происхождение, история экзегетики, толкование. Царство святых Всевышнего и мировая история», Игорь Бессонов – ЛитРес

Характер и задачи исследования

Книга Даниила представляет собой одно из прославленных библейских сочинений, в течение многих веков вызывающее интерес как академических ученых и профессиональных богословов, так и всевозможных исследователей библейских пророчеств. В этом произведении загадочно и непонятно практически все. Книга Даниила уникальна уже тем, что написана на двух языках – арамейском и иврите. Иудеи и христиане относят ее к разным разделам Священного Писания – если в христианской Библии книга Даниила рассматривается как одна из пророческих книг, то в еврейской она включена в раздел Писаний, к которому преимущественно относятся литературные произведения, включенные в канон Танаха в эллинистическое время. Вопрос об авторстве и датировке книги Даниила уже со времен античности был предметом жарких споров между сторонниками авторства пророка Даниила и псевдоэпиграфического характера этого произведения. Однако наибольшее значение имеет та роль, которую книга Даниила получила в истории христианской и иудейской религии. Пожалуй, в Библии есть только два произведения, которые могут быть названы пророческими сочинениями par excellence – это книга Даниила и Апокалипсис.

Книга Даниила отчетливо распадается на два раздела. В первых шести главах рассказывается об истории пророка Даниила и его жизни при вавилонском дворе. Повествование начинается с сообщения о взятии Иерусалима вавилонским царем Навуходоносором, произошедшем в 597 году до н.э. В числе захваченных им в плен и депортированных в Вавилон иудеев оказались четверо отроков – Даниил, Анания, Мисаил и Азария, которые были оставлены во дворце царя для обучения «книгам и языку Халдеев». Дальнейшее повествование распадается на отдельные эпизоды, повествующие о жизни пророка Даниила в Вавилоне, причем в центре внимания постоянно оказываются две темы: выдающиеся пророческие способности Даниила, достигаемые им не за счет знания халдейской науки, а за счет благочестия и пророческого озарения, и испытания веры, которым подвергаются Даниил и его товарищи, всякий раз благополучно спасаемые от угрожавших им опасностей. Даниил в данном случае объединяет в себе черты придворного специалиста по толкованию снов и знамений, в чем-то подобного библейскому Иосифу, и исповедника истинной веры, подобного более поздним фигурам иудейской и христианской литературы. Повествование хронологически организовано и охватывает потенциально большой период времени – от взятия Иерусалима Навуходоносором до падения Вавилона и правления Кира и «Дария Мидянина». Вторая часть книги Даниила, занимающая 7–12 главы, имеет совершенно другой характер. В отличие от историй о жизни пророка Даниила повествование здесь ведется в первом лице, от имени самого пророка. Его основным предметом являются апокалиптические сны и видения, в разное время являвшиеся пророку Даниилу. Описания таинственных видений сопровождаются толкованиями, которые делают присутствующие ангелы. Основное содержание видений состоит в описании бедствий, которые постигнут народ Израиля в конце времен – временном торжестве сил зла и воцарении нечестивого царя, гонителя еврейского народа. Это царь осквернит Храм, попытается отменить иудейские религиозные нормы, будет хулить Бога, обожествляя самого себя. Однако в конце концов он будет уничтожен путем божественного вмешательства, а власть и царство, долго остававшиеся в руках язычников, будут дарованы «святым Всевышнего» или «народу святых Всевышнего».

Сейчас можно найти огромное количество литературы по книге Даниила на разных языках. Эту литературу можно классифицировать самыми разными способами, но, пожалуй, наиболее важный водораздел здесь пролегает между работами, рассматривающими книгу Даниила в первую очередь в качестве произведения древнееврейской литературы, к анализу которого мы должны подходить с точки зрения академических гуманитарных наук, и работами, рассматривающими ее в первую очередь как источник божественного откровения и ставящими своей основной задачей понять смысл этого откровения и донести его до современного читателя. Разумеется, эти задачи в принципе не противоречат друг другу и иногда могут сочетаться между собой. Однако в изучении книги Даниила зачастую складывается любопытная тенденция – чем лучше автор разбирается в книге Даниила как в произведении древнееврейской литературы и памятнике своей эпохи, тем меньше он склонен говорить о ней как о божественном откровении. И напротив – чем больше он говорит о божественном откровении, содержащемся в книге Даниила и адресованном современному читателю, тем он, как правило, хуже разбирается в ней с филологической и исторической точки зрения.

Эта ситуация может быть проиллюстрирована просто на примере существующих в англо-американской экзегетике жанров библейского комментария. В современной англоязычной традиции обычно выделяются три основных типа комментария – devotional, expository и exegetical¹. Первый тип комментариев представляет собой собрание размышлений над определенными библейскими текстами или, как принято называть такие тексты в русской церковной традиции, «беседы» на определенную библейскую книгу. Второй тип комментариев expository («поясняющие») содержит последовательное изложение и толкование той или иной библейской книги, однако без углубления в тонкости историко-филологического анализа оригинального текста. Наконец, экзегетические или историко-критические комментарии являются обстоятельными научными сочинениями, пользующимися всем научным инструментарием, необходимым для изучения любого древнего текста.

