Для ольги николаевны как правильно: Склонение женского имени Ольга по падежам
Склонение женского имени Ольга по падежам
Склонение женского имени Ольга по падежам: именительный, родительный, дательный, винительный, творительный, предложный. Удобный поиск склонений для слов, более 83451 слов в нашей базе. Посмотрите обучающий видео урок как правильно склонять слова.
| Падеж | Вопрос | Слово |
|---|---|---|
| именительный | Кто, что? | Ольга |
| родительный | Кого, чего? | Ольги |
| дательный | Кому, чему? | Ольге |
| винительный | Ольгу | |
| творительный | Кем, чем? | Ольгой |
| предложный | О ком, о чём? | об Ольге |
Важно знать о склонении слов
Склонение существительных
Изменение имён существительных по падежам характеризуется изменением их окончаний, которые называются падежными формами.
Всего в русском языке существует шесть падежей, каждый из которых имеет свой вспомогательный вопрос.
Для того, чтобы определить падеж имени существительного, нужно попробовать задать к нему один из вспомогательных вопросов.
Также существуют несклоняемые имена существительные, т.е. те, которые имеют во всех падежах одну и ту же форму. К несклоняемым относятся как имена нарицательные (например, «кофе» или «какао»), так и имена собственные (например, «Гёте»).
Как правило, несклоняемыми существительными оказываются слова, заимствованные из иностранных языков. Они могут относиться ко всем трем родам.
Склонение имен числительных
Склонение числительных не имеет единого образца, оно представлено несколькими типами:
- Числительное один склоняется как прилагательное в единственном числе: один — одного (новый — нового).
- Числительные от пяти до десяти и числительные на -дцать и -десят склоняются как существительные 3-склонения.
У числительных на -десят два окончания, так как изменяются обе части: пятидесяти, пятьюдесятью. - Числительные сорок, девяносто, сто, полтора и полтораста, изменяясь по падежам, имеют только две формы: именительный и винительный падежи — сорок, девяносто, сто, полтора, полтораста; родительный, дательный, творительный, предложный падежи — сорока, девяноста, ста, полутора, полутораста.
- Числительные от двухсот до четырехсот и от пятисот до девятисот склоняются по особому типу.
- Собирательные числительные также склоняются по особому типу. Числительные оба, обе имеют два разных варианта склонения.
- Простые порядковые числительные склоняются как прилагательные: первый (новый) — первого (нового). У сложных порядковых числительных только одно окончание. У составных порядковых числительных изменяется только последняя часть.
- У дробных числительных при склонении изменяются обе части.
У числительных на -десят два окончания, так как изменяются обе части: пятидесяти, пятьюдесятью.Склонение прилагательных
Склонение прилагательных – это изменение их по родам, падежам и числам.
Однако не все прилагательные изменяются и по родам, и по числам, и по падежам. Краткие прилагательные не изменяются по падежам, а прилагательные в форме простой сравнительной степени вообще не склоняются.
Для того, чтобы правильно склонять имена прилагательные, нужно знать их падежные вопросы в обоих числах.
Важно понимать, что окончание прилагательного можно проверить окончанием вопроса.
Видеоурок. Склонение имен существительных в русском языке
Склонение других имён
Павла Памела Пелагея Патриция Полина Рада Прасковья Раиса Радмила Радосвета
Ещё никто не оставил комментария, вы будете первым.
Алфавитный указатель
А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я
Памяти Ольги Николаевны Вышеславцевой, моей крестной матери
Перейти на главную страницу журнала «Альфа и Омега»
Крестили меня в 1971 г.
, и крестной матерью моей стала Ольга Николаевна Вышеславцева.
Помню нашу первую встречу. Меня привели в ее квартиру в Кривоарбатском переулке Лида и Андрей Меньшутины, старинные друзья моего мужа. Привели и оставили с Ольгой Николаевной с глазу на глаз. Мне навстречу поднялась женщина среднего роста с прямой осанкой, вовсе не старушка, — хотя в это время ей было 73 года. Седые, слегка вьющиеся волосы, убранные назад, и большие очень светлые глаза на мраморно-бледном лице делали ее красивой.
