе должно быть ожидание, что все будет происходить по четко определенной процедуре. Но таких ожиданий ни у кого нет, у нас все по-прежнему на глазок. Даже диагнозы ставим на глазок»

— Во-первых, чтобы это произошло, должно быть предложение. Предложение возникает в ответ на запрос. А чтобы сформировался запрос, у него должны быть носители, включенные в большой контекст. Например, если мы говорим о помощи ребенку с особенностями развития, значит, для принятия решений нужно провести множество различных тестов, нужно иметь заключения от специалистов, нужно, чтобы эти специалисты имели высокую квалификацию и т.д. То есть в самом обществе должно быть ожидание, что все будет происходить по четко определенной процедуре. Но таких ожиданий ни у кого нет, у нас все по-прежнему на глазок. Даже диагнозы ставим на глазок — и никаких изменений потом не отслеживаем.

Да, какие-то отдельные попытки изменить ситуацию есть, например, у Александра Корнева в Санкт-Петербурге, у Татьяны Ахутиной или Татьяны Корниловой в Москве и т.д. Конечно же, есть молодые и относительно молодые коллеги как в ведущих университетах страны, так и разбросанные по разным уголкам Российской Федерации. Но это отдельные специалисты, до формирования фундаментального уровня, когда все профсообщество сказало бы: «Давайте попробуем делать так во всех регионах, и посмотрим, какие результаты получим», не доходит. А ведь все методы, которые мы применяем, должны одинаково работать с мальчиками и девочками, с якутами и дагестанцами. И это тоже отдельное и важное направление науки — проверка методов на конкретной популяции. Им тоже могли бы заниматься российские ученые.

«Еще одна огромная проблема в России связана с лицензированием. У нас же профессиональная деятельность психологов фактически никак не контролируется»

Еще одна огромная проблема в России связана с лицензированием. У нас же профессиональная деятельность психологов фактически никак не контролируется. Вот, допустим, ты получил диплом — а что ты делаешь дальше? Как ты это делаешь? Максимум от тебя могут потребовать пройти повышение квалификации.

— Еще требуют аттестацию.

— И аттестацию, да. Но при этом то, чему тебя учат, насколько ты квалифицирован как специалист, насколько ты способен поддерживать свою квалификацию, — все это никак не контролируется стандартизированными инструментами, из-за чего, по сути, каждый может объявить себя психологом.

Продолжение статьи на сайте «Аутизм – это…»

Елена Леонидовна Григоренко — доктор психологических наук, профессор Йельского университета (Нью-Хейвен, Коннектикут, США), университета Хьюстона (Хьюстон, Техас, США), профессор Департамента молекулярной и человеческой генетики и педиатрии Медицинского колледжа Бейлора (Хьюстон, Техас, США), исследователь Haskins Laboratories Inc (Нью-Хейвен, Коннектикут, США), руководитель Лаборатории междисциплинарных исследований развития человека, созданной в 2014 году в рамках программы мегагрантов Правительства РФ на базе СПбГУ (Санкт-Петербург, Россия), ведущий научный сотрудник Центра прикладных психолого-педагогических исследований МГППУ (Москва, Россия).

Подробнее Свернуть

Работала на кафедре психологии образования и педагогики факультета психологии Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова, в Психологическом институте РАО.

Руководитель проекта «Влияние ранней депривации на психобиологические показатели развития ребенка» (поддержан «мегагрантом» Правительства РФ).

Ее исследования поддерживались средствами многих государственных и частных фондов. Профессиональные интересы профессора Григоренко включают многие аспекты развития ребенка. За время своей профессиональной деятельности Е.Л. Григоренко работала с детьми в России, Соединенных Штатах, Африке (Кении, Танзании и Занзибаре, Гамбии, Гане, Замбии), Индии и Саудовской Аравии.

• Основные публикации: автор более 400 научных статей и книг, в том числе:

• Подростки групп риска (в соавт.), 2005

• Эксперимент и квазиэксперимент в психологии. Учебное пособие (в соавт.), 2004

• Экспериментальная психология: Практикум (в соавт.), 2002

• Методы исследования в психологии: квазиэксперимент. Учебное пособие для вузов (в соавт.), 1998

Лауреат нескольких профессиональных премий и профессиональных наград.

Свернуть

автор материала

Е.Л. Григоренко

Понравился материал?

Оцените его:

Назад

Психолог | РГАУ-МСХА

В своей работе с людьми для меня важно помочь им осознать свои особенности и трудности, расставить приоритеты, и поддержать их в сложные моменты жизни. Важно дать людям методики психологической самопомощи. Такая совместная работа в диалоге помогает привести человека к большей устойчивости и возможности лучше опираться на себя.
(Валерия Утробина)

Студенты, аспиранты и сотрудники РГАУ-МСХА им. К.А. Тимирязева могут обратиться за психологической помощью и поддержкой к психологу академии —  Утробиной Валерии Геннадиевне.

• Как понять, что человеку нужна помощь психолога?

Основных маркера три:

1. Наличие явных проблем и болезненных переживаний;
2. Внутреннее ощущение дискомфорта, частые перепады настроения без особых причин; постоянное чувство тревоги, даже, если оно не имеет ясной причины;
3. Желание развиваться и реализовать свой потенциал, но нет определенности в каком направлении это делать. Желание обрести вектор движения в жизни и смыслы жизнедеятельности.

Срочные случаи — это любые кризисные ситуации. Например, утрата, панические атаки, депрессивные состояния, зависимости, навязчивые мысли или действия, фобии, расстройства питания, мысли о смерти.

Ситуации, которые не являются кризисными, но в них приходится что-то терпеть – сложные взаимоотношения в семье, с партнером или в социуме, неопределенность по поводу будущего, долгий стресс, частая смена настроения, тревога, страхи.

Ситуации самоопределения в жизни и деятельности, обретение вектора жизни и деятельности.

• «Как разговоры с психологом могут мне помочь?»

Во время беседы с психологом вы сможете получить профессиональные ответы на интересующие вас вопросы, а также вы сможете лучше узнать и понять себя: свои желания, предпочтения, границы, убеждения, ценности. И, исходя из этих знаний о себе, решить, как поступить в той или иной ситуации.

Общение с психологом — не просто разговор, а подчас сложная внутренняя работа, которая сводится к тому, чтобы осознать проблему, ее причину и найти подходящее решение. Сделать это с психологом, который обучен помогать разбираться с трудностями, легче, чем одному.

• «Я стесняюсь/боюсь обратиться к психологу»

Чаще всего страх и тревога возникают из-за фантазий и домыслов по поводу того, что происходит в кабинете психолога. Страх обнаружить «чудовищные» скрытые части себя, страх выглядеть слабым, открыться другому и показать свою боль, осуждения, непонимания, отвержения и т.д.

Страхи и сомнения — естественны и закономерны, особенно, если раньше бывать у психолога не доводилось. Может показаться парадоксом, но, когда мы признаём страх, он слабеет.

Работа с психологом — конфиденциальная, информация остается у Вас лично.

• «Мне стоит обратиться к психологу или нет?»

Если такая мысль возникает, то точно стоит.

Этический кодекс психолога

Преамбула

1. Этический кодекс психолога Российского психологического общества составлен в соответствии с Конституцией Российской Федерации, Федеральным законом Российской Федерации № 152-ФЗ от 27 июля 2006 года «О персональных данных», Уставом Российского психологического общества, Всеобщей декларацией прав человека, Хельсинкской декларацией Всемирной медицинской ассоциации «Этические принципы проведения медицинских исследований с участием людей в качестве субъектов исследования», международной Универсальной декларацией этических принципов для психологов, Этическим метакодексом Европейской федерации психологических ассоциаций.
2. Консультативным и регулирующим органом Российского психологического общества по вопросам профессиональной этики психолога является Этический комитет Российского психологического общества.
3. В настоящем Этическом кодексе термин «Психолог» относится к лицу, имеющему высшее психологическое образование.
4. В настоящем Этическом кодексе термин «Клиент» относится к лицу, группе лиц или организации, которые согласились быть объектом психологических исследований в личных, научных, производственных или социальных интересах или лично обратились к Психологу за психологической помощью.
5. Действие данного Этического кодекса распространяется на все виды деятельности психологов, определенные настоящим Этическим кодексом. Действие данного Этического кодекса распространяется на все формы работы Психолога, в том числе осуществляемые дистанционно или посредством сети Интернет.
6. Профессиональная деятельность психолога характеризуется его особой ответственностью перед клиентами, обществом и психологической наукой, и основана на доверии общества, которое может быть достигнуто только при соблюдении этических принципов профессиональной деятельности и поведения, содержащихся в настоящем Этическом кодексе.
7. Этический кодекс психологов служит: для внутренней регуляции деятельности сообщества психологов; для регуляции отношений психологов с обществом; основой применения санкций при нарушении этических принципов профессиональной деятельности.

I. Этические принципы психолога

Этика работы психолога основывается на общечеловеческих моральных и нравственных ценностях. Идеалы свободного и всестороннего развития личности и ее уважения, сближения людей, создания справедливого, гуманного, процветающего общества являются определяющими для деятельности психолога. Этические принципы и правила работы психолога формулируют условия, при которых сохраняются и упрочиваются его профессионализм, гуманность его действий, уважение людей, с которыми он работает, и при которых усилия психолога приносят реальную пользу.

