DSM и Адольф Мейер — PsyAndNeuro.ru

 

В 1952 г. Американская Психиатрическая Ассоциация опубликовала DSM-I (Диагностическое и статистическое руководство по психическим расстройствам). У этого “каталога” психических заболеваний была своя, довольно эклектичная философия и яркая предыстория, связанная с именем авторитетного психиатра Адольфа Мейера.

 

О Мейере говорят, что куда бы историк ни посмотрел в поисках основ американской психиатрии, все дороги приведут к Мейеру [1]. Главная идея Мейера, повлиявшая на DSM-I, связана с определенной точкой зрения на симптомы, которые трактуются не только как внешние проявления нарушений в работе организма, а как комплексная реакция на жизненные обстоятельства. Ключевое слово – реакция. Психическая болезнь – это плохая (неадаптивная) реакция на факторы среды.

 

Считать, что жизненные проблемы, включая проблемы с психикой, ни в коем случае не предопределены, но всегда связаны с условиями, которые человек в силе изменить – такой взгляд был созвучен духу времени. Американская культура рубежа XIX-ХХ вв. не может смириться с идеей наследственного характера психических болезней. Во-первых, Америка – молодая страна, которая была создана как раз для того, чтобы люди могли начать жизнь сначала, с белого листа. Во-вторых, если в Европе сыновья наследовали дело отцов и всю жизнь жили в одном доме, то в Америке ценились социальная мобильность и вера в способность собственными руками переделать свою жизнь.

 

Таким образом, в Америке была подготовленная культурой почва для принятия психодинамического подхода к болезням психики. Еще до знакомства с психоанализом американцы были настроены на то, чтобы искать в психопатологиях знаки жизненного сценария, который в каком-то месте коверкается под влиянием внешних факторов.

 

Мейер, сам не американец, а иммигрант из Швейцарии, мыслил очень “по-американски”: человек не обречен на страдание, препятствия на пути к личному успеху могут быть устранены. Причины жизненных провалов, в числе которых психические недуги, лежат в модифицируемой реальности привычек, навыков, и всего того, что ошибочно воспринимается как несдвигаемый с места монолит судьбы, а на самом деле является комбинацией из некогда принятых фатальных решений и пережитых травм.

 

Мейер верил в то, что сознание может вызывать материальные изменения в мозге, а жизненный опыт способен патологически влиять на работу нейронов. Для иллюстрации психофизиологической проблемы (философской проблемы тело/сознание) он предлагал такой пример: “Женщина услышала плохие новости и упала в обморок. Сознание отключило ее тело или тело отключило ее сознание?”

 

Сознание влияет на тело – это ведь ни что иное как тезисно сформулированная сверхидея психотерапии. Под влиянием Мейера американские психиатры в 1920 гг. настойчиво пытались вылечить психотерапией даже наиболее тяжелые случаи шизофрении. По Мейеру, то, что называют шизофренией, является одним из видов недаптивной реакции человека на жизненную реальность. Понятие “реакция”, основное для Мейера, становится принципиальным элементом в конструкции DSM-I. В нем есть раздел “Расстройства психогенного происхождения или без физической причины или структурных изменений в мозге”, в котором указаны такие диагнозы:

 

– аффективная реакция

– шизофреническая реакция

– психофизиологическая сердечно-сосудистая реакция

 

 

Мейер называл свою теорию психобиологией. Человек есть биологический организм, в котором для психиатра важны не только ткани мозга, но и поведение. К психобиологии Мейер пришел не книжным путем, а на собственном опыте, через последовательное прояснение потребностей психиатрии.

 

Сначала, еще учась в Цюрихе в 1880 гг., Мейер увидел, что надежды на обнаружение анатомического субстрата психических болезней не оправдались.

 

Вирхов в свое время описывал нервную систему как систему проводов. Психическая активность в такой трактовке приравнивалась к движению тока по проводам, и, следовательно, проблемы с психикой объяснялись дефектом “проводки”. Это один из примеров того, как ученые пробовали решить психофизиологическую проблему и найти способ встроить представление о ментальных событиях в материалистическую картину мира.

 

Эмпирические данные показывали, что нервные клетки работают совсем не так, как телеграф. Сверх того, никаких разительных особенностей в анатомии мозга у психически больных людей обнаружить не удавалось.

 

Именно в патологоанатомических вскрытиях директора психиатрических больниц видели подтверждение того, что их учреждения являются чем-то большим чем изоляторами для необычных людей. Мейер с этого и начал свою работу в США – он делал вскрытия. Обнаружив однажды при вскрытии признаки сифилиса он попросил медкарту умершего. Это была вполне справедливая и объяснимая просьба. Со времен революционной Франции медики смело вскрывали трупы, собирали данные о патологиях внутренних органов, а потом сопоставляли их с данными, собранными до смерти пациента. Мейер хотел применить этот клинико-патологический метод для изучения психических болезней. Но в больнице в Иллинойсе, где началась его американская карьера, на него посмотрели с удивлением. Осмотр пациента проводился там один-единственный раз, при оформлении вновь прибывшего, а медкарты существовали только для того чтобы фиксировать в них конфликты пациента с персоналом.

 

Получается, что Мейер лично пережил несколько этапов эволюции психиатрической науки. Сначала обращение к мозгу как к ключевому объекту, обещающему дать ответы на все вопросы. Затем осознание недостатков в информационном обеспечении работы с болезнями психики. Патанатомия мозга давала меньше, чем ожидалось, а данных для клинико-патологического исследования просто не было. Бедламы XIX в. нужно было поднять на иной качественный уровень, превратить их из мест концентрации больных людей в места концентрации знаний о больных людях. И тогда Мейер начал расспрашивать пациентов, доживавших свои последние дни. За это обитатели больницы прозвали его “зловещим вороном”, т. е. вестником смерти. Испугавшись такой, несколько мрачноватой репутации он принялся расспрашивать не только умирающих пациентов.

 

В этом великая заслуга Мейера – он приучил медперсонал общаться с пациентами, собирать информацию и вести историю болезни. Правда, никакого по-настоящему нового, эффективного лечения в клиниках, где Мейер работал вплоть до 1940 гг., не было. Мейер, как пишет автор книги об истории шизофрении в Америке, “пробудил врачей, но не пациентов” [2]. Но, с точки зрения Мейера, слабое лечение не так страшно, как плохое администрирование и плохой уход – природа в конечном итоге поможет человеку вылечиться.

 

 

С философской точки зрения, психобиология – крупный шаг в сторону материалистического монизма. В 1870 г. директор одной из американских больниц сказал: “Сознание не может болеть, болеет только мозг” [3]. Подразумевается, что у сознания есть свое пространство существования, дуалистически отделенное от того пространства, в котором работает врач. Для работы с сознанием не подходит микроскоп, с помощью которого в те годы пытались найти причины практически всех болезней. Работой с сознанием должен заниматься священник или писатель-романист.

 

В 1908 г. Мейер объяснял психиатрам насколько они неправы, если они придерживаются подобной точки зрения, приводя цитату из “Макбета”. Леди Макбет после убийств теряет сон, ей мерещится кровь на руках, она явно теряет душевное равновесие. Лекарь говорит: “Эта болезнь не в моем ведении”, то есть это не болезнь тела, и ей нужно поговорить со священником, а не с врачом. Также он добавляет: “Естеству противные дела ведут к расстройству” (перевод С. Соловьева).

 

Мейер обвинял психиатров в том, что они ведут себя как лекарь из Макбет – если проблема не связана с телом, то проблема не медицинская. Все из-за того, что когда-то хотели построить психиатрию исключительно на патанатомии мозга. Мейер призывал одновременно отказаться от физикалистского редукционизма, сводящего науку о психике к науке о мозге, и от дуализма, поручающего психику священникам.

 

Суть психобиологии в том, чтобы, держась в рамках материалистического монизма, признать человека особенным, психобиологическим существом, для описания которого лучше всего подходит язык биологии (не язык анатомии с физиологией и не философско-религиозный дискурс).

 

 

Кроме Мейера на DSM-I в определенной степени повлиял психоанализ. Взять, например, диагностическое определение “психоневротического расстройства” – это тревога, которая переживается или ставится под автоматический контроль разного рода защитных систем вроде депрессии, диссоциации, фобии, навязчивости и т. д. Смысл этого определения открывается только тем, кто имеет хотя бы минимальное представление о фрейдистской антропологии.

 

Мейеру нравилась в психоанализе идея о происхождении болезней в результате жизненных событий. Во многом благодаря Мейеру психоанализ был принят академическими кругами США в то время как в Европе многие ученые считали, что психоанализ – это антинаучный нонсенс.

 

Мейер был одним из первых американцев, кто узнал о психоанализе и разобрался в его основах. Но он не был фрейдистом. Он был за психодинамический подход в психиатрии и это его сближало с Фрейдом, искавшим в болезнях биографические причины, распутывавшим в болезнях внутренние динамические связи.

 

Различия между психодинамическими подходами Мейера и Фрейда весьма значительны.

 

Да, Мейер тоже верил в целебную силу объяснения. Анализ биографии пациента, который проводит психотерапевт, вместе с инсайтами самого пациента помогают выявить причинную связь и проследить всю цепочку до того момента, который на языке схоластики можно назвать lapsus, т. е. до точки, в которой была совершена (и продолжает совершаться) катастрофическая жизненная ошибка. Но Мейер считал, что пациент в конце концов самостоятельно разрешит свой внутренний конфликт, а Фрейд верил, что только психоаналитик может сделать это.