Каким-то скорбно вдумчивым выражением лица она была схожа с моей мамой и многими другими интеллигентными женщинами, родившимися на рубеже веков, перенесшими и повидавшими так много — войны, революции, потери близких. Но было в ней нечто, выделяющее ее из всех, кого я тогда знала: живой интерес к людям, — ни себя, ни своего не жалеющий, — как я потом поняла, дар Божий, развитый и умноженный. С таким вот интересом, — чем бы мне помочь, — взглянула она на меня.
А помощь мне была очень нужна.
Позади было 35 лет жизни, много всякой путаницы и греха, и в конце концов встал этот вечный, для всех неизбежный вопрос: зачем жить, какой смысл в моей жизни? И с разных сторон зазвучал ответ: “Тебе креститься надо!”
— Тебе креститься надо, — сказал мне муж.
Может быть, и вправду надо, а то заела тоска и все немило. Я услышала этот зов, но не сразу пошла на него. Решила еще раз прочесть Евангелие.
Блаженны нищие духом…
Блаженны кроткие…
Блаженны миротворцы…
Блаженны плачущие…
Я очень хорошо понимала, что это — не про меня. Тогда как же быть?
— Мы познакомим тебя с Ольгой Николаевной. Она тебе поможет, — решили наши друзья Лида и Андрей. Андрей был другом сына Ольги Николаевны, погибшего на фронте, а Лида долго жила в семье Ольги Николаевны еще при жизни ее мужа, художника Н. Н. Вышеславцева. Знал ее и мой муж Евгений еще по очень давним временам.
— А какая она, Ольга Николаевна?
— Ну, она очень православный человек и многим помогает, к ней полно народа ходит.
Ольга Николаевна согласилась со мной поговорить. И вот наша встреча состоялась. Я рассказала ей мою жизнь. Ольга Николаевна внимательно слушала, а потом совершенно неожиданно рассказала мне многое о себе: о том, как погиб на фронте ее сын; как тяжело болел и умирал муж, а перед смертью увидел Христа; о сестрах Нине и Александре. Во всем ее рассказе красной нитью проходила мысль: нас Господь ведет скорбями, но никогда не оставляет, это мы Его оставляем.
В общем, встреча состоялась. Передо мной был сильный, тонко организованный человек, с открытым сердцем и нравственным благородством, строящий себя по тем Евангельским заповедям, которые так меня смутили. После нашего длинного разговора Ольга Николаевна вдруг спросила:
— Катя, а зачем Вы креститься хотите?
— Тоска заела, сил нет.
— Но ведь в жизни может ничего не измениться. Только отношение ко всему должно стать другим. Вы “Символ веры” знаете?
— Ну так, приблизительно.
— А его нужно знать наизусть.
— Я выучу, это не проблема.
— Ну так Вы его принимаете?
— Да, вот Бог-Отец и Бог-Дух Святой — как-то понятно, а Христа я не чувствую пока.
— Но себя-то грешной осознаете?
— Это конечно.
— А ведь своими силами от тоски и греха не спасешься. Вы чувствуете нужду в Спасителе?
— Наверное.
— Так кто же Спаситель, кроме Иисуса Христа? Вы Евангелие читали?
— Читала. Я подумаю.
— Вот подумайте, попросите Матерь Божию, чтобы помогла и вразумила.
Ольга Николаевна подвела меня в иконе Казанской Божией Матери и прочла мне “Заступницу усердную”.
В другой раз я пришла уже к близкому человеку.
— Ольга Николаевна, я действительно ничего доброго сама не могу. Злость, досада и раздражение захлестывают меня.
— Ну как ничего не можете? Вы ведь кого-нибудь любите? Маму, мужа, дочку?
— Конечно, люблю, и еще очень многих… Впрочем, и за тех, кого люблю, в вечном страхе живу, — вдруг потеряю или что-нибудь случится.
— Почему же в страхе? Вы Богу доверяете? Он их больше, чем Вы, любит.
И Вас Бог любит. Вот Он теперь стучится к Вам.
Я посмотрела на Ольгу Николаевну, и мне стало страшно и до боли ясно, что именно она поможет мне открыть дверь, в которую стучится Бог.