1. Принцип уважения
   Психолог исходит из уважения личного достоинства, прав и свобод человека, провозглашенных и гарантированных Конституцией Российской Федерации и международными документами о правах человека.
   Принцип уважения включает:
1. Уважение достоинства, прав и свобод личности
   1. Психолог с равным уважением относится к людям вне зависимости от их возраста, пола, сексуальной ориентации, национальности, принадлежности к определенной культуре, этносу и расе, вероисповедания, языка, социально-экономического статуса, физических возможностей и других оснований.
   2.  Беспристрастность Психолога не допускает предвзятого отношения к Клиенту. Все действия Психолога относительно Клиента должны основываться на данных, полученных научными методами. Субъективное впечатление, которое возникает у Психолога при общении с Клиентом, а также социальное положение Клиента не должны оказывать никакого влияния на выводы и действия Психолога.
   3. Психолог избегает деятельности, которая может привести к дискриминации Клиента по любым основаниям.
   4. Психологу следует так организовать свою работу, чтобы ни ее процесс, ни ее результаты не наносили вреда здоровью и социальному положению Клиента и связанных с ним лиц.
2. Конфиденциальность
   1. Информация, полученная Психологом в процессе работы с Клиентом на основе доверительных отношений, не подлежит намеренному или случайному разглашению вне согласованных условий.
   2. Результаты исследования должны быть представлены таким образом, чтобы они не могли скомпрометировать Клиента, Психолога или психологическую науку.
   3. Психодиагностические данные студентов, полученные при их обучении, должны рассматриваться конфиденциально. Сведения о Клиентах также должны рассматриваться конфиденциально.
   4. Демонстрируя конкретные случаи своей работы, Психолог должен обеспечить защиту достоинства и благополучия Клиента.
   5. Психолог не должен отыскивать о Клиенте информацию, которая выходит за рамки профессиональных задач Психолога.
   6. Клиент имеет право на консультацию Психолога или работу с ним без присутствия третьих лиц.
   7. Неконтролируемое хранение данных, полученных при исследованиях, может нанести вред Клиенту, Психологу и обществу в целом. Порядок обращения с полученными в исследованиях данными и порядок их хранения должны быть жестко регламентированы.
3. Осведомленность и добровольное согласие Клиента
   1. Клиент должен быть извещен о цели работы, о применяемых методах и способах использования полученной информации. Работа с Клиентом допускается только после того, как Клиент дал информированное согласие в ней участвовать. В случае, если Клиент не в состоянии сам принимать решение о своем участии в работе, такое решение должно быть принято его законными представителями.
   2. Психолог должен сообщать Клиенту обо всех основных шагах или лечебных действиях. В случае стационарного лечения Психолог должен информировать Клиента о возможных рисках и об альтернативных методах лечения, включая непсихологические.
   3. Видео- или аудиозаписи консультации или лечения Психолог может делать только после того, как получит согласие на это со стороны Клиента. Это положение распространяется и на телефонные переговоры. Ознакомление третьих лиц с видео-, аудиозаписями консультации и телефонными переговорами Психолог может разрешить только после получения согласия на это со стороны Клиента.
   4. Участие в психологических экспериментах и исследованиях должно быть добровольным. Клиент должен быть проинформирован в понятной для него форме о целях, особенностях исследования и возможном риске, дискомфорте или нежелательных последствиях, чтобы он мог самостоятельно принять решение о сотрудничестве с Психологом. Психолог обязан предварительно удостовериться в том, что достоинство и личность Клиента не пострадают. Психолог должен принять все необходимые предосторожности для обеспечения безопасности и благополучия Клиента и сведения к минимуму возможности непредвиденного риска.
   5. В тех случаях, когда предварительное исчерпывающее раскрытие информации противоречит задачам проводимого исследования, Психолог должен принять специальные меры предосторожности для обеспечения благополучия испытуемых. В тех случаях, когда это возможно, и при условии, что сообщаемая информация не нанесет вреда Клиенту, все разъяснения должны быть сделаны после окончания эксперимента.
4. Самоопределение Клиента
   1. Психолог признает право Клиента на сохранение максимальной автономии и самоопределения, включая общее право вступать в профессиональные отношения с психологом и прекращать их.
   2. Клиентом может быть любой человек в случае своей несомненной дееспособности по возрасту, состоянию здоровья, умственному развитию, физической независимости. В случае недостаточной дееспособности человека решение о его сотрудничестве с Психологом принимает лицо, представляющее интересы этого человека по закону.
   3. Психолог не должен препятствовать желанию Клиента привлечь для консультации другого психолога (в тех случаях, когда к этому нет юридических противопоказаний).
2. Принцип компетентности
   Психолог должен стремиться обеспечивать и поддерживать высокий уровень компетентности в своей работе, а также признавать границы своей компетентности и своего опыта. Психолог должен предоставлять только те услуги и использовать только те методы, которым обучался и в которых имеет опыт.
   Принцип компетентности включает:
1. Знание профессиональной этики
   1. Психолог должен обладать исчерпывающими знаниями в области профессиональной этики и обязан знать положения настоящего Этического кодекса. В своей работе Психолог должен руководствоваться этическими принципами.
   2. Если персонал или студенты выступают в качестве экспериментаторов в проведении психодиагностических процедур, Психолог должен обеспечить, независимо от их собственной ответственности, соответствие совершаемых ими действий профессиональным требованиям.
   3. Психолог несет ответственность за соответствие профессионального уровня персонала, которым он руководит, требованиям выполняемой работы и настоящего Этического кодекса.
   4. В своих рабочих контактах с представителями других профессий Психолог должен проявлять лояльность, терпимость и готовность помочь.
2. Ограничения профессиональной компетентности
   1. Психолог обязан осуществлять практическую деятельность в рамках собственной компетентности, основанной на полученном образовании и опыте.
   2. Только Психолог осуществляет непосредственную (анкетирование, интервьюирование, тестирование, электрофизиологическое исследование, психотерапия, тренинг и др.) или опосредованную (биографический метод, метод наблюдения, изучение продуктов деятельности Клиента и др.) работу с Клиентом.
   3. Психолог должен владеть методами психодиагностической беседы, наблюдения, психолого-педагогического воздействия на уровне, достаточном, чтобы поддерживать у Клиента чувство симпатии, доверия и удовлетворения от общения с Психологом.
   4. Если Клиент болен, то работа с ним допустима только с разрешения врача или согласия других лиц, представляющих интересы Клиента.
3. Ограничения применяемых средств
   1. Психолог может применять методики, которые адекватны целям проводимого исследования, возрасту, полу, образованию, состоянию Клиента, условиям эксперимента. Психодиагностические методики, кроме этого, обязательно должны быть стандартизованными, нормализованными, надежными, валидными и адаптированными к контингенту испытуемых.
   2. Психолог должен применять методы обработки и интерпретации данных, получившие научное признание. Выбор методов не должен определяться научными пристрастиями Психолога, его общественными увлечениями, личными симпатиями к Клиентам определенного типа, социального положения или профессиональной деятельности.
   3. Психологу запрещается представлять в результатах исследования намеренно искаженные первичные данные, заведомо ложную и некорректную информацию. В случае обнаружения Психологом существенной ошибки в своем исследовании после того, как исследование было опубликовано, он должен предпринять все возможные действия по исправлению ошибки и дальнейшему опубликованию исправлений.
4. Профессиональное развитие
   1. Психолог должен постоянно повышать уровень своей профессиональной компетентности и свою осведомленность в области этики психологической работы (исследования).
5. Невозможность профессиональной деятельности в определенных условиях
   1. Если какие-либо обстоятельства вынуждают Психолога преждевременно прекратить работу с Клиентом и это может отрицательно сказаться на состоянии Клиента, Психолог должен обеспечить продолжение работы с Клиентом.
   2. Психолог не должен выполнять свою профессиональную деятельность в случае, когда его способности или суждения находятся под неблагоприятным воздействием.
3. Принцип ответственности
   Психолог должен помнить  о своих профессиональных и научных обязательствах перед своими клиентами, перед профессиональным сообществом и обществом в целом. Психолог должен стремиться избегать причинения вреда, должен нести ответственность за свои действия, а также гарантировать, насколько это возможно, что его услуги не являются злоупотреблением.
   Принцип ответственности включает:
1. Основная ответственность
   1. Решение Психолога осуществить исследовательский проект или вмешательство предполагает его ответственность за возможные научные и социальные последствия, включая воздействие на лиц, группы и организации, участвующие в исследовании или вмешательстве, а также непрямой эффект, как, например, влияние научной психологии на общественное мнение и на развитие представлений о социальных ценностях.
   2. Психолог должен осознавать специфику взаимодействия с Клиентом и вытекающую из этого ответственность. Ответственность особенно велика в случае, если в качестве испытуемых или клиентов выступают лица, страдающие от медикаментозной зависимости, или лица, ограниченные в своих действиях, а также, если программа исследования или вмешательства целенаправленно ограничивает дееспособность Клиента.
   3. Если Психолог приходит к заключению, что его действия не приведут к улучшению состояния Клиента или представляют риск для Клиента, он должен прекратить вмешательство.
2. Ненанесение вреда
   1. Психолог применяет только такие методики исследования или вмешательства, которые не являются опасными для здоровья, состояния Клиента, не представляют Клиента в результатах исследования в ложном, искаженном свете, и не дают сведений о тех психологических свойствах и особенностях Клиента, которые не имеют отношения к конкретным и согласованным задачам психологического исследования.
3. Решение этических дилемм
   1. Психолог должен осознавать возможность возникновения этических дилемм и нести свою персональную ответственность за их решение. Психологи консультируются по этим вопросам со своими коллегами и другими значимыми лицами, а также информируют их о принципах, отраженных в Этическом кодексе.
   2. В случае, если у Психолога в связи с его работой возникли вопросы этического характера, он должен обратиться в Этический комитет Российского психологического общества за консультацией.
4. Принцип честности
   Психолог должен стремиться содействовать открытости науки, обучения и практики в психологии. В этой деятельности психолог должен быть честным, справедливым и уважающим своих коллег. Психологу надлежит четко представлять свои профессиональные задачи и соответствующие этим задачам функции.
   Принцип честности включает:
1. Осознание границ личных и профессиональных возможностей
   1. Психолог должен осознавать ограниченность как своих возможностей, так и возможностей своей профессии. Это условие установления диалога между профессионалами различных специальностей. 
2. Честность
   1. Психолог и Клиент (или сторона, инициирующая и оплачивающая психологические услуги для Клиента) до заключения соглашения оговаривают вопросы вознаграждения и иные существенные условия работы, такие как распределение прав и обязанностей между Психологом и Клиентом (или стороной, оплачивающей психологические услуги) или процедура хранения и применения результатов исследования.
      Психолог должен известить Клиента или работодателя о том, что его деятельность в первую очередь подчиняется профессиональным, а не коммерческим принципам.
      При приеме на работу Психолог должен поставить своего работодателя в известность о том, что:
      – в пределах своей компетенции он будет действовать независимо;
      – он обязан соблюдать принцип конфиденциальности: этого требует закон;
      – профессиональное руководство его работой может осуществлять только психолог;
      – для него невозможно выполнение непрофессиональных требований или требований, нарушающих данный Этический кодекс.
      При приеме Психолога на работу работодатель должен получить текст данного Этического кодекса.
   2. Публичное распространение сведений об оказываемых Психологом услугах служит целям принятия потенциальными Клиентами информированного решения о вступлении в профессиональные отношения с Психологом. Подобная реклама приемлема только в том случае, если она не содержит ложных или искаженных сведений, отражает объективную информацию о предоставляемых услугах и отвечает правилам приличия.
   3. Психологу запрещается организовывать рекламу себе или какому-либо определенному методу вмешательства или лечения. Реклама в целях конкуренции ни при каких условиях не должна обманывать потенциальных Клиентов. Психолог не должен преувеличивать эффективность своих услуг, делать заявлений о превосходстве своих профессиональных навыков и применяемых методик, а также давать гарантии результативности оказываемых услуг.
   4. Психологу не разрешается предлагать скидку или вознаграждение за направление к ним нему Клиентов или заключать соглашения с третьими лицами с этой целью.
3. Прямота и открытость
   1. Психолог должен нести ответственность за предоставляемую им информацию и избегать ее искажения в исследовательской и практической работе.
   2. Психолог формулирует результаты исследования в терминах и понятиях, принятых в психологической науке, подтверждая свои выводы предъявлением первичных материалов исследования, их математико-статистической обработкой и положительным заключением компетентных коллег. При решении любых психологических задач проводится исследование, всегда опирающееся на предварительный анализ литературных данных по поставленному вопросу.
   3. В случае возникновения искажения информации психолог должен проинформировать об этом участников взаимодействия и заново установить степень доверия.
4. Избегание конфликта интересов
   1. Психолог должен осознавать проблемы, которые могут возникнуть в результате двойственных отношений. Психолог должен стараться избегать отношений, которые приводят к конфликтам интересов или эксплуатации отношений с Клиентом в личных интересах.
   2. Психолог не должен использовать профессиональные отношения в личных, религиозных, политических или идеологических интересах.
   3. Психолог должен осознавать, что конфликт интересов может возникнуть после формального прекращения отношений Психолога с Клиентом. Психолог в этом случае также несет профессиональную ответственность.
   4. Психолог не должен вступать в какие бы то ни было личные отношения со своими Клиентами.
5. Ответственность и открытость перед профессиональным сообществом
   1. Результаты психологических исследований должны быть доступны для научной общественности. Возможность неверной интерпретации должна быть предупреждена корректным, полным и недвусмысленным изложением. Данные об участниках эксперимента должны быть анонимными. Дискуссии и критика в научных кругах служат развитию науки и им не следует препятствовать.
   2. Психолог обязан уважать своих коллег и не должен необъективно критиковать их профессиональные действия.
   3. Психолог не должен своими действиями способствовать вытеснению коллеги из его сферы деятельности или лишению его работы.
   4. Если Психолог считает, что его коллега действует непрофессионально, он должен указать ему на это конфиденциально.

II. Нарушение Этического кодекса психолога

1. Нарушение Этического кодекса психолога включает в себя игнорирование изложенных в нем положений, неверное их толкование или намеренное нарушение. Нарушение Этического кодекса может стать предметом жалобы.
2. Жалоба на нарушение Этического кодекса психолога может быть подана в Этический комитет Российского психологического общества в письменном виде любым физическим и юридическим лицом. Рассмотрение жалоб и вынесение решений по ним осуществляется в установленном порядке Этическим комитетом Российского психологического общества.
3. В качестве санкций, применяемых к Психологу, нарушившему Этический кодекс, могут выступать: предупреждение от имени Российского психологического общества (общественное порицание), приостановление членства в Российском психологическом обществе, сопровождающееся широким информированием общественности и потенциальных клиентов об исключении данного специалиста из действующего реестра психологов РПО. Информация о применяемых санкциях является общедоступной и передается в профессиональные психологические ассоциации других стран. 
4. В случае серьезных нарушений Этического кодекса Российское психологическое общество может ходатайствовать о привлечении Психолога к суду.

Настоящий Этический кодекс психолога принят “14” февраля 2012 года V съездом Российского психологического общества.

Этический кодекс в формате pdf (149.8 Кб)

Для обсуждение Этического кодекса Российского психологического общества присылать комментарии на адрес [email protected]

Психология — это «настоящая» наука? Это действительно важно?

Блогер из журнала Scientific American Мелани Танненбаум обеспокоена утверждениями о том, что психология — это не наука, и я могу понять, откуда она взялась. В данном случае стимулом была статья Алекса Березова, микробиолога, который в короткой и провокационной статье в LA Times доказывал, что психология — не настоящая наука. Думаю, он прав. Я тоже думаю, что он упускает из виду главное.

Определение науки Березовым неплохое, но оно также неполное и слишком узкое.Критика недостаточной строгости психологии не нова; Люди годами спорят о бессмысленных спекуляциях в таких областях, как эволюционная психология и об ограничениях фМРТ-сканирований. Проблема только усугубляется большим количеством чудаковатых научно-популярных книг, претендующих на использование эволюционной и других видов «психологии» для объяснения человеческого поведения. Также имидж отрасли не подкрепляется громкими спорами и небрежными исследованиями, которые невозможно воспроизвести. Но убивать сообщение из-за отсутствия подходящего мессенджера вряд ли справедливо.Такая же критика была высказана и в отношении других социальных наук, включая экономику и социологию, и все же дебаты в экономической науке не кажутся такими злобными, как в психологии. В основе аргументации Березова лежит недостаток количественной оценки психологии и недостаток точной терминологии. Он указывает на исследования в таких областях, как счастье, где определения не являются ни жесткими, ни объективными, а данные не поддаются количественной оценке.

Исследование счастья — отличный пример того, почему психология — это не наука.Как именно следует определять «счастье»? Значение этого слова различается от человека к человеку и особенно в разных культурах. То, что делает счастливыми американцев, не обязательно делает счастливыми китайцев. Как измерить счастье? Психологи не умеют пользоваться линейкой или микроскопом, поэтому придумывают произвольную шкалу. Сегодня лично я чувствую себя примерно на 3,7 балла из 5. Как насчет вас?

Это абсолютно верно. Но знаете, какие еще области страдают от отсутствия точных определений? Мои собственные области, химия и открытие лекарств.Например, в нашей области ведутся давние дебаты о том, как определить «лекарственную молекулу», то есть химическое соединение, которое, скорее всего, будет действовать как лекарство. Количество определений термина «подобный наркотику», появившееся с годами, достаточно, чтобы заполнить телефонную книгу. Дискуссия, вероятно, будет продолжаться еще долго. И все же никто не станет отрицать, что работа над лекарственными соединениями — это наука; Дело в том, что химики постоянно используют инструкции по созданию молекул, подобных лекарствам, и они работают.В самом деле, зачем говорить о соединениях, подобных лекарствам, если вся химия иногда рассматривается физиками как недостаточно научная и строгая? В химии существует несколько концепций — ароматичность, гидрофобные эффекты, поляризуемость, химическое разнообразие — которые поддаются множеству определений и не поддаются строгой количественной оценке. Однако никто (кроме, возможно, некоторых физиков) не отрицает, что химия — это наука. Обвинение в том, что «мягкие» поля менее строгие и научные, чем ваше собственное, достаточно распространено, чтобы быть отраженным в этом мультфильме xkcd, но это скорее обвинение, чем, ну, поддающаяся количественной оценке истина.