 

Мейеру не нравилось то, что Фрейд хочет свести все психодинамические процессы к одной причине (подавленной сексуальности). К тому же Фрейд описывал законы психодинамики так, будто подавление было чуть ли не единственным важным процессом в психике. Психодинамическая парадигма Мейера была шире, свободнее от привязок к какой-то одной решающей силе типа либидо, и предполагала, что человеческая психика делает выбор из неограниченного количества адаптивных и неадаптивных стратегий.
Для Фрейда бессознательное – это закрытый ящик с подавленными идеями, для Мейера бессознательное – это всего лишь описательное слово, синоним автоматического, т. е. повторяемого без осознания. Чтобы вылечиться нужно понять, как сформировался неадаптивный, нефункциональный паттерн поведения. Проще говоря, чтобы вылечиться, надо избавиться от привычки жить, как больной.

 

Нельзя преувеличивать влияние психоанализа на DSM-I. Психодинамическая парадигма проявила себя в DSM-I ограниченно, практически только в одной части. В других частях мы встречаем описания расстройств, вызванных органическими поражениями мозга, то есть совсем не психологическими причинами. Таким образом, признавалось, что в психиатрии есть такие болезни, которые неподвластны психодинамической интерпретации, и должны рассматриваться как проявления биохимических нарушений в мозге. Более того, коллектив авторов, работавших над DSM-I, на две трети состоял из людей, не учившихся психоанализу [4], а сами психоаналитики в 1950 гг. не пользовались DSM-I, как, впрочем, и другими психиатрическими классификациями, не видя в них необходимости.

 

Слов из крепелиновского лексикона в DSM-I больше, чем психоаналитических терминов. И, что важно, крепелиновские диагнозы касались наиболее популярных в психиатрической практике случаев. В те времена в США большинство пациентов лечились в стационарах, а в стационарах большинство (51 % в 1955 г.2) – люди с шизофренией или, как это называлось в DSM-I, шизофренической реакцией.

 

 

В истории классификации психиатрических болезней раскрываются, пожалуй, все интересные с философской точки зрения аспекты психиатрии. Технический документ, который в другой профессиональной области, имел бы статус близкий к регламенту санитарной обработки хирургических инструментов или инструкции по утилизации отходов, в психиатрии получает значение похожее на положение Священного Писания в религии. Соответственно история дискуссий вокруг диагностических систем напоминает историю формирования библейского канона в христианстве. Для понимания принципов отбора священных текстов требуется предварительное погружение в вероучительную систему. Отцы Церкви говорили о “правиле веры” (regula fidei), с которым должны соотноситься книги, принимаемые в канон. Но если “Правило веры”, в соответствии с которым в первые века христианства отбирались книги для библейского канона, современными христианами не ставится под сомнение, то “Правило веры”, которым руководствуется психиатрическое сообщество при составлении DSM, МКБ и проч. , непрерывно мутирует.

 

В 1890 гг. в США, когда Мейер начинал свою работу, каждая американская психлечебница имела собственную систему классификации. Основой для них служило родившееся в Европе в 1830 гг. учение об “унитарном психозе”, который проявляется в трех ипостасях: меланхолия, мания и деменция.

 

Американские алиенисты видели, что разновидностей отклонений от психической нормы бесконечное множество. Разве возможна классификация бесконечности? Тем более, что составление подобной системы поставит вопрос об этиологии психических болезней, а этот вопрос, смиренно признавали врачи XIX века, не решен. Этиология неизвестна, а симптомы часто пересекаются, отчего разграничить болезни только по типичным симптомам невозможно.

 

Мейеру, который узаконил систематический подход к работе с пациентами, идея создания единой системы диагнозов не нравилась. Для статистических отчетов он придумал систему из шести категорий. Система была абсолютно нерабочей и ассиметричной – практически все пациенты попадали в категорию “Другие психозы” (не имбецилы, не эпилептики, не алкоголики). Без особого рвения, будто из-под палки, Мейер согласился переделать систему, но так до конца своих дней не признал необходимость единой психиатрической нозологии. Он говорил: “Утверждение о том, что практикующему врачу и семье пациента нужен диагноз, связано с профессиональными обычаями, а не с медициной” [5].

 

Мейер, как и Фрейд, были преданы старому идеалу лекаря, который всегда работает индивидуально, никогда не “лечит болезнь”, но всегда “лечит больного”. Такому доктору не нужны ярлыки для наклеивания на человека. Жизнь человека не поместится в нозологическую ячейку.

 

Каждый человек – уникальный эксперимент, поставленный природой. Хороший врач не типологизирует пациентов, а относится к больному человеку как к неповторимому сочетанию жизненных фактов. Поэтому так важно собирать анамнез, выяснять семейные обстоятельства, интересоваться историей детства. Эти данные в тысячу раз важнее поиска точного диагностического определения, который, с точки зрения Мейера, только отвлекает врача от помощи пациенту.

 

Да, это увлекательное занятие – придумывать названия для разных состояний психики, писать об этом статьи, спорить, придумывать критерии, подсчитывать сколько именно – 6 из 10, или 7 из 12 – критериев достаточно для постановки диагноза. Мейер крайне скептически относился к этому виду деятельности и считал, что “это ничего не добавляет к нашим психиатрическим знаниям” [6].

 

 

Так получилось, что потребность в диагностических классификациях родилась вне психиатрии и была актуализирована не психиатрами, а чужими для медицины людьми. Это было требование государственной бюрократии, которой нужна была хоть какая-нибудь статистическая модель для сбора данных об общественном здравоохранении. Изначально бюрократию интересовало только количество налогоплательщиков, но позднее стала популярной мысль о том, что статистические данные помогают разобраться в общественной реальности.

 

Государственная социология заставила психиатрию сделать то, что она должна была сделать – составить наконец-таки систематический перечень болезней психики.

 

Без терминологической номенклатуры трудно представить развитие научной дисциплины. В этом контексте допустимо сказать, что Мейер тормозил научную психиатрию в США, сопротивляясь созданию единой системы диагнозов. При нем продолжала жить старинная идея об “унитарном психозе”, теория, по которой любая психопатология всегда может превратиться в любую другую психопатологию.

 

Социологи начали влезать на территорию американских алиенистов с 1880 г., когда, при издании результатов переписи населения, отдельный том был посвящен “зависимым” группам населения, т. е. тем, кто не мог сам себя обеспечить – инвалиды, заключенные, пациенты психических лечебниц. В 1904 и 1910 гг. были проведены социологические исследования, посвященные людям, бывшим под присмотром алиенистов. Социологов интересовал этнический состав, они искали подтверждение евгенической гипотезы о расовой предрасположенности мигрантов из южной и восточной Европы к психическим патологиям [7].

 

В 1917 г. Американское медико-психологическое общество официально заявило, что пока не будет классификации диагнозов, собирать статистические данные для аналитической работы невозможно.

 

Понятно, что главное – не статистика. Скандальность ситуации в том, что психиатрия лечила без диагнозов. Болезнь как природное явление оставалась без обозначения так, будто психиатрия работает не с природными явлениями, а с чем-то настолько неуловимым, что для него даже не стоит придумывать название.

 

В 1918 г. на свет появляется первое руководство по диагностике, которое будет переиздаваться до 1942 г. десять раз. В 1917 г., когда было принято решение издать первую американскую классификацию диагнозов, Мейер назвал это предательством и выражением верности германской догме (Америка в те дни вступила в войну с Германией).

 

 

О DSM-II (1968 г.) говорят как о преемнике DSM-I в том, что касается продолжения психодинамической традиции. Действительно, в новой редакции классификации по-прежнему использовался спорный термин “невроз”. Смысл этого слова, вошедшего в употребление еще до психоанализа, часто менялся и постепенно становился недосягаемым для однозначного понимания.

 

История слова “невроз” такова. В 1772-74 гг. шотландский врач Уильям Каллен предложил называть неврозом функциональное нарушение без определенной патологии [8]. Это было физиологическое определение. В 1870 гг. слово стали использовать для описания изменений в нервных клетках, которые приводят к изменениям в работе органов и систем – и это было уже психофизиологическое определение. Фрейд отделил от невроза психоневроз и тем самым перевел термин в область психологии. Фрейдом была придумана теория невроза – заложенные в детстве внутренние конфликты актуализируются взрослыми стрессами и приводят к появлению болезненных симптомов.

 

Ко времени DSM-I и DSM-II понятие “невроз” расплылось и, потеряв фрейдистские коннотации, перестало обозначать что-либо конкретное. Карен Хорни пишет о “невротической личности нашего времени”, вместе с ней сотни авторов пишут о “невротиках”, и все их творчество порождает такое ощущение, что они на самом деле описывают не столько медицинский феномен, сколько культурное явление, своеобразный психологический артефакт эпохи.

 

Авторы DSM-III (1980 г.) не могли оставить такой термин в психиатрическом словаре. Идея с удалением невроза из классификации вызвала скандал и бурю протеста, о которой вспоминают совсем не так часто, как о проходившей в то же время дискуссии вокруг изгнания из списка болезней гомосексуальности.

 

Роберт Спитцер, возглавлявший работу по созданию DSM-III, сравнивал споры по вопросу исключения невроза с арабо-израильскими войнами [9]. Это были конфликты принципиально непримиримых соперников, которые все-таки заканчивались мирным соглашением. Мирным соглашением в войне вокруг невроза стало включение в DSM-III понятия “невротического процесса” (нечто с теми же симптомами, что у невроза) и “невротического расстройства” (нечто с почти таким же названием, что и невроз). Интересно, что споры не выходили наружу и эта дискуссия почти не оставила следов в виде журнальных публикаций.