— И ничего без воли Божией с нами не случается. Ведь как в молитве Отче наш мы читаем: Да будет воля Твоя. Только грех мы творим сами, потому что воли Божией не принимаем.
Она помолчала, потом изменившимся голосом произнесла:
— После гибели сына Вадима я долго мучалась, пока сказала: “На все святая воля Твоя, Господи. Значит, так для него лучше…”. И теперь я это знаю.
Мы проговорили допоздна. Я ехала домой в пустом вагоне метро, потом шла пустынной улицей, оскальзываясь на мерзлом тротуаре, и была счастлива. Я чувствовала, что все теперь в моей жизни изменится. Таких вечеров и бесед было много. Ольга Николаевна не жалела своего времени и сил. Наконец, в канун Рождества, точнее, 2 января 1971 года, решено было мне креститься. Ольга Николаевна согласилась быть крестной.
Встал вопрос о духовнике. Я просила только, чтобы батюшка был постарше, Ольга Николаевна рекомендовала отца Николая Ведерникова, которого она давно знала, любила и многих уже привела к нему. Я его никогда до этого не видела.
— А он старенький?
На этот вопрос она прямо не ответила, только сказала, что у него уже внук есть.
Я в подробностях помню этот день. Мы поехали к отцу Николаю домой, на Юго-Запад, втроем, с моим мужем Евгением.
Дверь открыла красивая приветливая женщина. “Наверное, дочь батюшки”, — подумала я. Но оказалось, что это вовсе не дочь, а матушка Нина, бабушка грудного внука. Таким же красивым и уж никак не старым оказался отец Николай. Я сжимала в руке блокнот с исповедью за всю жизнь, который писала накануне ночью, и с ужасом смотрела на Ольгу Николаевну.
— Ничего, ничего… Вы, надеюсь, не передумали креститься? — ободрила она меня.
Я не передумала. После бессонной ночи, проведенной в размышлениях о своем прошлом и настоящем, я чувствовала себя самым грешным человеком на свете.
Все это мне предстояло рассказать незнакомому священнику. Он долго слушал меня, наклонив голову и прикрыв глаза, а потом спросил, верю ли я во Святую Троицу. Я что-то сбивчиво начала объяснять, опять же ссылаясь на Ольгу Николаевну.
— Ну, такая крестная! — сказал он. — Бог привел. Давайте креститься.
Во время таинства я видела, как Ольга Николаевна молится за меня сосредоточенно и серьезно. После крестин мы пили чай на кухне у Ведерниковых и как-то сразу подружились с ними, а потом и полюбили их, так что ближе и родней никого в нашей жизни не стало.
Но все же по дороге домой я заметила:
— А отец Николай вовсе не старый.
— Знаете ли, мудрость и старость — не всегда одно и то же. Вам теперь вместе жить и расти вместе, — ответила Ольга Николаевна, весело посмотрев на нас с мужем.
— Ольга Николаевна, мы теперь с Вами родственники.
— Правильно, я член вашей семьи.
“Ваш член семьи” — так она и в письмах подписывалась. И она действительно им стала.
Первые два года мы встречались очень часто, много разговаривали. Ольга Николаевна давала книги, помогала их приобретать. Она останавливала меня, если вдруг меня “заносило” вправо или влево, помогала найти свою дорогу.
В 72-м году она очень долго болела. В надежде поправить здоровье уехала на дачу в Малаховку, но лучше не стало. Она писала мне оттуда:
“Я еще не могу читать, и мне трудно писать, я только хочу сдержать слово… У Вас есть хорошие книги, вспоминайте меня, учитесь уходить внутрь себя, не терзаясь мрачными предчувствиями, радуйтесь тому, что есть жизнь сокровенная, что все окружающее Вас не есть случайность, и на всем и на всех есть печать… Вот только надо научиться ее различать. Это придет со временем, и не надо спешить ставить перед собой непосильные задачи. Во всем должна быть мера, иначе не будет гармонии”.
Это доверие к тому, что предлагает жизнь в данный момент, неслучайность всего происходящего, было главной ее мыслью.
Она никогда не теряла времени даром и своим примером учила других.