Сегодня химические определения все еще более точны и поддаются количественной оценке, чем определения счастья или удовлетворения. Но дело в том, что не все измеримое должно быть измеримо с точностью до шестого десятичного знака, чтобы называть себя научным. Важно то, сможем ли мы придумать последовательные и хотя бы частично поддающиеся количественной оценке определения, которые достаточно полезны, чтобы делать проверяемые прогнозы. Психологические исследования полезны не тогда, когда они поддаются количественной оценке, а когда они говорят о человеческой природе что-то универсальное и показательное.Несколько дней назад я смотрел новый фильм о жизни психолога и политического мыслителя Ханны Арендт и размышлял над «банальностью зла», которую Арендт прославила. Банальность зла не поддается точному количественному измерению, как угловой момент фигуриста, но мало кто станет отрицать, что Арендт внесла чрезвычайно ценный вклад в общественные науки. Этот вклад сработал, потому что он был проверяемым и повторяемым (например, в экспериментах в стиле Милгрэма) и истинным, а не потому, что вы могли точно измерить его с помощью аппарата фМРТ.Или рассмотрите основополагающую работу Дэниела Канемана в области поведенческой экономики, которая привела к реальному пониманию процессов принятия решений и предубеждений; мало кто назвал бы то, что он делал, ненаучным.

Фактически можно утверждать, что социологи вступают на опасную почву, когда начинают пытаться сделать свою дисциплину слишком точной; распространение математических моделей финансов, приведшее к катастрофе на Уолл-стрит, является хорошим свидетельством того, что происходит, когда финансисты начинают тосковать по строгости физики.Как выразился Эмануэль Дерман, физик элементарных частиц, ставший разработчиком финансовых моделей, «физики пытаются открыть 3 закона, которые объяснят 99% Вселенной; разработчики финансовых моделей должны довольствоваться обнаружением 99 законов, объясняющих 3% Вселенной». Так финансы — это наука? Дело в том, что мы все еще слишком мало знаем о биологии и социальных системах, чтобы достичь того количественного прогноза, который делают такие науки, как физика (с другой стороны, физика — в зависимости от того, с каким физиком вы разговариваете — не имеет с возникающими явлениями на рутинной основе).Но это не означает, что все, что мы говорим о человеческой природе, совершенно не поддается количественной оценке и бесполезно.

Одним из ценных вкладов Березова является указание критериев, которым должна удовлетворять область исследования, чтобы называть себя наукой. Я думаю, что эти критерии неполны и слишком жестки, но я думаю, что они дают психологию полезный инструмент для изучения ее собственных пробелов и целей.

Почему мы можем однозначно сказать это (психология — это не наука)? Потому что психология часто не отвечает пяти основным требованиям, чтобы область считалась строго научной: четко определенная терминология, количественная оценка, строго контролируемые экспериментальные условия, воспроизводимость и, наконец, предсказуемость и проверяемость.

Я уже говорил о первых двух критериях и указал, что отсутствие четкой терминологии и количественной оценки не означает, что поле автоматически попадает в корзину псевдонауки. Третий критерий на самом деле интересен и важен, и не совсем понятно, как его обойти. Поскольку люди — не электроны, действительно очень сложно проводить с ними эксперимент и каждый раз получать одни и те же результаты. Но именно поэтому психология в значительной степени полагается на статистику, чтобы точно определить, вызвана ли вариативность результатов случайностью или же они отражают реальную разницу между выборками.По общему признанию, это ограничение, которое всегда будет у психологии, но, опять же, это не значит, что оно не позволит ей когда-либо быть полезной. Это потому, что, как точно отмечает Мелани, в наши дни даже такие области, как физика элементарных частиц, в значительной степени полагаются на статистику. Бозон Хиггса никто не наблюдал напрямую, его можно было увидеть только с помощью сложных статистически значимых тестов. И все же физика элементарных частиц всегда считалась «чистейшей» наукой даже другими физиками. Или рассмотрим нелинейную динамику, где зависимость от начальных условий настолько велика, что системы, такие как погода и биологические популяции, через некоторое время становятся полностью хаотическими.И все же вы можете применять статистику к этим системам, делать более или менее надежные прогнозы и называть это наукой. Это подводит нас к двум последним пунктам Березова. Проверяемость и предсказание действительно являются двумя краеугольными камнями науки. Я уже указывал, что тестируемость часто бывает достаточно точной, чтобы быть полезной. Что касается прогноза, во-первых, он может находиться в пределах диапазона применимости. В моей собственной области мы обычно прогнозируем активность или отсутствие таковой у новых молекул лекарств. Иногда наши прогнозы сбываются на 90%, иногда — на 40%.Даже когда они успешны на 40%, мы можем извлечь из них полезные данные, хотя также ясно, что им еще предстоит пройти определенный путь, прежде чем их можно будет использовать на полностью количественной основе. И все это по-прежнему наука.

Но что еще более важно, предсказание на самом деле не так важно для науки, как думает Березов. Физик Дэвид Дойч заметил, что, наблюдая за тем, как фокусник выполняет фокус десять раз, вы сможете предсказать, что он будет делать дальше, но это вовсе не означает, что вы на самом деле поняли , что делает фокусник.Вопреки распространенному мнению, в науке понимание по крайней мере не менее или более важно, чем предсказание. Психологические исследования определенно дали некоторое понимание того, как люди ведут себя в определенных обстоятельствах. Это помогло нам понять такие вопросы, как: Почему умные люди верят в странные вещи? Почему при определенных обстоятельствах (банальность зла) порядочные люди превращаются в монстров? На чем основан эффект наблюдателя, когда чуткие люди не выступают, чтобы остановить преступление? Психология предоставила интригующие подсказки и объяснения во всех этих областях, даже если эти объяснения нельзя воспроизвести и измерить на сто процентов.Это наука? Ну, это не такая наука, как физика, но почему физика должна быть мерилом для измерения «научности» различных областей?

В то же время я согласен с Березовым в том, что наука не может быть переопределена до такой степени, что она больше не подчиняется освященным веками критериям, таким как проверяемость и воспроизводимость; если вы постепенно начнете ослаблять базовые требования, такие как проверка гипотез и наблюдение, вы быстро скатитесь по скользкой дорожке, на дне которой лежат такие существа, как креационизм, пилтдаунский человек и астрология.Но так было и с зачатками современной науки, когда доминировал сбор данных, объяснений было мало, и никто не понимал, что означает проверка гипотез. И все же мы называем то, что делал Линней, наукой, а то, что делал Браге, мы называем наукой. Для крика вслух даже некоторая работа, проделанная алхимиками, классифицируется как наука; в конце концов, они действительно усовершенствовали такие процессы, как дистилляция и сублимация. На мой взгляд, психология находится в том, что мы могли бы назвать стадией Линнея, собирая и классифицируя данные и пытаясь найти правильную теорию для описания ее сложностей.Для меня яростные дебаты об эволюционной и позитивной психологии отражают испытание огнем, через которое проходит каждое поле в первые дни своего существования, чтобы отделить плевел от пшеницы. Если вы примените узкое определение науки, тогда действительно может быть трудно назвать психологию наукой. Но важно то, насколько это полезно. И мне кажется, что у этого поля есть свои применения.

Психология — это наука? | Просто психология

1. Методы исследования
2. Психология как наука

Автор: Dr.Саул МакЛеод, обновлено 2020 г.

---

Наука использует эмпирический подход. Эмпиризм (основанный Джоном Локком) утверждает, что единственный источник знания приходит через наши чувства — например, зрение, слух и т. д.

Это противоречило существующей точке зрения, согласно которой знание может быть получено исключительно с помощью силы разума и логических аргументов (известное как рационализм). Таким образом, эмпиризм — это точка зрения, согласно которой все знания основаны на опыте или могут исходить из него.

Эмпирический подход через получение знаний через опыт быстро стал научным подходом и оказал большое влияние на развитие физики и химии в 17-18 веках.

Идея о том, что знания должны приобретаться посредством опыта, т. Е. Эмпирически, превратилась в метод исследования, использующий тщательное наблюдение и эксперименты для сбора фактов и доказательств.

Природу научного исследования можно рассматривать на двух уровнях:

1. тот, который связан с теорией и обоснованием гипотез.

2. и актуальные эмпирические методы исследования (т.е. эксперименты, наблюдения)

Основным эмпирическим методом исследования в науке является эксперимент.

Ключевыми особенностями эксперимента являются контроль над переменными (независимыми, зависимыми и посторонними), тщательное объективное измерение и установление причинно-следственных связей.

---

Основные характеристики науки

Эмпирические данные

o Относится к данным, собранным путем прямого наблюдения или эксперимента.

o Эмпирические данные не основываются на аргументах или убеждениях.

o Вместо этого эксперименты и наблюдения проводятся тщательно и подробно описываются, чтобы другие исследователи могли повторить и попытаться проверить работу.

Объективность

o Исследователи должны оставаться полностью свободными от ценностей при обучении; они должны стараться оставаться абсолютно беспристрастными в своих расследованиях. Т.е. На исследователей не влияют личные чувства и переживания.

o Объективность означает, что все источники предвзятости сведены к минимуму и что личные или субъективные идеи устранены. Стремление к науке подразумевает, что факты будут говорить сами за себя, даже если они окажутся отличными от того, на что надеялся исследователь.

Контроль

o Все посторонние переменные необходимо контролировать, чтобы можно было установить причину (IV) и следствие (DV).

Проверка гипотез

o Например. заявление, сделанное в начале расследования, которое служит предсказанием и основано на теории. Существуют различные типы гипотез (нулевые и альтернативные), которые необходимо изложить в форме, которая может быть проверена (т. Е. Введена в действие и недвусмысленна).

Репликация

o Это относится к тому, можно ли повторить конкретный метод и открытие с разными / одними и теми же людьми и / или в разных случаях, чтобы увидеть, похожи ли результаты.

o Если сообщается о драматическом открытии, но оно не может быть воспроизведено другими учеными, оно не будет принято.

o Если мы получаем одни и те же результаты снова и снова в одних и тех же условиях, мы можем быть уверены в их точности вне всяких разумных сомнений.

o Это дает нам уверенность в том, что результаты надежны и могут быть использованы для создания совокупности знаний или теории: жизненно важно для создания научной теории.

Предсказуемость

o Мы должны стремиться к тому, чтобы иметь возможность предсказывать будущее поведение на основе результатов нашего исследования.

---

Научный процесс

До двадцатого века наука в основном использовала принципы индукции — делая открытия о мире посредством точных наблюдений и формулируя теории, основанные на наблюдаемых закономерностях.

Законы Ньютона являются примером этого. Он наблюдал за поведением физических объектов (например, яблок) и создал законы, которые объясняли то, что он наблюдал.

Научный процесс теперь основан на гипотетико-дедуктивной модели, предложенной Карлом Поппером (1935). Поппер предположил, что теории / законы о мире должны быть на первом месте, и их следует использовать для генерирования ожиданий / гипотез, которые могут быть опровергнуты наблюдениями и экспериментами.

Фальсификация — единственный способ быть уверенным — как указал Поппер: «Никакое количество наблюдений за белыми лебедями не может позволить сделать вывод, что все лебеди белые, но наблюдение одного черного лебедя достаточно, чтобы опровергнуть этот вывод»

Теория эволюции Дарвина является примером этого.Он сформулировал теорию и решил проверить ее положения, наблюдая за животными в природе. Он специально стремился собрать данные, чтобы подтвердить / опровергнуть свою теорию.

Томас Кун утверждал, что наука не развивается постепенно к истине, у науки есть парадигма, которая остается неизменной до того, как произойдет сдвиг парадигмы, когда существующие теории не могут объяснить какое-то явление, и кто-то предлагает новую теорию. Наука имеет тенденцию проходить через эти изменения, поэтому психология не является наукой, поскольку у нее нет согласованной парадигмы.Существует множество противоречащих друг другу подходов, а предмет психологии настолько разнообразен, что у исследователей в разных областях мало общего.

Психология — действительно новая наука, большинство достижений которой произошло за последние 150 лет или около того. Однако его можно проследить до Древней Греции, 400-500 лет до нашей эры. Акцент был философским, с великими мыслителями, такими как Сократ, влияющими на Платона, который, в свою очередь, повлиял на Аристотеля.

Платон утверждал, что существует четкое различие между телом и душой, очень твердо верил в влияние индивидуальных различий на поведение и играл ключевую роль в развитии понятия «психическое здоровье», полагая, что разум нуждается в стимуляции со стороны искусства, чтобы сохранить его в живых.Аристотель твердо верил в идею, что тело сильно влияет на разум — можно сказать, он был одним из первых биопсихологов.

Психология как наука отошла на второй план, пока Декарт (1596–1650) не написал в 17 веке. Он твердо верил в концепцию сознания, утверждая, что это то, что отделяет нас от животных.

Он, однако, верил, что наши тела могут влиять на наше сознание и что начало этих взаимодействий было в шишковидной железе — теперь мы знаем, что это, вероятно, НЕ так!