В идеале автор поясняющего комментария должен свободно ориентироваться в фундаментальных экезегетических комментариях интересующей его библейской книги, чтобы дать ей адекватное богословское толкование и донести его до широкого читателя. Однако это происходит далеко не всегда – поясняющие комментарии по своему характеру часто стоят ближе к беседам на библейские книги, чем к экзегетическим комментариям. Причина такого положения кроется в социальной и культурной среде, к которой принадлежат авторы и читатели этих комментариев. Как правило, они создаются преподавателями богословских семинарий или служителями Церкви, придерживающимися достаточно консервативных богословских взглядов. Многие соображения специалистов по историко-критическому изучению Библии, особенно относящиеся к области «высшей критики», представляются им прямо противоречащими их религиозным убеждениям и по этой причине не вызывают у них особого интереса и не принимаются во внимание. Тем более, указанная проблематика непонятна рядовым служителям Церкви и простым верующим, для которых и пишутся поясняющие комментарии. Характерный для историко-критических комментариев подход к Библии как к произведению древней литературы, а не Слову Божию, в их глазах выглядит почти атеистическим. Напротив, исследователи, являющиеся авторами фундаментальных экзегетических комментариев, в большинстве случаев работают в университетах. Несмотря на то, что они обычно являются преподавателями богословских факультетов, по своему образованию и мировоззрению они принадлежат к академической, а не церковной среде. Соответственно, их работы по своей методологии и поставленным задачам обычно принципиально не отличаются от исследований коллег, работающих на других гуманитарных факультетах этих университетов.

Таким образом ситуация обстоит в США и Великобритании, странах, имеющих многовековую традицию развития богословия и библеистики, где в XIX-XX веках были написаны и изданы десятки различных комментариев на книгу Даниила. К сожалению, русская традиция не может похвастаться подобными достижениями: даже во времена Романовых российские университеты не имели богословских факультетов, и богословская ученость была ограничена стенами духовных академий и находилась под пристальным оком духовной цензуры. Что же говорить о советской эпохе, когда всякая религиозная мысль и всякое свободомыслие подавлялись и речь могла идти только об элементарном сохранении дореволюционного уровня богословских знаний, а не о каком-либо развитии богословской мысли. Современная ситуация в толковании книги Даниила в русскоязычной богословской литературе повторяет тенденции, господствующие на Западе. К жанру бесед относится «Беседа на книгу святого пророка Божия Даниила» священника О. Стеняева². В 2000-е годы в России было опубликовано два поясняющих комментария на книгу Даниила, созданные Д.В. Щедровицким³ и священником Д. Сысоевым⁴. Оба комментария представляют собой интересные и новаторские для русской традиции богословские работы, однако обе они разделяют недостаток, присущий многим англоязычным богословским комментариям, – их авторы игнорируют традицию историко-критического изучения книги Даниила, очевидно, не проявляя к ней никакого интереса.

 

Эту ситуацию нельзя не назвать прискорбной. Очевидно, что правильно понять смысл любого древнего текста можно только зная язык, на котором он написан, исторический и литературный контекст, в котором он создавался, зная современные методы исторического и филологического исследования, ознакомившись хотя бы с основной библиографией по вопросу. Академические исследователи книги Даниила имеют все вышеописанные компетенции, но они, как правило, отказываются от обращения к ней как к божественному откровению свыше. Напротив, авторы, обращающиеся к богословскому толкованию текста Священного Писания, зачастую недостаточно знакомы с его историко-критическими исследованиями или принципиально игнорируют их. Описанный разрыв между миром академических ученых и церковных авторов оказывается еще более острым применительно к комментариям книги Даниила. Согласно традиционному взгляду, разделяемому консервативными комментаторами, книга Даниила была составлена самим пророком Даниилом в VI веке до н. э. Современная библейская наука полагает, что окончательной датой ее создания был II век до н.э., которому предшествовал длительный период формирования арамейских текстов, позднее вошедших в состав книги Даниила. Тот факт, что большинство авторов поясняющих комментариев на книгу Даниила являются сторонниками ее традиционной датировки, в то время как все современные академические исследователи придерживаются поздней датировки этого произведения, говорит о всей глубине пропасти в изучении и восприятии книги Даниила в академической и церковной среде.

Означает ли это, что исследование книги Даниила обречено на то, чтобы быть или научным, но не имеющим отношения к богословию, или богословским, но, увы, не научным? Хочется надеяться, что ответ на это вопрос все-таки будет отрицательным. По нашему мнению, в наше время исследование Библии не может не быть научным, не учитывающим всех достижений гуманитарных наук, разработанных для анализа древних текстов. С другой стороны, любой верующий человек не должен забывать, что перед ним лежит не просто древний текст, а богодухновенное произведение, являющееся частью Священного Писания. И в таком случае ограничить богословское исследование Библии рядом благочестивых размышлений не представляется возможным – очевидно, что подобные размышления у нас могут возникнуть при чтении многих литературных произведений, совершенно не претендующих на богодухновенность. Священное Писание является не просто свидетельством о религиозной жизни людей давно ушедших эпох, оно несет послание, которое не может потерять актуальность или ограничиться банальными благочестивыми рекомендациями. Но чтобы понять это послание недостаточно полагаться на свой здравый смысл и принятое в известной автору религиозной традиции понимание рассматриваемого текста, – нужно знать исторические условия его создания, литературный контекст – в общем все то, что изучает историко-критический метод библейского исследования.

