Что делает психологию наукой — Дискуссионный клуб

В сети я часто сталкиваюсь с мнением о том, что психология – это не наука. Не смотря на то, что это мнение высказывают преимущественно люди, слабо разбирающиеся не только в психологии, но и вообще в методологии науки, я считаю нужным уделить отдельное внимание максимально простому ответу на вопрос о том, что же делает психологию наукой.

Вообще прежде чем говорить о научности психологии в целом необходимо сделать следующие замечания. Несмотря на то, что психология – это наука, внутри нее вполне может процветать (а в нашей стране и на самом деле процветает) лженаука в виде, например, научного мошенничества (фальсификация данных исследования, их подтасовка), заблуждений, обусловленных конъюнктурой, преклонением перед авторитетами, возможны и ненаучные (ошибочные) выводы, порожденные низкой научной грамотностью отдельных исследователей и пр. Да и вообще в отсутствие внешнего контроля и внутренних принципов люди склонны идти по пути наименьшего сопротивления. В психологии такой путь — это высасывать теории из пальца, брать факты из головы, а не проводить трудоемкие исследования, полностью соответствующие современным научным стандартам.

Итак, что же делает психологию наукой?

Точность используемых понятий. Психология оперирует в целом более точными понятиями, чем другие гуманитарные науки, в частности, филология. Например, если на уроке литературы Вы скажите, что Онегин был умным человеком, Вас не попросят уточнить, что Вы подразумеваете под умом. Если же на защите диссертации по психологии Вы заявите, что в Вашем исследовании сравнивались высокоинтеллектуальные субъекты с субъектами менее интеллектуальными, то Вас попросят детально объяснить, что Вы понимаете под интеллектом, интеллектуальностью, как Вы разделяли людей по уровню интеллектуальности, как измеряли их интеллект.

Точность измерительных процедур. Соответственно точные понятия не возможны без точных измерительных процедур, которые позволяют объективно фиксировать явления, обозначаемые научными понятиями, и делать выводы о степени выраженности этих явлений. Даже если явление, обозначаемое точным научным понятием, нельзя изменить, само это понятие должно быть операциональным, иметь операциональное определение.

Возвращаясь к нашему предыдущему примеру, говорить об интеллекте в своем исследовании психолог-исследователь может только в том случае, если точно определил это понятие, описал набор операций, исполнение которых позволяет увидеть, что перед нами интеллект.

Вообще в психологии есть много средств и способов измерения, в этой науке есть даже особая отрасль – психометрия, в рамках которой исследуются приемы и способы измерения психических явлений. Примерами психологических измерительных инструментов являются, в частности, психофизические приборы, психофизиологическая аппаратура (например, широко известный полиграф), стандартизированные опросники.

Замечу также, что если исследование строится на точных понятиях, у которых есть операциональные определения, и в исследовании применяются точные измерения, то оно не менее научно, чем исследование психофизиологическое или какое-то еще, имеющее дело, условно говоря, с биологическим субстратом.

Обязательность эмпирической проверки гипотез. Литературный критик может позволить себе написать примерно следующее: «избалованность Онегина лишила его веры в искренность человеческих чувств, обесценило их в его глазах». При этом ученый-психолог не может просто написать: «избалованность человека лишает его веры в искренность чувств». Психолог-исследователь должен, во-первых, сформулировать операциональные определения понятий «избалованность», «вера в искренность чувств», а затем провести эмпирическую проверку того, что первое, действительно, порождает второе. И если проверка подтвердила эту гипотезу, то только в этом случае вывод психолога стоит воспринимать всерьез. Но даже при успешном эмпирическом подтверждении гипотезы в научном сообществе возможна дискуссия на предмет валидности проведенной проверки, экстраполируемости ее результатов на ситуации реальной жизни, методологической состоятельности проведенного исследования и т.д.

Методы эмпирической проверки. Под этими методами понимаются научные методы исследования. Использование этих методов, позволяет выявлять различные связи между явлениями, например, связи корреляционные и причинно-следственные. В нашем примере с избалованностью и верой в искренность чувств для проверки гипотезы о том, что первое снижает второе, можно было провести как корреляционное исследование, так и эксперимент. При этом корреляционное исследование в случае подтверждения гипотезы дало бы лишь косвенное подтверждение, поскольку корреляция – это не причинно-следственная связь, а просто связь, которая может быть обусловлена внешним фактором или группой факторов.

Корреляционное исследование выглядело бы следующим образом. В группе людей размером не менее 300 человек нужно было бы измерить показатель избалованности и показатель веры в человеческие чувства. Эти показатели измерялись бы специально созданными и стандартизированными опросниками. Уместно привести условные примеры вопросов из каждого опросника.

Вопросы на избалованность:

«Я скорее попрошу супруга/родственника налить себе чаю, чем сам встану из-за стола»;

«Чтобы быть по-настоящему эффективным, человек должен хорошо высыпаться».

Вопросы на веру в человеческие чувства:

«Люди более склонны притворяться, чем выражать искренние чувства»;

«Лучше, не доверяя людям, не получить выгоды, чем, доверяя людям, понести убытки».

Замечу, кстати, что процедура создания стандартизированных опросников сложна и трудоемка, и поэтому мы не рассматриваем ее подробно. Подчеркну лишь, что придумать хитрые вопросы – это не полдела, а лишь сотая доля дела, если можно так выразиться…

После выявления показателей избалованности и веры в искренность чувств, будет необходимо подсчитать коэффициент корреляции между этими показателями. Если в итоге получится высокая отрицательная корреляция (чем больше первый показатель, тем меньше второй показатель), то гипотеза будет доказанной, но с оговорками, высказанными выше.

Более ценные данные можно было бы получить в эксперименте, который, напомним, позволил бы выявить именно причинно-следственную связь между избалованностью (причина) и неверием в искренность человеческих чувств (следствие). В таком эксперименте сравнивались бы поведенческие параметры избалованных людей и поведенческие параметры людей неизбалованных. Естественно, исследователя интересовало бы поведение, связанное с верой в искренность человеческих чувств.

Например, каждому участнику давалось бы задание на принятие решения, зависящего от веры в искренность чувств, в частности, это могла бы быть одноходовая игра, построенная по схеме дилеммы заключенного: каждый участник эксперимента играет в дилемму с подставным лицом, которое демонстрирует искренние чувства, говорящие о его твердом желании не признаваться; если испытуемый доверяется подставному лицу и принимает его условия (не признаваться), то можно считать, что он верит в искренность чувств, если не принимает, то не верит.

В этом случае значимые различия между показателями поведения группы избалованных и группы неизбалованных (избалованные соглашаются на условия человека, продемонстрировавшего искрение чувства, значимо реже, чем неизбалованные) являлось бы подтверждением гипотезы.

Еще более интересным в научном плане был бы эксперимент, в котором избалованность создавалась бы прямо в ходе эксперимента. Однако в этом случае возник бы вопрос о том, равнозначно ли воздействие на веру в искренность чувств лабораторной, ситуативной, краткосрочной избалованности воздействию избалованности естественной, долгосрочной.

Конечно, я описал эксперимент условно, это скорее иллюстрация, чем реальная схема исследования.

Таким образом, очевидно, что эксперимент в целом сложнее спланировать и провести, чем корреляционное исследование. Но это вполне закономерная ситуация, учитывая, что эксперимент – метод более эвристически ценный.И нельзя не подчеркнуть, что современная психология – это, прежде всего, экспериментальная наука.

Методы анализа полученных эмпирически данных. В науке в отличие от лженауки данные анализируются не на глазок, а с помощью сложного математико-статистического аппарата. Упомянутые выше коэффициент корреляции и значимость различий – как раз относятся к этому аппарату. Современная психология переплетена с математикой очень тесто, а с постоянным совершенствованием компьютерных средств математико-статистической обработки данных эта связь будет, как говориться, только расти и крепнуть. Вообще следует заметить, что существует два типа закономерностей. Закономерности динамические, которые изучаются физикой, химией, биологией, и закономерности статистические. И психологической наукой выявляются как раз статистические закономерности. Соответственно математико-статистический аппарат современной психологии очень развит. К сожалению, формат данной статьи не предполагает подробное описание математической стороны психологии.

Конечно, современный образованный человек должен понимать, что делает психологию наукой, и, я надеюсь, данная статья помогла в формировании этого понимания. Вдобавок перед современным образованным человеком может встать задача определения того, насколько научным является то или иное психологическое исследование. Поэтому ниже мы поговорим обосновных критериях, позволяющих однозначно сказать, что психологическое исследование научно.

Итак, если Вы читаете статью или какой-то иной текст, в котором описывается психологическое исследование, то для определения того, насколько это исследование научно нужно проверить следующие моменты.

1. В первую очередь следует обратить внимание на понятийный аппарат исследования. На каких понятиях оно строится? Насколько точны эти понятия? Даны ли ключевым понятиям исследования операциональные определения?

2. Сформулированы ли в исследовании гипотезы, которые можно проверить? Осуществлена ли в исследовании эта проверка или же гипотезы просто сформулированы и все?Какими методами проводилась верификация гипотезы?

Проводилось ли корреляционное исследование? Или проводился эксперимент?

3. Насколько точно проводились измерения? Насколько точно были выявлены показатели, которые сопоставлялись в корреляционном исследовании? Насколько адекватен целям и задачам исследования проведенный эксперимент?

4. Насколько адекватен задачам исследования использованный математико-статистический аппарат? Репрезентативна ли выборка? На каком уровне значимости находятся подсчитанные статистические показатели?

Эти критерии нельзя считать панацеей, поэтому, анализируя каждое исследование, необходимо не слепо доверять им, а мыслить критически.

Безусловно, современный обыватель сталкивается не столько с научными статьями и монографиями, сколько с различными текстами, так сказать, популярного характера, в которых приводятся ссылки на эти статьи и монографии. Если ссылок не приводится, то считать текст научным нельзя, тут все просто. Но наличие ссылок само по себе, конечно, не гарантирует того, что читателю под видом научных данных не предлагают субъективные выводы и заманчивые фантазии. Поэтому я рекомендую стараться хотя бы бегло знакомиться с источниками, на которые ссылаются авторы текстов психологической тематики и, опять-таки, мыслить критически, не поддаваться когнитивной лености.

ЛИТАРАТУРА

1. 40 исследований, которые потрясли психологию / Роджер Р. Хок. — СПб.: Прайм-ЕВРОЗНАК, 2009. — 509 с.

2. Ануфриев А.Ф. Научное исследование: Курсовые, дипломные и диссертационные работы. — М.: Ось-89, 2002. — 112 с.

3. Экспериментальная психология: планирование, проведение, анализ 75 уникальных экспериментов / Роберт Солсо, Кимберли Маклиню — СПб. : Прайм-ЕВРОЗНАК, 2006. — 480 с.

«Теория непрактична, а практика нетеоретична» и другие проблемы психологии //Психологическая газета

25 декабря 1920 года родился Яков Александрович Пономарев. 100-летию со дня рождения методолога науки и основателя фундаментальной исследовательской школы в области психологии творчества была посвящена Всероссийская научная конференция «Творчество в современном мире: человек, общество, технологии», проведенная в онлайн-формате Институтом психологии Российской академии наук.