Из этой влиятельной работы произошли другие важные философские концепции психологии, в том числе работы Спинозы (1632–1677) и Лейбница (1646–1716).Но единой научной единой психологии как отдельной дисциплины по-прежнему не существовало (можно, конечно, возразить, что ее до сих пор нет!).

На вопрос «Кто является родоначальником психологии?» Многие люди отвечают «Фрейд». Так ли это или нет, остается открытым для споров, но если бы мы спросили, кто является родоначальником экспериментальной психологии, немногие, вероятно, ответили бы таким же образом. Итак, откуда взялась современная экспериментальная психология и почему?

Психологии понадобилось так много времени, чтобы стать научной дисциплиной, потому что ей нужно было время, чтобы закрепиться.Разобраться в поведении, мыслях и чувствах непросто, что может объяснить, почему в период с древнегреческих времен до XVI века на это в значительной степени не обращали внимания.

Но устав от многих лет спекуляций, теорий и аргументов, и принимая во внимание призыв Аристотеля к научным исследованиям в поддержку теории, психология как научная дисциплина начала формироваться в конце 1800-х годов.

Вильхейм Вундт создал первую психологическую лабораторию в 1879 году. Применялся самоанализ, но систематически (т. Е.е. методологически). Это было действительно место, с которого можно было начать думать о том, как использовать научные методы для исследования поведения.

Классическим движением в психологии, принявшим эти стратегии, были бихевиористы, известные своей опорой на контролируемый лабораторный эксперимент и отказом от любых невидимых или подсознательных сил как причин поведения. Позже когнитивные психологи приняли этот строгий (то есть осторожный) научный подход, основанный на лабораторных исследованиях.

---

Психологические подходы и наука

Психоанализ обладает огромной объясняющей силой и пониманием поведения, но его обвиняют только в объяснении поведения после события, а не в предсказании того, что произойдет заранее, и в том, что он не поддается анализу.

Некоторые утверждали, что психоанализ приблизился к статусу больше религии, чем науки, но не только он обвиняется в несостоятельности (эволюционная теория тоже — почему все так, как есть? путь!) и подобные теории, которые трудно опровергнуть — существует вероятность, что это действительно верно.

Клайн (1984) утверждает, что психоаналитическую теорию можно разбить на проверяемые гипотезы и проверить их с научной точки зрения. Например, Скодел (1957) постулировал, что орально зависимые мужчины предпочтут большую грудь (положительная корреляция), но на самом деле обнаружил противоположное (отрицательная корреляция).

Хотя теория Фрейда может быть использована для объяснения этого открытия (через формирование реакции — субъект демонстрирует прямо противоположное своим бессознательным импульсам!), Клайн, тем не менее, указал, что теория не была бы опровергнута существенной корреляцией.

Бихевиоризм использует скупые (т. Е. Экономичные / сокращающие) теории обучения, использующие несколько простых принципов (подкрепление, формирование поведения, обобщение и т. Д.) Для объяснения широкого разнообразия форм поведения от овладения языком до нравственного развития.

Он выдвигал смелые, точные и опровергнутые гипотезы (такие как закон эффекта Торндайка) и обладал твердым ядром центральных предположений, таких как детерминизм окружающей среды (только когда это предположение встретило подавляющую критику со стороны когнитивных и этологических теоретиков, Бихевиористская парадигма / модель была свергнута).

Бихевиористы твердо верили в научные принципы детерминизма и упорядоченности и, таким образом, пришли к довольно последовательным предсказаниям о том, когда животное, вероятно, ответит (хотя они признали, что точное предсказание для любого человека невозможно).

Бихевиористы использовали свои прогнозы для управления поведением как животных (голуби, обученные обнаруживать спасательные жилеты), так и людей (поведенческая терапия), и действительно, Скиннер в своей книге Walden Two (1948) описал общество, управляемое в соответствии с принципами бихевиоризма.

Когнитивная психология — использует научный подход к ненаблюдаемым психическим процессам, предлагая точные модели и проводя эксперименты с поведением, чтобы подтвердить или опровергнуть их.

Полное понимание, прогнозирование и контроль в психологии, вероятно, недостижимы из-за огромной сложности средовых, психических и биологических воздействий даже на простейшее поведение (т.е. все посторонние переменные невозможно контролировать).

Таким образом, вы увидите, что нет простого ответа на вопрос «является ли психология наукой?».Но многие подходы психологии действительно соответствуют принятым требованиям научного метода, тогда как другие кажутся более сомнительными в этом отношении.

---

Альтернативы научному подходу

Однако некоторые психологи утверждают, что психология не должна быть наукой. Есть альтернативы эмпиризму, такие как рациональные исследования, аргументы и убеждения.

Гуманистический подход (другая альтернатива) ценит личный, субъективный сознательный опыт и выступает за отказ от науки.

Гуманистический подход утверждает, что объективная реальность менее важна, чем субъективное восприятие человеком и субъективное понимание мира. Из-за этого Карл Роджерс и Маслоу не придавали особого значения научной психологии, особенно использованию научной лаборатории для исследования поведения людей и других животных.

Субъективное восприятие мира человеком является важным и влияющим фактором на его поведение. Только взглянув на мир с точки зрения человека, мы можем по-настоящему понять, почему они действуют именно так.На это и направлен гуманистический подход.

Гуманизм — это психологическая перспектива, которая делает упор на изучение личности в целом. Психологи-гуманисты смотрят на человеческое поведение не только глазами наблюдателя, но и глазами человека, который ведет себя. Психологи-гуманисты считают, что поведение человека связано с его внутренними чувствами и самооценкой.

Гуманистический подход в психологии сознательно отходит от научной точки зрения, отвергая детерминизм в пользу свободы воли, стремясь достичь уникального и глубокого понимания.Гуманистический подход не имеет упорядоченного набора теорий (хотя у него есть некоторые основные предположения) и не интересует предсказание и контроль поведения людей — сами люди — единственные, кто может и должен это делать.

Миллер (1969) в работе «Психология как средство повышения благосостояния человека» критикует контролирующий взгляд на психологию, предполагая, что понимание должно быть основной целью субъекта как науки, поскольку он спрашивает, кто будет контролировать и чьи интересы будет обслуживаться им?

Психологи-гуманисты отвергли строгий научный подход к психологии, потому что они считали его бесчеловечным и неспособным уловить богатство сознательного опыта.

Во многих отношениях отказ от научной психологии в 1950-х, 1960-х и 1970-х годах был ответной реакцией на доминирование бихевиористского подхода в психологии Северной Америки.

---

Взгляды на поведение с помощью здравого смысла

В определенном смысле каждый является психологом. Это не означает, что все были официально обучены изучению и обучению психологии. Люди имеют здравый смысл в восприятии мира, других людей и самих себя. Эти здравые взгляды могут исходить из личного опыта, из нашего детского воспитания, из культуры и т. Д.

Люди имеют здравый смысл в отношении причин своего собственного поведения и поведения других людей, личностных характеристик, которыми обладают они и другие люди, о том, что должны делать другие люди, как воспитывать своих детей, и о многих, многих других аспектах психологии.

Неформальные психологи приобретают здравые знания довольно субъективным (т.е. ненадежным) и анекдотическим способом. Здравомыслящие взгляды на людей редко основываются на систематических (то есть логических) доказательствах, а иногда основываются на единственном опыте или наблюдении.

Расовые или религиозные предрассудки могут отражать то, что кажется здравым смыслом в группе людей. Однако предвзятые убеждения редко соответствуют действительности.

Таким образом, здравый смысл — это то, что каждый использует в своей повседневной жизни, направляет решения и влияет на то, как мы взаимодействуем друг с другом.

Но поскольку он не основан на систематических доказательствах и не выводится из научных исследований, он может вводить в заблуждение и приводить к тому, что одна группа людей обращается с другими несправедливо и дискриминационным образом.

---

Ограничения научной психологии

Несмотря на то, что научная методология разработана (мы думаем), существуют дополнительные проблемы и аргументы, которые ставят под сомнение психологию, когда-либо действительно являющуюся наукой.

Ограничения могут относиться к предмету (например, явное поведение в сравнении с субъективным, частным опытом), объективности, общности, проверяемости, экологической обоснованности, этическим вопросам, философским дебатам и т. Д.

Наука предполагает, что существуют законы человеческого поведения, которые применяются каждому человеку.Поэтому наука использует как детерминистский, так и редукционистский подход.

Наука изучает открытое поведение, потому что открытое поведение объективно наблюдаемо и может быть измерено, что позволяет различным психологам фиксировать поведение и соглашаться с тем, что наблюдали. Это означает, что можно собрать доказательства для проверки теории о людях.

Научные законы можно обобщить, но психологические объяснения часто ограничиваются конкретным временем и местом. Поскольку психология изучает (в основном) людей, она изучает (косвенно) влияние социальных и культурных изменений на поведение.

Психология не существует в социальном вакууме. поведение меняется со временем и в разных ситуациях. Эти факторы и индивидуальные различия делают результаты исследований надежными только в течение ограниченного времени.

Подходят ли традиционные научные методы для изучения человеческого поведения? Когда психологи операционализируют свою ИВ, весьма вероятно, что это редукционистский, механистический, субъективный или просто неправильный подход.

Операционные переменные относятся к тому, как вы будете определять и измерять конкретную переменную, используемую в вашем исследовании.Например, биопсихолог может операционализировать стресс как учащение пульса, но может случиться так, что при этом мы отдаляемся от человеческого опыта того, что изучаем. То же самое и с причинно-следственной связью.

Эксперименты стремятся установить, что X вызывает Y, но эта детерминированная точка зрения означает, что мы игнорируем посторонние переменные и тот факт, что в другое время, в другом месте на нас, вероятно, не повлияет X. Существует так много переменные, влияющие на поведение человека, которые невозможно эффективно контролировать.Здесь действительно хорошо сочетается вопрос экологической обоснованности.

Объективность невозможна. Это огромная проблема в психологии, так как люди изучают людей, и очень трудно беспристрастно изучать поведение людей.

Более того, с точки зрения общей философии науки нам трудно быть объективными, потому что на нас влияет теоретическая точка зрения (Фрейд является хорошим примером этого). Наблюдатель и наблюдаемый принадлежат к одному виду, что создает проблемы с отражательной способностью.

Бихевиорист никогда не стал бы исследовать фобию и думать в терминах бессознательного конфликта как причины, точно так же, как Фрейд никогда не объяснял бы это как поведение, приобретенное посредством оперантного обусловливания.

Эта конкретная точка зрения ученого называется парадигмой (Kuhn, 1970). Кун утверждает, что в большинстве научных дисциплин преобладает одна парадигма, которой придерживается подавляющее большинство ученых.

Все, что связано с несколькими парадигмами (например, модели — теории), является донаукой, пока не станет более унифицированной.Имея множество парадигм в психологии, у нас нет универсальных законов человеческого поведения, и Кун определенно утверждал бы, что психология — это не наука.

Проверка (т. Е. Доказательство) может быть невозможной. Мы никогда не сможем по-настоящему доказать гипотезу, мы можем найти результаты, подтверждающие ее до конца времен, но мы никогда не будем на 100% уверены, что это действительно правда.

Это может быть опровергнуто в любой момент. Главной движущей силой этого ворчания является Карл Поппер, знаменитый философ науки и защитник фальсификационизма.

Возьмем известный пример гипотезы Поппера: «Все лебеди белые». Как узнать наверняка, что в будущем мы не увидим черного, зеленого или ярко-розового лебедя? Так что, даже если лебедя не белого цвета никогда не видели, мы все еще не доказали нашу гипотезу.

Поппер утверждает, что лучшие гипотезы — это те, которые мы можем опровергнуть — опровергнуть. Если мы знаем, что что-то не так, значит, мы знаем что-то наверняка.

Проверяемость: большая часть предметов психологии ненаблюдаема (например,грамм. память) и поэтому не может быть точно измерена. Дело в том, что существует так много переменных, которые влияют на поведение человека, что невозможно эффективно контролировать переменные.

Итак, приблизились ли мы к пониманию а) что такое наука и б) если психология — это наука? Вряд ли. Не существует окончательной философии науки и безупречной научной методологии.

Когда люди используют термин «научный», у всех нас есть общая схема того, что они имеют в виду, но когда мы разбиваем ее так, как мы только что сделали, картина становится менее однозначной.Что такое наука? Это зависит от вашей философии. Психология — это наука? Это зависит от вашего определения. Итак — зачем заморачиваться и как все это сделать?

Слайф и Уильямс (1995) попытались ответить на эти два вопроса:

1) Мы должны попытаться, по крайней мере, стремиться к научным методам, потому что нам нужна строгая дисциплина. Если мы откажемся от поиска единых методов, мы потеряем представление о том, что такое психология (если бы мы знали это в первую очередь).


2) Мы должны продолжать попытки разработать научные методы, подходящие для изучения человеческого поведения — возможно, методы, принятые в естественных науках, не подходят для нас.

---

Как ссылаться на эту статью:

McLeod, S. A. (2008). Психология как наука . Просто психология. https://www.simplypsychology.org/science-psychology.html

---

сообщить об этом объявлении

Почему психология — это не наука — Los Angeles Times

Психолог Тимоти Д. Уилсон, профессор Университета Вирджинии, выразил недовольство его статья в Times Op-Ed в четверг по поводу того факта, что большинство ученых не считают его область настоящей науки.Он называет ученых снисходительными хулиганами:

«Однажды, во время встречи в моем университете, биолог упомянул, что он был единственным преподавателем факультета науки. Когда я поправил его, отметив, что я из Департамента психологии, он пренебрежительно махнул рукой, как будто я был членом Малой лиги, говоря члену Нью-Йорк Янкиз, что я тоже играю в бейсбол.