Наша работа представляет собой попытку рассмотреть книгу Даниила именно таким образом – как богодухновенное произведение, при этом отдавая должное всей сложности историко-филологических задач, стоящих перед его исследователем. Объектом нашего исследования станут не все тексты, содержащиеся в книге Даниила, а, в первую очередь, сны и видения пророка Даниила и царя Навуходоносора, содержащиеся в 2, 4 и 7–12 главах. Структура нашей работы в определенном смысле напоминает традиционные комментарии библейских книг. Мы будем последовательно рассматривать каждую из комментируемых нами глав в трех аспектах. Первой частью каждого раздела будет историко-филологический комментарий к рассматриваемому тексту. По своему жанру он ближе всего стоит к экзегетическому комментарию, однако не претендует на полноту и оригинальность, которая требуется от создателей оригинальных экзегетических комментариев. В своих историко-филологических комментариях к книге Даниила мы скорее постарались, с одной стороны, изложить и обобщить основные идеи, содержащиеся в работах зарубежных исследователей, посвященных изучению книги Даниила, и, с другой стороны, в ряде случаев предложить и обосновать свои решения филологических проблем, остающихся предметом дискуссии в современной науке. Вторую часть каждого раздела представляет краткая история экзегетики указанного текста, в которой нами будут дан обзор истории собственно богословского понимания рассматриваемого раздела книги Даниила – как древними и средневековыми комментаторами, так и современными авторами. Наконец, третьей и самой весомой частью каждого раздела станет наше собственное богословское толкование рассматриваемого текста. Его общие принципы мы более подробно рассмотрим в следующих разделах.

Экзегетика и библейское богословие

Нельзя не сказать несколько слов о конфессиональной стороне предлагаемого нами толкования. Большинство авторов богословских комментариев Священного Писания так или иначе связано с определенными религиозными институтами. Из этого факта вытекает такая особенность библейской экзегезы как ее конфессиональный характер. Наиболее древним и принципиальным в данном случае является водораздел между христианской и иудейской экзегезой Священного Писания, которая традиционно предопределяла прочтение Ветхого Завета/Танаха в свете Нового Завета и святоотеческой традиции или в свете раввинистической традиции соответственно. Однако в ряде случае межхристианские догматические противоречия оказывались не менее острыми, предопределяя принципиально разное прочтение Священного Писания. Книга Даниила является характерным примером подобной ситуации – с начала эпохи Реформации она оказалась в центре полемики между протестантами и католиками. Даже в настоящее время толкование книги Даниила в ряде христианских течений, например, среди американских евангелистов, придерживающихся диспенсационалистских взглядов, или адвентистов седьмого дня в значительной мере продолжает сохранять конфессиональный характер.

С другой стороны, уже начиная со времен бл. Иеронима и, тем более, в эпоху высокого Средневековья постоянно набирала силу противоположная тенденция. Среди экзегетов постепенно сложилось устойчивое представление о том, что серьезная интерпретация Священного Писания невозможна без знания всего массива экзегетической литературы, в том числе написанной авторами, принадлежащими другим религиозным традициям. Заимствование аргументов, взаимный диалог и полемика уже в Средние века и раннее Новое время стали неотъемлемой частью отношений между иудейской и христианской, а затем католической и протестантской экзегетикой. При этом примечательно, что далеко не во всех случаях толкователи поддерживали мнения, популярные в собственной религиозной традиции. Так, Николай Лирский, французский католический экзегет XIV века, в своих толкованиях активно использовал идеи, почерпнутые из иудейских комментариев, а еврейский философ и экзегет XV века Исаак Абраванель – из христианских. Тем не менее, в целом комментирование Библии сохраняло свой конфессиональный характер.

Только во второй половине XVIII века в христианской богословской мысли возникает направление, представители которого смогли по-новому посмотреть на содержание библейских книг, отрешившись от собственных конфессиональных установок. Подобная идея впервые была ясно озвучена в инаугурационной речи немецкого теолога И.Ф. Габлера, произнесенной им в университете Альтдорфа в 1787 году. В ней он провел различие между «библейским богословием» и «догматическим богословием». В то время как второе представляет собой «рациональное философствование того или иного теолога о божественном», первое говорит о том, что «священные авторы думали о божественных предметах». По мнению Габлера исследователи библейского богословия при анализе Священного Писания должны не исходить из своих догматических установок, а пытаться исчерпывающе описать мнения самих авторов библейских книг, чтобы затем использовать их для построения собственной богословской системы. Исходя из вышеуказанного принципа, Габлер предполагал создать отдельные «теологии Ветхого Завета» и «теологии Нового Завета». Предложенный Габлером проект был реализован Г.Л. Бауэром, в 1796 году написавшим первое систематическое «Богословие Ветхого Завета». Впоследствии богословие Ветхого Завета стало предметом исследования со стороны многих христианских авторов, использовавших самые разные подходы к его изучению⁵. В целом можно говорить о том, что первоначальная тенденция рассмотрения ветхозаветной религии как формы религиозного сознания, принципиально уступающего новозаветному и интересного в первую очередь в историческом плане, в XX веке стала сменяться интересом к Ветхому Завету как самостоятельному источнику богословских идей, обладающих непреходящей актуальностью, в том числе и для современной Церкви. Примечательно, что в XX веке к исследованию теологии Ветхого Завета обратились и еврейские ученые. Для авторов, принадлежащих к иудейской традиции, подобный подход стал не менее революционным новшеством, чем для христианских ученых: если христианство традиционно трактовало Ветхий Завет в свете Нового Завета, то в иудаизме Танах понимался только в свете «устной Торы» – Талмуда и более поздних раввинистических комментариев.