Она пользовалась малейшей передышкой, чтобы написать письмо, ободрить человека, передать то, что уже пережила и постигла сама.
“Дорогая Катюша, не думайте, что я забыла Вас, Вы всегда в моей памяти и заботе, — писала мне Ольга Николаевна, — но я просто не могу ручаться ни за один час и не знаю, что принесет следующий. Слава Богу, я могу написать хоть немного, так как второй день я на ногах… К своему состоянию я отношусь спокойно, и если Вы хотите помочь мне, будьте и Вы спокойны и не рисуйте мрачных картин. Все идет своим чередом, и только доверчивое отношение к тому, что дается (посылается) во всех положениях, дает внутреннюю радость и покой. Очень прошу Вас, продумайте это”.
Она учила меня истинному смирению, которое она понимала как принятие воли Божией о себе, которому она и сама училась всю жизнь.
Мужество в принятии воли Божией сочеталось в Ольге Николаевне с горячим любящим сердцем и очень живым темпераментом. Бывало, что она и сердилась, и обижалась на людей, но равнодушной не была никогда.
“Катя, пишу Вам вслед, мне показалось, что Вы ушли от меня обиженной и расстроенной. Простите меня за резкость, но некоторые вещи мне очень трудно переживать спокойно…”, — писала она мне после нашей размолвки.
Я бежала на другой день к ней, уверяя, что не обиделась и что сама во всем виновата. Она смотрела на меня, улыбаясь. Мир был восстановлен, и было в этом во всем нечто личное, только к нам двоим относящееся. Именно об этой тайне двоих больше всего тоскует теперь моя душа.
Скольких людей вмещало ее сердце! Она была остро заинтересована в их успехах, здоровье, а главное — в духовном росте. За скольких людей она молилась!
Наши встречи с ней со временем стали реже, но никогда не прекращались совсем. Она не выпускала меня из своего поля зрения, сама звонила, если я долго не появлялась, интересовалась всем и всеми.
— Что Вы не приведете ко мне маленького Федю (это о нашем сыне)? Я хочу на него посмотреть.
— Как мама? Катя, очень трудно жить в старости, не забывайте об этом.
— Как Женя? Берегите мужа, у него слабое здоровье, а он Ваша опора.
Ольга Николаевна помнила всех друзей и знакомых, за которых когда-либо просили молиться, интересовалась их дальнейшей судьбой и жизнью.
Попросишь ее помолиться о человеке, находящемся в тяжелых обстоятельствах; в болезни, в депрессии, в горе, — проходит время, все меняется к лучшему. И вдруг звонок:
— Катя, как Ваша больная?
А я уже забыла, что просила молиться.
— Лучше, Ольга Николаевна, лучше.
— Слава Богу! А что же Вы не позвоните? А как у Вас дела? Как Ваша работа? Не забывайте, что у Вас семья, и Вы прежде всего жена и мать.
Так было сотни раз. Уже совсем больная, ослепшая, Ольга Николаевна видела все внутренним взором и помогала людям не меньше, чем раньше, и радовалась нашим радостям, сочувствовала нашим бедам. А беды сыпались на всех обильно.
— Люди приходят с такими скорбями. Лукавый не дремлет, сеет плевелы всюду. Берегите души детей, время сейчас страшное.
Последний раз я видела Ольгу Николаевну в канун Вознесения, за две недели до ее смерти. Она недавно вышла из больницы, чувствовала себя очень плохо. Она рассказала мне о том, как полюбили и зауважали ее все в больнице, встретив “личность”, и как бы в доказательство этого раздался телефонный звонок от одной из больных, лежавших с ней. Та просила ее совета.
— Нива большая, а делателей мало, — сказала Ольга Николаевна после разговора по телефону.
…Хоронили ее шесть священников (в том числе и наш отец Николай Ведерников) и все мы, сразу осиротевшие, потерявшие так много, чего еще не успели осознать.
Но я верю, что приобрели мы молитвенницу на том свете, и не оставит она нас без помощи.
— Крестная мать моя Ольга, инокиня Мария, моли Бога обо мне.
Поскольку вы здесь…
У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей.
Сейчас ваша помощь нужна как никогда.