В ходе пленарного заседания с докладом «Предсказания Я.А. Пономарева и современные тенденции» выступил директор Института психологии Российской академии наук, доктор психологических наук, академик РАН Дмитрий Викторович Ушаков.

Наша конференция посвящена знаменательной дате — 100-летию со дня рождения замечательного учёного Якова Александровича Пономарева. 100-летие пришлось на непростой и необычный год. Конечно, 1920 год, когда родился Яков Александрович, был годом ещё более сложным, чем нынешний. И даже нынешняя пандемия коронавируса — это цветочки по сравнению с закончившейся только что «испанкой», ещё свирепствовавшим тифом, не говоря уже о Гражданской войне. Но тем не менее, как-то символично, что и 100-летие пришлось на год достаточно рубежный. Мы слышим прогнозы, что мир после коронавируса будет уже не таким, каким он был до коронавируса. Так это будет или иначе, но можно заметить много симптомов и признаков того, что в психологии, в её научном облике грядут достаточно большие перемены. Перемены, конечно, связанные не с самим по себе коронавирусом и не с пандемией, а накопившиеся за много лет. Перемены, которые, как я сегодня постараюсь показать, во многом были предусмотрены и предвиделись

Яковом Александровичем Пономаревым.

Когда мы говорим о Якове Александровиче, то понятно, что, с одной стороны, это основоположник нашей отечественной психологии творчества (мы знаем его блестящие экспериментальные исследования, мы знаем его объемлющую теорию), но, с другой стороны, и выдающийся методолог психологии.

Методолог, который принадлежит к когорте, или плеяде, неоклассической советской методологии. Мы знаем методологов классического периода — С.Л. Рубинштейна, А.Н. Леонтьева, Л.С. Выготского, Б.Г. Ананьева, Б.М. Теплова и так далее. Но с поколением Якова Александровича в науку вошёл новый подход. И именно усилиями его поколения, во многом самого Якова Александровича, сформировался новый курс и стиль методологии, который в меньшей степени был завязан на идеологию и в большей степени на естественно-научный подход. И я постараюсь показать сегодня, что некоторое дыхание времени, которое мы сегодня ощущаем, может быть во многом понято и оценено с позиций, которые нам предложил Яков Александрович.

В чём же это дыхание времени? Я обращу внимание на три тенденции, которые становятся очевидными в нашей психологии постепенно, что-то с 1990-х годов, что-то только сейчас, что-то, может быть, ещё не вполне стало очевидным, но нарастает. Можно их назвать больше, но эти вот три тенденции, три проблемы, о которых я буду говорить, с моей точки зрения, в большой степени определяют то, каким будет облик научной психологии завтра. Назвав и обсудив эти три тенденции, я попробую подойти к ним с точки зрения методологии Якова Александровича Пономарева и таким образом посмотреть, что его методология значит для нашего сегодняшнего дня.

Итак, первая тенденция — это то, что получило название психологического схизиса. Об этом в 1990-е годы стали писать Андрей Владиславович Юревич

в нашем институте, Фёдор Ефимович Василюк и некоторые другие авторы. Собственно, краткая формулировка такая: в психологии теория непрактична, а практика нетеоретична. И, соответственно, мы наблюдаем формирование схизиса, так выразился Василюк, то есть разделения подходов: есть подход практической психологии и есть подход теоретической психологии; различие знаний, которые формулируются там и там.

И даже различение сообщества в такой степени, что представители одного сообщества не знают «звезд» другого сообщества.

Вот эта вот первая тенденция была хорошо описана этими авторами и стала в центре дискуссий, которые продолжаются до сих пор. Хочу сначала зафиксировать её.

Дальше вторая тенденция — это потребность в том, что Андрей Владиславович Юревич назвал макропсихологией. Макропсихология — психология больших групп людей, стран, регионов и так далее. Например, можно говорить о макропсихологическом состоянии общества. И сегодня выясняется очень важная тенденция: к нам, психологам, есть большой запрос не только на работу с одними отдельными людьми, но на работу с психологическим состоянием общества. Вот, пожалуйста, сегодняшняя пандемия. Может быть, некоторые из вас знают, что Президиум РАН обратился в Правительство РФ с предложением создания Центра социологии и психологии кризисных ситуаций. Идея как раз в этом — в том, что когда складывается кризисная ситуация, огромное значение имеет её психологический аспект: понимание, а что будет с людьми, если мы продлим карантин; что будет с людьми, если мы примем одни карантинные меры, а не другие? Как это скажется, например, на семейных отношениях или как это скажется на политике? То, что происходит в США, и то, что происходит в Белоруссии, в какой степени это спровоцировано психологическим состоянием населения и, скажем, есть результат карантинных мер? Вот все эти проблемы, все эти вопросы, на которые ответить не так просто, сейчас эти вопросы интенсивно задаются психологам.

Или, допустим, другая проблема макропсихологии: если мы возьмем наше ближайшее прошлое, например, наш переходный период 1990-х годов, то мы увидим, что экономисты очень плохо могут описать, что с нами произошло, почему мы не стали такой же процветающей экономикой, как Германия, Франция или Великобритания, хотя и ввели рыночную экономику. Почему? Отсюда возникает большой запрос к нам, запрос на макропсихологию, на то, чтобы объяснить, каким образом менталитет населения влияет на жизнь общества, в том числе на экономическую жизнь. И, соответственно, здесь встают задачи междисциплинарного характера, которые связаны с синтезом модели общества и модели человека, с математическим моделированием и обработкой больших данных. Это требует нового уровня психологической теории.

И, наконец, третья тенденция, о которой сейчас тоже много говорят, — эта тенденция связана с появлением новых технологий. Начнём с того, что новые технологии означают для нас возможность работы с большими данными. Например, мы сейчас с вами разговариваем в Zoom. Через Zoom проходит огромное количество информации — совещаний, заседаний и так далее… Если мы считаем, что эти данные нигде не накапливаются, то мы глубоко заблуждаемся. Эти данные прекрасно накапливаются, эти данные, если их уметь обработать, могут дать очень много существенной информации. Вопрос в том, каким образом извлекать смысл из этих данных, то есть каким образом проделать ту работу, которую может проделывать наш человеческий интеллект.

Например, большие данные, которые извлекаются из соцсетей, где мы наблюдаем многочисленные дискуссии, могут быть для нас бесценным материалом.

Маркс говорил, что экономика есть чувственно представшая психология людей. Но сегодня мы можем сказать, что соцсети — чувственно представшая психология людей. Но вот большой вопрос: а как с этими данными работать? Что мы можем извлечь как психологи из них?

Оказывается, что существующие теоретические подходы здесь работают не очень хорошо. А запрос от практики серьезный. Большую известность приобрели работы по профилированию личности на основании цифровых следов в интернете. Но есть и другое — проблемы «информационных войн», так называемых deepfake, противодействие психологическому воздействию и так далее.

И вторая сторона, связанная с новыми технологиями, это создание технологии искусственного интеллекта, в частности, на протяжении последних 10 лет — это нейросети глубокого обучения, которые сегодня могут совершать многие удивительные вещи, об этом на нашей конференции тоже будет говориться. Эти технологии позволяют нам уже сейчас создавать такие устройства, которые обладают достаточными вычислительными мощностями, чтобы оказывать психологическую поддержку человеку, например, создавать индивидуальные образовательные траектории; оценивать психологическое состояние человека в реальном времени; давать советы по решению конфликтов, по управлению собой и своим временем и т.д. Но что-то мы таких устройств или приложений пока не видим на рынке.

Почему? По очень простой причине: психологическая теория на это пока не настроена.

Значит, вот три тенденции, или три проблемы, о которых я сегодня хотел сказать.

Первая проблема — это то, что мы с помощью психологической теории достаточно слабо можем справиться даже с такими вещами, как психотерапевтическая практика. Второе, мы сегодня нуждаемся в новых подходах, чтобы описывать динамику состояний больших социальных групп, макропсихологию. И третье, у нас достаточно существенная проблема с тем, как нам создать психологическое обеспечение высоких технологий, в первую очередь — искусственного интеллекта.

И посмотрим, что же по этому поводу говорит Яков Александрович Пономарев? Оказывается, у него есть много, что сказать. Естественно, всё это произошло уже после того, как Якова Александровича не стало с нами, но, тем не менее, как представляется, его работы предлагают ключ к этим проблемам современного мира и современной психологи. Яков Александрович смог показать секреты того, как производится и устроено современное психологическое знание. А оно устроено таким образом (это американская схема, которая стала господствовать с 1930-х годов после немецкой): знания у нас производятся как бы на конвейере. Один учёный должен получить такой научный результат, который может быть передан следующему учёному, который может его перепроверить, опровергнуть или привинтить к нему свою собственную деталь и передать дальше.

Такая система работает по-своему очень здорово и позволяет последовательно накапливать психологическое знание и увеличивать его экспоненциально. Но в то же время она приводит к одной проблеме: для того чтобы производить воспроизводимые знания, необходимо в локальном психологическом эксперименте изолировать маленький кусочек психологической реальности. Это то, что у Якова Александровича названо эмпирической многоаспектностью. Когда мы исследуем человека, мы должны выделить узкий транш, узкий кусочек человеческой реальности, смоделировать его в эксперименте и построить на основании этого эксперимента модели и теории, которые замечательно публикуются в высокоцитируемых научных работах вплоть до журналов Nature и Science. И всё это действительно хорошо и замечательно, но это приводит к такой картине психологии, которая похожа на фасеточный глаз насекомого. Такой же фасеточной оказазывается современная психологическая наука.

Мы имеем замечательные теории, например, памяти, но эти замечательные теории памяти, к сожалению, никак не связаны с замечательными же теориями социального поведения, или восприятия, или личности; то есть мы имеем отдельные фасетки, которые прекрасно объясняют психологические экспериментальные данные, но не даёт картины целостного человека.

И в чём проблема? Вот те три проблемы, о которых я сказал: проблема схизиса психологического. Давайте на неё посмотрим с этой точки зрения. Что, собственно, требуется психотерапевтической практике? Психотерапевтической практике требуется картина целостного человека. Это именно то, что не может фасеточная теоретико-экспериментальная психология. Что требуется, например, для Big data? Если мы имеем поведение человека, например, в соцсетях, мы имеем поведение целостного человека. Это уже не те наши экспериментальные ситуации, где мы выделяем отдельный маленький транш. И таким образом, мы оказываемся в присутствии той ситуации, что построенные в психологическом эксперименте теории описывают только отдельные частички этого поведения, а в целое не складывают. То же самое мы имеем и при попытке создания устройств, которые бы основывались на искусственном интеллекте, которые позволяли бы нам решать задачи целостного человека. И с этим же мы сталкиваемся в области макропсихологии, потому что там мы должны соотнести модели человека и модели общества, там опять же нужен целостный взгляд.

