Невзаимная симпатия: Невзаимная любовь: почему так происходит?

Содержание

Невзаимная любовь: почему так происходит?

23 908

Мужчина и женщинаКризис отношений

Практически у каждого из нас найдется история о симпатии, которая осталась безответной. «Мои родители на лето снимали дачу, и по соседству жила девочка Лена, которая мне страшно нравилась, — рассказывает 43-летний Никита, — нам было не больше четырех, когда мы встретились впервые, и потом несколько лет подряд повторялась история: я мечтал играть с ней, делал разные детские подарки, но Леночке всегда нравился какой-нибудь другой мальчик из нашей компании».

В детстве и юности мы как будто испытываем сами себя, прислушиваемся к своим чувствам, измеряя их глубину и силу. Но даже первые односторонние влюбленности порой вызывают у нас не только светлую грусть, но и досаду. А взрослая неразделенная страсть причиняет настоящую боль и порой искажает линию судьбы. Особенно если длится долго — или повторяется не один раз…

Мы в матрице?

Взгляд на любовь как на стихию, которая нам неподвластна и не зависит от нашего выбора, сложился в европейской культуре в эпоху романтизма и поддерживается до сих пор. Но мы теряем голову не просто так: мы выбираем (хоть и бессознательно) тех, чье поведение кажется в чем-то знакомым.

«Вспомните, как вас любили в детстве, и вы узнаете, как вы будете любить во взрослом возрасте, — объясняет системный семейный психотерапевт Инна Хамитова. — В детстве нас окружают взрослые: не только родители, это может быть бабушка, дедушка, папа, няня, старшая сестра, брат — те, кто нас растит и ухаживает, и мы адаптируемся к ним, создаем свой способ выживания рядом. Этот основной способ воспроизводится во взрослых отношениях».

Если наш старший был включен, доступен и внимателен, мы ищем объекты влюбленности с такими же качествами. Но если мы привыкли к тому, что близкие нам недоступны, холодны, причиняют боль, мы приспосабливаемся к этой ситуации. Так и выходит, что мы оказываемся рядом с теми, кто будет причинять боль.

На сознательном уровне мы желаем найти что-то другое, но бессознательно повторяем сложившуюся в детстве ситуацию: мы как будто считаем, что отношения должны быть именно такими. Ранний опыт становится матрицей, согласно которой мы создаем новые отношения.

личные признания

Алена, 30 лет

Мы встречались два года, ездили в отпуск, иногда я оставалась у него недели на две. А потом он женился. Мы работаем в одном вузе, на разных кафедрах. Иногда пьем кофе, я жду этих встреч. Он думает, мы друзья. Я слушаю его рассказы про жену и дочку и мечтаю, чтоб они развелись. Запрещаю себе, но все равно надеюсь, что он вернется ко мне.

Ирина, 47 лет

Когда я наконец призналась ему, он ответил, что я милая, но не его тип. Мое сердце было разбито, я даже переехала в другой город, чтоб выкинуть это все из головы. Прошло пять лет, но я до сих пор смотрю его соцсети, хочу знать, как он живет. Понимаю, что это не моя жизнь, но другой у меня нет.

Галина, 46 лет

Я замужем 15 лет, при этом три года влюблена в другого. Пошла на курсы немецкого и влюбилась. Занимаюсь теперь частным образом. О своих чувствах говорить не собираюсь, мне достаточно видеть его.

Светлана, 23 года

Год встречаемся с Гошей, он знает моих друзей, но со своими не знакомит. Вообще редко бываем где-то вдвоем. Когда я говорю, что люблю его, он улыбается, а если спрашиваю, как он относится ко мне, отвечает: «Сама как думаешь?» или «Откуда такие вопросы?». Наш роман бесперспективный?

Олег, 21 год

Есть у меня однокурсница, она заходит в аудиторию — у меня сердце подскакивает. А когда ее нет, мир теряет смысл. Она супер, а я обычный, без шансов. Да и, по правде, не могу представить себе, чтобы мы начали встречаться. Но я счастлив, когда она рядом.

Павел, 31 год

Старше меня на 14 лет, руководитель моего отдела. Красивая и умная, замужем и счастлива, что я ей предложу?! Вот и молчу, довольствуюсь ролью преданного помощника. Друг говорит: найди другую наконец. Но ведь это надо захотеть, а я не хочу.