 

 

DSM-II делает шаг в сторону от теоретической базы, чье наличие при составлении DSM-I считалось очень важным. DSM-II согласовывался с МКБ-8 (1965 г.), а в международной психиатрической систематизации не было уклона в сторону психодинамической теории. МКБ на тот момент отражала ориентацию европейских психиатров, которые, в отличие от своих американских коллег, относились к психоанализу довольно скептически.

 

На американских врачей большое впечатление произвел опыт Второй мировой войны. На войне прямо на глазах психиатров люди попадали в максимально стрессовую ситуацию из всех возможных. Психодинамическая модель, в которой психическая болезнь коренится в биографических перипетиях, получала подтверждение на примерах психологически травмированных бойцов. Война – идеальный пример плохого фактора среды, влияющего на психику. Психотерапия получила шанс показать свою силу – 60 % американских бойцов с нервно-психическими расстройствами возвращались в строй через 2-5 дней [10].

 

Психодинамический уклон DSM-I объясняется еще и тем, что к середине 1950 гг. большинство членов Американской психиатрической ассоциации работали не в больницах, а практиковали частным образом. С теми пациентами, которых можно было не класть в стационар, психотерапия показывала хорошие результаты. Чем дальше центр внимания сдвигался от тяжелых психических болезней к “невротическим” расстройствам, тем легче находились подтверждения истинности психодинамической психиатрии.

 

Сложности возникали и будут возникать тогда, когда в психодинамической парадигме сама собой всплывает концепция “смысла”. В чем смысл того или иного события? Такой вопрос не может задать физик, описывающий действие механических сил. Ньютоновское предупреждение “Физика, бойся метафизики” – как раз об этом. Нет никакого смысла в том, что шарик катится по поверхности под воздействием толчка. Смысл надстраивается на метафизическом этаже теми, кто занимается чем-то другим, а не физикой.

 

В психиатрии концепция “смысла” симптома должна за что-то цепляться, за какие-то другие концепции – этические, например. Это может звучать так: смысл страдания (психический симптом – это страдание) в том, чтобы нести наказание за ранее совершенные грехи. Так, максимально просто, иногда говорят с людьми священники.

 

Фрейд построил колоссальную, многоуровневую систему, с помощью которой психоаналитик описывает смыслы симптомов пациента. Десятки очень хороших психологов, писавших после Фрейда, придумывали свои версии смысла болезни. Их вклад в мировую гуманитарную культуру никто не вправе преуменьшать или ставить под сомнение. Однако с научной психиатрией этой сфере человеческой мысли пришлось разойтись.

 

Потому что, когда наука начинает говорить о смыслах, она перестает быть наукой.

 

 

В 1970 гг. американская психиатрия оказалась в изменившемся экономическом контексте. Теперь лечение амбулаторных пациентов оплачивалось из государственного бюджета или из средств частных страховщиков. Опять внешний стимул заставил психиатров работать над ясностью терминов собственной науки. Страховым компаниям нужна была система более четкая, чем DSM-I и DSM-II с их туманной психоаналитической лексикой [11].

 

К тому же в 1960-70 гг. биологическая психиатрия, получившая в результате психофармакологической революции действенное оружие против болезней, поставила под сомнение валидность психотерапии в целом и психоанализа в частности.
Кроме того, если для беседы с психотерапевтом диагноз, в самом деле, не так уж и важен, то для назначения лекарства нужна строгая систематика.

 

Идея модернизации DSM расцвела в департаменте психиатрии в Университете Вашингтона в Сент-Луисе, островке биологической психиатрии в США, где в 1960 гг. собрались врачи, считавшие фрейдизм нелепостью, и желавшие создать диагностическую систему на основании объективных данных о психике.

 

Психоаналитиков, которые в 1950-60 гг. в американских больницах часто занимали посты зав. психиатрических отделений, тема диагнозов не интересовала. На ежегодных конференциях Американской психиатрической ассоциации секцию, посвященную диагнозам, назначали на последний день и в неудобное время, потому что все равно никто не приходил. Когда исследователи из сентлуисского Университета послали в журнал “American Journal of Psychiatry” статью о суицидальном поведении, редактор (фрейдист) вычеркнул из статьи все слова, обозначавшие диагнозы, – настолько лишним казался этот аспект психиатрии [12].

 

Так проявлялось существующее внутри психиатрии напряжение между двумя научными методами: номотетическим, т. е. тенденцией к обобщению знаний (обычный метод в науках о природе, в которых объекты делятся на типы и выделяются общие законы) и идиографическим, т. е. тенденцией к изучению уникальных феноменов (Кант считал, что этот метод лучше всего подходит для гуманитарных наук).

 

О другом напряжении писал Ясперс, – конкуренция описания с объяснением. В биологической психиатрии не занимаются поисками смыслов, которые надо объяснить. Наука о природе стремится к созданию адекватной картины физической реальности – и этого для науки достаточно.

 

 

DSM-III называют “революцией”, “поворотной точкой”, “сдвигом в стиле диагностики”, “сдвигом парадигмы”, “первой научной парадигмой в психиатрической нозологии” [13].

 

Составители DSM-III хотели создать “атеоретический” документ, руководство для практикующих врачей, у которых нет времени углубляться в дискуссии о “смыслах”.

 

В американской психиатрии таким образом был официально зафиксирован отход от психодинамической теории и переход к описательной классификации болезней.

 

Новизна DSM-III связана с двумя принципиальными методологическими предпосылками.

 

1) Неопозитивистская теория классификации. Врач-психиатр должен верить в то, что получаемая им информация достаточна для диагностики. Конечно, он ограничен в своих возможностях как наблюдатель и интерпретатор. Тем не менее, ценность научной психиатрии в том, что она признает наличие признаков болезни, которые врач в силе зафиксировать. Целью книг, учебников и стандартов типа DSM должно стать описание критериев, по которым наблюдаемые симптомы относят к той или иной патологии.
2) Возврат к Крепелину. Суть психиатрии ничем не отличается от сути всех других медицинских специализаций: психиатр ищет биологическую поломку в человеке и ремонтирует ее.

 

DSM-I и Мейер считали, что пациента надо оценивать как личность, “психобиологическую” единицу. Крепелин в свое время предлагал полностью игнорировать все личностное, изучать болезни как предметы вещественного мира. На основании такого “безличностного” подхода он и составил свой перечень психических болезней.

 

Крепелиновский подход использовался авторами МКБ, на которую ориентировались при составлении DSM-III.

 

В 1907 г. Крепелин писал, что не может классифицировать болезни по их этиологии, потому что этиология науке еще не известна. Он может только систематизировать собранные наблюдения в удобной для обучения форме. Так же и DSM-III уклоняется от этиологической проблематики и предлагает классификацию диагнозов, исходя из практических потребностей врача.

 

В DSM-III утверждается, что психиатрии нужно ориентироваться на медицину внутренних болезней, окончательно признать, что причины психических болезней – в мозге, а этиологию отложить на потом. Закрытие этиологических проблем станет триумфальным завершением изучения болезней, а в начале нужно составлять описания симптомов и аккуратно проводить дифференциальную диагностику.

 

Подготовил: Филиппов Д.С.

 

Источники:

 

[1] S. D. Lamb. Pathologist of the Mind: Adolf Meyer and the Origins of American Psychiatry. Baltimore, Maryland, Johns Hopkins University Press, 2014 P. 2

[2] Richard Noll. American Madness. Harvard University Press, 2011. P. 41

[3] Lidz, T. (1966). Adolf Meyer and the Development of American Psychiatry. American Journal of Psychiatry, 123, 320–32

[4] Cooper, R., & Blashfield, R. (2016). Re-evaluating DSM-I. Psychological Medicine, 46(3), 449-456

[5] цит. по Richard Noll. American Madness. Harvard University Press, 2011. P. 162

[6] цит. по S. D. Lamb. Pathologist of the Mind: Adolf Meyer and the Origins of American Psychiatry. Baltimore, Maryland, Johns Hopkins University Press, 2014 P. 253

[7] Grob, G. N. (1991). Origins of DSM-I: a study in appearance and reality. American Journal of Psychiatry, 148, 421–31

[8] S. Townsend, John & A. Martin, Julie. (1983). Whatever happened to neurosis? An overview. Professional Psychology: Research and Practice. 14. 323-329

[9] ibid.