Перейти на главную страницу журнала «Альфа и Омега»
Нам суждено было любить и прощаться — Ольга Николаевна Романова
Великая княгиня Ольга Николаевна Романова родилась в Царском Селе 3 ноября 09052 числа . Они назвали ее «Ольга» (что означает «Святая»). Младшая сестра Николая Великая княгиня Ольга Александровна (1882-1960). Царь и его жена не были разочарованы полом. Они были счастливы и очарованы своей новой девочкой. Однако Россия совсем не была счастлива, как и никто из царской семьи, потому что все они хотели сына. Ольга была крупным ребенком весом десять фунтов, и королева Виктория (ее прабабушка) высказала некоторые замечания по поводу новорожденного. У маленькой Ольги была «огромная голова», как сказала королева. 14 ноября -й 1895 год, маленькую Ольгу отвезли в Екатерининский дворец на крестины. Крестными матерями Ольги были: вдовствующая императрица и королева Греции Ольга.
С ранних лет она была известна своим сострадательным сердцем и желанием помочь другим. Огромная, толстенькая, хорошенькая малышка, Ольга превратилась в довольно невзрачную, серьезную девочку. Но потом, в 15 лет, она вдруг стала хорошенькой. Она не была красавицей, как ее младшие сестры Татьяна и Мария, но была какой-то очень женственной и ранимой. С круглым лицом, вздернутым носом («мой скромный вздернутый», как она его называла), высокими скулами, светло-каштановыми волосами и голубыми глазами. Ольга была воплощением славянской красоты. Она никогда не обращала внимания на свою очаровательную внешность и не обращала особого внимания на свою внешность. С самого начала она была человеком, для которого внутренняя жизнь имела первостепенное значение, и это отражалось на ее лице. Правда, внешне в ней была какая-то нежная, робкая прелесть и мягкость, как у ее отца, на которого она больше всего походила. Но из всех сестер она была самой серьезной и вдумчивой — меланхоличной мечтательницей, любившей поэзию и музыку.
Однако, в отличие от своего отца, она так и не научилась контролировать свои вспышки иногда буйного нрава и могла быть порывистой и капризной. Ее жестокий ум означал, что иногда она была слишком откровенна в том, что говорила, и ее замечания могли ранить. Ожидалось, что, будучи старшей, она подаст пример другим, и со временем она время от времени конфликтовала со своей матерью и начинала угрюмо дуться, когда ей делали выговор. У Александры были проблемы с контролем своего поведения, и она увещевала ее «постараться быть примером того, какой должна быть хорошая маленькая послушная девочка» для своих младших сестер. Но Ольге было трудно придерживаться этой линии, и по мере взросления она стремилась отстаивать свою независимость, стремясь уйти в свой собственный внутренний мир. На ее лице всегда, с юных лет, было глубокое, иногда потерянное выражение Шли годы, это становилось все более заметным на ее фотографиях.
Из всех сестер она была самой проницательной и интеллектуально зрелой.
Она быстро училась — опытная пианистка, хорошо разбиралась в языках, заядлая читательница. Она была полностью предана своему отцу. Ничего не любила Ольга лучше, чем ходить с ним подолгу гулять, когда представится случай, часто крепко сжимая его за руку; она также часто сопровождала его в церковь, сидя рядом с ним. Нет сомнений в том, что из всех детей Романовых она больше всего знала о жестокости и несправедливости во внешнем мире.
В 1915 году вместе с матерью и сестрой Татьяной она прошла курсы медсестер и работала с ранеными, но Ольга не могла справиться со стрессом и тоской всего этого, не видя, как мать изнуряет себя до изнеможения и был вынужден взять на себя более легкие обязанности. Ухудшение здоровья в годы войны; она похудела и побледнела, страдая анемией и приступами депрессии. Она явно беспокоилась о тяжелом будущем семьи после того, как ее отправили в Тобольск.
По любым нормальным королевским стандартам того времени Ольга должна была уже давно выйти замуж.
Но в эмоциональных и сексуальных вопросах она все еще была невинной в свои 22 года.