Собственно пафос теории Якова Александровича, точнее, пафос его видения современной психологической науки, как раз и заключается в том, чтобы найти способы перейти от эмпирической многоаспектности к синтетическому знанию и, соответственно, к целостным моделям видения человека. И здесь есть два пути. Один путь «снизу вверх», другой путь «сверху вниз». Путь «снизу вверх» заключается в том, что мы пытаемся обобщить отдельные модели и составить из них нечто более целостное. К сожалению, это путь очень проблематичный, поскольку обобщить то, во что изначально заложены разнородные предпосылки, не получается. Но путь, который предлагал Пономарев, о другом, он фактически «сверху вниз». Нужно увидеть заранее некую целостную модель человека, что собой представляет человек, и, исходя из этой целостной модели, видеть отдельные части, синтезировать отдельные фасетки нашего психологического знания. Что означает этот путь «сверху вниз»? Можно выделить два уровня психологической теории. В современной психологии представлен первый уровень, это теории, которые говорят: память работает так-то, интеллект в своем развитии проходит такие-то стадии, такие-то эмоции являются базовыми и т.д. Это все теории первого уровня, которые построены на эмпирическом обобщении некоторых фактов. Но возникает вопрос: а почему человек устроен таким образом? Почему он проходит стадии развития интеллекта, которые описал Ж. Пиаже? И почему память устроена таким образом? Условно говоря (это вот, мне кажется, такой хороший пример для объяснения различия между теориями первого и второго уровня): если нам, психологам, попались инопланетяне, марсиане, разумные, то можем ли мы ожидать того, что наши психологические закономерности будут проявляться у них? Те же стадии развития интеллекта или базовые эмоции? Мы этого не знаем, потому что мы идем от эмпирии. Если мы находим другое эмпирическое разумное существо в реальном мире, то, соответственно, мы ничего не можем сказать про то, какое оно должно быть. И даже если мы говорим о достаточно близких к нам неандертальцах, то мы тоже не можем сказать, например, был у них когнитивный диссонанс или не было. Заход от того, а каким должен быть человек, заход «сверху вниз», этот заход, вообще говоря, в других науках применяется. Знаменитый биолог Конрад Уодингтон ставил такой вопрос относительно биологических существ: почему, например, есть животные с двумя, тремя, четырьмя парами конечностей или с большИм их числом (как у многоножек), но нет с шестью или с семью парами конечностей? Есть в этом какой-то резон, что иначе быть и не может? Есть какой-то резон в нашем случае, что у человека обязательно должен быть когнитивный диссонанс? И вот, собственно, этот вот заход — это заход, который и стоит за теорией Якова Александровича. И мысль, которую он проводит, — это мысль о том, что ответ на этот вопрос может дать универсальный эволюционизм. Ведь фактически понятие универсального эволюционизма приводит к понятию некоего идеального разумного существа, то есть такого разумного существа, которое может возникнуть в рамках законов эволюции. Законы эволюции более общи, чем законы, которые мы находим в функционировании любого объекта в нашем мире, в том числе разумного существа. Вот этот вот заход Якова Александровича очень принципиален. И, как представляется, это есть та теоретическая база, с которой современная психология может подходить к сложным явлениям, где мы сталкиваемся с целостным человеком. Когда мы сталкиваемся с целостным человеком, нам нужны принципы, с помощью которых мы синтезируем отдельные знания в общую модель. Вот эти общие принципы Яков Александрович видел в принципах эволюционизма, которые определенным образом конкретизированы и описаны в его теории.

Ну, и, соответственно, заключая, я хотел бы сказать следующее. Один из участников нашей конференции Виктор Михайлович Аллахвердов как-то говорил об опубликованных дневниковых записях, где в общем некие банальные события происходят, такие бытовые человеческие, но особенность этих записей заключается в том, когда происходит действие. А оно происходит в октябре 1917 г., то сть на фоне огромных исторических событий мы часто занимаемся обыденными вещами и не чувствуем происходящих вокруг нас перемен. В этом плане, когда мы говорим о Якове Александровиче и проводим конференцию в его честь, то мне кажется, что очень важно держать в голове эти две вещи. С одной стороны, наша конференция — это конференция о вполне классическом психологическом объекте, о творчестве, которым занимался Пономарев, и в этой области у него есть много последователей, и на конференции мы услышим не один доклад в области психологии творчества. Но, с другой стороны, и плюс к этому Пономарев — и о другом. Он о неких крупных, тектонических процессах в психологии. И не только о том, что произошло, но и о том, что должно происходить. И в этом плане очень хорошо и очень важно, что на нашей конференции затрагиваются не только эти конкретные психологические вопросы (на этот счёт есть и будут замечательные доклады), но на конференции предусмотрена и вот эта сторона — на конференции будут лекции по проблеме и эволюции, и универсального эволюционизма. И очень важно, чтобы на фоне наших занятий тем, что Томас Кун называл нормальной наукой, мы не забывали о том, что нормальная наука время от времени сменяется научными революциями. Я надеюсь, что наша конференция будет таким местом, где мы будем говорить не только о нормальной науке, но будем руководствоваться предчувствиями, ожиданиями и некой подготовкой к тому, чтобы не оказаться неожиданно перед изменением картины науки, которую принесёт нам такая революция.

 

Видеозапись: Институт психологии РАН. Фото: Пётр Морозов, Институт психологии РАН.

Что дает изучение психологии?

• Переезды (квартирные, дачные, офисные, магазинные…)
• Вывоз мусора и отходов
• Доставка покупок из магазина, клиенту, снабжение магазина / производства
• Работа грузчиков: подъём / спуск по этажам, длинные проносы, сборка / разборка мебели, подключение / отключение бытовой техники, упаковка / распаковка

Психология является краеугольным камнем в жизни любого человека и именно от неё зависит его успешность, результативность и эффективность во всех областях его жизни. Давайте узнаем, какую роль в человеческой жизни играет психология и для чего её необходимо изучать!

Зачем нужно знание психологии

​Жизнь человека – это многосложное и многоуровневое явление, состоящее из сотен различных областей и сфер, каждая из которых имеет для человека значение. Что общего между семьёй и деловым успехом, между дружбой и воспитанием детей, между политикой и бессонницей? Ответ – психология! Именно психология задействована во всех сферах человеческой жизни и имеет решающее значение в самом важном её элементе в принятии решений!

Психология – это наука о внутреннем мире человека. С древнегреческого «психо» можно перевести как душа, сознание или характер. Сложно переоценить важность знаний о своём внутреннем мире, его устройстве, основных базисах и функционале, а также об их практическом применении в жизни.

Психология человека имеет значение во всех областях жизни: его семейные, дружеские и деловые взаимоотношения, принятие решений, преодоление вызовов самого широкого спектра, решения задач и достижения целей. Знание психологии играет ключевую роль в решении психологических проблем человека (страхи, фобии, стресс, депрессия и иное), в изменении характера, саморазвитии и личностном росте. Психология также крайне важна в политике, бизнесе и во всех иных сферах человеческой деятельности. Именно от психологии зависит добьётся ли человек результата, сможет ли реализовать свои цели и мечты, и насколько он будет эффективен и успешен в желаемых ему направлениях.

Отношения с людьми 

​Сложно переоценить важность отношений с другими людьми. От отношений между людьми зависит и успешность человека в решении его деловых вопросов, и то счастье, которое он имеет в своих семейных отношениях, и то, насколько он способен эффективно общаться с людьми незнакомыми, которых человек постоянно встречает на протяжении всей своей жизни при совершенно разных обстоятельствах.

Знание психологии позволяет выстраивать отношения гармонично и справедливо с учётом интересов всех сторон исходя из понимания своей психологии, своих интересов, чувств и эмоций, и с учётом интересов, чувств и эмоций другого человека. Знание психологии позволит эффективно решить большинство конфликтных ситуаций, а главное, позволит не допустить их появления. Психология научит выстраивать конструктивные взаимоотношения с любым человеком вне зависимости от его пола, возраста, вероисповедания, политических взглядов и научит извлекать максимальную выгоду из взаимоотношений для обоих из сторон.

Решение психологических проблем

​Знания психологии позволяет эффективно решать собственные психологические проблемы: избавление от страхов и фобий, избавление от стресса и навязчивых состояний, вредных привычек, а также многие другие. Именно эти проблемы мучает очень многих людей на протяжении всей жизни, и они не знают методов избавления от них. Кроме того, многие даже не подозревают о существовании этих проблем. Поскольку зачастую данные проблемы являются неосознанными, протекающими в фоновом режиме. Человек не осознаёт их и не понимает, что они негативно сказываются на его жизни и что их можно и нужно решать.

​Саморазвитие и личностный рост ​

​Знание психологии является важным фактором в области саморазвития и личностного роста. С помощью определенных знаний в области психологии можно эффективно решать многие проблемы и сложности, возникающие в процессе жизни, за счёт изменение собственного характера, изменения своего подхода и восприятия происходящих событий, выстраивать грамотное и адекватное восприятие себя, окружающих людей, происходящих событий и различных явлений. И за счёт этого решать многие проблемы и задачи.

Эффективность и удовольствие

​Умение решать стоящие перед человеком задачи эффективно и своевременно, без спешки и стрессов, умение правильно ставить цели и достигать их, умение получать максимальное удовольствие от собственной жизни, сохраняя при этом устойчивое внутреннее психологическое состояние, хорошее настроение и высокий уровень энергии. Всего этого также позволит достичь знание тех или иных аспектов психологии.

Здоровье​

​Кроме вышесказанного, знание психологии позволяет решать определенные проблемы со здоровьем. Например, проблемы нарушения сна (бессонница и кошмары), а также проблемы повышенного артериального давления (гипертония) и многие другие.

Принятие решений​

​Важно понимать, что психология является основой человеческой жизни. Поскольку это то программное обеспечение, на котором работает человеческий мозг, и именно от него зависят все поступки человека, принятые им решения и предпринятые действия и в конечном счёте именно от этого зависит его судьба.

Посеешь поступок – пожнёшь привычку. Посеешь привычку – пожнёшь характер. Посеешь характер – пожнёшь судьбу.

​Внутренний мир человека, его мысли, чувства, реакции и восприятие, умственные способности и характер решают всё! Определяют то, что будет делать человек, и как он будет это делать. И в конечном счёте именно психология человека определяет сможет ли человек решить стоящие перед ним задачи, сможет ли сделать правильный выбор, который приведёт к положительному исходу, будет ли он действовать или бездействовать.

Заключение

​На наш взгляд, изучения психологии является обязательным для тех, кто хочет жить гармоничной и счастливой жизнью, кто хочет максимально эффективно решать стоящие перед ними задачи и добиваться своих целей.

Что даёт изучение психологии:

• Интересно! Изучать психологию очень интересно. Поскольку это открывает новое понимание и новый взгляд на себя и окружающих нас людей, на происходящие явления и события, и в целом на всю жизнь человек;
• Полезно! Изучение психологии открывает огромные возможности и позволяет решать задачи и проблемы, которые до этого казались и вовсе неразрешимыми;
• Эффективно! Изучение психологии значительно повышает личную эффективность в принятии решений, отношениях как семейных, так и деловых, творчестве, работе и других областях жизни;
• Выгодно! Изучение психологии позволяет эффективно решать свои деловые и финансовые вопросы за счёт нового взгляда на себя, на свои возможности, за счёт развития своих способностей и повышения своей эффективности;
• Развивает! Изучение психологии является крайне полезным для личностного роста и развития личности, самосовершенствования и саморазвития.

Конечно, изучение психологии отнюдь не простое занятие, но оно того стоит. И результаты, которые получает человек от изучения психологии, с лёгкостью окупают всё вложенное в это время.