Леонид, 29 лет

С моей любовью я познакомился на свадьбе приятеля: это была его невеста. Я понял, что пропал и надо спасаться. А вместо этого превратился в друга семьи. Если они ссорятся, мирю их. А хотел бы увести ее!

Будьте моим идеалом

Мы традиционно говорим о неразделенной любви, подразумевая напряженность и остроту этого чувства. «Но это — влюбленность, то есть интенсивное переживание своей фантазии о ком-либо, — считает юнгианский психотерапевт Дмитрий Котенко, — влюбляясь, мы не чувствуем земли под ногами, тогда как любовь — связь с реальной личностью, она требует надежной почвы, на которой можно выстроить отношения, способные выдержать зной и стужу, дождь и засуху. И когда кто-то говорит, что любит другого безответно долгое время, правильней сказать, что он поддерживает свою влюбленность в образ».

Но зачем мы ее поддерживаем? Может, нам просто «нравится страдать», как иногда говорят свидетели этого переживания? Нет, безответно влюбленные стремятся вовсе не к страданию, а к связи: пусть лишь мысленная, она спасает от одиночества.

«В каждом заложена потребность в близких отношениях, — подчеркивает Инна Хамитова, — но строить их — большой труд». Создавая иллюзорные отношения с образом, живущим в мечтах, мы избавляем себя сразу от нескольких опасностей: от разочарования, неизбежного при реальном близком знакомстве, и от вторжения непредусмотренных факторов.

Как бы ни была печальна безответная привязанность, эти отношения парадоксальным образом стабильны. Их не придется выстраивать заново после рождения ребенка, болезни родственника, переезда, не нужно бояться их потерять…

«Вспомним историю Сольвейг, — предлагает Инна Хамитова, — если бы Пер Гюнт не странствовал, а женился на ней, изменял с соседками и пьянствовал по кабакам, был бы его образ таким привлекательным?» То же самое можно сказать о многих романтических сюжетах: Резанов и Кончита, Татьяна и Евгений Онегин…Безответно влюбленный живет в своем мире, защищенный от ветров реальности и от времени: идеал не стареет.

Приближаясь к реальности

Глубокие диалоги с возлюбленным происходят в нашем воображении, но мука неразделенной страсти реальна. «Мы проецируем образы своей души на другого и путаем духовную жажду целостности с обычными человеческими отношениями, — объясняет Дмитрий Котенко. — Если жажда велика, мы переживаем иллюзию, что именно этот другой сделает нас целостными и даст счастье».

Отказ в отношениях (реальный или предполагаемый) мы воспринимаем как разлуку с важной частью себя. Но это слишком большой запрос к партнеру: ответственность за духовное развитие лежит на нас самих. Осознание, что счастье и возможность ощутить свою целостность зависит не от другого, а от нас, может успокоить страдания.

К реальности может приблизить настоящий, а не мысленный разговор о чувствах. Почему мы его боимся, разве услышать «ты мне нравишься» кому-то неприятно?

«Признание — не требование, оно не проламывает границ и оставляет другому свободу, — подчеркивает Инна Хамитова. — Но если ставить вопрос как „выходи за меня замуж“ или „хочу тебя сейчас же“ — это потребительское отношение, а не любовь. Или когда в нем содержится скрытое обвинение: „Я страдаю от любви, и ты виноват“ — это уже эмоциональный шантаж».

Поэтому сначала полезно самим осознать свои чувства. «Часто признания не принимаются потому, что адресат чувствует, что они направлены не на него, — добавляет Дмитрий Котенко, — что собеседник грезит о ком-то фантастическом. Это действительно может отпугнуть».

Мы создаем фигуры недоступных возлюбленных, объясняя себе это по-разному. Доступные кажутся скучными; кто-то говорит: «Я завоевательница» и интересуется исключительно женатыми мужчинами, а кто-то: «Я никчемная, на меня не обратят внимания»; кто-то влюбляется в знаменитостей. С этим хорошо бы пойти к психотерапевту.

«Но у такого клиента трудности с близостью, — замечает Инна Хамитова, — он обесценивает другого: „вот придурок, что за чушь“, либо боится отвержения. Может быть полезным почитать книги, чтобы понять, какие глубинные вопросы стоят за безответной любовью. В этом случае терапевт может стать „промежуточным объектом“, с которым легче войти в близкий безопасный контакт, открыться».