[10] Grob, G. N. (1991). Origins of DSM-I: a study in appearance and reality. American Journal of Psychiatry, 148, 421–31

[11] Horwitz, A. V. 2014. DSM-I and DSM-II . The Encyclopedia of Clinical Psychology. 1–6

[12] K. S. Kendler, R. A. Muñoz, G. Murphy. The Development of the Feighner Criteria: A Historical Perspective. American Journal of Psychiatry 2010 167:2, 134-142

[13] Massimiliano Aragona “Rethinking received views on the history of psychiatric nosology: minor shifts, major continuities” // Alternative perspectives on psychiatric validation: DSM, IDC, RDOC and beyond, Oxford University Press, 2014

Adolphe de Meyer, part 1

Гортензия. 1907. Фотогравюра барона Адольфа де Мейера. «Сamera Work». Адольф де Мейер (фр. Adolphe Edward Sigismund de Meyer, 1868, Париж — 1946, Лос-Анджелес). Отец — парижский банкир немецко-еврейского происхождения, мать — родом из Шотландии. Учился в Дрездене. В 1893 Адольф часто бывает в Лондоне, увлекается фотографией. Портрет девушки с мандорой 1895 года (вполне в духе прерафаэлитов), демонстрировавшийся на выставке в Париже. В 1896 году Адольф Мейер переезжает в Лондон, участвует во многих фотографических выставках. Он быстро приобретает известность в великосветских кругах приближенных Принца Уэльсского. Он был в числе приглашенных на костюмированный бал 2 июля 1897 года в резиденции герцогини Девонширской на Пикадилли. Торжество было приурочено к шестидесятилетнему юбилею королевы Виктории как королевы Англии. Вот его портрет с этого события в костюме 17 века. В 1897 году Адольф Мейер знакомится с Ольгой Альбертой* (Мария Беатриса Ольга Альберта Караччило (1871 — 1930/1931) считалась внебрачной дочерью Альберта Эдварда Принца Уэльсского (Короля Эдварда VII) и Герцогини Кастеллучио. Его Высочество Эдвард официально был ее крестным отцом.) Он снимает несколько ее портертов, которые были опубликованы в том же году в журнале «Photographic Times» Ольга, 1897 г. Адольф и Ольга поженились. Пишут, что брак был союзом по расчету, поскольку Мейер отличался гомосексуальными наклонностями, а его жена была бисексуальной. По просьбе крестного отца Ольги король Саксонии Фридрих Август пожаловал фотографу титул барона. Баронесса Ольга де Мейер (портерт с тиарой), 1902 г. На рубеже веков чета де Мейер отправилась в кругосветное путешествие, они посетили Японию, Китай, Индию, Цейлон. Яхта. Британские владения. Улица в Китае. Япония. Сакура в цвету. Япония. Сакура в цвету. Силуэт женщины под сводами арки. Ольга на пляже в купальном костюме. В 1898-1899 годах Адольф де Мейер стал членом Королевского фотографического общества Великобритании и присоединился в ассоциации британских фотографов-пикторалистов «Linked Ring». А чуть позже барон приобретает английские линзы фирмы «Pinckerton Smith» Де Мейер, работа которых основана на совмещении фокуса в центре с градуированной диффузией по периметру. Эта специфика, вместе с характерной для де Мейера техникой заднего освещения, создала то необычное «сияние», которое принесло известность его фотографиям. Король Эдуард VII (правил с 1901 по 1910 гг.). 1904 г. Барон де Мейер выписывал американский фотожурнал «Camera Work» и, познакомившись заочно с его редактором Альфредом Штиглицем, посетил Соединенные штаты Америки, где встретился в Ньюпорте с фотографом Гертрудой Кезебир (1852 – 1934, американский фотограф, один из крупнейших мастеров пикториализма). Она снимала его портреты, а он — ее. Барон Альфред де Мейер. 1903. Фотограф: Гертруда Кезебир. Гертруда Кезебир. 1903. Фотограф: Барон Альфред де Мейер. Также в Америке де Мейер познакомился с Изабеллой Стюарт Гарднер, основательницей галереи живописи Музей Изабеллы Стюарт Гарднер в Бостоне, собравшей более 2500 предметов европейского искусства, среди которых такие шедевры, как «Похищение Европы» Тициана и «Алтарь семейства Колонна» кисти Рафаэля. Весьма полно были представлены в её собрании американские художники рубежа веков — a href=»http://schwarzze.livejournal.com/278357.html#cutid1″>Джон Сарджент</a> и Джеймс Уистлер. Изабелла Стюарт Гарднер. 1905-06. Уильям Ранкин. 1907 г. Художник родом из Шотландии. http://www.williamranken.org/wber%20biography.htm Жанет Ранкин. Сестра Уильяма. 1907. В «Галерее Фото-Сецессиона» Альфреда Штиглица в Нью-Йорке состоялась выставка «Барон де Мейер из Германии и Жорж Селей из Массачусетса». В следующем году выходит 24 номер журнала «Camera Work», полностью посвященный работам де Мейера, проиллюстрированный в том числе этими натюрмортами: Кувшинки. 1907. Фотогравюра. «Сamera Work». Букет. 1907. Фотогравюра. «Сamera Work». И еще несколько натюрмортов того времени: Тени на стене. Хризантемы. 1906. Стекло и тени. Нимфенбургская фарфоровая статуэтка. В этот же период де Мейер изучает процесс автохромной печати от братьев Люмьер и метод цветной фотографии. Этюд в цвете. Тамара Карсавина. 1908. Леди Оттолайн Моррелл. 1910. Леди Оттолайн Морелл — английская аристократка и светская львица. Она покровительствовала многим людям искусства и науки: Олдосу Хаксли и Томасу Стернзу Элиоту, Бертрану Расселу и Доре Каррингтон. В 1908 Адольф де Мейер выходит из ассоциации «Linked Ring», а уже в следующем году присоединяется к американской творческой группе «Фото-Сецессион», впервые встречается в Германии с ее лидером Альфредом Штиглицем, хотя они состояли в переписке с 1903 года. Целью группы, как сообщалось в ее официальном проспекте, было «объединить американцев, преданных яркой, живой фотографии… продемонстрировать все лучшее, что сделано членами группы или другими фотографами, и, прежде всего, придать достоинство профессии, которую до последнего времени считали ремеслом». Хотя в этой группе собирались сторонники «натуралистической фотографии», критиковавшие сентиментальные, постановочные, имитирующие живопись снимки, барон де Мейер продолжал снимать в своей романтической манере, тонко моделируя световой рисунок кадров. Миссис Браун-Поттер. 1908 г. Миссис Браун-Поттер — американская актриса, скандально известная тем, что покинула мужа ради романа с Принцем Уэльсским, который продлился всего неделю. Испанская цыганка. Этюд. 1908. Гитарист в Севилье. 1908. Королева Александра. 1910. Александра — датская принцесса, ставшая королевой Великобритании и Ирландии, а также императрицей Индии (1901, с 1910 вдовствующая королева). Ее младшая сестра Дагмара была императрицей России (Мария Фёдоровна, жена Александра III). Со смертью Эдварда VII в 1910-м году социальное и финансовое положение четы де Мейеров резко меняется. Барон и Ольга снимают виллу на азиатской стороне Босфора. Окна Босфора. 1912. Аида. 1912. На берегах Босфора. 1912. Продавец шариков. 1912. Фонтан Сатурн. 1912. В 1910-12 годах Адольф де Мейер создает ряд прекрасных портретов представительниц европейской богемы. Хэзел Лавери. 1910. Леди Лавери, художница, вторая жена знаменитого художника сэра Джона Лавери. Леди Лавери послужила прототипом для персонификации Ирландии на банкнотах. http://forum. fox-notes.ru/index.php/topic,772.0.html Леди Оттолайн Моррелл. 1912. Леди Оттолайн Моррелл. 1912. Маркиза Луиза Казати. 1912. Маркиза Луиза Казати — богатая итальянка, красавица, муза поэтов и художников, покровительница искусств. В течение трёх десятилетий маркиза Казати была одним из центров европейского общества, избранного круга писателей, художников, актеров. Она путешествовала по миру, посещала Париж, Лондон, Индию, Капри. Собирала экзотических животных и шокировала венецианцев, выходя на прогулку с двумя гепардами и нося живых змей вместо украшений. Устраивала балы прямо на площади Сан-Марко. Немыслимая роскошь и экзотика ее званых вечеров вошли в легенду. Маркиза Луиза Казати. 1912. Серебряная юбка. 1912. Серебряная чаша. 1912. Серебряная чаша. 1912. Также в 1912 де Мейер фотографирует Вацлава Нижинского и других танцоров в спектакле «Послеполуденный отдых Фавна». Однако в 1912 году Адольф де Мейер ощущает острую потребность в стабильном доходе. Он пишет своему другу Штиглицу, что срочно ищет работу… Продолжение следует…

Вальтер Гропиус и Адольф Мейер на выставке Веркбунда в 1914 г.: mcm_arch — LiveJournal

Вальтер Гропиус и Адольф Мейер на выставке Веркбунда в 1914 г.: mcm_arch — LiveJournal ?

Александр Стругач (r_9) wrote in mcm_arch,
2007-11-04 00:57:00

Categories:

• catIsShown({ humanName: ‘производство’ })» data-human-name=»производство»> Производство
• История
• Искусство
• Cancel

Образцовое промышленное предприятие с административным корпусом. Общий вид промышленного
комплекса, дворовый фасад административного корпуса. арх. Вальтер Гропиус (Walter Gropius)
и Адольф Мейер (Adolf Meyer), Выставка Веркбунда, Кёльн, 1914 г.