Зарегистрируйтесь прямо сейчас!

Скройте всю рекламу и другую ненужную информацию, а также получите доступ к расширенным возможностям журнала зарегистрировавшись уже сегодня!

Frontiers | Почему не все являются эволюционными психологами?

Если мы предположим, что очень немногие высокообразованные люди не верят в биологическую эволюцию (что является довольно безопасным предположением), то из этого следует, что подавляющее большинство научно ориентированных психологов и исследователей психологии полагают, что нейронные механизмы, лежащие в основе нашей психологической Способности и склонности являются продуктом эволюции — естественного, родственного и полового отбора. Поэтому вызывает недоумение, что нет более широкого признания важности эволюционно обоснованного подхода в нашей науке.Несмотря на растущее понимание и признание эволюционной психологии (ЭП), не будет преувеличением сказать, что почти все исследования, которые проводятся в психологии (за исключением тех областей, которые явно интересуются эволюцией, таких как ЭП и сравнительная психология), и почти все из них приложения психологии полностью игнорируют эволюционное происхождение изучаемых механизмов или применяемых «принципов». И это несмотря на серию энергичных и хорошо информированных призывов к оружию и разъяснений, в каждом из которых утверждается, что эволюционный подход принципиально важен, и убедительно развенчивается ряд преобладающих мифов о том, что влечет за собой такой подход (например,г., Barkow et al., 1992; Бусс и др., 1998; Buss, 2005; Confer et al., 2010; Космидес и Туби, 2013). Вместо того, чтобы просто добавить свой голос к тем, кто объясняет природу и достоинства эволюционного подхода к психологии, моя цель в нынешнем эссе — предложить некоторые идеи о том, почему изложенный случай может не иметь поддержки у тех из нас, кто занимается Филд надеялся, что это произойдет. Я предлагаю точку зрения исследователя, который участвует как в ВП, поскольку он применяется для понимания психологических механизмов человека, так и в экологическом подходе к сравнительному познанию, который пытается понять, как селективные силы формируют когнитивные механизмы у не-людей. а также академика, который преподавал психологию (и немного биологии) в течение 20 лет, когда влияние и популярность обоих этих исследовательских предприятий выросли.Я надеюсь, что смогу выделить некоторые потенциальные препятствия на пути широкого признания центральной роли эволюции в психологии и предложить некоторые пути, по которым мы сможем двигаться вперед.

Хотя приведенный ниже список, вероятно, недооценивает вовлеченные факторы и в некоторой степени отражает личные наблюдения (и, возможно, менее верен в отношении субдисциплин психологии, с которыми я менее знаком), я считаю, что есть по крайней мере шесть довольно простых объяснений продолжающегося сопротивления принятию всестороннего эволюционного подхода в господствующей психологии, каждое из которых будет исследовано более подробно.Факторы не являются полностью независимыми и, несомненно, взаимодействуют друг с другом, что усложняет картину, но, надеюсь, сделав их явными, мы сможем лучше понять как природу сил, которые необходимо преодолеть, так и слабость позицию, которую они представляют.

(1) Примат механизма.

(2) Отождествление EP с отдельными его версиями.

(3) Как раз такой рассказ.

(4) Мотивированная оппозиция.

(5) Теоретическая инерция и ошибочный скептицизм.

(6) Плохое понимание современных эволюционных принципов в психологии.

Примат механизма

Для многих исследователей психологии тот факт, что механизм является результатом прошлых эволюционных сил, считается истинным (по крайней мере, в принципе), но также предполагается, что он по существу не имеет отношения к пониманию того, как работает механизм, что является основной целью. большинства психологических исследований. Эту точку зрения часто (и справедливо) критикуют за неполное понимание рассматриваемого механизма, поскольку она игнорирует ее эволюционировавшую функцию , но я думаю, что существует опасность того, что игнорирование эволюционных соображений на самом деле гораздо более опасно, чем это, поскольку это может привести к постулированию психологических механизмов, которые, a priori , очень маловероятны, и, поскольку, будучи оторванными от его функции, мы рискуем неправильно понять даже , как работает этот механизм.

Потенциальные опасности игнорирования эволюционных соображений можно проиллюстрировать следующей серией исследований, в которых изучается способность птиц, питающихся нектаром, выполнять задачи пространственной памяти. Берк и Фулхэм (2003) показали, что австралийские птицы, питающиеся нектаром, Regent Honeyeaters были гораздо лучше способны научиться избегать кормушки, в которой они недавно нашли нектар (для беспроигрышной смены), чем они смогли научиться возвращаться к ней. расположение (беспроигрышный вариант). Такая же картина наблюдается у других видов, питающихся нектаром (например,g., Kamil, 1978), и отражает тот факт, что в дикой природе посещаемый цветок истощен нектаром, и поэтому избегание таких мест ведет к эффективному поиску пищи. Мы могли бы постулировать некий механизм памяти / мотивации, объясняющий это поведение (действительно, в литературе по психологии уже были описаны некоторые общие процессы — Gaffan and Davies, 1981, 1982), но экологические соображения заставили нас проверить, действительно ли после долгой задержки (достаточно долго, чтобы цветы в дикой природе пополнили свой нектар) эту тенденцию можно было бы обратить вспять.Вот что мы обнаружили: при длительных задержках птицам легче научиться побеждать и удерживать, чем сменять друг друга, несмотря на то, что все птицы в нашем исследовании рождались и выращивались в неволе, и поэтому были незнакомы с естественной скоростью пополнения запасов цветов. . Это открытие демонстрирует, что способ работы механизма пространственной памяти, лежащей в основе возврата или избегания положительных местоположений , тесно связан с его адаптивной функцией. Впоследствии мы проследили это исследование, изучив механизм более подробно на родственных всеядных видах (шумных шахтерах), и определили, что смещение выигрыша выражается только тогда, когда награда — нектар, а не когда это беспозвоночное (как было предсказано из пространственно-временное распределение этих двух продуктов (Sulikowski and Burke, 2007), несмотря на то, что задачи идентичны во всех отношениях, за исключением характера вознаграждения.Этот эффект частично вызван тем, что птицы по-разному ищут в массивах нектар и беспозвоночных (Sulikowski and Burke, 2010a), частично тем, что птицы не кодируют пространственное расположение кормушек, загруженных беспозвоночными (Sulikowski and Burke, 2010b), вместо этого они систематически перемещаются по массиву, в то время как они спонтанно кодируют местоположения питателей, загруженных нектаром (Sulikowski and Burke, 2011). Тщательный анализ моделей поиска пищи также позволяет предположить, что низкая производительность в условиях беспроигрышного проживания с наградой нектаром не является следствием плохой памяти о вознаграждаемых местах, а, вероятно, отражает избирательное торможение беспроигрышного поведения (Sulikowski and Burke, 2012).

Ни один из этих аспектов того, как работает этот конкретный механизм (или механизмы), даже не был бы исследован без размышлений о запоминании пространственных местоположений с экологической точки зрения. Детали тесно связаны с экологией кормодобывания рассматриваемых птиц и действуют по-разному в зависимости от ищущей награды. Прямым, но не получившим широкого признания, следствием этого является то, что бессмысленно говорить об общем механизме пространственной памяти у любого вида (включая людей) — психологические механизмы могут быть поняты только в их эволюционном / функциональный контекст.В текущем примере то, что запоминается о поощрении пространственных местоположений, зависит от вида пищи, найденной там, и длины «интервала удержания» — ни один из этих эффектов не может быть предсказан какой-либо общей теорией памяти (или даже пространственной или «Рабочая» память), но и то и другое предсказывается пространственно-временным распределением пищи птицы в дикой природе. Были попытки лучше включить механизм в поведенческую экологию (McNamara and Houston, 2009), а также эволюцию и экологию в исследования психологического механизма (например,г., Камиль, 1988; Барков и др., 1992; Бусс и др., 1998; Shettleworth, 2010, и т. Д.), Но, возможно, чтобы обеспечить большее влияние, мы должны подчеркнуть тот факт, что эти два понятия часто будут внутренне переплетены, и что одно без другого не будет просто давать неполное понимание , оно вполне может дать полное мис понимания.

Отождествление эволюционной психологии с отдельными ее версиями

Большая часть явной критики EP явно направлена ​​только на наиболее видимые и формально сформулированные его версии, а не является критикой эволюционного подхода к психологии в целом.Действительно, некоторые критики прямо говорят об этом различии (Buller, 2005), о чем будет сказано ниже. Это прискорбно, потому что для тех, кто не следит внимательно за деталями этих дебатов, критика конкретных версий EP воспринимается как критика подхода и используется как оправдание для продолжения игнорирования эволюции в психологии, и, по крайней мере, некоторые из вещей, на которые нацелены критики, не являются аргументами против важности эволюционного подхода.

Хотя у нас есть очень веские причины быть благодарными за новаторские усилия тех, кто создал эту область, вероятно, пришло время открыто признать, что не каждый, кто придерживается эволюционного подхода к пониманию психологии, принимает все особенности, которые считались диагностическими. ЕР.Двумя главными камнями преткновения извне, похоже, являются понятие массивной модульности и то, что адаптации «разработаны» для работы в плейстоцене, но ниже я утверждаю, что также нет необходимой связи между принятием эволюционного подхода и верой что мозг — это устройство обработки вычислительной информации (хотя во всех основных обзорах перспективы утверждается, что это центральный принцип EP). В самом деле, две статьи в текущем выпуске аргументируют вместо эволюционным подходом к пониманию психологии, но приравнивают EP к вычислительному и модульному подходу (Barrett et al., 2014; Stotz, 2014).

Хорошо сбалансированные и убедительные аргументы были приведены изнутри области, защищающей идею модулей для обработки (в некоторой степени) предметно-ориентированной информации (например, Barrett and Kurzban, 2006), но большая часть силы этих аргументов зависит от лежащее в основе предположение, что мозг — это устройство обработки информации. В отсутствие этого предположения (обсуждаемого ниже) мы, вероятно, можем безопасно не брать на себя обязательство точно , каким, вероятно, будет модульных эволюционирующих механизмов, никоим образом не ставя под угрозу нашу настойчивость в том, что нам необходимо понять механизм с эволюционной точки зрения.Запутанный и взаимосвязанный способ развития сложных адаптаций означает, что мы, вероятно, должны ожидать, что некоторые из них будут достаточно модульными, а другие будут зависеть от компонентов ранее существовавших механизмов или даже эволюционировать совместно с другими механизмами. Например, иммунную систему можно рассматривать как модуль (по крайней мере, с точки зрения выполнения конкретной работы или набора связанных работ), но она «использует» систему кровообращения, чтобы «добраться до» очагов инфекции. . Поэтому трудно решить, следует ли считать систему кровообращения частью иммунной системы и / или следует ли рассматривать борьбу с патогенами как одну из задач (часть «входа») системы кровообращения.Как мы надеемся, этот пример иллюстрирует, что есть реальный смысл, в котором эти решения не нужно принимать, поскольку они не помогают нам понять, как работает какой-либо из рассматриваемых механизмов или как они развивались. Точно так же я считаю, что, хотя определение функции, а в некоторых случаях и функций, которые выполняет психологический механизм, имеет решающее значение, нам не нужно беспокоиться о том, классифицируем ли мы его как модуль или нет, и, конечно, нет необходимости настаивать на том, что решение конкретных (даже несовместимых между собой) адаптивных задач обязательно приведет к массовому модульному мозгу.Действительно, несовместимые функции часто приводят к адаптивным компромиссам в основных механизмах, а не к расхождению основных механизмов. Например, сложные сексуальные украшения (например, павлиньи хвосты) выгодны с точки зрения привлечения партнеров, но часто ограничиваются естественным отбором, поскольку являются энергетическими препятствиями и препятствиями для выживания.