Таким образом, «теология Ветхого Завета» или «теология иудейской Библии»⁶ / «теология Танаха»⁷ в настоящее время оказывается научной и богословской дисциплиной, открытой для сотрудничества христианских и иудейских ученых. Такие характерные для многих авторов принципы богословского исследования как восприятие еврейской Библии в качестве божественного откровения, рассмотрение ее теологии как самостоятельного источника богословского знания и использование исторического подхода к ее изучению могут служить прочным основанием для создания богословской дисциплины, которая может иметь принципиально межконфессиональный, иудео-христианский характер. По нашему мнению, попытки проложить искусственную границу между «теологией Ветхого Завета» и «теологией Танаха» принципиально неконструктивны и могут свестись только к возвращению к догматическому подходу, навязывающему тексту еврейской Библии христианские или раввинистические интерпретации.

Богословие Ветхого Завета как богословская дисциплина не может обойтись без некоторых богословских идей, которые исследователи кладут в основу своей работы. Очевидно, что первой подобной идеей является богодухновенность самого библейского текста, рассматриваемого экзегетом (в противном случае речь может идти только об историко-филологическом изучении Библии как любого древнего текста, а не о ее богословском исследовании). Из этого принципа неизбежно следует другой вывод – богословие Ветхого Завета/Танаха должно рассматриваться экзегетом и как божественное послание, адресованное древнееврейскому обществу, и как актуальный источник богословских прозрений для современных верующих. Подобный подход, очевидно, может быть принят иудеями, христианами и теми мусульманами, которые не настаивают на тезисе о тотальном искажении иудейских и христианских Писаний. В таком случае принципы богословия Ветхого Завета/Танаха могут быть прочной основой для богословского исследования, объединяющего ученых, придерживающихся разных конфессиональных позиций. Этот факт уже давно был отмечен в работах иудейских ученых, писавших о библейском богословии. Так, Ицхак Калими в своей работе «Ранний иудейский экзегесис и богословская полемика: изучение Писания в тени внутренней и внешней полемики» указывает, что «христиане и иудеи могут вместе определять основные теологические положения библейских авторов, редакторов и канонистов; определять теологические положения, объединяющие весь библейский корпус; читать еврейскую Библию в поисках религиозного послания и моральных ценностей, которые могут быть извлечены оттуда для пользы всего человечества. Они могут сформировать библейское богословское исследование как ветвь академической науки и отдать предпочтение “внеконфессиональному” изложению библейской теологии»⁸. Аналогичным образом, Гершом Ратхайзер, говоря о методологии своей работы, указывает, что «настоящее исследование разрабатывает аппарат для внеконфессионального, сосредоточенного на этике заповедей (мицвот), и историко-филологического подхода к иудейской Библии и содержит первые шаги альтернативной парадигмы рассмотрения библейского текста»⁹. Примечательно, однако, что оба автора останавливаются на полпути, предлагая использовать богословие Танаха только как вспомогательную богословскую дисциплину для отдельных исследований в рамках иудейской или христианской теологии. По нашему мнению, подобный подход недооценивает всей важности рассматриваемой дисциплины: теология Ветхого Завета/Танаха может быть самостоятельным фундаментом для полноценного богословского исследования, которое могут вести любые исследователи, связывающие себя с иудеохристианской традицией. Разумеется, подобный подход вовсе не означает запрета на обращение к богословским идеям, сформулированным после завершения Ветхого Завета. Положения богословия Ветхого Завета должны в данном случае рассматриваться только как набор аксиом, из которых могут исходить ученые, работающие в рамках предложенной нами исследовательской программы. Подобный подход позволит интегрировать различные богословские традиции, которые будут рассматриваться как равноправные участники богословского диалога.

 

Именно такой подход будет использоваться нами при исследовании книги Даниила. Такие базовые идеи теологии Ветхого Завета как единобожие, избранность еврейского народа, вытекающая из его Завета с Богом, богодухновенный характер библейских книг, входящих в Танах/Ветхий Завет, будут являться основными принципами нашего богословского исследования. Это, разумеется, не значит, что мы не будем иногда приводить в качестве аргументов идеи, образы и толкования, почерпнутые из более поздних религиозных традиций – иудаизма, христианства и ислама. Мы будем обращаться к ним на протяжении всей работы, однако их использование не будет носить догматического и систематического характера. Так, мы можем использовать в качестве аргумента определенный христианский или иудейский текст, в котором, по нашему мнению, верно раскрывается определенная идея, содержащаяся в книге Даниила – не используя другие христианские и иудейские тексты, идеи которых не представляются нам достаточно убедительными. Таким образом мы, с одной стороны, постараемся максимально расширить поле нашего богословского исследования, а, с другой стороны, критически и аналитически подходить ко всем существующим богословским традициям толкования книги Даниила.

1. Barber Cyril J. Best Books for Your Bible Study Library. Eugene, 2004. P. 33.

2. Стеняев О. Беседа книгу святого пророка Божия Даниила // Человек перед лицом соблазнов. Беседы на Священное Писание. М., 1999. С. 57–136.