Ещё до Первой мировой войны Вальтер Гропиус (Walter Gropius) и Адольф Мейер (Adolf Meyer) спроектировали и построили здания, в которых явно были предсказаны все принципы архитектуры модернизма. Конечно самое знаменитое их здание, вошедшее, как говориться, во все учебники — это фабрика Фагус (Fagus Werke) в Альфельде-на-Лейне, построенная в 1911-1916 гг. Впервые там была реализована конструктивная схема, в которой несущие опоры отнесены от фасада, а стена превращается в лёгкую оболочку из стекла. Так появилась самонесущая стена в современном понимании. Угол — обычно самая нагруженная и массивная часть каменных зданий в здании завода Фагус полностью остеклён — там нет совершенно никакой опоры — углы перекрытий просто парят в воздухе. В фабрике Фагус была интуитивно найдена лёгкая и изящная динамичная форма современного здания, которая получила развитие в огромном количестве проектов и построек XX века.
Развитием идеи стала следующая постройка авторов, к сожалению, не дошедшая до наших дней. Это образцовое промышленное предприятие с административным корпусом, спроектированное и построенное для выставки Веркбунда в Кёльне в 1914 г.
Конторский корпус (представленный на иллюстрациях) окружён с трёх сторон полосой сплошного остекления на уровне второго этажа. Лента стекла переливается в красиво прорисованные стеклянные полуцилиндрические объёмы лестничных клеток. Мне всегда нравилось что на самом верху стекло тоже слегка закругляется в разрезе — отличный приём. Железобетонные винтовые лестницы, упакованные в гнутое стекло, сделаны особенно тонко — ступени консольно заделаны в цилиндрическую центральную опору, что позволяет полностью избавить наружные стены от нагрузки. На крыше расположены сад и ресторан. Лёгкость и изящество композиции поражают. Реализация тоже на высоте.
На выставке Веркбунда было ещё много интересных построек, например известная работа Б. Таута — стеклянный павильон. Эта выставка стала в итоге весьма важным этапом в развитии эстетики немецких течений модернизма и экспрессионизма.
Естественно, хочется сравнивать эти вещи с постройками отечественных школ раннего модернизма. Конечно, на таком фоне большинство построек советского авангарда выглядит уныло, тяжело и неказисто. Глядя на эти образцы осознаешь, что техническая и экономическая отсталость, политическая ситуация и ряд других причин не позволяли советским архитекторам в конце 1920-х гг. строить так, как это умели делать в Германии ещё в середине 1910-х гг. (Всегда мне вспоминается злополучный голосовский жилой комплекс в Иванове) Очень жаль…

Использованы иллюстрации из книги Ю. Ёдике «История современной архитектуры. Синтез формы, функции и конструкции». (Jurgen Joedicke «Geschichte der modernen Architektur. Synthese aus Form, Funktion und Konstruktion».)

Tags: 1910-е, Германия, модернизм, промышленные здания

Subscribe

• Об архитектуре как о женщине. Paris. CNIT. Bernard Zehrfuss. Здание рекордсмен!

  И снова бетон. И снова Париж. Бернар Зерфюс как-то меня смущает. Оба увиденных произведения в Париже в соавторстве. И тем ни менее, встречайте:…

• Школа, которая действительно учит.

  В одном из пяти бюро Нью-Йорка, Статен-Айленде, в сентябре 2015 года планируется открытие начальной школы PS 62. Обычно подобные события редко…

• Frank Gehry создаст новый офисный комплекс для Facebook

  Оригинал взят у avventurista в Frank Gehry создаст новый офисный комплекс для Facebook По информации Bloomberg, Марк Цукерберг поручил…

Photo

Hint http://pics. livejournal.com/igrick/pic/000r1edq

0 comments

• 0 comments

Адольф Мейер: нейроанатом и нейропсихиатр, создавший петлю Мейера и ее значение в нейрохирургии | Мозг

Журнальная статья

Олаф Э. М. Г. Шейнс,

Олаф Э. М. Г. Шейнс

Ищите другие работы этого автора на:

Оксфордский академический

пабмед

Google ученый

Питер Дж. Келер

Питер Дж. Келер

Ищите другие работы этого автора на:

Оксфордский академический

пабмед

Google ученый

Brain , том 143, выпуск 3, март 2020 г. , страницы 1039–1044, https://doi.org/10.1093/brain/awz401

Опубликовано:

20 декабря 2019 г.

История статьи

Получен:

02 сентября 2019 г.

Полученная ревизия:

17 октября 2019 г.

Принято:

03 ноября 2019 г.

Опубликовано:

20 декабря 2019

Фильтр поиска панели навигации МозгЭтот выпускЖурналы о мозгеНеврологияНеврологияКнигиЖурналыOxford Academic Термин поиска мобильного микросайта

Закрыть

Фильтр поиска панели навигации МозгЭтот выпускЖурналы о мозгеНеврологияНеврологияКнигиЖурналыOxford Academic Термин поиска на микросайте

Расширенный поиск

Открытия Адольфа Мейера в области нейроанатомии оптического излучения играют важную роль в понимании развития дефицита поля зрения после резекции височной доли. Он изучал медицину в Цюрихе, где на его интерес к нейроанатомии повлияли его учителя, Константин фон Монаков и Огюст-Анри Форель. После окончания в 189 г.0, учился во Франции, Шотландии и Англии 2 года. Здесь он познакомился с известными неврологами, в том числе с Жюлем Дежерином и Джоном Хьюлингсом Джексоном, а также с нейрохирургом Виктором Хорсли. Он обогатил свои анатомические знания, защитив докторскую диссертацию о строении переднего мозга рептилий. В 1892 году он эмигрировал в США и начал преподавать нейроанатомию и патологию. В частности, в 19 веке эти дисциплины играли значительную роль в психиатрии, которая все еще была тесно связана с неврологией. Вершина его карьеры была достигнута в 1910 декабря с его назначением директором психиатрической клиники в больнице Джонса Хопкинса. Это историческое эссе имеет целью изобразить нейроанатома, стоящего за известным психиатром Мейером, и особенно менее известный исторический контекст, в котором он описал в 1907 году ту часть оптического излучения, которая, идя от латерального коленчатого тела, выпячивается вентрально к височный полюс, а затем изгибается кзади вдоль и под височным рогом к шпорной коре, известной сегодня как «петля Мейера».

Одним из наиболее частых осложнений хирургии височной доли является дефект поля зрения из-за лучевого поражения зрительного нерва, в частности той его части, которая стала одноименно ассоциироваться с именем Мейера. Хотя роль Адольфа Мейера в американской психиатрии хорошо известна и описана несколькими авторами, здесь мы обсуждаем его нейроанатомическую работу, в частности его описание височной петли оптического излучения. После краткого биографического очерка, в котором подчеркивается его образование у швейцарских нейроанатомов и европейских неврологов, используя немецкоязычный отчет о его последипломном путешествии, мы обсуждаем обстоятельства, при которых он опубликовал свою основную статью о зрительных путях в период, когда он был директором Патологического института штата Нью-Йорк. Затем следует описание его взаимодействия с Харви Кашингом после назначения Мейера первым главой психиатрии в больнице Джона Хопкинса, где он создал первое академическое отделение психиатрии в Северной Америке, и последующие публикации о дефектах поля зрения в хирургии височной доли.

Адольф Мейер (рис. 1), главный архитектор американской психиатрии, родился 13 сентября 1866 года в Нидервенингене, пригороде Цюриха, Швейцария. Он вырос в гармоничной семье, свободной от религиозных, философских и научных догм. После окончания гимназии он колебался между изучением медицины (он помогал брату матери в сельской врачебной практике) и теологии (его отец был цвинглианским священником). Наконец, он решил изучать медицину в Цюрихе и окончил его в 189 г.0. С 1890 по 1892 год он совершил неврологическое путешествие в Париж, Эдинбург и Лондон и написал обширный отчет о своем опыте. Он вступил в контакт с известными неврологами, в том числе с Жаном-Мартеном Шарко, Жозефом Жюлем Дежерином и Джоном Хьюлингсом Джексоном.

Рисунок 1

Открыть в новой вкладкеСкачать слайд

Адольф Мейер в 1910 году.

‘Больше всего новостей мне сообщил Виктор Хорсли. В прошлом, когда я читал сообщения о его экспериментальной работе или о его операциях на человеческом мозге, я представлял его пожилым хирургом и находил очень дружелюбного человека лет тридцати, который во всех отношениях заслуживает своей славы. … Он был так любезен, что пригласил меня на несколько своих операций».

Мейер упомянул опухоль в двигательном центре, случай фокальной эпилепсии с вдавлением костных осколков и еще один случай фокальной эпилепсии без отчетливых признаков в отношении характера поражения. Последний случай он описал более подробно. Это была 41-летняя женщина с примерно 50 левосторонними припадками в день, начиная с левой стороны рта, иррадиируя в руку и ногу, «поэтому единственное, что было известно, это то, что это произошло из правой части лица». область, край’. Далее следует полный отчет об операции, в котором упоминается использование электродвигателя для привода циркулярной пилы и электрической (отоларингологической) лампы на лбу. После вскрытия твердой мозговой оболочки мягкая мозговая оболочка была лишь слегка инъецирована в лицевой области. После перевязки нескольких кровеносных сосудов он сделал обширный разрез. «Кроме несколько подозрительного места величиной с горошину, ничего особенного не наблюдалось». Чтобы дать пациенту шанс на излечение, он удалил еще часть лицевой извилины, перевязав сосуды. Затем рану закрыли. В этот момент у больного случился припадок, начавшийся в руке, во время которого лицо оставалось без изменений. В первый день у нее было еще несколько приступов, а потом ни одного. Позже он получил письмо от Хорсли, в котором говорилось, что у пациента больше нет припадков (Meyer, 189).1 a , b , c ).