Точно так же, хотя нет формально сформулированной альтернативы, поскольку все основные выводы в данной области основаны на метафоре обработки информации / вычислений (как и у подавляющего большинства когнитивных психологов), на самом деле нет никакой логической связи между такой метафорой. функции мозга (или «разума») и эволюционного подхода.Эта метафора в основном отсутствует в поведенческой экологии и этологии (включая этологию человека), например, но эти области внесли огромный вклад в наше понимание эволюции поведения и поведенческих механизмов. На самом деле, мне кажется, что размышление о мозге с точки зрения эволюции на самом деле подрывает метафору обработки информации. Мозг не может быть «для» обработки информации, потому что обработка информации не имеет последствий для пригодности. Повышение чувствительности к важной экологической информации может иметь последствия для фитнеса при условии, что информация обрабатывается надлежащим образом, а мозг явно участвует в обеспечении чувствительности организмов к экологической информации и в координации действий.Я считаю, что прямой подход к познанию, подобный подходу Гибсона (1979), который подчеркивает динамические, встроенные взаимодействия организм-среда, гораздо более естественен для эволюционного подхода, но, как и модульность, я думаю, что метатеоретические точки зрения на природу познания не являются центральными для эволюционного подхода к психологии, и поэтому нецелесообразно и не обязательно связывать эту область с каким-либо конкретным подходом. Это могло бы иметь дополнительное преимущество в привлечении большего количества биологов для изучения эволюции психологических механизмов.У меня складывается впечатление, что многие избегают психологических вопросов, потому что видят такие вещи, как вычислительный / репрезентативный подход, как эзотерические и ненужные абстракции.

В соответствии с идеей о том, что нам не нужно придерживаться массивной модульности или метафоры обработки информации как характеристик EP, является тот факт, что менее 1% статей, опубликованных в журналах Evolutionary Psychology и Evolution and Human Behavior в 2013 г. (всего 104 — исключая специальный выпуск EP ) каким-либо образом обращаются к этим вопросам или даже получают информацию о них.Гораздо чаще (17%) выводятся гипотезы (или делаются выводы), основанные на размышлениях об адаптивных проблемах, с которыми сталкиваются наши плейстоценовые (или, по крайней мере, охотники-собиратели) предки, которые рассматриваются в следующем разделе. Подавляющее большинство исследований в обоих журналах (остальные 80%) проверяют гипотезы, основанные на фундаментальных эволюционных принципах.

Просто так рассказывать истории

Несмотря на многочисленные попытки объяснить, как именно эволюционные гипотезы выводятся и проверяются (а иногда и отвергаются) точно так же, как выводятся и проверяются другие виды гипотез в психологии, совсем недавно Confer et al.(2010), идея о том, что эволюционных гипотез каким-то образом непроверяемы, остается широко распространенной точкой зрения (Курцбан, 2010). Возможно, мы могли бы добиться большего прогресса, чаще признавая, что эволюционные гипотезы на самом деле довольно трудно проверить (как, например, Confer et al., 2010), и что психологические исследования — лишь одна из многих линий сходящихся доказательств, которые помогают собрать кусочки пазла. Вероятно, справедливой критикой нашей области является то, что мы слишком сильно полагаемся на обнаружение признаков особого замысла психологических механизмов человека как свидетельство их эволюции и слишком мало на изучение механизма у разных видов (Vonk and Shackelford, 2013).В других областях, которые интересуются эволюцией поведенческих механизмов, обычно проводятся филогенетические сравнения для проверки гипотез. Даже там, где мы предлагаем эволюцию уникальной человеческой адаптации, межвидовые сравнения (в конечном итоге) необходимы для проверки этой идеи. Конечно, не каждая статья должна включать такие сравнения (особенно потому, что они часто являются сложными с точки зрения логистики), но мы можем получить более широкое признание (или, по крайней мере, менее широкое сопротивление), если прямо признаем, что без таких сравнений многие выводы должны оставаться предварительными.

Я здесь не утверждаю, что нам нужны межвидовые сравнения, чтобы проверить , развился ли механизм — я думаю, нам нужно работать в направлении общей психологии, в которой это неоспоримое предположение, — но чтобы проверить , как развивался, используя знание филогении и экологических селективных сил. Чтобы проиллюстрировать это, рассмотрим демонстрацию Берка и Суликовски (2010) о том, что наклоненные назад лица (имитирующие вид снизу) оцениваются как более мужские (или менее женские), а наклоненные вперед лица (имитирующие вид сверху) считаются более женственными (или менее мужественный).Основываясь на этом, они пришли к выводу, что структурный половой диморфизм человеческих лиц, когда у мужчин челюсти больше и глаза меньше, а у женщин меньше челюсти и глаза больше, возможно, эволюционировал, чтобы подчеркнуть или просто придать структурный вид различному внешнему виду лиц. сверху (поскольку самки обычно видны самкам) и снизу (поскольку самцы обычно видны самкам), поскольку самцы и самки также различаются по среднему росту. Данные соответствуют этому выводу, но он подкрепляется тем фактом, что все гоминины (которые все двуногие) демонстрируют заметный диморфизм полового роста и тот же диморфизм лица, что и люди, но другие обезьяны (которые не двуногие) не показывают одинаковый диморфизм формы лица.Конечно, одного этого недостаточно, чтобы сделать вывод о том, что различия формы лиц являются следствием развитого сигнала, использующего разность перспективы на основе высоты, но это подтверждает. Требуются дополнительные доказательства, чтобы исключить другие возможности, но суть этого примера в том, чтобы подчеркнуть, что необходимые и достаточные доказательства не всегда исходят из психологии или людей.

У меня сложилось впечатление, что часть неизгладимого пятна «просто рассказывания историй» связана с идеей о том, что EP в основном сосредоточен на объяснении (всего) человеческого поведения с точки зрения того, что было бы полезно нашим предкам-охотникам-собирателям.Хотя верно то, что мы провели большую часть нашего времени как вид, ведущий такой образ жизни, почти наверняка неверно, что большинство наших когнитивных адаптаций на мир «каменного века» — почти все они очень вероятно, значительно предшествуют этой эпохе, а некоторые могут быть новее. Например, почти каждая адаптация к восприятию мира (составляющая примерно половину нейронов в мозгу) существовала задолго до этой эпохи, и механизмы, лежащие в основе толерантности к лактозе и устойчивости к определенным локализованным заболеваниям (например,g., малярия, чума) возникли позже (Schaffner and Sabeti, 2008). Учитывая, что большая часть EP на самом деле не посвящена проверке гипотез, специфичных для этой эпохи, поскольку большинство исследований проверяют гипотезы, основанные на фундаментальных эволюционных принципах, одним из способов преодоления этого заблуждения может быть попытка более широко предать гласности подобные исследования.

Мотивированная оппозиция

Несмотря на заметный (хотя и постепенный) отход от того, что Туби и Космидес (1992) первоначально определил как Стандартную модель социальных наук, остаются очаги решительной оппозиции эволюционному подходу к психологии.Основная проблема с этой оппозицией заключается не в логике аргументов или силе доказательств, которые они предоставляют против ЕП — обычно они слабые или основаны на недоразумении (Курцбан, 2010), — а в том, что любая формальная оппозиция дает основание для традиционных психологов продолжать игнорировать эволюционные подходы.

Есть явные признаки того, что это возражение мотивировано, а не является неизбежным следствием тщательного анализа накопленных доказательств.Естественно, претензии, в отношении которых нет достаточных доказательств, вызывают озабоченность в любой области, и поэтому уместно предложить как можно более тщательную проверку, но EP — это область, которая давно сталкивается с критикой (к сожалению, большая часть ее основывается на по следующим двум обсуждаемым факторам), и поэтому, вероятно, с меньшей вероятностью, чем в большинстве областей, будет выдвигать претензии, по которым нет достаточных доказательств. Одним из признаков того, что некоторые критические замечания мотивированы, является то, что они делают значительно более широкие выводы, чем того требуют их данные и / или анализ.Например, Буллер (Buller, 2000, 2005) утверждает, что у него нет проблем с EP как с областью исследования (как правило, с эволюционным подходом к психологическим вопросам), но довольно язвительно относится к EP как парадигме (по которой он, кажется, означают исследования, проведенные наиболее известными практиками). Несмотря на отсутствие (признанных) проблем с EP как областью исследования, он делает очень широкое заявление о том, что нет убедительных доказательств в пользу любых психологических адаптаций, которые были предложены.Есть основания полагать, что критика, которая обнаруживает недостатки всех утверждений, может не оценивать доказательства совершенно беспристрастно.

Чтобы проиллюстрировать природу проблемы, я сосредоточусь на более позднем критике исследования EP, Кристине Харрис, которая опубликовала две неудачные попытки воспроизвести исследования, вдохновленные эволюцией, сообщающие о сдвигах в суждениях женщин в течение менструального цикла. Первый поставил под сомнение хорошо известные (и действительно хорошо установленные) колебания оценок привлекательности (Harris, 2011), а самый последний «не смог воспроизвести» изменение предпочтений при голосовании (Harris and Mickes, 2014).Первоначальные исследователи опубликовали четкие и убедительные ответы на оба эти вопроса (DeBruine et al., 2010; Gildersleeve et al., 2013; Durante et al., 2014), в которых были выявлены недостатки в логике и методологии, но это Харрис пытается сделать более общие выводы, которые, как мне кажется, обнаруживают очевидную предвзятость. Не сумев воспроизвести одно конкретное исследование сдвигов в предпочтениях женщин к маскулинизированным лицам в течение менструального цикла (и не сумев проанализировать большое количество подтверждающих данных), Харрис (2011) заключает, что мы должны подвергнуть сомнению «большую часть текущей работы в эволюционная психология », особенно те, которые определяют« гендерные различия ».«Это, конечно, никоим образом не подтверждается данными, предлагая очевидную повестку дня. Точно так же, несмотря на провокационный (и политически заряженный) заголовок — «Женщины могут сохранять право голоса: нет доказательств того, что гормональные изменения во время менструального цикла влияют на политические и религиозные убеждения» — Harris and Mickes (2014) на самом деле воспроизвело взаимодействия между менструальными циклами. фаза цикла и статус отношений в отношении намерений при голосовании — наиболее интересный аспект первоначального исследования, которое, по их утверждениям, не удалось воспроизвести.Вместо того, чтобы пытаться разобраться в таком интригующем эффекте, их окончательный вывод состоит в том, что их данные добавляют к «растущему числу неудач в воспроизведении нескольких эффектов менструального цикла на предпочтения» (они цитируют два) и, по сути, намекают на то, что предыдущие (очень многочисленные) сообщения о положительном влиянии фазы менструального цикла на предпочтения являются следствием «гибкого» анализа данных и классификации статуса фертильности (для чего нет доказательств).