«В науках давно существует снобизм:« жесткие »(физика, химия, биология) считают себя более легитимными, чем« мягкие »(психология, социология).

Пренебрежительное отношение ученых к психологам не связано со снобизмом; это коренится в интеллектуальном разочаровании. Это коренится в неспособности психологов признать, что у них нет такого же притязания на светскую истину, как у точных наук. Это коренится в том усталом раздражении, которое испытывают ученые, когда неученые пытаются притвориться учеными.

Верно. Психология — это не наука.

Почему мы можем сказать это окончательно? Потому что психология часто не отвечает пяти основным требованиям, чтобы область считалась строго научной: четко определенная терминология, количественная оценка, строго контролируемые экспериментальные условия, воспроизводимость и, наконец, предсказуемость и проверяемость.

Исследование счастья — отличный пример того, почему психология не наука. Как именно следует определять «счастье»? Значение этого слова различается от человека к человеку и особенно в разных культурах. То, что делает счастливыми американцев, не обязательно делает счастливыми китайцев. Как измерить счастье? Психологи не умеют пользоваться линейкой или микроскопом, поэтому они изобретают произвольную шкалу. Сегодня лично я чувствую себя примерно на 3,7 балла из 5. Как насчет вас?

Несоблюдение первых двух требований научной строгости (четкая терминология и количественная оценка) делает практически невозможным соответствие исследований счастья остальным трем.Как можно добиться последовательного воспроизведения эксперимента или дать какие-либо полезные прогнозы, если основные термины расплывчаты и не поддаются количественной оценке? И когда именно когда-либо делалось надежное предсказание человеческого поведения? Создание полезных прогнозов — жизненно важная часть научного процесса, но у психологии в этом отношении мрачные результаты. Просто спросите внешнеполитического или разведывательного аналитика.

Честно говоря, не все психологические исследования одинаково бессмысленны. Некоторые исследования гораздо более строгие с научной точки зрения.И эта область часто дает интересные и важные идеи.

Но утверждать, что это «наука», неправильно. На самом деле, это даже хуже. Это попытка переопределить науку. Новое определение науки больше не является эмпирическим анализом мира природы; вместо этого, это любая тема, вокруг которой разбросаны несколько цифр. Это опасно, потому что при таком расплывчатом определении все может считаться наукой. И когда что-либо квалифицируется как наука, наука больше не может претендовать на уникальное понимание светской истины.

Вот почему ученые увольняют психологов. Они по праву защищают свою интеллектуальную территорию.

ТАКЖЕ:

Неудачный выбор Вернона

Даум: похмелье Республиканской партии Палина

Безопасные сообщества: исправление Закона о доверии

Алекс Б. Березов — редактор сайта RealClearScience.com, на котором эта статья была впервые опубликована. Имеет степень доктора микробиологии.

Почему психология — это наука. Причины, по которым психология столь же важна… | Эндрю Стюарт | Прогноз

Причины, по которым психология является такой же наукой, как и любая из естественных наук

Фото предоставлено: Pexels / Chokniti Khongchum

Когда большинство из нас слышит слово «наука», мы склонны думать о более естественных науках, таких как химия, физика, биология, астрология и так далее.Однако социальные науки, такие как психология, очень редко приходят в голову большинству людей, потому что между наукой и человеческим поведением мало коннотации.

Это привело к тому, что многие люди стали утверждать, что психология на самом деле не такая уж и большая наука, что заставило некоторых студентов усомниться в ее научном статусе. Однако здесь действительно не должно быть никакой путаницы, потому что, согласно Британскому психологическому обществу, «Психология — это научное исследование разума и того, как он диктует и влияет на наше поведение, от общения и памяти до мыслей и эмоций», и есть несколько причин. относительно того, почему это так.

1. Они стремятся проверить теории

Фото предоставлено: Pexels / Startup Stock Фото

Все области социальных наук, такие как психология, социология и политология, предлагают теории, которые можно подвергать сомнению и оспаривать по многим направлениям. Поэтому ученые в этих областях будут следовать научному принципу проверки своих теорий. Никакая теория в психологии не может быть доказана, но, согласно Карлу Попперу, теория может считаться научной только в том случае, если ее можно опровергнуть.Психоаналитические теории Зигмунда Фрейда подверглись значительной критике со стороны научного сообщества, потому что они были настолько ненаучными, что их нельзя было проверить и опровергнуть. В психологии большинство исследований проводится с помощью экспериментов, в ходе которых проверяется влияние одной переменной на другую. Например, психолог провел бы эксперимент, если бы хотел узнать, влияет ли кофе на наше общее настроение.

После того, как результаты исследования будут завершены, психолог проанализирует данные, чтобы решить, верят ли они, что результаты исследования подтверждают их теорию.Если результаты подтверждают теорию, психолог примет теорию. Однако, если результаты не подтверждают теорию, психолог либо исправляет ранее существовавшую теорию, либо заменяет ее новой, чтобы учесть результаты своего исследования.

2. Они стремятся устранить предубеждения

Фото предоставлено: Adobe Stock / wladimir1804

В психологии не менее важно, чтобы исследователи отбросили любые ранее существовавшие предубеждения или субъективные знания.Это гарантирует, что психологическое исследование основано на фактической информации, что делает исследование на 100% научно объективным.

Психологи как ученые должны различать объяснения, основанные на здравом смысле, и научные. Взгляды здравого смысла — это те, которые не были научно проверены и основаны на индивидуальных знаниях и анекдотическом опыте. Например, большинство людей с радостью предположат, что браки заключаются, когда два человека влюбляются друг в друга.Однако, как бы правдиво это ни звучало, это не научное объяснение, поскольку это утверждение никогда не проверялось с помощью каких-либо психологических исследований. Из-за отсутствия научной проверяемости взгляды, основанные на здравом смысле, считаются предвзятыми и субъективными.

С другой стороны, научные взгляды — это те, которые проверены психологическими исследованиями и имеют определенную степень научной обоснованности. Например, большинство из нас на собственном опыте знает, что качество сна может оказывать влияние на наше настроение.Несмотря на то, что это кажется нам верным по опыту, эти взгляды по-прежнему считаются научными, поскольку существует множество научных данных, которые показывают корреляцию между этими двумя переменными.

Все взгляды сначала считаются здравыми, прежде чем они будут проверены в ходе исследований. Как только они будут протестированы и покажут некоторую научную обоснованность, их можно будет преобразовать в научные взгляды. Следовательно, научные исследования в форме экспериментов — это единственный способ, которым психологи могут превратить простые мнения в объективные научные знания.

3. Большинство экспериментов можно воспроизвести

При проведении психологических исследований важно, чтобы психологи обеспечивали высокую воспроизводимость своих исследований, чтобы другие исследователи могли следовать точно таким же процедурам и получать аналогичные результаты. Из трех наиболее распространенных типов экспериментов (лабораторных, полевых и естественных) лабораторные эксперименты считаются наиболее воспроизводимыми из-за высокого уровня контроля окружающей среды.

Создание воспроизводимого исследования позволяет обеспечить надлежащий уровень научного сравнения между аналогичными исследованиями, чтобы увидеть, насколько достоверны и правдивы результаты.Если результаты двух идентичных экспериментов довольно схожи, то можно с уверенностью утверждать, что результаты имеют высокую научную достоверность. Однако, если результаты двух идентичных экспериментов различаются, то эксперимент будет иметь низкую научную ценность.

Тем не менее, исследователи могут также решить внести некоторые незначительные изменения при воспроизведении исследования, что означает, что исследование является адаптацией, а не полным воспроизведением исходного исследования. Это предполагает иное использование ключевых переменных из исходного исследования для изучения важного аспекта человеческого поведения, который в противном случае не исследовался бы в исходном исследовании.

Например, знаменитый шоковый эксперимент Стэнли Милгрэма изучал человеческое послушание в ситуациях, когда людям приказывают причинить физический вред. Тем не менее, группа голландских исследователей слегка адаптировала это исследование, чтобы изучить природу, по которой люди подчиняются, когда их просят нанести словесный вред, а не физический. Уровни послушания в их исследовании оказались намного выше, чем в эксперименте Милгрэма, показывая, что люди более склонны подчиняться, когда их просят причинить словесный вред, а не физический.

Человеческое поведение непостоянно, и люди изменяют свои действия в соответствии с различными обстоятельствами. Например, мы знаем, что вербально оскорбляющие родители по-прежнему с большей вероятностью будут повышать голос в адрес своих детей наедине, чем на публике, независимо от того, насколько неконтролируемыми могут казаться их побуждения. Воспроизводя и адаптируя предыдущие исследования, любые утверждения психологов о том, как люди действуют в одних и тех же или разных обстоятельствах, могут иметь большую научную правду и вызывать интерес других увлеченных психологов.

4. Они проверяют гипотезу

Фото предоставлено: Adobe Stock / iQoncept

Вам может быть интересно, в чем разница между гипотезой и теорией. В науке теория — это попытка объяснить, как что-то работает, тогда как гипотеза — это одно предложение, которое предсказывает результат исследования. Однако психолог сформулирует свою гипотезу на основе своей теории.

Например, я могу утверждать, что люди лучше справляются с экзаменами в среде с контролируемым температурным режимом, чем в среде без него (слишком жарко или холодно).Если бы я должен был проверить эту теорию, проведя эксперимент с одной группой участников, выполняющих тест в среде с контролируемым температурным режимом, а другой группой — в среде без регулируемого тепла, то, исходя из моей теории, моя гипотеза заключалась бы в том, что участники контролируемая среда будет работать лучше, чем среда без теплового контроля.

Однако психологи должны сохранять непредвзятость при проведении исследований и осознавать возможность того, что их гипотеза неверна.В психологических исследованиях есть две основные гипотезы (нулевая и альтернативная).

Альтернативная гипотеза — это гипотеза, которая предсказывает, что результаты исследования подтвердят теорию. Используя приведенный выше пример, альтернативная гипотеза будет заключаться в том, что участники будут работать лучше в среде с контролируемым нагревом, чем участники в среде без него.

С другой стороны, нулевая гипотеза — это предсказание того, что результат исследования будет противоречить теории и что любые данные, подтверждающие исходную теорию, являются случайностью или случайной ошибкой.Опять же, используя приведенный выше пример, гипотеза NULL будет заключаться в том, что не будет никакой разницы в производительности между участниками в среде с контролируемым нагревом и в среде без него, и что любые различия будут обусловлены случайными факторами.

Итак, как мы можем узнать, что какие-либо различия не возникли случайно? Психологи используют систему оценки вероятности, чтобы определить вероятность повторения тех же результатов в повторном эксперименте. Если вероятность выше 5%, то принимается альтернативная гипотеза, но если вероятность ниже 5%, принимается нулевая гипотеза.Почему 5%? Почему не 50%? Если вероятность была примерно 40%, это все еще указывает на высокую вероятность повторения тех же результатов, даже если 40% меньше половины. Если это вас не убеждает, что, если я скажу вам, что вероятность того, что вы умрете завтра, составляет 40%? Вы бы волновались, правда? Но если бы я сказал вам, что умирало всего 5%, вы бы чувствовали себя гораздо менее тревожными и были бы более уверены в том, что выживете, не так ли? Я так думала.

Проверка гипотез — это лишь один из многих способов проверить достоверность ранее существовавшей теории.Если принимается альтернативная гипотеза, то остается и теория. Однако, если нулевая гипотеза принимается, то теория обычно считается неверной, и поэтому, как я уже говорил ранее, теория либо исправляется, либо заменяется более подходящей для соответствия выводам.

Заключительные мысли

Пора всему научному сообществу сформировать новое представление о том, что такое наука, и понять, как психология вписывается в ее настоящее определение.Наука — это гораздо больше, чем просто наблюдение за вращением Земли или взаимодействием двух химических веществ. Наука включает в себя наблюдение и исследование всего, что содержится во вселенной (включая людей).

Таким образом, наука — явление не только социальное, но и естественное. Мне хорошо известно, что психоаналитический подход Зигмунда Фрейда не следует многим научным принципам, упомянутым в этой статье, в отличие от всех остальных подходов. Это означает, что можно с уверенностью сказать, что психология — это такая же наука, как и любые естественные науки во всех смыслах и формах.

Понимание науки — Методы исследования в психологии — 2-е канадское издание

1. Определите науку.
2. Опишите три фундаментальных особенности науки.
3. Объясните, почему психология — это наука.
4. Дайте определение псевдонауке и приведите несколько примеров.

Некоторые люди удивляются, узнав, что психология — это наука. Они в целом согласны с тем, что астрономия, биология и химия — это науки, но задаются вопросом, что общего у психологии с этими другими областями.Однако прежде чем ответить на этот вопрос, стоит задуматься о том, что общего между астрономией, биологией и химией и . Это явно не их предмет. Астрономы изучают небесные тела, биологи изучают живые организмы, а химики изучают материю и ее свойства. Это также не оборудование и не техники, которые они используют. Мало кто из биологов знает, что делать, например, с радиотелескопом, а немногие химики знают, как отслеживать популяцию лосей в дикой природе.По этим и другим причинам философы и ученые, которые глубоко задумались над этим вопросом, пришли к выводу, что все науки объединяет общий подход к пониманию мира природы. Психология — это наука, потому что она использует тот же общий подход к пониманию одного аспекта природного мира: человеческого поведения.