Великая княгиня с возрастом была доброй, остроумной, религиозной, чувствительной, прямолинейной, угрюмой и очень серьезной. У нее также был вспыльчивый характер, в отличие от ее брата и сестер, она кричала на мать всякий раз, когда они ссорились. Она любила танцевать, читать и писать стихи. С ранних лет она была известна своим сострадательным сердцем и желанием помогать другим. В детстве она однажды потеряла терпение, позируя художнику-портретисту, и сказала мужчине: «Ты очень уродливый человек, и ты мне совсем не нравишься!» Ольга была сложным персонажем, менее покладистым и покладистым, чем казалось на первый взгляд, более чем способным постоять за себя в разговоре. Перр Жильяр считал ее очень одаренной интеллектуально — гораздо более одаренной, чем ее сестры, — и был разочарован тем, что она не использовала эти дары по максимуму. Она также была очень талантливым музыкантом — талант, унаследованный от матери, и обладала способностью играть на фортепиано на слух.
Она не проявляла особого желания переходить из девичества во взрослую жизнь и не особо беспокоилась о своей внешности.
Она также любила танцевать, в 1911 году она пошла на торжественный бал, чтобы отпраздновать свое шестнадцатилетие. Она также любила читать и писать стихи. Она постоянно писала стихи.
«Помни, что зло, которое сейчас в мире, станет еще сильнее, и что не зло побеждает зло, а только любовь..» — Ольга Романова
«Пошли нам, Господи, терпение в этот год бурных, мрачных дней терпеть народный гнет и пытки наших палачей. Дай нам силы, о Господи справедливости, Зло ближнего простить, И Крест столь тяжкий и кровавый, со смирением Твоим встретить, В дни, когда враги нас обкрадывают, Снести позор и унижение, Христе Спаситель, помоги нам. Владыка мира, Боже вселенной, благослови нас молитвой и упокой нашу смиренную душу в сей невыносимый, страшный час. У порога могилы вдохнуть в уста Своих мазей нечеловеческую силу — молиться кротко о врагах наших» — молитва, записанная Ольгой в дневнике.
Великая княгиня Ольга Николаевна Романова:
Дата рождения: 15 ноября 1895 г.; Александровский дворец, Царское Село (Санкт-Петербург) Россия
Умер: 17 июля 1918 г. в возрасте двадцати двух лет; Дом Импатьева, Екатеринбург, Россия
Похоронен: 17 июля 1998; Собор Святого Петра и Павла, Санкт-Петербург Россия.
—
Великая княгиня Ольга Николаевна | Encyclopedia.com
Великая княгиня Ольга Николаевна (1895–1918) Российская была старшей дочерью последнего царя Российской империи Николая II (1868–1918).
Ольга родилась 15 ноября 189 г.5, в Царском Селе («Царское село»), имении императорской семьи под Санкт-Петербургом. Со стороны отца она была из династии Романовых, правившей Императорской Россией с 1613 года, и этот первый ребенок от царского брака был назван в честь великой княгини Ольги Александровны (1882-1960), сестры царя, прожившей большую много времени со своими племянницами и племянником в юности и юности. Со стороны матери Ольга происходила из почтенной немецкой династии, которая произвела на свет английскую королеву Викторию, которая приходилась Ольге прабабушкой. Матерью Ольги была Аликс Гессенская, вышедшая замуж за Николая в апреле 189 г.
Ольга была единственным ребенком в течение 19 месяцев, до рождения ее сестры Татьяны в июне 1897 года. Через два года родилась Мария, а в июне 1901 года Анастасия. наследник мужского пола мог стать царем; поэтому огромное облегчение наступило в августе 1904 года, когда у Николая и Александры родился сын, которого они назвали Алексеем. У маленького цесаревича, как его звали, вскоре появились признаки гемофилии, неизлечимого генетического заболевания, от которого уже пострадали несколько членов семьи его матери. Гемофилия характеризуется отсутствием в крови свертывающих веществ, а это означало, что простая травма могла привести к фатальному внутреннему кровотечению. В то время не существовало лекарств от гемофилии, и лишь немногие доживали до 20 лет.0007
Ольга делила спальню с Татьяной, и их называли «большой парой». Мария и Анастасия также были одеты в одинаковые наряды и получили прозвище «маленькая пара». Как и их отец до них, девочки жили в суровых условиях, несмотря на богатство императорского двора. Когда они были маленькими, они спали на раскладушках и каждое утро должны были принимать ванну с холодной водой. Однако по мере того, как они становились подростками, четверка дочерей успешно ходатайствовала о еще нескольких предметах роскоши, а позже приняла ванну в солидной серебряной ванне с подогретой и ароматизированной водой. Сообщается, что фирменным ароматом Ольги был Rose Thé от французского парфюмера Coty. Они говорили по-русски между собой, с отцом и с домочадцами и по-английски с матерью. Как и ее сестры, Ольга воспитывалась дома у гувернантки и воспитателей. Она была известна как резвая и несколько своенравная, хотя и не такая озорная, как младшая сестра Анастасия. Императрица Александра провела большую часть жизни своих детей со слабым здоровьем.