Трудно быть уверенным, но тон оппозиции Харриса свидетельствам сдвигов менструального цикла в суждениях предполагает, что он основан на идее о том, что такие выводы в какой-то мере являются сексистскими — что они предполагают, что решения женщин в некотором смысле « во власти своих гормонов.Но я считаю, что основной посыл этого исследования состоит в том, что мы все , по крайней мере, в некотором смысле, во власти наших гормонов (а не только гонадных), поскольку они влияют на наши решения эволюционно адаптивным образом. Преобладание исследований, изучающих колебания менструального цикла, почти наверняка является простым следствием естественного псевдоэксперимента, связанного с ежемесячными колебаниями гормонального баланса. Чтобы найти такие же эффекты у мужчин, необходимо фактически измерить или изменить уровень гормонов, что делает такие исследования менее распространенными, но есть убедительные доказательства сильного воздействия гормонов на мужское поведение (например,г., Мазур, Бут, 1998).

Больше беспокойства, чем противодействие какого-либо отдельного исследователя (или группы), вызывает то, что вполне очевидные предубеждения в опубликованных статьях говорят о широких взглядах в этой области. Стоит задаться вопросом, например, была ли «неудачная» репликация Durante et al. (2013) работа была бы когда-либо опубликована в отсутствие широкого (хотя и потенциально тонкого) предубеждения против эволюционных объяснений (и / или тех, которые предлагают половые различия, основанные на чем-то отличном от различий социализации) в господствующей психологии.В статье , а не не только не удалось воспроизвести первичный вывод, но и неверно истолковано логическое обоснование первоначальных авторов (что согласуется с хорошо известными заблуждениями о том, что эволюционные подходы по своей сути являются сексистскими). у обозревателей возникли достаточно серьезные опасения, что они повторно проанализировали данные и обнаружили еще более совпадений между двумя исследованиями, и им было разрешено выйти в печать с заголовком, ясно предполагающим, что исходное исследование было сексистским, и с вывод, который смазывает всю литературу, исследующую изменения предпочтений в течение менструального цикла.Это крайности, которые обычно недопустимы. То, что они были разрешены в влиятельном, популярном психологическом журнале, предполагает влияние повсеместного предубеждения.

Теоретическая инерция и ошибочный скептицизм

В целом, в науке скептицизм — бесценный инструмент, поскольку он сводит к минимуму риск сделать выводы на основе слишком малого количества данных и особенно отказаться от существующих теорий без достаточного обоснования. Но скептицизм часто бывает асимметричным: новые подходы исследуются более тщательно, чем старые.Это оправдано, если старый подход построен на прочном фундаменте и имел большой объяснительный успех, но есть веские причины сомневаться в том, что это верно для многих теорий в психологии, тем более что эволюция не была одним из основных принципов, на которых они основывались. были построены. Я думаю, что этот асимметричный скептицизм может лежать в основе по крайней мере некоторых предубеждений против эволюционных подходов в господствующей психологии, даже при отсутствии явно мотивированной оппозиции.

У меня сложилось впечатление об отношении многих моих коллег, что на самом деле не нужно для принятия эволюционного подхода, потому что психология прекрасно обходится без него, и это связано с нежеланием принимать даже демонстрации важность эволюционной перспективы, при этом скептики утверждают, что существующие механизмы (обычно общие процессные) способны объяснить результаты, и поэтому просто нет необходимости предлагать «новые» механизмы.Несомненно, каждому, кто придерживается эволюционного подхода в психологии, приходилось оспаривать такие точки зрения в своей собственной области, но для того, чтобы привлечь внимание к повсеместности проблемы, я хотел бы использовать пример общего механизм процесса, принятый даже многими исследователями, ориентированными на эволюцию (например, Shettleworth, 2010; Cosmides and Tooby, 2013), — идея о существовании общих ассоциативных механизмов обучения.

Широкое признание этой точки зрения является примером скептицизма, направленного только на новые доказательства, а не на доказательства, лежащие в основе традиционной точки зрения.На самом деле, я думаю, что вполне разумно утверждать не только об отсутствии убедительных доказательств того, что механизмы ассоциативного обучения филогенетически широко распространены (не говоря уже об эволюционной сохранности), но и подвергать сомнению саму идею о том, что любые ассоциативного обучения механизмов были установлено, на всех. Я понимаю, что это утверждение кажется чрезмерным, но важно помнить, что, когда мы говорим о классической (или павловской) обусловленности или инструментальной (или оперантной) обусловленности, мы имеем в виду изучение ситуаций — экспериментальных парадигм, которые были широко используется для изучения обучения.То, что на самом деле изучается в этих парадигмах, в значительной степени является предметом постоянных дискуссий (например, Gallistel, 1995; Gallistel and Gibbon, 2000), и это явно зависит от того, что изучается, и какие виды обучаются (как известно продемонстрировано Гарсиа и Коллинг, 1966; Шеттлворт, 1973; Тимберлейк, 2001). Верно, что использование нейтрального стимула для прогнозирования появления биологически (или, по крайней мере, поведенчески) значимого стимула (как в эксперименте с условным рефлексом по Павлову) приводит к выработке упреждающего / подготовительного поведения в ответ на ранее нейтральный стимул в широком диапазоне. диапазон видов, но это не больше свидетельство общего механизма у этих видов, чем наблюдение того, что широкий диапазон видов может перемещаться из точки А в точку В, свидетельствует об общем механизме передвижения.Проблема здесь в том, что психологи, как они довольно часто делают, объединили механизм (, как что-то работает ) с функциональной категорией поведения (что-то делает ). На самом деле нет убедительных доказательств универсальности механизма — действительно, можно привести аргумент, что нет ни одного вида, у которого мы понимаем , как поведение регулируется для использования этих простых случайностей окружающей среды, за исключением не особенно полезного предположения ассоциация с окружающей средой между стимулами каким-то образом «скопирована» внутри организма.

Я выбрал этот, вероятно, противоречивый пример, чтобы попытаться проиллюстрировать, что даже идеи, которые кажутся настолько хорошо обоснованными, что по существу не подлежат сомнению в психологии, обязаны по крайней мере частью своей силы и влияния долгой истории исследований, но эти факторы не связаны на вероятность того, что идеи верны. Учитывая, что почти все самые давно устоявшиеся идеи в психологии предшествуют эволюционному подходу, мы должны ожидать нежелания признать необходимость учета эволюции.Возможно, единственный способ преодолеть это сопротивление — начать использовать эволюционный подход для демонтажа некоторых из этих идей, не просто предполагая, что стандартная модель социальных наук неуместна с учетом того, что мы знаем о том, как на самом деле развиваются механизмы, но активно нацеливание на конкретные (возможно, особенно популярные) теории, которые нелегко вписать в эволюционные рамки.

Плохое понимание современных принципов эволюции

Я думаю, что наиболее фундаментальной проблемой более широкого признания эволюционного подхода в психологии является тот факт, что очень немногие исследователи или практики в области психологии действительно понимают эволюцию, и эта проблема значительно усугубляется тем, что они, как правило, совершенно не осознают этого.Это, вероятно, является следствием того факта, что большинство ученых степеней по психологии не содержат хороших основ эволюционной теории. Я преподаю в университете с высоким рейтингом в Психологической школе, которая была одной из немногих в стране (Австралия), получивших 5-звездочный рейтинг в последнем национальном упражнении по оценке качества, и недавно я попросил продвинутый класс бакалавриата (в их 4-й курс), если бы они могли описать разницу между естественным и половым отбором. Только пять (из 113) студентов уверенно знали разницу, несмотря на то, что эволюционные подходы были одной из тем (кратко), затронутых в классе.Мои студенты, вероятно, знакомятся с более ориентированной на эволюцию психологией, чем большинство других (определенно в Австралии), но они не проводят, как это обычно бывает, лекций по эволюции, и поэтому нельзя ожидать, что они должным образом оценят полученные знания. такое понимание дает. Я думаю, что способность даже понимать важность эволюционной точки зрения в психологии зависит от подлинного понимания того, как работает эволюция, и поэтому нам нужно сделать все возможное, чтобы передать это фундаментальное знание , если мы надеемся сделать эволюцию центральным местом в мире. психология.Если наши студенты (а я знаю, что это также верно почти для всех моих коллег) не знают разницы между половым и естественным отбором, то они почти наверняка не знают о правиле Гамильтона и инклюзивной приспособленности, Теории родительских инвестиций Трайверса. стратегии, зависящие от состояния, честная сигнализация качества партнера и множество других концепций, которые имеют ключевое значение для понимания эволюции поведенческих механизмов в целом. Учитывая это, неудивительно, что они не полностью осознают силу и важность эволюционного подхода к психологии.

Яркую иллюстрацию этой проблемы можно увидеть во многих существующих теориях и дискуссиях в психологии, возможно, наиболее убедительно, даже в тех, которые претендуют на звание «эволюционных». Например, известная теория универсального распознавания и производства эмоций Экмана (1992, 1997) считается эволюционной теорией, потому что существует межкультурная согласованность в способах обозначения «основных» выражений. Но фундаментальная посылка теории — что эмоции бесконтрольно вспыхивают на лице, тем самым передавая их, — расходится с современным пониманием эволюции коммуникативной сигнализации, в которой необходимо учитывать затраты и выгоды для сигнальщика и получателя. взвешены, и в котором много «коммуникативных» функций позволяет «манипулировать» другими людьми (Krebs and Dawkins, 1984).Правильно информированная эволюционная перспектива побуждает нас задаться вопросом, как выражения, которые мы отображаем, улучшают нашу приспособленность и как их обнаружение и реакция на них влияет на приспособленность принимающих.

Аналогичным образом, большая часть дискуссий в литературе по восприятию лица (идентичности) сосредоточена на том, действительно ли Fusiform Face Area (FFA) только «обрабатывает» лица, или же это на самом деле часть мозга «для» восприятия любого объекта, который обычно относят к подчиненным уровням, с которым у нас есть значительный опыт и, следовательно, знания (например,г., Kanwisher et al., 1997; Gauthier et al., 1999). Этот спор широко истолковывается как спор между теми, кто считает, что существует «развитая» «особая» область лица, и теми, кто считает, что кажущаяся особенность является следствием опыта и необычной природы воспринимаемых стимулов. Если бы у главных героев в этой дискуссии было лучшее обоснование природы эволюционирующих адаптаций, они бы не использовали доказательства того, что опыт влияет на то, как «обрабатываются» некоторые объекты, чтобы решить, является ли FFA областью развитого восприятия лица, поскольку такие эффекты по существу ортогональны по отношению к тому, воспринимает ли область изначально «от до » лица (Barrett, 2012; Burke and Sulikowski, 2013).В самом деле, тот факт, что люди могут научиться использовать FFA для различения «greebles» (искусственные стимулы, которые различаются по конфигурации, например, лица), говорит нам столько же о развитой функции FFA, сколько и тот факт, что люди могут научиться ездить на велосипедах о развитой функции ног.

Что делать?