В этот период Мейер проявлял особый интерес к анатомии и неврологии, что привело к написанию докторской диссертации под руководством Огюста Анри Фореля о строении переднего мозга рептилий. Привлеченный тем, что он узнал от американских посетителей и других людей, он решил поехать в Чикаго в 1892 году, в возрасте 26 лет. Он получил должность преподавателя неврологии и работал патологом в Восточной государственной больнице штата Иллинойс в Канкаки. В 1895 лет он перешел в Вустерскую государственную больницу (Массачусетс), где был назначен патологоанатомом, а позже, кроме того, клиническим директором. Он продолжал публиковаться в области неврологии, а также в области психиатрии, о чем можно узнать из заголовков в его библиографии. Он начал концентрироваться и усиливать свое внимание на психиатрии и классификации своих собственных клинических случаев. В 1902 году он был назначен директором Патологического института госпиталей штата Нью-Йорк для душевнобольных. Помимо своих клинических и административных задач, он продолжал изучать анатомию головного мозга и особенно интересовался путями головного мозга в белом веществе у пациентов с афазией. В том же году он женился на Мэри П. Брукс, которая пыталась помочь многим психиатрическим пациентам в их домашних условиях и таким образом стала прототипом психиатрического социального работника. В 1904, он был назначен профессором психиатрии в Медицинском колледже Корнельского университета (Нью-Йорк). В 1905 году Уильям Ослер в своем прощальном обращении к госпиталю Джонса Хопкинса описал запустение психиатрии в США по сравнению с положением в Европе. Генри Фиппс, богатый сталелитейный магнат, пожертвовал 500 000 долларов, и была построена первая в Америке университетская психиатрическая клиника. Должность председателя была предложена Адольфу Мейеру, после чего он переехал из Корнельского университета в Балтимор, где в 1919 году был назначен директором психиатрической клиники больницы Джонса Хопкинса.10, его последняя академическая рабочая среда до 1937 года, когда в 70 лет он вышел на пенсию. Тем временем он создал свой клинический и научный отдел и как «аккредитованный представитель американской психиатрии» был признан за свои знания и советы государственными и образовательными учреждениями, а также многими университетами (Lamb, 2012). В те дни Адольф Мейер был самым влиятельным и выдающимся психиатром в Америке. Он продолжил работу в лаборатории анатомии и организовал курсы анатомии для студентов-медиков. Его анатомические статьи о нейродегенерации, апраксии и афазии и анатомической траектории оптического излучения, центральной теме этой рукописи, представляют особую ценность. Что касается последнего предмета, интересно отметить, что в 189 г.3 он написал серию коротких статей о «Неврологической работе в Цюрихе» в Journal of Comparative Neurology (Meyer, 1893), третья из которых была посвящена Константину фон Монакову и его работе над нейронными связями между глазом, латеральное коленчатое тело и затылочную кору, применяя метод дегенерации Вильгельма фон Гуддена.

И Монаков, основатель теории диашизиса, и Форель, один из основателей теории нейронов, и выпускники Цюрихского университета в Швейцарии вдохновили его и, скорее всего, пробудили его ранний интерес к нейроанатомии.

Происхождение эпонима «петля Мейера»

В 1907 году Мейер опубликовал свою первую работу о «своеобразном обходе вентральной части коленно-калькаринового пути», в настоящее время также известном как «петля Мейера» оптического излучения в височной доля. В этой рукописи он указал, что шпорная кора «является очень специфической структурой», признанной и описанной немецким нейроанатомом Корбинианом Бродманом, и что вентральная часть геникулокалькаринового тракта «сначала погружается вперед от наружного коленчатого тела в височную долю». ‘, становится частью нижнего продольного пучка, а затем изгибается назад, чтобы, наконец, закончиться ‘в передней части нижней губы шпорной коры’. Он ясно заявил, что существует соматотопическая организация трактов оптических лучевых волокон и шпорной коры: из собственных наблюдений Мейера за историями болезни (Meyer, 1907), в сочетании с теориями своего учителя фон Монакова (и его шведского коллеги Саломона Хеншена, с которым у Монакова возник спор) об организации различных связей в мозге, он пришел к выводу, что дорсальные тракты имеют верхнее расположение сетчатки и соответствуют дефекты поля в нижних квадрантах (слепота верхнего квадранта сетчатки) и что вентральные тракты (петля Мейера) имеют более низкое распределение в сетчатке и, следовательно, соответствуют дефектам поля в контралатеральных верхних квадрантах (слепота нижнего квадранта сетчатки). Это означает, что расположение волокон в зрительном излучении практически такое же, как и в зрительном нерве. Центральное (макулярное) зрение в большинстве случаев при поражении латеральнее и кзади от латерального коленчатого тела будет сохранено, так как макулярные волокна представлены в наиболее мезиальной части пучков зрительных лучей в теменных и высокодорсальных височных долях и Таким образом, большинство поражений боковых височных долей не повлияют на них. Еще одно ключевое открытие, опубликованное Cushing 4 года спустя (Cushing and Heuer, 1911), заключалась в том, что «дефект поля в глазу на той же стороне, что и поражение, может опережать другую», что не могло быть подтверждено в недавнем исследовании van Lanen et al. (2018). В этом исследовании наши результаты свидетельствовали об обратном, а именно о более переднем расположении волокон контралатерального глаза в петле Мейера по сравнению с ипсилатеральными волокнами, что делало контралатеральный глаз более восприимчивым к повреждению при передней височной лобэктомии (ПВЛ), что приводило к более обширным зрительным нарушениям. полевые дефициты.

В 1910 г., когда он начал работать в Балтиморе, Мейер консультировался в нейрохирургическом отделении Кушинга (рис. 2) и увидел пациента с огнестрельным ранением левого глаза и нижней височной доли. После того, как медицинский работник пришел к выводу, что периметрия была нормальной, Мейер посоветовал выполнить периметрию с интервалами <30°, после чего была диагностирована контралатеральная квадрантнопия правого глаза (Cushing and Heuer, 1911) (рис. 3). Эта встреча Мейера-Кушинга стала поворотным моментом для открытия и дальнейшего уточнения анатомического хода оптического излучения, интерпретации дефектов поля зрения и, как следствие, анатомической локализации поражения, что имело решающее значение в эпоху без сложной нейровизуализации. Впоследствии Кушинг пришел к выводу, что 19 лет Мейера07 публикация получила явное непризнание:

«Собственные наблюдения Мейерса не были подтверждены или подтверждены периметрическими тестами, которые были трудны или невозможны в клиническом материале того типа, который он имел в своем распоряжении. Тем не менее, он проницательно предположил в связи с несколькими зарегистрированными случаями квадрантной гемианопсии, в которых небольшие дефекты были обнаружены посмертно, что дорсальные пучки имеют верхнее расположение сетчатки и, следовательно, соответствуют полевым дефектам в нижних квадрантах, тогда как per contra поражение вентральных пучков ответственно за дефекты верхних квадрантов поля».

Рисунок 2

Открыть в новой вкладкеСкачать слайд

Харви Кушинг в 1900/01.

Рисунок 3

Открыть в новой вкладкеСкачать слайд

Полевые карты. Карты поля справа с дефицитом поля в верхнем правом височном квадранте, визуализированные после повторного построения полей с более близким углом наклона 15°, как предложил д-р Мейер (Cushing and Heuer, 1911).

В статье Кушинга, из которой взята эта цитата, он изучал дефицит поля зрения, вызванный поражениями височной доли (Кушинг, 1922). Он описал 10 клинических случаев с опухолями височной доли и резюмировал, что первичным наиболее важным локализационным симптомом этих опухолей являются так называемые крючковидные припадки, которые в настоящее время классифицируются как фокальные эпилептические припадки с сенсорными (обонятельными) симптомами. Во-вторых, он выделял как негативные (дефекты поля зрения), так и позитивные (зрительные галлюцинации) офтальмологические симптомы. Он пришел к выводу, что «периметрия имеет первостепенное диагностическое значение», то есть для анатомической латерализации и локализации патологического поражения, «особенно при раннем распознавании опухолей височной доли», и что «частичные или полные гомонимные дефекты поля», то есть квадрантанопсия/ гемианопсия и гемиахроматопсия были «особенно характерны для поражения зрительной радиации височной доли». Статья сопровождается «великолепными диаграммами», сделанными известным медицинским иллюстратором Максом Бределем после «реконструкции этих волокон на стеклянной модели… сделанной доктором Мейером». … Они делают излишним любое дальнейшее письменное описание» (Кушинг, 1922).

Следующая влиятельная статья по архитектуре оптического излучения была написана Ван Бюреном и Болдуином (1958). Они изучили 41 пациента, перенесших височную лобэктомию по поводу хронической эпилепсии, что является совершенно другой категорией больных по сравнению с пациентами с опухолями, описанными Cushing. Одним из наиболее очевидных отличий является вероятность того, что в группе с эпилепсией предрезекционное искажение оптического излучения близко к нулю, тогда как в группе с опухолью искажение будет более значительным из-за масс-эффекта самой опухоли. Авторы сделали пять четких заявлений, а именно: (i) «излучение не покрывает височный рог»; и (ii) «что самая передняя петля излучения в височной доле представляет собой сетчатку по обе стороны от вертикального меридиана». Кроме того, они заявили, что (iii) «представительство сетчатки по обе стороны от вертикального меридиана находится дальше всего вперед в излучении»; (iv) «поражение с латеральной стороны излучения повреждает ипсилатеральные волокна сетчатки больше, чем контралатеральные»; и, наконец, (v) «поражение с передней стороны излучения может повредить ипси- и контралатеральные волокна сетчатки в равной степени, что приведет к конгруэнтным дефектам». Это может означать, что после передневисочной лобэктомии по поводу эпилепсии, когда зрительная лучистость повреждается с латеральной стороны, квадрантанопсия начинается в вертикальной верхней части квадранта и может быть неконгруэнтной, обычно больше на стороне квадранта. операция. Начало дефектов в вертикальной верхней части было подтверждено недавним исследованием ван Ланена и др. (2018), но опять идут споры о том, на какой стороне дефект будет наибольшим. В том же году Murray Falconer (1958) опубликовал данные об изменениях поля зрения после височной лобэктомии у 50 последовательных пациентов с эпилепсией. Дискуссия о (не)конгруэнтности дефектов зрения продолжалась, поскольку они всегда находили конгруэнтные контралатеральные, в основном дефекты верхнего квадранта, непосредственно прилегающие к вертикальному меридиану, и отвергали старые теории неконгруэнтных дефектов, вызванных давлением на зрительный тракт или давлением на зрительный тракт. передняя хориоидальная артерия. Кроме того, они пришли к выводу, что все резекции височной доли с дорсальной границей резекции 8 см, измеренной от самой передней части височного полюса вдоль верхней височной извилины и параллельно сильвиевой борозде, могут иметь недостоверные различия в диапазоне протяженности резекции. квадрантопией, но шансы гемианопсии больше квадранта увеличиваются при резекциях 8 см и более.