Общенаучный подход имеет три фундаментальных особенности (Станович, 2010). Первый — систематический эмпиризм. Эмпиризм относится к обучению, основанному на наблюдениях, и ученые изучают мир природы систематически, тщательно планируя, производя, записывая и анализируя наблюдения за ним.Как мы увидим, логические рассуждения и даже творчество также играют важную роль в науке, но ученые уникальны тем, что они настаивают на проверке своих представлений о том, как устроен мир, в сравнении с их систематическими наблюдениями. Обратите внимание, например, на то, что Мел и его коллеги не доверяли стереотипам других людей или даже своим собственным неформальным наблюдениям. Вместо этого они систематически записывали, подсчитывали и сравнивали количество слов, произнесенных большой выборкой мужчин и женщин. Более того, когда их систематические наблюдения оказывались в противоречии со стереотипами людей, они доверяли своим систематическим наблюдениям.

Вторая особенность научного подхода, прямо вытекающая из первого, состоит в том, что он занимается эмпирическими вопросами. Это вопросы о том, каков мир на самом деле, и поэтому на них можно ответить, систематически наблюдая за ним. Таким образом, вопрос о том, говорят ли женщины больше мужчин, является эмпирическим. Либо женщины действительно говорят больше мужчин, либо нет, и это можно определить, систематически наблюдая, сколько на самом деле говорят женщины и мужчины.Сказав это, есть много интересных и важных вопросов, которые не поддаются эмпирической проверке, и на которые наука не в состоянии ответить. Среди них есть вопросы о ценностях — хорошие или плохие, справедливые или несправедливые, красивые или уродливые, и каким должен быть мир . Таким образом, хотя вопрос о том, является ли стереотип точным или неточным, является эмпирически проверяемым вопросом, на который наука может ответить, вопрос — или, скорее, оценочное суждение — о том, неправильно ли людям придерживаться неточных стереотипов, — нет.Точно так же вопрос о том, имеет ли преступное поведение генетическую основу, является эмпирическим вопросом, а вопрос о том, какие действия следует считать незаконными, — нет. Исследователям в области психологии особенно важно помнить об этом различии.

Третья особенность науки состоит в том, что она создает общественное знание. Задав свои эмпирические вопросы, проведя систематические наблюдения и сделав выводы, ученые публикуют свои работы. Обычно это означает написание статьи для публикации в профессиональном журнале, в которой они помещают свой исследовательский вопрос в контекст предыдущего исследования, подробно описывают методы, которые они использовали для ответа на свой вопрос, и четко представляют свои результаты и выводы.Все чаще ученые предпочитают публиковать свои работы в журналах с открытым доступом, статьи в которых доступны всем — как ученым, так и не ученым. Этот важный выбор позволяет исследованиям, финансируемым государством, создавать действительно общедоступные знания.

Публикация является важным элементом науки по двум причинам. Во-первых, наука — это социальный процесс — крупномасштабное сотрудничество многих исследователей, распределенных как во времени, так и в пространстве. Наши текущие научные знания по большинству тем основаны на множестве различных исследований, проведенных многими разными исследователями, которые публично делились своей работой на протяжении многих лет.Во-вторых, публикации позволяют науке самокорректироваться. Отдельные ученые понимают, что, несмотря на все усилия, их методы могут быть ошибочными, а их выводы — неверными. Публикация позволяет другим членам научного сообщества обнаруживать и исправлять эти ошибки, так что со временем научные знания все больше отражают то, каков мир на самом деле.

Хорошим примером самокорректирующейся природы науки является «Проект репликации многих лабораторий» — масштабная и скоординированная попытка выдающихся ученых-психологов со всего мира попытаться воспроизвести результаты 13 классических и современных исследований (Klein et al., 2013). Одним из результатов, выбранных этими исследователями для воспроизведения, был поразительный эффект, о котором впервые сообщили Симона Шналл и ее коллеги из Плимутского университета: мытье рук заставляет людей замечать моральные проступки — от хранения денег в найденном кошельке до использования котенок из-за сексуального возбуждения — менее дурно (Schnall, Benton, & Harvey, 2008). Если достоверно, этот эффект может помочь объяснить, почему во многих религиозных традициях физическая чистота ассоциируется с нравственной чистотой.Однако, несмотря на использование одних и тех же материалов и почти идентичные процедуры с гораздо большей выборкой, исследователи из «Many Labs» не смогли воспроизвести исходное открытие (Johnson, Cheung, & Donnellan, 2013), предполагая, что исходное открытие могло быть связано с относительно небольшой размер выборки (что может привести к ненадежным результатам), использованный в первоначальном исследовании. Для ясности: на данном этапе мы все еще не можем окончательно сделать вывод о том, что эффекта мытья рук не существует; однако усилия, приложенные для проверки его надежности, безусловно, демонстрируют совместный и осторожный характер научного прогресса.

Лженаука относится к действиям и убеждениям, которые их сторонники считают научными и которые на первый взгляд могут показаться научными, но таковыми не являются. Рассмотрим теорию биоритмов (не путать с циклами сна или другими биологическими циклами, имеющими научную основу). Идея состоит в том, что физические, интеллектуальные и эмоциональные способности людей цикличны, начинаются с момента их рождения и продолжаются до самой смерти. Предположительно, физический цикл имеет период 23 дня, интеллектуальный цикл — период 33 дня, а эмоциональный цикл — период 28 дней.Так, например, если у вас есть возможность запланировать экзамен, вы захотите запланировать его на время, когда ваш интеллектуальный цикл будет на пике. Теория биоритмов существует уже более 100 лет, и вы можете найти множество популярных книг и веб-сайтов о биоритмах, часто содержащих впечатляющие и научно звучащие термины, такие как синусоидальная волна и биоэлектричество . Однако проблема с биоритмами состоит в том, что просто нет веских оснований полагать, что они существуют (Hines, 1998).

Набор убеждений или действий можно назвать псевдонаучным, если (а) его приверженцы заявляют или подразумевают, что он является научным, но (б) ему не хватает одной или нескольких из трех характеристик науки. Например, ему может не хватать систематического эмпиризма. Либо нет соответствующих научных исследований, либо, как в случае с биоритмами, есть соответствующие научные исследования, но они игнорируются. Также может не хватать публичной информации. Люди, пропагандирующие убеждения или действия, могут утверждать, что проводили научное исследование, но никогда не публикуют его таким образом, чтобы позволить другим оценить его.

Набор убеждений и действий также может быть псевдонаучным, поскольку он не решает эмпирических вопросов. Этой идеей особенно интересовался философ Карл Поппер (Popper, 2002). Он более конкретно утверждал, что любое научное утверждение должно быть выражено таким образом, чтобы были наблюдения, которые — если бы они были сделаны — считались бы доказательством против этого утверждения. Другими словами, научные утверждения должны быть опровергнуты. Утверждение, что женщины говорят больше, чем мужчины, опровергнуто, поскольку систематические наблюдения могут выявить либо то, что они говорят больше мужчин, либо нет.В качестве примера неопровержимого утверждения рассмотрим, что многие люди, верящие в экстрасенсорное восприятие (ESP) и другие экстрасенсорные способности, утверждают, что такие способности могут исчезнуть, если за ними слишком внимательно наблюдать. Это делает так, что никакое возможное наблюдение не будет считаться доказательством против ESP. Если бы тщательный тест самопровозглашенной экстрасенсы показал, что она предсказывала будущее на более чем случайном уровне, это соответствовало бы утверждению о том, что она обладала экстрасенсорными способностями. Но если ей не удалось предсказать будущее на более чем случайном уровне, это также согласуется с утверждением, потому что ее способности могут исчезнуть, если за ними слишком внимательно наблюдать.

Почему мы должны заниматься лженаукой? Причин как минимум три. Один из них заключается в том, что изучение псевдонауки помогает более четко сфокусировать фундаментальные особенности науки — и их важность. Во-вторых, биоритмы, экстрасенсорные способности, астрология и многие другие псевдонаучные верования широко распространены и продвигаются в Интернете, на телевидении, в книгах и журналах. Отнюдь не безобидная пропаганда этих убеждений часто приводит к большим личным потерям, поскольку, например, верующие в псевдонауку выбирают «лечение», такое как гомеопатия, для серьезных заболеваний вместо лечения, подтвержденного эмпирическим путем.Изучение того, что делает их псевдонаучными, может помочь нам выявить и оценить такие убеждения и практики, когда мы с ними сталкиваемся. Третья причина заключается в том, что многие псевдонауки стремятся объяснить некоторые аспекты человеческого поведения и психических процессов, включая биоритмы, астрологию, графологию (анализ почерка) и магнитотерапию для контроля боли. Студентам, изучающим психологию, важно четко отличать свою отрасль от этой «псевдопсихологии».

Отличным источником информации о псевдонауке является Словарь скептиков .Среди псевдонаучных верований и практик, о которых вы можете узнать, можно выделить следующие:

• Криптозоология: изучение «скрытых» существ, таких как снежный человек, монстр Лох-Несс и чупакабра.
• Псевдонаучная психотерапия: регресс в прошлые жизни, терапия повторным рождением и терапия биокремом, среди прочего.
• Гомеопатия: лечение заболеваний с использованием натуральных веществ, которые иногда были разбавлены до такой степени, что их больше нет.
• Пирамидология: Странные теории о происхождении и функциях египетских пирамид (например, о том, что они были построены инопланетянами) и идея о том, что пирамиды в целом обладают целительными и другими особыми способностями.

Еще один отличный интернет-ресурс — Neurobonkers , на котором регулярно публикуются статьи, в которых исследуются утверждения, относящиеся конкретно к психологической науке.

• Наука — это общий способ понимания мира природы.Его три основных черты — это систематический эмпиризм, эмпирические вопросы и общественное знание.
• Психология — это наука, потому что она использует научный подход к пониманию человеческого поведения.
• Лженаука относится к убеждениям и деятельности, которые считаются научными, но лишены одной или нескольких из трех характеристик науки. Важно отличать научный подход к пониманию человеческого поведения от множества псевдонаучных подходов.

1. Обсуждение: Иногда люди предполагают, что психология не может быть наукой, потому что либо (а) человеческое поведение нельзя предсказать с идеальной точностью, либо (б) большая часть ее предмета (д.g., мысли и чувства) нельзя наблюдать напрямую. Вы согласны или не согласны с каждой из этих идей? Почему?
2. Практика: перечислите три эмпирических вопроса о человеческом поведении. Перечислите три неэмпирических вопроса о человеческом поведении.
3. Обсуждение: Рассмотрим следующее психологическое утверждение. «На выбор супруга сильно влияет их восприятие собственных родителей. Некоторые выбирают супруга, который чем-то похож на одного из их родителей. Другие выбирают супруга, отличного от одного из их родителей.«Можно ли опровергнуть это утверждение? Почему или почему нет?
4. Посмотрите следующее видео от PHD Comics, чтобы узнать о публикации в открытом доступе и о том, почему это важно:

Читаете в печати? Отсканируйте этот QR-код, чтобы просмотреть видео на своем мобильном устройстве. Или перейдите на https://youtu.be/L5rVh2KGBCY

Авторство видео

1.1 Психология как наука — Введение в психологию — 1-е канадское издание

Цели обучения

1. Объясните, почему использование нашей интуиции о повседневном поведении недостаточно для полного понимания причин поведения.
2. Опишите разницу между ценностями и фактами и объясните, как научный метод используется для различия между ними.

Несмотря на различие интересов, направлений и подходов, всех психологов объединяет одно: они полагаются на научные методы. Психологи-исследователи используют научные методы для создания новых знаний о причинах поведения , тогда как психологов-практиков , таких как клинические, консультационные, производственно-организационные и школьные психологи, используют существующие исследования для улучшения повседневной жизни людей. прочие .Психология важна как для исследователей, так и для практиков.

В известном смысле все люди — ученые. Все мы заинтересованы в том, чтобы задавать вопросы о нашем мире и отвечать на них. Мы хотим знать, почему что-то происходит, когда и если оно может повториться, и как их воспроизвести или изменить. Такое знание позволяет нам предсказывать собственное поведение и поведение других. Мы можем даже собрать данных, (т.е. — любую информацию, собранную посредством формального наблюдения или измерения ), чтобы помочь нам в этом начинании.Утверждалось, что люди являются «обычными учеными», которые проводят исследовательские проекты, чтобы ответить на вопросы о поведении (Nisbett & Ross, 1980). Когда мы плохо выполняем важный тест, мы пытаемся понять, что стало причиной нашей неспособности запомнить или понять материал и что может помочь нам добиться большего успеха в следующий раз. Когда наши хорошие друзья Мониша и Чарли расстаются, несмотря на то, что у них, казалось, были отношения на небесах, мы пытаемся определить, что произошло. Когда мы размышляем о росте террористических актов по всему миру, мы пытаемся исследовать причины этой проблемы, глядя на самих террористов, ситуацию вокруг них и реакцию других на них.

Проблема интуиции

Результаты этих «повседневных» исследовательских проектов могут научить нас многим принципам человеческого поведения. На собственном опыте мы узнаем, что если мы сообщим кому-то плохие новости, он или она могут обвинить нас, даже если новости не были нашей виной. Мы узнаем, что люди могут впадать в депрессию после того, как не справятся с важной задачей. Мы видим, что агрессивное поведение часто встречается в нашем обществе, и разрабатываем теории, объясняющие, почему это так. Эти идеи являются частью повседневной общественной жизни.Фактически, многие исследования в области психологии включают научное изучение повседневного поведения (Heider, 1958; Kelley, 1967).