В какой-то степени EP — жертва собственного успеха. Я думаю, мы все согласны с тем, что отдельные программы на получение степени, а также специализированные конференции и журналы являются важной частью области развития личности и прогресса без длительных (и бессмысленных) споров с теми, кто выступает против нашего подхода, но они также имеют тенденция изолировать исследователей EP (и, возможно, особенно новое поколение, которое проходит через программы) от основной эволюционной биологии и поведенческой экологии, которые изначально послужили источником вдохновения для нашей дисциплины, а также от основной психологии.Такая изоляция / защита может снизить «давление отбора» на поле и, таким образом, обеспечить распространение менее строгих подходов, подпадающих под зонтик EP, чем они были бы в противном случае. Было бы разумно остерегаться этого, чтобы не снабжать противников подлинными боеприпасами. Конечно, почти неизбежно, что каждая область даст какие-то некачественные исследования, но, учитывая, что EP сталкивается с мотивированным противодействием, чего не делают большинство других дисциплин психологии, и зависит от ядра знаний, которые большинство наших коллег нет, нам нужно быть особенно внимательными, чтобы наши результаты были максимально точными и хорошо информированными.Также может быть полезно осознавать природу противодействия, с которым могут столкнуться наши выводы, и способы, которыми они могут быть неправильно поняты, и упреждающе смягчить их в наших опубликованных статьях и особенно в наших отношениях со СМИ (когда это возможно).

В дополнение к курсам по собственно EP (в идеале с интегрированной в них сравнительной психологией), я считаю важным, чтобы все студенты-психологи изучали основы эволюционной биологии и поведенческой экологии (и, возможно, физической антропологии, где такие классы все еще существуют) — полностью независимо от психологии. .Это включает в себя большую часть основных знаний, необходимых им для подхода к психологии с эволюционной точки зрения, как с точки зрения фактического содержания таких классов, так и с точки зрения простого факта воздействия сложных адаптированных механизмов в широком диапазоне видов, что дает им соответствующий взгляд на поведенческие механизмы человека. Я подозреваю, что, не создав поколение студентов-психологов, которые должным образом понимают эволюцию, мы всегда будем вести проигрышную битву за интеграцию эволюционных подходов в основную психологию.Даже если бы мы могли в одночасье вызвать горячее желание во всех психологах подходить к своим исследованиям с эволюционной точки зрения, это, скорее всего, помешало бы больше, чем помогло бы нашей области, потому что они были бы неспособны проводить исследования, должным образом проинформированные понимание эволюции.

Хотя я считаю важным опубликовать наши результаты в основных психологических журналах (хотя эта задача может быть трудной), я думаю, что на самом деле было бы неплохо, чтобы прекратил , пытаясь объяснить, что EP представляет собой , для тех, кто за пределами поле.До сих пор это, кажется, служило в основном для того, чтобы сосредоточить оппозицию, и, как я утверждал здесь, некоторая часть этой оппозиции может быть, по крайней мере, частично оправдана. Как показывает краткий обзор статей, публикуемых в полевых условиях, подготовленные резюме в любом случае не отражают большую часть проводимых исследований. Мне интересно, может ли быть более эффективная стратегия вместо этого нацеливаться на основные (в идеале с высоким воздействием) источники для результатов, которые либо никогда не были бы исследованы без эволюционного подхода, либо явлений, которые не имеют смысла, кроме как в свете эволюции.EP также является дисциплиной, очень дружественной к средствам массовой информации (что, как я подозреваю, делает нас больше мишенью для наших основных коллег, чем мы могли бы быть в противном случае). В идеале мы могли бы использовать этот интерес более стратегическим образом, чем мы это делаем сейчас, опять же, проводя более широко известные исследования, в которых аспекты человеческой психологии имеют смысл только в свете хорошо установленных, общих эволюционных принципов — видов результатов, которые не зависят от каких-либо непроверенных предположений о наших недавних предках или структуре и природе наших когнитивных механизмов, а скорее являются прямыми, по сути неопровержимыми следствиями фундаментальных эволюционных принципов.Хорошим примером такого открытия являются предпочтения запахов, зависящие от MHC, обнаруженные Wedekind et al. (1995). Это те открытия, которые, по моему мнению, с наибольшей вероятностью убедят скептиков в ценности нашего подхода и могут заложить основы психологии, действительно интегрирующей эволюцию.

Заявление о конфликте интересов

Автор заявляет, что исследование проводилось при отсутствии каких-либо коммерческих или финансовых отношений, которые могут быть истолкованы как потенциальный конфликт интересов.

Список литературы

Баркоу Дж. Х., Космидес Л. и Туби Дж. (Ред.). (1992). Адаптированный разум: эволюционная психология и формирование культуры . Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: ОУП.

Барретт Л., Поллет Т. и Стулп Г. (2014). От компьютеров к совершенствованию: переосмысление эволюционной психологии. Фронт. Психол . 5: 867. DOI: 10.3389 / fpsyg.2014.00867

CrossRef Полный текст

Буллер, Д. Дж. (2000). «Экскурсия по эволюционной психологии», в A Field Guide to the Philosophy of Mind , ред.Нани и М. Марраффа (официальная электронная публикация кафедры философии Римского университета 3).

Берк Д., Фулхэм Б. Дж. (2003). Развитый сдвиг пространственной памяти у птицы, питающейся нектаром? Anim. Поведение . 66, 695–701. DOI: 10.1006 / anbe.2003.2246

CrossRef Полный текст

Берк, Д., Суликовски, Д. (2010). Новый взгляд на эволюцию половодиморфных человеческих лиц. Evol. Психол . 8, 573–585.

Pubmed Реферат | Pubmed Полный текст

Бусс, Д.М. (ред.). (2005). Справочник по эволюционной психологии . Хобокен, Нью-Джерси: Уайли.

Басс, Д. М., Хазелтон, М. Г., Шакелфорд, Т. К., Блеске, А. Л., и Уэйкфилд, Дж. К. (1998). Адаптации, эксаптации и спандрели. Am. Психол . 53, 533–548. DOI: 10.1037 / 0003-066X.53.5.533

Pubmed Реферат | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Confer, J. C., Easton, J. A., Fleischman, D. S., Goetz, C. D., Lewis, D. M. G., Perilloux, C., et al.(2010). Эволюционная психология: противоречия, вопросы, перспективы и ограничения. Am. Психол . 65, 110–126. DOI: 10.1037 / a0018413

Pubmed Реферат | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

ДеБрюн, Л., Джонс, Б. К., Фредерик, Д. А., Хазелтон, М. Г., Пентон-Воак, И. С., и Перретт, Д. И. (2010). Свидетельства сдвигов менструального цикла в женских предпочтениях мужественности: ответ Харрису (в печати) «Менструальный цикл и лицевые предпочтения пересмотрены.” Evol. Психол . 8, 768–775.

Pubmed Реферат | Pubmed Полный текст

Дуранте, К. М., Рэй, А., и Грискявичюс, В. (2014). Фертильность может по-разному влиять на одиноких и не одиноких женщин: ответ Harris and Mickes (2014). Psychol. Sci . 25, 1150–1152. DOI: 10.1177 / 0956797614524422

Pubmed Реферат | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Экман П. (1997). Называть это выражением или общением? Innov.Soc. Sci. Res . 10, 333–344. DOI: 10.1080 / 13511610.1997.9968538

CrossRef Полный текст

Гаффан, Э.А., и Дэвис, Дж. (1981). Роль исследования в беспроигрышной смене и беспроигрышной работе в радиальном лабиринте. ЖЖ. Мотив . 12, 282–299. DOI: 10.1016 / 0023-9690 (81)

-2

CrossRef Полный текст

Гаффан, Э.А., и Дэвис, Дж. (1982). Награда, новизна и спонтанное чередование. Q. J. Exp. Психол . 34B, 31–47.

Галлистель, К.Р. (1995). «Замена теорий общего назначения адаптивными специализациями», в The Cognitive Neurosciences , ed M. S. Gazzaniga (Cambridge, MA: MIT Press), 1255–1267.

Готье, И., Тарр, М., Андерсон, А., Скудларски, П., и Гор, Дж. (1999). Активация средней веретенообразной «области лица» увеличивается с опытом распознавания новых объектов. Nat. Neurosci . 2, 568–573. DOI: 10.1038 / 9224

Pubmed Реферат | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Гибсон, Дж.J. (1979). Экологический подход к визуальному восприятию . Бостон, Массачусетс: Houghton Mifflin.

Gildersleeve, K., DeBruine, L., Haselton, M.G., Frederick, D.A., Penton-Voak, I.S, Jones, B.C., et al. (2013). Сдвиги в женских предпочтениях партнера в овуляторном цикле: критика Харриса (2011) и Харриса (2012). Половые роли 69, 516–524. DOI: 10.1007 / s11199-013-0273-4

CrossRef Полный текст

Харрис, К. Р., Микес, Л. (2014). Женщины могут сохранять право голоса: нет доказательств того, что гормональные изменения во время менструального цикла влияют на политические и религиозные убеждения. Psychol. Sci . 25, 1147–1149. DOI: 10.1177 / 0956797613520236

Pubmed Реферат | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Камил А.С. (1978). Систематическая добыча пищи нектарной птицей Амакихи (Loxops virens). J. Comp. Physiol. Психол . 92, 388–396. DOI: 10,1037 / h0077479

CrossRef Полный текст

Камил А.С. (1988). «Синтетический подход к изучению интеллекта животных», в Nebraska Symposium on Motivation , Vol.35, изд. Д. У. Леже (Линкольн, Массачусетс: Университет Небраски), 257–308.

Канвишер Н., Макдермотт Дж. И Чун М. (1997). Веретенообразная область лица: модуль в экстрастриальной коре головного мозга человека, специализирующийся на восприятии лица. Дж. Neurosci . 17, 4302–4311.

Pubmed Реферат | Pubmed Полный текст

Кребс Дж. Р. и Докинз Р. (1984). «Сигналы животных: чтение мыслей и манипуляции», в Behavioral Ecology , ред. Дж. Р. Кребс и Н. Б. Дэвис (Оксфорд: Блэквелл), 380–402.

Шаффнер С. и Сабети П. (2008). Эволюционная адаптация в человеческом роде. Nat. Educ . 1, 14.

Шеттлворт, С. Дж. (1973). «Пищевое подкрепление и организация поведения у золотых хомяков», в Ограничения обучения: ограничения и предрасположенности , ред. Р. А. Хайнде и Дж. С. Хайде (Нью-Йорк, Нью-Йорк: Academic Press), 243–263.

Шеттлворт, С. Дж. (2010). Познание, эволюция и поведение . Оксфорд: ОУП.

Стотц, К. (2014). Расширенная эволюционная психология: важность трансгенерационной пластичности развития. Фронт. Психол . 5: 908. DOI: 10.3389 / fpsyg.2014.00908

CrossRef Полный текст

Суликовски Д., Берк Д. (2007). Предубеждения пространственной памяти, связанные с едой, у всеядных b

PPT — Научные методы в психологии Зачем нужны исследования? Чтобы продемонстрировать, что психология — это наука! Презентация PowerPoint

Научные методы в психологии Зачем нужны исследования? Чтобы продемонстрировать, что психология — это наука! Психология хотела бы иметь такой же академический статус, как и другие науки, такие как биология, химия, астрономия и т. Д.