3. Щедровицкий Д.В. Пророчества книги Даниила. М., 2003.

4. Сысоев Даниил. Толкование Книги пророка Даниила. М., 2013.

5. Библеистика. Библейское богословие // Православная Энциклопедия. Tом V. М., 2002. С. 33–34; House Paul R. Old Testament Theology. Downers Grove, 1998. P. 14–52.

6. Ratheiser Gershom M.H. Mizvoth Ethics and the Jewish Bible: The End ofOld Testament Theology. New York-London, 2007.

7. Goshen-Gottstein M.H. Tanakh Theology: the Religion ofthe OT and the Place of Jewish Biblical Theology // Ancient Israelite Religion: Essays in Honor of Frank Moore Cross. Philadelphia, 1987. P. 617–644.

8. Calimi Isaac. Qalimi Yishaq. Early Jewish Exegesis and Theological Controversy. Studies in Scriptures in the Shadow of Internal and External Controversies. Assen, 2002. P. 162.

9. Ratheiser Gershom M.H. Op. cit. P. 1.

Значение имени Даниил — ЧТО ВЫ НЕ ЗНАЛИ!

Трудно найти имя, в котором не было бы религиозной составляющей. Большинство из них имеют христианские, мусульманские корни… И это не исключение. В сегодняшней статье вы узнаете значение имени Даниил, очень интересно, потому что это один из самых распространенных на испаноязычном уровне: на самом деле, в Испании он входит в пятерку самых популярных мужчин, которые недавно приехали в мир.

Содержание

• 1 Что означает имя Даниэль
  • 1.1 Его происхождение или этимология
• 2 Как вы пишете Даниил на других языках?
• 3 Какие известные люди есть с этим именем?
• 4 На что похож Даниэль?

Что означает имя Даниэль

Близость, искренность, дружба или семья вот некоторые из значений, которые приписываются этому имени. От того, что близко, рождаются уменьшительные, такие как Дэни или Нил. Он также ассоциируется со спокойствием и добротой.

Его значение основано на термине El, связанных с божественным, и в корне Дан, что означает «судья». Так, Даниил означает «судья божественного» или «священное правосудие»..

Его происхождение или этимология

Как и подавляющее большинство нынешних имен, оно имеет еврейское происхождение, в частности, вы можете найти Даниэль в различных рукописях.

Как вы пишете Даниил на других языках?

Мы можем встретиться с гомологи имени Даниил на других языках.

• По-итальянски вы будете знать его как Дэнiон.
• На баскском языке вы будете знать это как Дэйнел.
• С другой стороны, на валенсийском, английском, французском и других языках он написан так же, как и на испанском.

Какие известные люди есть с этим именем?

• Мы можем встретить одного из колонизаторов Америки, Daniel Boone.
• В 50-х годах известный ученый получил Нобелевскую премию по медицине по имени Даниэль Бове.
• В Испании у нас есть несколько известных личностей среди самых молодых, например, певец. Дани Мартинпользователя El Canto del Loco.
• Нового Джеймса Бонда на самом деле называют Дэниел Крейг.
• Еще один персонаж, заслуживающий особого внимания, — Дэниел, давший название одной из самых известных песен Элтона Джона. Мы оставили вам видео в конце статьи, чтобы вы смогли оценить его красоту.
• Наконец, у нас есть Даниэль Коттке, один из первых больших друзей основателя Apple Стива Джобса, хотя их отношения охладились из-за того, что они разделяли одну и ту же любовь.

На что похож Даниэль?

Обычно можно доверять человеку по имени Даниэль. Она близка и щедра. Он очень заботится о своей семье и показывает им свою близость. Служа им, вы чувствуете удовлетворение.

Даниэль обычно довольно непредубежден и организован. Такой активный человек, как он, или аналогичная ему Даниэла, обычно добивается успеха благодаря своим хорошим идеям, поскольку он может воплотить в жизнь то, что рождается как простая мысль. Кроме того, его идеи касаются улучшения общего благосостояния населения, будь то в медицине, науке или гуманитарных науках.

Как мы уже говорили, он очень щедр со своими друзьями, которым он посвящает столько времени, сколько может, но ему также нужно внимание со стороны других, чтобы достичь своего счастья.

Одним из недостатков может быть его иногда чрезмерная чувствительность. Иногда ваше настроение зависит от одобрения других людей, особенно тех, кто вас окружает.

Надеемся, вам понравилось читать значение Даниила. Тогда вы можете прочитать значение мужских имен, или другие имена, начинающиеся с D.

Информация о значении всех имен, проанализированных на этом веб-сайте, была подготовлена ​​на основе знаний, полученных при чтении и изучении справочная библиография таких выдающихся авторов, как Бертран Рассел, Антенор Насентесо или испанский Элио Антонио де Небриха.

Даниэль Энкобари | Школа общественного здравоохранения UW

Могут ли диета, образ жизни, социально-экономический статус или воздействие окружающей среды женщины влиять на течение ее беременности? Как они могут повлиять на возникновение болезни у ее ребенка? Влияют ли они на детей мужского и женского пола по-разному?

Такого рода вопросы подпитывают любопытство Даниэля Энкуобари к здоровью матери и ребенка (ОЗМ).