Нет других способов создать отношения, кроме как учиться их создавать. Если мы хотим плавать, необходимо войти в воду.

«Не могу ответить взаимностью»

Случается, что признание застает нас врасплох. О вариантах поведения в этой ситуации размышляет психодраматерапевт Наталья Паевская.

Можно поблагодарить другого за искренность и прямо сказать: «К сожалению, я не чувствую того же». И, например, рассказать, какие отношения с этим человеком были бы для вас предпочтительны. Еще можно сказать, что вас устраивают те отношения, которые между вами есть сейчас (если это так).

Конечно, такой ответ — по сути отказ, а мы часто испытываем дискомфорт, неловкость, чувство вины, когда отказываем кому-то. Многих в детстве научили, что «хорошие люди никогда не отказывают», — но это, конечно, неправда: для нас лучше, когда мы знаем, что готовы дать, а что нет, что нам подходит, а что нет — или не подходит на тех условиях, которые предлагают.

Хорошо, когда мы можем про это говорить открыто, ведь никто не должен догадываться о чужих мыслях. Это полезно и для отношений: они становятся честными. И для того, кто признается в любви, тоже лучше знать правду, даже если эта правда про невзаимность. Тогда у другого есть возможность пережить это, пройти через ответ как через испытание и отправиться дальше, к отношениям, где его чувства будут взаимны.

Текст:Эльза ЛествицкаяИсточник фотографий:Getty Images

Новое на сайте

Границы конфиденциальности: что и кому может рассказать о вас психолог?

«Мама грозится проклясть меня, если разведусь с мужем»

«Боюсь выражать эмоции при людях, жду осуждения. Как с этим бороться?»

Как научиться говорить о сексе без стыда и страха: 3 совета и 1 упражнение

Feel & Touch: лимитированный бьюти-бокс Psychologies — разбор состава

Кнут и пряник: 3 распространенных способа удержать партнера — выводы ученых

Почему вы влюбляетесь в нарциссов: (не)приятная правда

Смертоносные тренинги: как псевдопсихологи заманивают в секты и доводят учеников до самоубийства

«Что мне делать, если моя симпатия невзаимная?» — Яндекс Кью

Спроси психолога

Невзаимный альтруизм может быть связан с гиперболичностью функции социального дисконтирования

. 2007;68(1):184-7.

doi: 10.1016/j.mehy.2006.05.057. Epub 2006 25 июля.

Тайки Такахаши ¹

принадлежность

¹ Кафедра когнитивных и поведенческих наук, Токийский университет, 3-8-1 Комаба, Мегуро, Токио 153-8902, Япония. [email protected]

PMID: 16870355
DOI: 10. 1016/j.mehy.2006.05.057

Тайки Такахаши. Мед Гипотезы. 2007.

. 2007;68(1):184-7.

doi: 10.1016/j.mehy.2006.05.057. Epub 2006 25 июля.

Автор

Тайки Такахаши ¹

принадлежность

¹ Кафедра когнитивных и поведенческих наук, Токийский университет, 3-8-1 Комаба, Мэгуро, Токио 153-8902, Япония. [email protected]

PMID: 16870355
DOI: 10. 1016/j.mehy.2006.05.057

Абстрактный

Люди проявляют альтруизм даже к случайным знакомым, которых они больше никогда не встретят (невзаимный альтруизм). Что касается эволюционной и экономической точек зрения, взаимный альтруизм на самом деле не сбивает с толку, потому что взаимный альтруизм максимизирует пользу/приспособленность субъектов в долгосрочной перспективе; в то время как невзаимный (чистый) альтруизм по-прежнему представляет собой проблему для эволюционной биологии и нейроэкономики. Понимание нейропсихологических основ невзаимного альтруизма/щедрости по отношению к неродственным людям также важно для нейропсихиатрии, поскольку некоторые типы импульсивной психиатрии (например, социофобия, наркоманы, психопаты) часто имеют сниженный альтруизм/щедрость по отношению к другим людям, что связано с их проблемное/импульсивное социальное поведение. Что касается взаимосвязи между импульсивностью и реципрокным альтруизмом, было показано, что субъекты, импульсивные в межвременном выборе (имеющие большую скорость дисконтирования времени), имеют низкую степень реципрокного альтруизма, что соответствует экономическим теориям и нейрофармакологически поддается лечению серотонином.