Она страдала как мигренью, так и ишиасом, и из-за первого ее приковывали к темной комнате, а из-за второго — к инвалидному креслу. Она отказалась от своей лютеранской веры, как требовалось для ее брака, и стала набожной новообращенной в русскую православную веру. Ее ослабленное состояние, усугубленное беспокойством о всегда шатком здоровье Алексея, привело к тому, что она стала жертвой необычного духовного наставника. Григорий Распутин (1869 г.)-1916) был бородатым, неопрятным русским крестьянином, известным как странствующий монах, который обладал впечатляющими способностями целителя. Императрица обратилась к нему за помощью для сына, и улучшение состояния Алексея закрепило на несколько лет связь Распутина с царской семьей. Однако домашний персонал возмущался выходом неотесанного, взлохмаченного крестьянина к Романовым, настороженно относились и близкие к семье. В течение многих лет ходили слухи, что Распутин завел роман с Александрой и даже соблазнил всех четырех дочерей. В конце концов, он был убит отрядом аристократов в декабре 19-го.
Ольга была ненадолго помолвлена с одним из мужчин, убивших монаха, великим князем Дмитрием Павловичем, еще в 1912 году, но они разошлись, и российские историки полагают, что влияние Распутина, вероятно, заставило Дмитрия дистанцироваться от семья. Еще одним будущим браком был принц Англии Эдуард (1894–1972), старший сын британского короля Георга V (1865–1936), который оставался холостяком, когда вступил на престол в качестве Эдуарда VIII в 1936 году, а затем, как известно, отрекся от престола одиннадцатью месяцами позже, чтобы жениться на дважды разведенная американка. Была также нерешительная попытка объединить Ольгу с членом румынской королевской семьи; она и ее сестры посетили Румынию летом 1914, но, как сообщается, Ольга не была впечатлена наследным принцем Кэрол. Она рассказала близким, что ее родители пообещали позволить ей внести свой вклад в ее будущего супруга и не будут заставлять ее выходить замуж за кого-то, кого она не любит.
В ноябре 1915 года Ольга отпраздновала свое двадцатилетие, в знаменательный год получила доступ к своему личному состоянию и начала делать благотворительные пожертвования.
К этому моменту Россия была полностью вовлечена в крупномасштабную войну с родиной ее матери, имперской Германией, в конфликте, который стал известен как Первая мировая война. несколько месяцев. Ее мать и Татьяна также участвовали в военных действиях, а их отец, вопреки всем советам и без боевого опыта, настаивал на командовании русскими войсками в полевых условиях. Россия сильно проигрывала, и количество ужасных травм начало тяготить Ольгу. Она то впадала в депрессию, то была склонна к вспышкам гнева, в качестве лечения ей делали инъекции мышьяка, и, наконец, она перешла на административную работу в больницу.
Работая медсестрами в больнице, «большая пара» смогла впервые в жизни познакомиться с обычными молодыми женщинами своего возраста и проявила острое любопытство к тому, на что похожа жизнь за пределами королевского анклава. Княгини обычно ездили туда и обратно по своим обязанностям с фрейлиной, но однажды карета приехала только с кучером, которому Ольга и ее сестра Татьяна приказали остановиться в торговом районе Санкт-Петербурга.