«Мы говорим о теме, которая не ограничивается конкретным заболеванием, актуальна для здоровья на протяжении всей жизни и имеет как внутренние, так и международные последствия», — говорит Энкуобахри, доцент кафедры эпидемиологии и здравоохранения в Школы общественного здравоохранения Вашингтонского университета. «Большинство известных нам болезней, по крайней мере частично, имеют происхождение в раннем возрасте или в процессе развития».

 
Дэниел Энкобари выступает с докладом в Национальном институте детского здоровья и развития человека имени Юнис Кеннеди Шрайвер.

Основные исследования Enquobahrie сосредоточены на происхождении болезней и здоровья во время внутриутробного развития и на том, как они связаны с сердечно-сосудистыми и метаболическими заболеваниями, такими как диабет. Он исследует роль экологических и генетических факторов риска в раннем возрасте, а также сложное взаимодействие между геномом и окружающей средой через эпигенетические механизмы.

Его исследовательская группа, сосредоточившись на большом исследовании женщин и их младенцев в Иерусалиме, обнаружила доказательства связи между социально-экономическим положением в раннем возрасте, характеризующимся родом занятий и образованием родителей, и метилированием ДНК в генах, отвечающих за реакцию на стресс. Метилирование ДНК — эпигенетический процесс, используемый клетками для контроля экспрессии генов, — один из биологических механизмов сохранения клеточных воспоминаний о раннем жизненном опыте.

Команда обнаружила, что более высокий уровень образования матери был связан с более высоким уровнем метилирования гена, связанного с инактивацией кортизола. Метилирование этого гена также было связано с более низким весом взрослых и холестерином липопротеинов низкой плотности, или «плохим» холестерином, важными факторами риска развития сердечных и метаболических заболеваний.

Отчет об этом исследовании, подготовленный при поддержке Глобального центра интегрированного здоровья женщин, подростков и детей UW, стал одной из лучших статей 2016 года в Американском журнале эпидемиологии .

Enquobahrie был назначен директором междисциплинарного Центра передового опыта в области образования, науки и практики в области охраны здоровья матери и ребенка в январе. Один из 13 центров в США, финансируемый Бюро охраны здоровья матери и ребенка, выделяется своей тщательной академической подготовкой, наставничеством и поддержкой студентов и специалистов в области общественного здравоохранения, работающих в сфере ОЗМ. Хотя центр в основном обслуживает северо-запад Тихого океана, его влияние распространяется на более широкий регион WWAMI (Вашингтон, Вайоминг, Аляска, Монтана и Айдахо).

Академическая часть программы представляет собой сплоченное сообщество, состоящее из 15-20 студентов магистратуры в области здравоохранения и шести основных преподавателей, которые преподают на факультетах эпидемиологии и здравоохранения. Между тем, практический аспект ставит в контекст академические и научные исследования, а также делится обновлениями политики, точками зрения сообщества и ресурсами для тех, кто работает в области ЗМР, через Northwest Bulletin: информационный бюллетень о здоровье семьи и ребенка и серию веб-семинаров о здоровье матери и ребенка. .

 
Enquobahrie на Фестивале исследований MCH.

Более 280 выпускников прошли эту программу с момента ее создания в 1985 году. Многие из них работают в академических кругах, государственных учреждениях и неправительственных организациях в штате Вашингтон и по всей территории США и внесли значительный вклад в исследования ОЗМР, а также в разработку политики ОЗМР. , реализация и оценка.

«Моя основная цель — продолжить традицию программы по привлечению сильных студентов, изучающих эпидемиологию и медицинское обслуживание, в область охраны здоровья матери и ребенка и предоставить им отличную подготовку и наставничество», — говорит Enquobahrie. «Их влияние на здоровье матери и ребенка может быть огромным».

Инстинкт Энкуобари обучать ведущих эпидемиологов следующего поколения проистекает из глубоко укоренившегося желания быть наставником, привитого его собственными наставниками, Мишель Уильямс из Гарварда и почетным профессором Дэвидом Сисковиком, ныне работающим в Медицинской академии Нью-Йорка, которые привели его к пересечению перинатальной и сердечно-сосудистой эпидемиологии.

Одной из самых больших проблем Enquobahrie является нехватка ресурсов, доступных для программ ОЗМР, включая средства и возможности, необходимые для обучения рабочей силы ОЗМР и подготовки следующего поколения лидеров ОЗМ. Приобретение учащимися необходимых навыков (включая навыки лидерства) является приоритетной задачей для решения старых и новых задач. Снижение поддержки со стороны федерального правительства исследований и программ в области охраны материнства и детства усугубляет проблему.

«Это довольно сложно, — говорит он. «Учитывая значительное бремя проблем ОЗМР для общественного здравоохранения и смещение приоритетов конкурирующих ресурсов, ставки никогда не были выше. Нам нужно усердно работать, чтобы найти инновационные решения для расширения доказательной базы для решений, связанных с ОЗМР, повышения осведомленности перед политиками и спонсорами и, в конечном итоге, улучшения результатов в отношении здоровья матери и ребенка».

Однако, несмотря на трудности, прошлые успехи подпитывают оптимизм Энкуобари. Почти 20 лет назад, будучи молодым врачом общей практики в городе Инджибара на северо-западе Эфиопии, ему пришлось научиться эффективно использовать свое время и ограниченные медицинские ресурсы для оказания клинической помощи и управления медицинским центром.