Однако проблема с тем, как люди собирают и интерпретируют данные в своей повседневной жизни, заключается в том, что они не всегда особенно тщательны. Часто, когда одно объяснение события кажется правильным, мы принимаем это объяснение как истину, даже если другие объяснения возможны и потенциально более точны. Например, очевидцы насильственных преступлений часто очень уверены в том, что они опознают виновных в этих преступлениях.Но исследования показывают, что очевидцы не менее уверены в своих идентификациях, когда они неверны, чем когда они верны (Cutler & Wells, 2009; Wells & Hasel, 2008). Люди могут также прийти к убеждению в существовании экстрасенсорного восприятия (ESP) или предсказательной ценности астрологии, когда нет доказательств того, что ни то ни другое (Гилович, 1993). Кроме того, психологи также обнаружили, что существует множество когнитивных и мотивационных предубеждений, которые часто влияют на наше восприятие и приводят к ошибочным выводам (Fiske & Taylor, 2007; Hsee & Hastie, 2006).Таким образом, принятие объяснений событий без их тщательного тестирования может привести нас к мысли, что мы знаем причины вещей, хотя на самом деле их не знаем.

Направление исследования: бессознательные предпочтения букв нашего собственного имени

Исследование, опубликованное в журнале Journal of Consumer Research (Brendl, Chattopadhyay, Pelham, & Carvallo, 2005), демонстрирует, насколько люди могут не осознавать причины своего поведения. Исследование показало, что, по крайней мере, при определенных условиях (и хотя они этого не знают), люди часто предпочитают торговые марки, содержащие буквы их собственного имени, названиям, которые не содержат букв их собственного имени.

Участники исследования были набраны парами, и им сказали, что это исследование вкусовых качеств разных сортов чая. Для каждой пары участников экспериментатор создал два чая и назвал их, добавив основу слова «оки» к первым трем буквам имени каждого участника. Например, для Джонатана и Элизабет названия чая были бы Джоноки и Элиоки.

Затем участникам показали 20 пакетов чая, которые предположительно тестировались.Восемнадцать пакетов были промаркированы вымышленными японскими именами (например, Матаку; Сомута), а два были помечены торговыми марками, составленными из имен участников. Экспериментатор объяснил, что каждый участник попробует только два чая, и ему будет разрешено выбрать один из этих двух пакетов и забрать его домой.

Одного из двух участников попросили нарисовать полоски бумаги, чтобы выбрать две марки, которые будут продегустированы на этой сессии. Однако рисунок был скомпонован таким образом, что для дегустации всегда выбирались две марки, содержащие названия участников.Затем, пока заваривался чай, участники выполнили задание, призванное повысить их потребность в самооценке, и ожидалось, что это повысит их желание выбрать бренд, имеющий буквы их собственного имени. В частности, все участники написали о том, что они хотели бы изменить.

После того, как чаи были готовы, участники попробовали их, а затем решили взять с собой пачку одного из чаев. После того, как они сделали свой выбор, участников спросили, почему они выбрали именно тот чай, который они выбрали, а затем им объяснили истинную цель исследования.

Результаты этого исследования показали, что участники выбирали чай, который содержал первые три буквы своего имени, значительно чаще (64% случаев), чем они выбирали чай, который содержал первые три буквы имени их партнера (всего 36 % времени). Более того, решения принимались бессознательно; участники не знали, почему они выбрали именно тот чай. Когда их спросили, более 90% участников думали, что сделали выбор на основе вкуса, в то время как только 5% из них упомянули настоящую причину — что название бренда содержит буквы их имени.

Как только мы узнаем об исходе данного события (например, когда мы читаем о результатах исследовательского проекта), мы часто думаем, что смогли бы предсказать результат заранее. Например, если половине учеников сообщают, что исследования, касающиеся притяжения между людьми, продемонстрировали, что «противоположности притягиваются», а другой половине сообщают, что исследования продемонстрировали, что «птицы перья стекаются вместе», большинство учеников это сделают. сообщают, что верят, что результат, о котором они только что прочитали, является правдой, и что они могли бы предсказать исход, прежде чем прочитали об этом.Конечно, оба этих противоречивых результата не могут быть правдой. (На самом деле, психологические исследования показывают, что «птицы как перья собираются вместе».) Проблема в том, что простое чтение описания результатов исследования заставляет нас задуматься о многих известных нам случаях, которые подтверждают эти выводы, и, следовательно, заставляет их казаться правдоподобными. Тенденция думать, что мы могли предсказать то, что уже произошло, что мы, вероятно, не смогли бы предсказать , называется ошибкой ретроспективного взгляда .

Почему психологи полагаются на эмпирические методы

Все ученые, будь то физики, химики, биологи, социологи или психологи, используют эмпирических методов для изучения интересующих их тем. Эмпирические методы включают процессы сбора и систематизации данных и составления выводов по этим данным . Эмпирические методы, используемые учеными, разрабатывались на протяжении многих лет и обеспечивают основу для сбора, анализа и интерпретации данных в рамках общей структуры, в которой можно обмениваться информацией.Мы можем обозначить научный метод как , набор допущений, правил и процедур, которые ученые используют для проведения эмпирических исследований .

Хотя научные исследования — важный метод изучения человеческого поведения, не на все вопросы можно ответить с помощью научных подходов. Утверждения, которые нельзя объективно измерить или объективно определить как истинные или ложные, не входят в сферу научных исследований. Поэтому ученые проводят различие между ценностями и фактами. Значения — это личные утверждения, такие как «В этой стране нельзя разрешать аборты», «Я попаду на небеса, когда умру» или «Важно изучать психологию». Факты — это объективных утверждений, достоверность которых определена путем эмпирического исследования . Примеры: «В 2009 году в Канаде было совершено более 21 000 убийств» или «Исследования показывают, что у людей, которые подвергаются очень стрессовым ситуациям в течение длительных периодов времени, возникает больше проблем со здоровьем, чем у тех, кто этого не делает.”

Поскольку ценности нельзя считать ни истинными, ни ложными, наука не может их ни доказать, ни опровергнуть. Тем не менее, как показано в таблице 1.1, исследования иногда могут предоставить факты, которые могут помочь людям развить свои ценности. Например, наука может быть в состоянии объективно измерить влияние нежеланных детей на общество или психологическую травму, которую получают женщины, сделавшие аборт. Влияние тюремного заключения на уровень преступности в Канаде также можно определить. Эта фактическая информация может и должна быть доступна, чтобы помочь людям сформулировать свои ценности в отношении абортов и лишения свободы, а также дать правительствам возможность сформулировать соответствующую политику.Ценности также часто играют роль при определении того, какое исследование целесообразно или важно провести. Например, правительство Канады недавно увеличило финансирование университетских исследований, выделяя 37 миллионов долларов ежегодно трем основным исследовательским советам, занимающимся вопросами здравоохранения, социальных наук и естественных наук (Research Canada, 2014).

Таблица 1.1 Примеры ценностей и фактов в научных исследованиях.

[Пропустить таблицу]
Личная ценность	Научный факт
Окружающая среда должна быть защищена.	Правительство Канады сократило финансирование охраны окружающей среды на 200 миллионов долларов, но ежегодно выплачивает более 1,4 миллиарда долларов субсидий нефтегазовой отрасли.
Практический опыт работы способствует развитию квалифицированных рабочих.	Более 100 миллионов долларов в виде беспроцентных ссуд будет доступно в 2014 году в рамках программы Canada Apprentice Loan, являющейся расширением Канадской программы студенческих ссуд.
Технологии становятся все более необходимыми.	Федеральное правительство Канады вложит 305 миллионов долларов в течение пяти лет в распространение высокоскоростной широкополосной связи примерно в 280 000 домов в 2014 году.
Важно бросить курить.	Правительство Канады повысит стоимость сигарет более чем на 4 доллара за пачку в 2014 году.

Хотя ученые используют исследования для установления фактов, различие между ценностями и фактами не всегда четко выражено. Иногда утверждения, которые ученые считают фактическими, позже, в результате дальнейших исследований, оказываются частично или даже полностью неверными.Хотя научные процедуры не обязательно гарантируют, что ответы на вопросы будут объективными и непредвзятыми, наука по-прежнему является лучшим методом для получения объективных выводов об окружающем мире. Когда старые факты отбрасываются, они заменяются новыми фактами, основанными на более новых и более точных данных. Хотя наука несовершенна, требования эмпиризма и объективности приводят к гораздо большим шансам на получение точного понимания человеческого поведения, чем это доступно с помощью других подходов.

Уровни объяснения в психологии

Изучение психологии охватывает множество различных тем на самых разных уровнях объяснения , которые представляют собой точек зрения, которые используются для понимания поведения . Более низкие уровни объяснения более тесно связаны с биологическими влияниями, такими как гены, нейроны, нейротрансмиттеры и гормоны, тогда как средние уровни объяснения относятся к способностям и характеристикам отдельных людей, а самые высокие уровни объяснения относятся к социальным группам. организации и культуры (Cacioppo, Berntson, Sheridan, & McClintock, 2000).

Одна и та же тема может быть изучена в рамках психологии на разных уровнях объяснения, как показано в Таблице 1.2, «Уровни объяснения». Например, психологическое расстройство, известное как депрессия , затрагивает миллионы людей во всем мире и, как известно, вызвано биологическими, социальными и культурными факторами . Изучение и помощь в облегчении депрессии может быть достигнуто на низком уровне объяснения, исследуя, как химические вещества в мозге влияют на переживание депрессии.Такой подход позволил психологам разработать и прописать лекарства, такие как прозак, которые могут уменьшить депрессию у многих людей (Williams, Simpson, Simpson, & Nahas, 2009). На средних уровнях объяснения психологическая терапия направлена ​​на то, чтобы помочь людям справиться с негативным жизненным опытом, который может вызвать депрессию. А на самом высоком уровне психологи изучают различия в распространенности депрессии между мужчинами и женщинами и между культурами. Возникновение психических расстройств, включая депрессию, значительно выше у женщин, чем у мужчин, и также выше в западных культурах, таких как Канада, США и Европа, чем в восточных культурах, таких как Индия, Китай. и Японии (Chen, Wang, Poland, & Lin, 2009; Seedat et al., 2009). Эти половые и культурные различия позволяют понять факторы, вызывающие депрессию. Изучение депрессии в психологии помогает нам напомнить, что ни один уровень объяснения не может объяснить все. Все уровни объяснения, от биологического до личного и культурного, необходимы для лучшего понимания человеческого поведения.

Таблица 1.2 Уровни объяснения

[Пропустить таблицу]
Уровень объяснения	Базовый процесс	Примеры
Нижний	Биологический	Депрессия частично вызвана генетикой. Депрессия вызвана действием нейротрансмиттеров в головном мозге.
Средний	Межличностное общение	Люди в депрессии могут слишком негативно интерпретировать происходящие с ними события. Психотерапия может помочь людям говорить о депрессии и бороться с ней
Высшее	Культурное и социальное	Женщины больше страдают депрессией, чем мужчины. Распространенность депрессии варьируется в зависимости от культур и исторических периодов времени.

Проблемы изучения психологии

Понимать и пытаться снизить издержки психологических расстройств, таких как депрессия, непросто, потому что психологический опыт чрезвычайно сложен. Психологи задают такие же сложные вопросы, как и врачи, биологи, химики, физики и другие ученые, если не больше (Wilson, 1998).

Основная цель психологии — предсказывать поведение, понимая его причины. Делать прогнозы сложно отчасти потому, что люди различаются и реагируют по-разному в разных ситуациях. Индивидуальные различия — это различия между людьми по физическим или психологическим параметрам. Например, хотя многие люди иногда в жизни испытывают по крайней мере некоторые симптомы депрессии, этот опыт сильно различается у разных людей. Некоторые люди переживают серьезные негативные события, такие как тяжелые физические травмы или потеря близких, не испытывая особой депрессии, тогда как другие люди испытывают тяжелую депрессию без видимой причины.Другие важные индивидуальные различия, которые мы обсудим в следующих главах, включают различия в экстраверсии, интеллекте, самооценке, тревоге, агрессии и подчинении.

Из-за множества переменных индивидуальных различий, влияющих на поведение, мы не всегда можем предсказать, кто станет агрессивным или кто будет лучше всех учиться в аспирантуре или на работе. Прогнозы, сделанные психологами (и большинством других ученых), являются только вероятностными. Мы можем, например, сказать, что люди, получившие более высокие баллы в тесте на интеллект, в среднем будут добиваться большего успеха, чем люди, получившие более низкие баллы в том же тесте, но мы не можем делать очень точные прогнозы относительно того, как именно будет выполнять какой-либо один человек.

Другая причина, по которой поведение трудно предсказать, заключается в том, что почти все поведение определяется умножением, или , порожденным множеством факторов . И эти факторы встречаются на разных уровнях объяснения. Мы видели, например, что депрессия вызывается генетическими факторами более низкого уровня, личностными факторами среднего уровня и социальными и культурными факторами более высокого уровня. Вы всегда должны скептически относиться к людям, которые пытаются объяснить важные человеческие поступки, такие как насилие, жестокое обращение с детьми, бедность, беспокойство или депрессия, с точки зрения одной причины.

Более того, эти множественные причины не независимы друг от друга; они связаны таким образом, что когда присутствует одна причина, как правило, присутствуют и другие причины. Это перекрытие затрудняет точное определение причины или причин срабатывания. Например, некоторые люди могут находиться в депрессии из-за биологического дисбаланса нейромедиаторов в их мозгу. Возникающая в результате депрессия может привести к тому, что они будут действовать более негативно по отношению к другим людям вокруг них, что затем заставит этих людей реагировать на них более негативно, что затем усилит их депрессию.В результате биологические детерминанты депрессии переплетаются с социальными реакциями других людей, что затрудняет выявление последствий каждой причины.