ингибиторы обратного захвата норадреналина. Однако мало что известно о взаимосвязи между невзаимным альтруизмом и поведением, основанным на дисконтировании, а также о нейропсихологической обработке, лежащей в основе этих отношений. Недавно Джонс и Рахлин сообщили, что щедрость по отношению к другим людям с разной социальной дистанцией подчиняется гиперболической функции дисконтирования, которая использовалась для описания непоследовательного дисконтирования по времени. В этом исследовании я предполагаю, что невзаимный (чистый) альтруизм может быть, по крайней мере частично, приписан гиперболичности социальной функции дисконтирования (непоследовательность в «межличностном выборе»). Обсуждаются нейропсихологические механизмы, лежащие в основе межличностно-несовместимого социального дисконтирования, и возможные последствия нейропсихофармакологического лечения проблемного социального поведения импульсивных психиатров.

Типы публикаций

термины MeSH

Слушать другую сторону недостаточно — Пол Уинфри

Audi alteram partem — латинская фраза, означающая «слушать другую сторону» — часто встречается в судебном контексте. Эта фраза сопровождает картину над зданием городского трибунала в Гааге. Это можно найти в нашем собственном конституционном правительстве в форме надлежащей правовой процедуры.

Прислушиваться к мнению другой стороны крайне важно для соблюдения гражданских прав и свобод, гарантированных Конституцией США. Например, если ваше имущество было конфисковано, вы наверняка захотите, чтобы судебная система выслушала вашу сторону, а также серьезно отнеслась к этому в рамках судебного разбирательства.

Но слушать другую сторону недостаточно. Нам тоже нужен язык и сочувствие. Язык для адекватного выражения нашей позиции и сочувствие для адекватного понимания позиции других.

Джон Стюарт Милль считал, что обсуждение имеет решающее значение для функционирования демократии. Дискуссия, о которой говорил Милль, требует и языка, и сочувствия. Вы должны быть в состоянии понять, что говорит другой человек, а также быть готовым принять его сторону. Для этого нужно уметь смотреть на вещи с другой точки зрения. Как писал экономист Фрэнк Найт, дискуссия «не может быть попыткой «продать» уже достигнутое решение, иначе это не будет дискуссией».

Обсуждение способствует взаимному уважению друг к другу посредством повторяющихся взаимодействий. Тогда взаимное уважение снижает транзакционные издержки, связанные с дополнительным обсуждением. Как и большинство других вещей, умение слушать другую сторону и сочувственное отношение становится нормой с практикой.

Адам Смит считал, что дискуссия имеет решающее значение для частного обмена и, следовательно, для разделения труда и экономического роста. Вы должны были уметь выражать свои желания и ценности, а также понимать желания и ценности ваших торговых партнеров. Когда эти условия были соблюдены, была возможна взаимная торговля, и все получали выгоду от обмена. С другой стороны, невзаимная торговля была вымогательством.

Сочувствие также можно рассматривать как основу справедливости, исходя из того, как мы взаимодействуем друг с другом. Для Смита и Милля сочувствие осуществлялось посредством Золотого правила Христа — относиться к ближнему так, как вы хотели бы, чтобы относились к вам. Другими словами, относитесь ко всем одинаково. В то же время ваша совесть была интернализацией справедливости.

Вот Смит в Теории нравственных чувств (IV.5) о золотом правиле:

Как любить ближнего, как самого себя, — великий закон христианства, так и великая заповедь природы — люби себя, как мы любим ближнего, или, что то же самое, как наш ближний способен любить нас.

Демократическое общество не может существовать без дискуссий. А дискуссия не может существовать без сочувствия. Вот Смит снова в Чувства (II.II.3):

Общество, однако, не может существовать среди тех, кто в любое время готов причинить боль и ранить друг друга. В тот момент, когда начинается обида, в тот момент, когда происходит взаимная неприязнь и вражда, все ее узы рвутся на части, и различные члены, из которых она состояла, как бы рассеиваются и рассеиваются в разные стороны насилием и противостоянием их несогласных друг с другом. привязанности.

При этом телесные повреждения не являются предварительным условием взаимной обиды и вражды, которые могут иметь разрушительную силу даже без кровопролития. Поскольку озлобленность по отношению к политической системе порождает неприязнь, в этом заключается главная проблема, приводящая к срыву дискуссии.

Назначение языка больше не в том, чтобы быть убедительным, а в том, чтобы публично выражать свою точку зрения.