«Это было непросто, — говорит Энкуобари. «Мне не приходилось много думать об этой проблеме в Соединенных Штатах, но с тех пор, как я занял эту новую должность, она все время в центре моего внимания».

 
Энкобари и его семья на Кэннон-Бич.

Энкобари вырос в Аддис-Абебе, столице, в дружной семье со своими родителями и братом. В молодом возрасте родители Энкуобари поощряли его заниматься медициной. Он завершил свое медицинское образование в Аддис-Абебе, и после непродолжительной работы врачом общей практики в городах Северо-Западной Эфиопии Энкуобахри обратил свой взор на новый горизонт: в Сиэтл.

Подруга Энкуобари (а теперь и жена), Бетти, переехала в Сиэтл, и он последовал за ней, получив исследовательскую должность в Центре перинатальных исследований Шведского медицинского центра, где он встретил Уильямса, тогдашнего содиректора.

Позже он поступил в SPH, где получил степень магистра в области здравоохранения и докторскую степень. После докторской степени в Гарварде он поступил на факультет эпидемиологии.

В промежутках между преподаванием, исследованиями и новыми административными обязанностями Энкуобари признается, что ему сложно найти время на то, что он любит больше всего, в том числе проводить время с женой и дочерьми, ходить в походы, плавать и читать художественную литературу.

Дома его естественная склонность к наставничеству и страсть к исследованиям заразительны. Его дочери, Адраэль (10 лет), Лаэль (7 лет) и Руэль (6 лет), заражены гордостью и любопытством к своему отцу и его работе.

Однажды в Тихоокеанском научном центре во время демонстрации Центра по контролю и профилактике заболеваний для детей три его девочки внезапно подпрыгнули и зааплодировали при упоминании «эпидемиолога». Это застало его, его жену Бетти и остальную часть толпы врасплох.

«Тогда я понял, что они слушали мои разговоры о работе», — сияет Энкуобари. «Девочки наполняют нашу жизнь красками. Они шныряют вокруг своими пытливыми умами и любопытными глазами и рассматривают мои бумаги и книги. Они думают, что им нравится эпидемиология».

Энкуобари проводит с ними как можно больше своего свободного времени, всегда исследуя какую-нибудь часть Сиэтла или Тихоокеанского Северо-Запада. «Нам доставляет удовольствие показывать им то, чего они раньше не видели», — говорит он.

Ему трудно скрыть свое волнение, когда он говорит о своих девушках.

«Дополнительной мотивацией для участия в сфере ОЗМ являются мои дочери», — говорит Энкуобахри. «Все дело в детях и матерях, столпах следующего поколения».

(Сикстин Герри)

Впервые опубликовано: 2017

ПРОИСХОЖДЕНИЕ ПОЛОС ДЭНИЭЛА БЮРЕНА: ЖИВОПИСЬ 1965-1966 ГГ. Фотографии Тома Пауэла Imaging

Вид инсталляции, Nahmad Contemporary. Фотографии Тома Пауэла Imaging

Вид инсталляции, Nahmad Contemporary. Фотографии Тома Пауэла Imaging

Вид инсталляции, Nahmad Contemporary. Фотографии Тома Пауэла Imaging

Вид инсталляции, Nahmad Contemporary. Фотографии Тома Пауэла Imaging

Вид инсталляции, Nahmad Contemporary. Фотографии Тома Пауэла Imaging

Вид инсталляции, Nahmad Contemporary. Фотографии Тома Пауэла Imaging

Избранные работы Миниатюры

Фото-сувенир: Эмаль на хлопчатобумажном холсте , июнь 1965 г., Эмаль на хлопчатобумажном холсте (простыня), 89 1⁄2 × 75 1⁄2 дюйма / 227 × 191,7 см.
Предоставлено художником и Бортолами, Нью-Йорк

Фото-сувенир: Эмаль и серебряная краска на холсте , [май] 1965, Эмаль и серебряная краска на холсте, 87 1/4 x 74 1/2 дюйма / 222 х 189см.
Предоставлено художником и Бортолами, Нью-Йорк

Фото-сувенир: Эмаль на хлопковом холсте , июль 1965 г., Эмаль на хлопковом холсте (простыня), 88 3/4 x 75 1/2 дюйма/ 225 x 192 см.
Предоставлено художником и Бортолами, Нью-Йорк

Фото-сувенир: Эмаль на хлопковом холсте , [сентябрь-октябрь] 1965, Эмаль на хлопковом холсте, 89 1/4 x 75 1/3 дюйма/ 227 x 192 см.
Предоставлено художником и Бортолами, Нью-Йорк

Фото-сувенир: Эмаль на хлопчатобумажном холсте , август 1965 г., Эмаль на хлопчатобумажном холсте (простыня), 92 1/2 x 80 дюймов/ 235 x 204 см.
Предоставлено художником и Бортолами, Нью-Йорк

Фото-сувенир: Variable Forms Painting , июль 1966 г., краска на оранжевом и белом полосатом хлопковом холсте, 84 1/4 x 70 1/4 дюйма / 214 x 179 см.
Предоставлено художником и Бортолами, Нью-Йорк

Фото-сувенир:  Картина с переменными формами , май 1966 г., акрил на хлопковом холсте в белую и серую полоску, 89 x 75 дюймов / 226 x 190 см.
Предоставлено художником и Бортолами, Нью-Йорк

Фото-сувенир: Картина с переменными формами , [январь-май] 1966 г., Краска на красно-белом полосатом хлопковом холсте, 88 1/4 x 74 3/4 дюйма/ 224 x 190 см.
Предоставлено художником и Бортолами, Нью-Йорк

Фото-сувенир: Картина с переменными формами , [июль-август] 1966 г.