Значение петли Мейера в хирургии височной доли

Наиболее частыми показаниями к проведению плановой хирургии височной доли являются хроническая лекарственно-резистентная эпилепсия или опухоли, иногда приводящие к дефектам поля зрения из-за лучевого поражения зрительного нерва. У многих пациентов с опухолями или травмами головного мозга наблюдается диффузная компрессия и повреждение тканей с последующим смещением белого вещества. В настоящее время доступны новые предоперационные методы МРТ для составления реалистичного изображения волоконных путей между ключевыми анатомическими структурами, такими как латеральное коленчатое тело и шпорная кора, а также для консультирования пациента перед операцией о возможных осложнениях.

У большинства пациентов, отобранных для резекции височной эпилепсии, сохраняется «нормальная» анатомия серого и белого вещества без искажений трактов белого вещества опухолью и отеком. Таким образом, для исследования дефицита поля зрения в связи с операцией на височной доле наиболее подходящей группой являются пациенты, которым показано хирургическое вмешательство при эпилепсии. Хирургия эпилепсии при височной эпилепсии была признана особенно эффективной: зарегистрированные показатели отсутствия припадков составляют 70–80%. Хирургия височной доли включает ATL с амигдалогиппокампэктомией или без нее или адаптированные варианты. Осложнения, связанные с ATL, включают, среди прочего, дефицит полей зрения, когнитивные жалобы, другие неврологические нарушения и инфекции. Наиболее частым дефицитом поля зрения является контралатеральная гомонимная частичная верхняя квадрантанопсия, которую клинически часто называют «журавлем в небе». Зарегистрированная частота послеоперационного дефицита поля зрения колеблется в широких пределах от 15% до 9%.0% (Бартон и др. , 2005). Этот дефицит обусловлен поражением переднего отдела зрительной радиации, идущей от латерального коленчатого тела таламуса в переднюю часть височной доли, огибающей верхушку височного рога и затем проходящей кзади, сначала латерально, а затем под желудочком на пути к шпорной коре. Этот передний изгиб оптического излучения в височной доле также известен как «петля Мейера» (Meyer, 1891 a , 9).0029 б , в ; Йогараджа и др. , 2009 г.). Расстояние между самой передней частью петли Мейера и височным полюсом сильно различается у разных людей (Barton et al. , 2005; Yogarajah et al. , 2009). В недавних сообщениях оценивается изменение расстояния между височным полюсом и петлей Мейера в 22–44 мм (Barton et al. , 2005; Yogarajah et al. , 2009). Поскольку резекция височной доли при хирургии эпилепсии может достигать 90 мм, петля Мейера может быть легко повреждена. Тем не менее, существуют разногласия по поводу того, коррелирует ли размер резекции с размером дефицита поля зрения. Недавно мы опубликовали метод количественной оценки послеоперационного дефицита поля зрения после операции на височной доле и предложили новый метод количественной оценки, независимый от процедуры периметрии. Используя этот метод, мы оценили связь между длиной резекции височной доли и послеоперационным дефицитом поля зрения и сравнили различия между правосторонней и левосторонней хирургией (van Lanen 9). 0029 и др. , 2018). В соответствии с большинством исследований мы обнаружили значительную корреляцию между длиной резекции (передне-задняя резекция минус расстояние переднего височно-затылочного полюса; расстояние AP-ATOP) и дефицитом поля зрения, хотя только для правосторонней хирургии. Предположение о более переднем расположении петли Мейера в левом полушарии может объяснить, почему мы не нашли этой связи для левосторонней ATL. Как следствие, меньшая длина резекции в левом полушарии вызывает относительно большее повреждение петли Мейера, что приводит к большему дефициту поля зрения, в то время как на правой стороне наблюдается более постепенное увеличение дефицита поля зрения с размером резекции.

В заключение отметим, что вклад Мейера в анатомию обсуждался лишь в общих чертах, и непреходящая ценность этой анатомической работы иногда подвергается сомнению. Цель этой статьи заключалась не в том, чтобы детализировать или обобщить достижения Мейера в психиатрии, а в том, чтобы подчеркнуть важность его описания специфического анатомического хода оптической радиации в височной доле, как это было признано, в частности, Кушингом. Хотя его анатомическая работа привлекла ограниченное внимание, нет сомнений в том, что она приобрела большое значение в современной нейрохирургической практике.

Конкурирующие интересы

Авторы сообщают об отсутствии конкурирующих интересов.

Финансирование

На эту работу не было получено финансирования.

Ссылки

Barton

JJ

,

HEFTER

R

,

Chang

B

,

Schaner

D

DRIS

.

Полевые дефекты передней височной лобэктомии: количественная переоценка петли Мейера

.

Мозг

2005

;

128

:

2123

–

33

.

Прокладка

H

.

Искажения полей зрения при опухолях головного мозга: дефекты поля, вызванные поражением височной доли

.

Мозг

1922

;

44

:

371

–

96

.

Кушинг

H

,

Heuer

GJ

.

Искажения полей зрения при опухолях головного мозга: статистические исследования (Первая статья)

.

Johns Hopkins Hosp Bull

1911

;

22

:

190

–

5

.

Фальконер

MA

,

Уилсон

JL

.

Изменения поля зрения после передней височной лобэктомии: их значение в связи с «петлей Мейера» оптического излучения

.

Мозг

1958

;

81

:

1

–

14

.

Баранина

S

. «

Самая важная профессура в англоязычной области»: Адольф Мейер и начало клинической психиатрии в США

.

J Nerv Ment Dis

2012

;

200

:

1061

–

6

.

Мейер

А

.

Medicinische Studien в Париже

.

Эдинбург и Лондон. Correspondenz-Blatt Für Schweizer Ärzte

1891a

;

21

:

350

–

7

.

Мейер

А

.

Medicinische Studien в Париже

.

Эдинбург и Лондон. Correspondenz-Blatt Für Schweizer Ärzte

1891b

;

21

:

381

–

6

.

Мейер

А

.

Medicinische Studien в Париже

.

Эдинбург и Лондон. Correspondenz-Blatt Für Schweizer Ärzte

1891c

;

21

:

417

–

20

.

Мейер

А

.

Неврологи и неврологические лаборатории. III. Неврологическое отделение в Цюрихе

.

J Comp Neurol

1893

;

3

:

41

–

4

.

Мейер

А

.

Соединения затылочных долей и состояние глазных поражений головного мозга в настоящее время

.

Trans Assoc Am Physicians

1907

;

22

:

7

–

16

.

Ван Бурен

JM

,

Болдуин

М

.

Архитектура оптического излучения височной доли человека

.

Мозг

1958

;

81

:

15

–

40

.

van Lanen

R

,

Hoeberigs

MC

,

Bauer

NJC

,

Haeren

RHL

,

Hoogland

G

,

Colon

А

и др.

Дефицит поля зрения после операции по поводу эпилепсии: новый метод количественной оценки

.

Акта Нейрохир

2018

;

160

:

1325

–

36

.

Yogarajah

M

,

Focke

NK

,

Bonelli

S

,

Cercignani

M

,

Acheson

J

,

Parker

GJ

и др.

Определение резекции петли Мейера, височной доли, дефицита полей зрения и диффузионно-тензорной трактографии

.

Мозг

2009

;

132

:

1656

–

68

.

© Автор(ы) (2019). Опубликовано Oxford University Press от имени Гарантов мозга.

Это статья в открытом доступе, распространяемая в соответствии с условиями некоммерческой лицензии Creative Commons Attribution (http://creativecommons.org/licenses/by-nc/4.0/), которая разрешает некоммерческое повторное использование, распространение , а также воспроизведение на любом носителе при условии правильного цитирования оригинальной работы. По вопросам коммерческого повторного использования обращайтесь по адресу [email protected]

© Автор(ы) (2019). Опубликовано Oxford University Press от имени Гарантов мозга.

Раздел выдачи:

Серое вещество

Скачать все слайды

Реклама

Цитаты

Альтметрика

Дополнительная информация о метриках

Оповещения по электронной почте

Оповещение об активности статьи

Предварительные уведомления о статьях

Оповещение о новой проблеме

Оповещение о теме

Получайте эксклюзивные предложения и обновления от Oxford Academic

Ссылки на статьи по телефону

• Последний

• Самые читаемые

• Самые цитируемые

Выделение функционально важных белковых областей для 242 нарушений развития нервной системы

Рандомизированное плацебо-контролируемое перекрестное исследование мемантина у детей с эпилептической энцефалопатией

Комбинация венглустата и имиглюцеразы при неврологических заболеваниях у взрослых с болезнью Гоше 3 типа: исследование LEAP

Транскриптомные и коннектомные корреляты дифференциального пространственного паттернирования среди глиом

Тау сети переднего дорсального внимания вызывает дефицит зрительного внимания при задней кортикальной атрофии

Ассистент/доцент кафедры инфекционных болезней

Нью-Хейвен, Коннектикут

Ассистент/ассоциированный профессор Инфекционные болезни

Нью-Хейвен, Коннектикут

Заведующий отделением нейрохирургической онкологии

, Нью-Джерси

Постдокторанты

Бостон, Массачусетс

Просмотреть все вакансии

Реклама

АДОЛЬФ МЕЙЕР, УЧИТЕЛЬ | Архивы неврологии и психиатрии

АДОЛЬФ МЕЙЕР, УЧИТЕЛЬ | Архивы неврологии и психиатрии | Сеть ДЖАМА [Перейти к навигации]

Эта проблема

• Скачать PDF
• Полный текст

• Поделиться

  Твиттер Фейсбук Эл. адрес LinkedIn

• Процитировать это
• Разрешения

апрель 1937

ФРАНКЛИН Г. ЭБО, MD

Принадлежность автора

ДЕНВЕР

Психопатическая больница Колорадо.