Они зашли в магазин, обрадованные тем, что их не узнают в униформе медсестер, и попытались что-нибудь купить, но у них не было денег. На следующий день они спросили одну из своих коллег-медсестер, как именно проводятся такие операции в магазине.
Тем временем миллионы россиян жили в крайней нищете. Всего 50 лет назад Романовы освободили всех крестьян; в течение нескольких поколений самые бедные фермеры жили, по сути, издольщиками, привязанными к поместью местного дворянина-землевладельца, и им было запрещено переезжать куда-либо еще. Во время своего правления отец Ольги, как известно, сопротивлялся призывам к дальнейшим демократическим реформам, уступая только тогда, когда его абсолютно загоняли в угол, и приказывал растущему аппарату государственной безопасности жестко расправляться с политическими противниками монархии. Война только обострила антиромановские настроения: царя обвиняли в растущих жертвах, а негодование было сосредоточено на его и без того нелюбимой жене, непопулярной из-за ее немецкого происхождения, надменного вида и преданности Распутину.
Революционные группы использовали растущие волнения как в вооруженных силах, так и среди гражданского населения как возможность захватить власть в марте 19 марта.17. В конце концов Николай согласился отречься от престола, чтобы предотвратить прямую гражданскую войну.
Когда Ольга и ее сестры потеряли свой царский статус, они были в Царском Селе и несколько дней охранялись царскими войсками в непростом перемирии, прежде чем их отец смог присоединиться к ним там. Они внезапно оказались во власти революционного сельсовета, который теперь принимал все решения об их распорядке дня, питании, доступе к книгам и других деталях. Их продержали там пять месяцев, пока страна погрузилась в гражданскую войну, а Красная Армия сражалась на стороне нового коммунистического советского государства. С другой стороны была Белая армия, состоящая из войск, верных Романовым и монархии. В августе семья переехала в губернаторский особняк в сибирском городе Тобольске. Весной 19 г.18 ноября, после более чем года домашнего ареста, семью снова перевезли, на этот раз в Екатеринбург, центральный город России.
Перед поездкой Ольга и ее сестры вшивали свои драгоценности в подкладку одежды.
В Екатеринбурге семью поместили под охрану в Ипатьевский дом, когда-то величественную резиденцию по заказу Уральского Совета, областного управляющего совета. С ними была свита приближенных слуг, в том числе горничная Анна Демидова; врач Алексея, доктор Евгений Боткин; Трупп, камердинер Николаса, и два повара. Ольга два раза в день гуляла во дворе с отцом, короткая передышка от заточения в доме, окна которого были заперты и выкрашены в белый цвет, кроме одного; это было сделано для того, чтобы семья не подала сигнал наружу о спасении.
Действительно, были предприняты согласованные усилия по установлению контакта с Романовыми и их спасению. Когда Белая армия двинулась к Екатеринбургу, Уральский совет решил развеять опасения, что семья будет освобождена (и восстановлена на престоле, что, вероятно, приведет к массовым казням коммунистов), путем их полной ликвидации. В ночь с 16 на 17 июля 1918 года Боткину велели разбудить семью сразу после полуночи и собрать их.
Приказ отдал Яков Юровский, только что назначенный начальником ЧК, тайной полиции большевистского правительства. Он сказал семье, что в городе беспорядки и что их нужно отвести в подвал для защиты. Они прошли через двор — со своей свитой и Джемми, кинг-чарльз-спаниелем Анастасии, — и вошли в комнату без мебели. Юровский расположил их в два ряда, сообщив, что необходимо сделать фотографию, чтобы развеять слухи о побеге из-под стражи. Затем он отдал приказ, и в комнату вошли одиннадцать солдат, размахивая револьверами. Юровский вынул листок бумаги и прочитал с него вслух: «Ввиду того, что ваши родственники продолжают наступление на Советскую Россию, Уральский исполнительный комитет постановил вас расстрелять», по сообщению Роберта К. Мэсси9.0167 Романовы: Последняя глава.
При этом Николас повернулся, чтобы посмотреть на свою семью, и сказал: «Что? Какая?» и был расстрелян первым Юровским. Из другого оружия сразу же выстрелили. Ольга была ранена в голову и быстро умерла, попробовав перекреститься перед тем, как упала.