, краска на хлопковом холсте в бело-серую полоску, 90 1/2 x 76 дюймов/ 230 x 194 см.
Предоставлено художником и Бортолами, Нью-Йорк

Фото-сувенир: Белая акриловая краска на хлопковом холсте в бело-зеленую полоску , октябрь 1966 г., Краска на хлопковом холсте в бело-зеленую полоску, 89 x 81 дюйм / 226 x 206 см.
Предоставлено художником и Бортолами, Нью-Йорк

Фото-сувенир: Эмаль на хлопковом холсте , июнь 1965 г. Эмаль на хлопковом холсте (простыня), 89 1/2 × 75 1/2 дюйма / 227 × 191,7 см.
Предоставлено художником и Бортолами, Нью-Йорк

Фото-сувенир: Эмаль и серебряная краска на холсте , [май] 1965, Эмаль и серебряная краска на холсте, 87 1/4 x 74 1/2 дюйма / 222 х 189 см.
Предоставлено художником и Бортолами, Нью-Йорк

Фото-сувенир: Эмаль на хлопковом холсте , июль 1965 г., Эмаль на хлопковом холсте (простыня), 88 3/4 x 75 1/2 дюйма/ 225 x 192 см.

Предоставлено художником и Бортолами, Нью-Йорк

Фото-сувенир: Эмаль на хлопчатобумажном холсте , [сентябрь-октябрь] 1965 г. , Эмаль на хлопчатобумажном холсте, 89 1/4 x 75 1/3 дюйма/ 227 x 192 см.
Предоставлено художником и Бортолами, Нью-Йорк

Фото-сувенир: Эмаль на хлопковом холсте , август 1965 г., Эмаль на хлопковом холсте (простыня), 92 1/2 x 80 дюймов/ 235 x 204 см.
Предоставлено художником и Бортолами, Нью-Йорк 

Фото-сувенир:  Картина с переменными формами , июль 1966 г., краска на хлопковом холсте в оранжевую и белую полоску, 84 1/4 x 70 1/4 дюйма / 214 x 179 см.
Предоставлено художником и Бортолами, Нью-Йорк

Фото-сувенир: Variable Forms Painting , май 1966 г., акрил на хлопковом холсте в белую и серую полоску, 89 x 75 дюймов / 226 x 190 см.

Предоставлено художником и Бортолами, Нью-Йорк

Фото-сувенир: Картина с переменными формами , [январь-май] 1966 г., Краска на красно-белом полосатом хлопковом холсте, 88 1/4 x 74 3/4 дюйма/ 224 x 190 см.
Предоставлено художником и Бортолами, Нью-Йорк

Фото-сувенир: Variable Forms Painting , [июль-август] 1966 г. , краска на хлопковом холсте в бело-серую полоску, 90 1/2 x 76 дюймов / 230 x 194 см.
Предоставлено художником и Бортолами, Нью-Йорк

Фото-сувенир: Белая акриловая краска на хлопковом холсте в бело-зеленую полоску , октябрь 1966 г., Краска на хлопковом холсте в бело-зеленую полоску, 89 x 81 дюйм / 226 x 206 см.
Предоставлено художником и Бортолами, Нью-Йорк

Nahmad Contemporary рада объявить  Даниэля Бюрена «Происхождение полос: картины 1965–1966 годов

» – выставку из десяти ранних работ французского художника Даниэля Бюрена, которая пройдет с 15 сентября по 22 октября 2016 года. время в Соединенных Штатах эти редкие формирующие картины становятся основой знаковых полос художника.

С самого начала радикальной 50-летней карьеры Бюрена он бросил вызов традиционным представлениям об искусстве и институте. В течение 19В 60-е годы, когда живопись была осуждена в пользу концептуального искусства, художник использовал спорную среду для разработки своего полосатого мотива, который и по сей день служит «визуальным инструментом» для привлечения внимания к физической природе произведения искусства, окружающему контексту и восприятию.

В первую очередь среди ранних работ, представленных в каталоге художника, десять картин, отобранных для этой выставки, иллюстрируют эволюцию фирменного рисунка Бюрена. В этом сборнике работ следы руки художника постепенно рассеиваются, предвещая его отречение от живописи в целом. Линейный мотив Бюрена сначала проявляется как нарисованные вручную разноцветные вертикальные полосы, которые частично скрыты аморфными, волнистыми слоями краски. Вскоре после этого полосы ручной работы уступают место стандартным двухцветным полосам шириной 8,7 сантиметра из ткани массового производства, а окрашенный компонент сгущается до узких извилистых линий. В последних работах выставки присутствие краски изолировано по периметру ткани, поскольку Бюрен охватывает чистую однородность лежащих в основе, механически созданных полос.

Освещенная как краеугольный камень художественной практики Бюрена, эта группа картин отражает уникальный момент, отмеченный объединением традиционной среды с концептуальными амбициями.