Как психологи проводят это исследование? 1. Используйте научный метод • Шаг 1 — Наблюдение • Шаг 2 — Описание • Шаг 3 — Контроль • Шаг 4 — Репликация 2. Соберите базу данных о психологических исследованиях

Психологи проводят проверку гипотез … гипотеза подтверждается или отвергается… .это помогает построить теорию… .которая поощряет больше проверок гипотез… ..и т. д. • Контроль и воспроизведение имеют решающее значение в реальном эксперименте

Как мы узнаем, является ли теория хорошей (полезной) теорией? • Насколько они скупы? (Основывается ли он на минимальном количестве и простейших предположениях?) • Приводят ли теории к полезным предсказаниям? • Случай Умного Ганса.• Есть ли объяснения более скупые? • Как насчет экстрасенсорного восприятия (экстрасенсорного восприятия)? • Может полагаться на некачественные методы исследования, отсутствие воспроизводимости и недостаточную экономичность)

Проведение исследования • Психологи используют операциональные определения, чтобы помочь определить представляющие интерес концепции с точки зрения того, что он делает или как мы можем это произвести. • Процедуры выборки обычно используются, потому что нецелесообразно или даже невозможно изучить всех субъектов в популяции.Также существуют разные типы образцов. • Удобство (используется удобная выборка) • Репрезентативная (точно отражает совокупность в целом) • Случайно (каждый участник имеет равные шансы быть в любой группе) • Межкультурный (улучшает внешнюю валидность и выглядит как культура в соответствии с исследование)

Одной из основных проблем большинства типов исследований является предвзятость. • Систематическая ошибка экспериментатора (склонность исследователя искажать процедуры или результаты эксперимента в зависимости от ожидаемого результата исследования.• Предвзятость субъекта (тенденция субъекта искажать или действовать необычным образом и может исказить результат исследования. Иногда это называется эффектом Хоторна. • Предвзятость можно контролировать с помощью: • Слепые процедуры используются для сокрытия гипотез эксперимента от субъекта (одинарное слепое) или от субъекта и экспериментатора (двойное слепое) исследования.

Дизайн исследования • Натуралистические наблюдения природные условия.• Есть ли проблемы с этим типом экспериментального дизайна? • Джейн Гудолл и Дайан Фосс — примеры натуралистических наблюдений в биологии. • Социальный психолог, наблюдающий за поведением людей, совершающих покупки в торговом центре. • Школьный психолог, наблюдающий за ребенком в классе, является примером естественного наблюдения в психологии. • Этот подход использует только шаги один и два научного метода.

Истории болезни • Это подробное описание (необычного) человека или изучаемого состояния.• Есть ли проблемы с этим типом экспериментального дизайна? • Анна О., пациентка Зигмунда Фрейда, является хорошим примером истории болезни. • Может также использоваться в качестве дизайна поведенческого лечения (ABAB). • В этом подходе используются только шаги один и два научного метода.

Опросы • Эти исследования предназначены для изучения распространенности определенного отношения, убеждений или поведения, основанных на ответе человека на заранее определенные вопросы. Примером может быть ответ на телефонный опрос или опрос Gallup.• В каждом опросе необходимо использовать адекватную выборку и тщательно определять, какие вопросы следует использовать. • Есть ли проблемы с этим типом экспериментального дизайна? • Этот подход использует только шаги один и два научного метода.

Корреляционные исследования • Эти исследования исследуют взаимосвязь между двумя переменными, которые находятся вне контроля экспериментатора. • Коэффициенты корреляции представляют собой оценку силы и направления взаимосвязи этих двух переменных и находятся в диапазоне от -1.От 0 до +1,0. • Важно помнить, что корреляция НЕ подразумевает причинной связи! • Есть ли проблемы с этим типом экспериментального дизайна? • Это НЕ экспериментальный дизайн. Скорее, это статистическая манипуляция. • Это пример ловли данных.

Настоящий эксперимент • В этих исследованиях экспериментатор манипулирует по крайней мере одной переменной, одновременно измеряя по крайней мере одну другую переменную. • Независимая переменная (IV) — это переменные, которыми управляют.• Зависимая переменная (ЗВ) — это переменные, которые измеряются или для которых ожидается некоторый результат. • Внешняя переменная (EV) — это переменные, которые сведены к минимуму, так что результаты связаны с манипуляциями, а не с каким-либо другим фактором. Давайте проведем простой эксперимент.

IV • Алкоголь (без алкоголя / алкоголя) • Ожидание (сказали, что нет / сказали, что они есть) • DV • Любое измерение (время реакции, память и т. Д. • Воспоминание списка из 20 слов до и после внутривенного введения • EV • Любое условие или состояние, которые могут повлиять на результат нашего исследования, например?

Алкоголь Нет Да Нет Ожидания Да

В каждом истинном эксперименте есть: • Экспериментальные группы, получающие лечение, для тестирования которого предназначено исследование.• Контрольная группа, лечение которой идентично экспериментальной группе, за исключением экспериментального лечения. • Испытуемые распределяются по группам случайным образом. • В этом дизайне используются ВСЕ четыре шага научного метода!

Что произойдет, если у вас есть целые группы, такие как клинических популяций пациентов? Это не настоящий эксперимент. Это называется квазиэкспериментом. Нужно быть осторожным с заявлениями за пределами групп, изучаемых в квазиэксперименте.Такого рода исследования проводятся постоянно!

Этические соображения в исследованиях История Кодекса этики APA (1952 г.) • Что вообще такое этика? • Этика — это кодекс поведения. Они описывают, каким поведением можно и нельзя заниматься. • Существуют стандарты исследований и клинической этики в соответствии с APA. • На ранних этапах психологического лечения и исследований существует долгая история ненадлежащего поведения. • Никаких стандартов до 1952 года.• У каждой профессиональной организации есть стандарты.

Четыре основные проблемы, связанные с исследованиями на людях и клинической практикой 1. Информированное согласие — Объяснение потенциальных рисков участникам • Эксперименты Таскиги 2. Исследование является добровольным — субъект имеет право прекратить в любое время • Эксперименты Таскиги 3 Участие подопытного остается конфиденциальным. • Предоставление информации происходит только с письменного согласия субъекта. • Комитет по правам человека / субъектам… Институциональные наблюдательные советы 4.Субъекты должны быть опрошены, то есть рассказать о характере исследования, когда оно завершится. • Послушание властям — Стэнли Милгрэм

Измерение и анализ данных (очень кратко) Описательная статистика — это математическое резюме результатов исследований. • Измерение центральных баллов при нормальном распределении • Среднее — это сумма всех баллов, деленная на

Зачем нужно заниматься психологией? — Степени онлайн-психологии

Зачем заниматься второстепенной психологией? Кристен 2016-04-05T18: 52: 11 + 00: 00

Существует много информации о специальности психология, но есть еще один вариант — получить второстепенную специализацию по психологии.Каковы преимущества занятий по психологии несовершеннолетних?

Что такое несовершеннолетний?

Несовершеннолетний — это курс обучения, который можно сочетать с основным направлением обучения, чтобы дополнить ваш академический план. Студенты, обучающиеся по специальности, могут выбрать несовершеннолетнюю, чтобы стать более привлекательным кандидатом на работу или просто отточить свои навыки. Несовершеннолетний — отличный способ помочь студенту бакалавриата получить более высокий уровень специализации.

Почему следует заниматься второстепенным психологом?

Минор по психологии — отличный способ пополнить ряды специальностей.Поскольку человеческое взаимодействие — огромная часть почти любой карьеры, незначительное психологическое обучение может стать большим стимулом. Учащиеся, изучающие несовершеннолетние в этой области, узнают основы того, как люди думают, чувствуют и действуют. Изучая эти важные элементы, учащиеся будут более эффективно взаимодействовать как в личном, так и в профессиональном плане. Некоторые отличные варианты для сочетания с несовершеннолетним психологом включают бизнес, медицину, медсестринское дело, человеческие ресурсы, социальные услуги, образование и многое, многое другое. Еще одна веская причина, чтобы заниматься второстепенной психологией, — это лучше понимать окружающих.Психологический опыт полезен при взаимодействии в отношениях, воспитании детей и понимании людей вокруг вас.

Трудно ли заработать на специальности «Психология»?

Заработать несовершеннолетний сравнительно легко. Для большинства специальностей требуется определенное количество общеобразовательных классов, основных классов и отпускные по факультативам. Это отличное место для несовершеннолетних. Согласно правилам Университета Южной Калифорнии (как и в большинстве других колледжей и университетов), несовершеннолетним требуется как минимум 16 единиц, а некоторым требуется до 20-24 единиц.Курсы для несовершеннолетних могут совпадать с требованиями основного, второстепенного или общего образования. Однако должно быть не менее четырех курсов, которые предназначены только для несовершеннолетних и не пересекаются с вашими основными, второстепенными или общеобразовательными требованиями.

Будет ли минор по психологии замедлить получение степени?

Получение несовершеннолетнего не должно замедлять процесс получения диплома о высшем образовании. Тщательно спланировав свой выбор курсов, можно получить основные и второстепенные знания за традиционные четыре года.Некоторым студентам даже удается выбрать более одного несовершеннолетнего в рамках традиционного курса обучения. Может быть полезно встретиться с научным руководителем или наставником, чтобы лучше спланировать курс обучения.

Получение второстепенного психологического образования может быть отличным способом продвижения по карьерной лестнице. Это также может быть полезным личным и профессиональным инструментом. Добавив всего 16 кредитов, студенты могут сделать свое образование еще более привлекательным для потенциальных работодателей.

Почему психология считается наукой?

21 апреля 2011 г. , plaza, Оставить комментарий

Почему психология считается наукой?

Психология — это изучение разума и поведения.Его основная цель — понять поведение и объяснить, почему оно возникает. Психология — это область исследований, в которой основное внимание уделяется ментальным и поведенческим концепциям, цель которой своими конечными результатами — внести свой вклад в общество, помогая простым людям понять определенное поведение. Наиболее распространенные концепции, которые изучаются в этой области работы, — это восприятие, познание, внимание, мотивация, функционирование мозга, личность, поведение и межличностные отношения.Психологи изучают эти концепции в свете проверенных теорий, которые когда-то использовались в экспериментах известными людьми в своей истории. Некоторые из них — Платон, Б.Ф. Скиннер, Зигмунд Фрейд, Эрик Эриксон, Карл Юнг, Альфред Адлер и многие другие современные психологи. Сегодня большая часть знаний, касающихся психологии, используется для понимания поведения человека и решения проблем в различных сферах человеческой деятельности, поскольку были проведены дальнейшие исследования, чтобы дать правдивые объяснения, которые сильно беспокоят человека.

Психология — это форма искусства и науки. Многие задаются вопросом, почему это наука, когда на самом деле; он имеет дело с человеческим поведением и когнитивными функциями. Как объясняют многие эксперты в области психологии, эта область исследований является наукой, потому что в ней используются этапы научного исследования. Более того, методы, используемые в психологии, основаны на проверенных данных, также известных как эмпирическая информация, и служат руководством для подтверждения проводимых исследований. Хотя основное внимание в психологии уделяется изучению людей и их поведения, это действительно освобождает ее от использования научных методов, поскольку психология также занимается проблемами, решения и ответы на которые ищутся.