Еще одна трудность в изучении психологии состоит в том, что человеческое поведение в значительной степени вызвано факторами, которые находятся за пределами нашего сознательного понимания, что делает невозможным для нас, как людей, по-настоящему их понять. Роль бессознательных процессов подчеркивалась в теории австрийского невролога Зигмунда Фрейда (1856-1939), который утверждал, что многие психологические расстройства были вызваны воспоминаниями, которые мы подавили и, таким образом, остаются за пределами нашего сознания .Бессознательные процессы станут важной частью нашего изучения психологии, и мы увидим, что текущие исследования подтвердили многие идеи Фрейда о важности бессознательного в управлении поведением.

Основные выводы

• Психология — это научное исследование разума и поведения.
• Хотя легко думать, что повседневные ситуации имеют здравый смысл, научные исследования показали, что люди не всегда так хорошо предсказывают результаты, как они думают.
• Предвзятость в ретроспективе заставляет нас думать, что мы могли предсказать события, которые на самом деле не могли предсказать.
• Люди часто не осознают причины своего поведения.
• Психологи используют научный метод для сбора, анализа и интерпретации доказательств.
• Использование научного метода позволяет ученому объективно собирать эмпирические данные, что способствует накоплению научных знаний.
• Психологические явления сложны, и делать прогнозы о них сложно из-за индивидуальных различий и из-за того, что они многократно определяются на разных уровнях объяснения.

Упражнения и критическое мышление

1. Можете ли вы вспомнить время, когда вы использовали свою интуицию для анализа результата, а позже удивились, обнаружив, что ваше объяснение было совершенно неверным? Помог ли этот сюрприз вам понять, как интуиция может иногда сбивать нас с пути?
2. Опишите научный метод так, чтобы его мог понять тот, кто ничего не знает о науке.
3. Рассмотрите поведение, которое вы считаете важным, и подумайте о его возможных причинах на разных уровнях объяснения.Как вы думаете, как психологи будут изучать такое поведение?

Список литературы

Брендл, К. М., Чаттопадхай, А., Пелхам, Б. В., и Карвалло, М. (2005). Буквенное обозначение имени: валентность передается, когда проявляются особые потребности продукта. Журнал потребительских исследований, 32 (3), 405–415.

Cacioppo, J. T., Berntson, G. G., Sheridan, J. F., & McClintock, M. K. (2000). Многоуровневый интегративный анализ человеческого поведения: социальная нейробиология и дополняющий характер социальных и биологических подходов. Психологический бюллетень, 126 (6), 829–843.

Chen, P.-Y., Wang, S.-C., Poland, R.E., & Lin, K.-M. (2009). Биологические различия в депрессии и тревоге между Востоком и Западом. ЦНС нейробиологии и терапии, 15 (3), 283–294.

Катлер Б. Л. и Уэллс Г. Л. (2009). Показания эксперта об опознании очевидца. В J. L. Skeem, S.O. Lilienfeld, & K. S. Douglas (Eds.), Психологическая наука в зале суда: Консенсус и противоречие (стр.100–123). Нью-Йорк, Нью-Йорк: Guilford Press.

Фиск, С. Т., и Тейлор, С. Е. (2007). Социальное познание: от мозга к культуре . Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Макгроу-Хилл.

Гилович Т. (1993). Как мы узнаем, что не так: способность человеческого разума ошибаться в повседневной жизни . Нью-Йорк, Нью-Йорк: Свободная пресса.

Хайдер Ф. (1958). Психология межличностных отношений . Хиллсдейл, Нью-Джерси: Эрлбаум.

Хзее, К. К., & Хасти, Р. (2006). Решение и опыт: почему мы не выбираем то, что делает нас счастливыми? Тенденции когнитивных наук, 10 (1), 31–37.

Hufffington Post. (2014). Основные сведения о бюджете Канады на 2014 год: что нужно знать . Получено 2 мая 2104 г. с сайта http://www.huffingtonpost.ca/2014/02/11/2014-canadian-budget-highlights_n_4769700.html

.

Келли, Х. Х. (1967). Теория атрибуции в социальной психологии. В Д. Левине (ред.), , Небраска, симпозиум по мотивации (том 15, стр. 192–240). Линкольн: Университет Небраски Press.

Нисбетт Р. Э. и Росс Л. (1980). Человеческий вывод: стратегии и недостатки социального суждения .Энглвуд Клиффс, Нью-Джерси: Prentice Hall.

Research Canada. (2014). Бюджет на 2014 год — что это значит для нас . Получено 2 мая 2014 г. с сайта http://www.rc-rc.ca/blog/budget-2014-research-canadas-analysis

.

Сидат С., Скотт К. М., Ангермейер М. К., Берглунд П., Бромет Э. Дж., Бруга Т. С. и Кесслер Р. К. (2009). Межнациональные ассоциации между полом и психическими расстройствами во Всемирных исследованиях психического здоровья Всемирной организации здравоохранения. Архив общей психиатрии, 66 (7), 785–795.

Уэллс, Г. Л., и Хазел, Л. Е. (2008). Опознание очевидцев: общеизвестные и обобщающие вопросы. В Е. Боргида и С. Т. Фиске (ред.), За пределами здравого смысла: Психологическая наука в зале суда (стр. 159–176). Молден, Нью-Джерси: Блэквелл.

Уильямс, Н., Симпсон, А. Н., Симпсон, К., и Нахас, З. (2009). Частота рецидивов при длительной терапии антидепрессантами: метаанализ. Психофармакология человека: клиническая и экспериментальная, 24 (5), 401–408.

Уилсон, Э. О. (1998). Последовательность: единство знаний . Нью-Йорк, Нью-Йорк: старинные книги.

Комментарий: Психология — это настоящая наука? Есть две школы мысли.

Социальные науки переполнены внутренними войнами. Антропологи разделились во мнениях относительно роли, которую биология играет в поведении. Социологи расходятся во мнениях относительно того, являются ли различия между мужчинами и женщинами глубокими или тривиальными. А теоретики постмодерна в самых разных областях, игнорируя тот факт, что их жизнь буквально зависит от достоверности научного метода, часто оспаривают идею о том, что факты могут быть даже надежно установлены.

Но одна социальная наука уже давно находится под осадой тех, кто занимается «точными науками» — биологией, химией, физикой и т. Д. — которые говорят, что это вообще не наука. Что сделала психология, чтобы оказаться под огнем?

Алекс Б. Березов, редактор Real Clear Science, изложил в 2012 году кейс «психология — не наука».

Почему мы можем утверждать это окончательно? Поскольку психология часто не соответствует пяти основным требованиям для области, которая считается научно строгой: 1) четко определенная терминология, 2) количественная оценка, 3) строго контролируемые экспериментальные условия, 4) воспроизводимость и 5) предсказуемость и проверяемость. ….

Поле [] часто дает интересные и важные идеи. Но утверждать, что это «наука», неправильно. На самом деле, это даже хуже. Это попытка переопределить науку. Новое определение науки больше не является эмпирическим анализом мира природы; вместо этого, это любая тема, вокруг которой разбросаны несколько цифр. Это опасно, потому что при таком расплывчатом определении все, что угодно, можно квалифицировать как науку.

Профессор психологии Университета Вирджинии Тимони Д.Уилсон, автор книги «Перенаправление: удивительная новая наука о психологических изменениях», напечатанной в 2011 году, категорически не согласен. Он отмечает, как психологические исследования опровергли утверждения, сделанные в пользу D.A.R.E. (Обучение сопротивлению злоупотреблению наркотиками), программа, инициированная бывшим начальником полиции Лос-Анджелеса Дэрилом Гейтсом, в которой офицеры ходили в классы для распространения антинаркотических посланий, а также Scared Straight, программа, в которой сквернословящие сокамерники предупреждали молодых людей из групп риска чтобы избежать преступной жизни.

Уилсон частично прав.Дональд Р. Линам, ныне психолог в Университете Пердью, был ведущим автором исследования 1999 года, основанного на 1002 шестиклассниках, которое обнаружило, что, хотя родители часто положительно относились к DARE, когда исследуемая когорта достигала 30-летнего возраста, не было никаких доказательств. это сработало лучше, чем стандартные программы по борьбе с наркотиками. Но криминологи, а не психологи, в основном руководили исследованиями, которые показали, что Scared Straight не работает.

Тем не менее, проблемы для толпы «психология как наука» выходят далеко за рамки попыток приписать себе работу других.Время от времени психологи рекламировали модные, привлекательные теории, которые оказывались сомнительными или даже хуже.

Самый известный недавний пример — это утверждение социального психолога Гарвардской школы бизнеса Эми Кадди о «позе силы», которая утверждала, что «человек может, приняв две простые одноминутные позы, воплотить силу и мгновенно стать более могущественным». Часто приводился фотографический пример, где Чудо-женщина стояла, положив руки на бедра, ее локти были направлены в сторону от тела. Кадди и соавторы Дана Карни и Энди Яп — в статье, опубликованной в 2010 году Ассоциацией психологических наук, — утверждали, что это их исследование…

… подтвердили наше предсказание, что позирование в мощных невербальных проявлениях (в отличие от маломощных невербальных отображений) вызовет нейроэндокринные и поведенческие изменения как у мужчин, так и у женщин: у сильных позы наблюдался подъем тестостерона. , снижение уровня кортизола и повышение чувства власти и толерантности к риску; Позеры с низким усилением демонстрировали противоположную картину.

Исследование легло в основу одного из самых популярных выступлений на TED Talks всех времен.Но общие утверждения Кадди не были последовательно воспроизведены в последующих исследованиях. К 2015 году ее соавтор Кадди дезавуировал исследование 2010 года как изначально ошибочное.

В то время как лоскут Кадди, возможно, имел более высокий резонанс в средствах массовой информации, дебаты о силе феномена «прайминга» вызвали больше негативных последствий в психологии. Журнал Nature предложил этот букварь в 2013 году:

Теория утверждает, что на поведение могут влиять или «стимулировать» мысли или мотивы, запускаемые бессознательно…

Эта концепция существует уже несколько десятилетий. Это был ключевой тезис книги журналиста Вэнса Паккарда «Скрытые уговоры» 1957 года о том, как рекламная индустрия пытается манипулировать потребителями. Это ключ к алгоритмам, которые используют рекламодатели, чтобы решить, что нам продавать, когда мы используем свои телефоны и электронные устройства.

Но за десятилетия он превратился в тщательно продуманные теории о социальном прайминге, «изучении того, как тонкие сигналы могут неосознанно влиять на наши мысли или поведение», как выразилась природа — якобы влияя на результаты тестов, моральные рассуждения и даже, да, походку .В одном исследовании 1996 года утверждалось, что люди ходят медленнее после слов, связанных со стереотипами о пожилых людях.

К 2012 году, однако, проблема воспроизводимости, на которую ссылался редактор Real Clear Science, которая развенчала причуду «позы власти», сводила на нет теории социального прайминга. Даниэль Канеман, лауреат Нобелевской премии по психологии из Принстонского университета, предупредил в своем заявлении, что эта проблема связана с «надвигающейся катастрофой поезда», которая может преследовать академическую карьеру аспирантов, участвовавших в дискредитированных позднее исследованиях.Увещевание Канемана было частью того, что New York Times в прошлом году назвала «движением за методологические реформы» в социальной психологии с «новым, восторженным духом самобичевания», что может привести к более строгим исследованиям.

Новое исследование, опубликованное в этом месяце, может привести не только к «самобичеванию» психологов, но и к кризису совести.

В мартовском-апрельском выпуске Международного журнала права и психиатрии за март-апрель 2018 г. криминолог из колледжа Линдси Уилсон Аллен Копенгейвер и психолог Стетсоновского университета Кристофер Дж.Фергюсон приводит доказательства того, что заявление Американской психологической ассоциации 2005 года о существовании «подтвержденной» связи между жестокими видеоиграми и агрессивным антиобщественным поведением было подорвано исследованиями, которые АПА решила проигнорировать. Это имеет большое значение, потому что утверждение APA бесконечно цитировалось законодателями по всей стране, которые стремились запретить подросткам покупать жестокие видеоигры, и законодатели Калифорнии, которые фактически сделали это, объявив некоторые игры вне закона.

Copenhaver and Ferguson приводят пример за примером исследований, которые противоречат утверждению АПА.Тем не менее, APA вместо этого прислушался к лоббированию авторов, которые ранее публиковали исследования, утверждающие связь между видеоиграми и антиобщественным поведением, — ученых, которые были заинтересованы в поддержке своих тезисов. Но авторы также предложили другой мотив для ассоциации: в 2005 году, когда дебаты о жестоких видеоиграх были на пике, APA захотела принять участие в нормативных актах. Он рекомендовал «разработку и распространение системы рейтингов на основе контента, которая точно отражает содержание видеоигр и интерактивных медиа» — возможно, с использованием «печати одобрения» APA.

Копенгейвер и Фергюсон используют эту историю не только для того, чтобы задавать вопросы о том, руководствовалась ли APA саморекламой, а не наукой. Они также используют факты, чтобы показать невежество Американской психологической ассоциации в отношении видеоигр, отмечая, что Совет по рейтингу развлекательного программного обеспечения оценивает игры с 1994 года.

С 2005 года резкие заявления о последствиях жестоких видеоигр неуклонно опровергались как новыми исследованиями, так и здравым смыслом. Два десятилетия интенсивной игры в жестокие видеоигры миллионов американцев сопровождались историческим спадом насильственных преступлений.В 2011 году Верховный суд США с консервативным большинством проигнорировал заявленную ссылку, отбросив закон Калифорнии, запрещающий несовершеннолетним покупать жестокие игры.

И, может быть, это то, что вам следует сделать в следующий раз, когда появится новое увлечение психологии со смелыми заявлениями — отбросьте его.

Если только вы не слышите теорию напрямую от другого человека и не настроены на некоторый троллинг.