Арх НейрПсих. 1937;37(4):732-741. doi:10.1001/archneurpsyc.1937.02260160032003

Полный текст

Абстрактный

Обзор работы Адольфа Мейера в отношении психиатрического образования неизбежно ведет за пределы психиатрического образования в узком смысле обучения студентов-медиков, специалистов и медсестер к широким областям обучения практикующих врачей и широкой общественности. Мейер получил прекрасное образование, чтобы подготовить его к занимаемому им важному положению. Широкие контакты с учеными на его родине и в университетах Цюриха, Парижа, Эдинбурга и Лондона сделали проблемы философии и социологии живой реальностью. Его солидная подготовка в области лабораторных методов, клинической медицины и неврологии предотвратила необоснованные теоретические экскурсы.

Благодаря тому факту, что Мейер провел так много своих ранних лет в тесном контакте с государственными больницами, он хорошо понимает многие связанные с этим экономические, социальные и административные проблемы. Его стипендиаты обязаны провести три месяца на службе в государственной больнице в соответствии с приказом

.

Полный текст

Добавить или изменить учреждение

• Кислотно-щелочное, электролиты, жидкости
• Лекарство от зависимости
• Аллергия и клиническая иммунология
• Анестезиология
• Антикоагулянт
• Искусство и изображения в психиатрии
• Кровотечение и переливание
• Кардиология
• Уход за тяжелобольным пациентом
• Проблемы клинической электрокардиографии
• Клиническая задача
• Поддержка принятия клинических решений
• Клинические последствия базовой нейронауки
• Клиническая фармация и фармакология
• Дополнительная и альтернативная медицина
• Заявления о консенсусе
• Коронавирус (COVID-19)
• Медицина интенсивной терапии
• Культурная компетентность
• Стоматология
• Дерматология
• Диабет и эндокринология
• Интерпретация диагностического теста
• Разнообразие, равенство и инклюзивность
• Разработка лекарств
• Электронные медицинские карты
• Скорая помощь
• Конец жизни
• Гигиена окружающей среды
• Этика
• Пластическая хирургия лица
• Гастроэнтерология и гепатология
• Генетика и геномика
• Геномика и точное здоровье
• Гериатрия
• Глобальное здравоохранение
• Справочник по статистике и медицине
• Рекомендации
• Заболевания волос
• Модели медицинского обслуживания
• Экономика здравоохранения, страхование, оплата
• Качество медицинской помощи
• Реформа здравоохранения
• Медицинская безопасность
• Медицинские работники
• Различия в состоянии здоровья
• Несправедливость в отношении здоровья
• Информатика здравоохранения
• Политика здравоохранения
• Гематология
• История медицины
• Гуманитарные науки
• Гипертония
• Изображения в неврологии
• Наука внедрения
• Инфекционные болезни
• Инновации в оказании медицинской помощи
• Инфографика JAMA
• Право и медицина
• Ведущее изменение
• Меньше значит больше
• ЛГБТК
• Образ жизни
• Медицинский код
• Медицинские приборы и оборудование
• Медицинское образование
• Медицинское образование и обучение
• Медицинские журналы и публикации
• Меланома
• Мобильное здравоохранение и телемедицина
• Нарративная медицина
• Нефрология
• Неврология
• Неврология и психиатрия
• Примечательные примечания
• Сестринское дело
• Питание
• Питание, Ожирение, Упражнения
• Ожирение
• Акушерство и гинекология
• Гигиена труда
• Онкология
• Офтальмологические изображения
• Офтальмология
• Ортопедия
• Отоларингология
• Лекарство от боли
• Патология и лабораторная медицина
• Уход за больными
• Информация для пациентов
• Педиатрия
• Повышение производительности
• Показатели эффективности
• Периоперационный уход и консультации
• Фармакоэкономика
• Фармакоэпидемиология
• Фармакогенетика
• Фармация и клиническая фармакология
• Физическая медицина и реабилитация
• Физиотерапия
• Руководство врачей
• Поэзия
• Здоровье населения
• Профилактическая медицина
• Профессиональное благополучие
• Профессионализм
• Психиатрия и поведенческое здоровье
• Общественное здравоохранение
• Легочная медицина
• Радиология
• Регулирующие органы
• Исследования, методы, статистика
• Реанимация
• Ревматология
• Управление рисками
• Научные открытия и будущее медицины
• Совместное принятие решений и общение
• Препарат для сна
• Спортивная медицина
• Трансплантация стволовых клеток
• Хирургия
• Хирургические инновации
• Хирургические жемчужины
• Обучаемый момент
• Технологии и финансы
• Искусство JAMA
• Искусство и медицина
• Рациональное клиническое обследование
• Табак и электронные сигареты
• Токсикология
• Травмы и травмы
• Приверженность лечению
• УЗИ
• Урология
• Руководство пользователя по медицинской литературе
• Вакцинация
• Венозная тромбоэмболия
• Здоровье ветеранов
• Насилие
• Женское здоровье
• Рабочий процесс и процесс
• Уход за ранами, инфекция, заживление

Сохранить настройки

Политика конфиденциальности | Условия использования

Классика

г.

н.э.: Fagus Factory / Вальтер Гропиус + Адольф Мейер

AD Classics: Fagus Factory / Walter Gropius + Adolf Meyer

via Wikipedia Commons

• Автор: Denim Pascucci

Эта статья была опубликована 28 марта 2015 года. проекты, посетите наш раздел AD Classics.

Фабрика Fagus является одним из первых построенных произведений современной архитектуры и первым проектом Вальтера Гропиуса. Эта комиссия предоставила Гропиусу возможность претворить в жизнь свои революционные идеи, а потрясающий прямолинейный объем с главным образом застекленным фасадом определил курс модернизма на ближайшие десятилетия.

+ 18

До работы на заводе Fagus Гропиус работал под руководством Петера Беренса, архитектора, спроектировавшего здание турбины AEG. Хотя оба немецких архитектора очень интересовались промышленной архитектурой, их философия дизайна отличалась. В то время как Беренс привнес чувство благородства в промышленную архитектуру с помощью здания AEG, Гропиус критически отнесся к проекту и посчитал, что ему не хватает аутентичности в отношении внешнего дизайна, маскирующего элементы конструкции. Вместо этого Гропиус считал, что внешний дизайн должен раскрывать строительную логику здания. Его мандатом станет поиск художественных решений для строительства промышленных зданий в различных контекстах.

Гропиус официально выразил свои идеалы дизайна во время лекции в музее Фолькванг в апреле 1911 года. В своей лекции «Монументальное искусство и промышленное строительство» он объяснил, что вокзалы, универмаги и фабрики больше не должны строиться так, как в предыдущие десятилетия и должны были развиваться, чтобы соответствовать меняющейся социальной и культурной динамике. Гропиус подчеркивал социальный аспект архитектурного дизайна, предполагая, что улучшение условий труда за счет увеличения дневного света, свежего воздуха и гигиены приведет к большему удовлетворению рабочих и, следовательно, к увеличению общего производства. Это теории, которыми он руководствовался при проектировании фабрики Fagus.

Вскоре после лекции Гропиус встретился с Карлом Беншайдтом, владельцем фабрики Fagus. Расположенная в Альфельде, Германия, фабрика Беншайдта, производившая деревянные «колодки» для производства ботинок, находилась в процессе амбициозного проекта по расширению. Промышленный архитектор Эдуард Вернер уже проектировал ряд зданий, реконструкций и дополнений для фабрики Fagus. Гропиус объяснил Беншайдту, что конструкция Вернера не обеспечит его фабрике прогрессивный имидж, которого хотел Беншайдт. После успешного убеждения Беншайдта в ценности своего подхода и в том, что фабрика должна планироваться как художественный проект, 19 мая он был введен в эксплуатацию.11, чтобы помочь с проектом. Поскольку проектирование уже шло полным ходом, Гропиус и его соавтор Адольф Мейер придерживались поэтажных планов Вернера и сосредоточились на внешнем и внутреннем дизайне проекта.

© Flickr, пользователь martin

Фабрика Fagus представляет собой комплекс из множества зданий, которые содержат различные функции, такие как производство, склад и офисы, и Гропиус считал важным разработать эстетический внешний вид, который можно было бы применить к различным конструкциям. Использование кирпича — точнее, 40-сантиметрового основания из темного кирпича, выступающего на 4 сантиметра от фасада, — неоднократно можно увидеть во всем комплексе. Наиболее значимым с архитектурной точки зрения аспектом вклада Гропиуса в проект является офисное здание. В отличие от других зданий, это трехэтажное здание с плоской крышей имеет фасад, в котором больше стекла, чем кирпича. Вместо обычных несущих наружных стен Гропиус принял смелое и новаторское решение разместить железобетонные колонны внутри здания, чтобы освободить фасад. Между рядами кирпичных опор подвешены железные рамы, поддерживающие стеклянные вставки. Металлические панели были помещены внутри железного каркаса, чтобы скрыть за собой плиты перекрытия. Самой инновационной особенностью здания являются полностью застекленные внешние углы, не содержащие конструктивных элементов. Внешний дизайн офисного здания эффективно продемонстрировал стремление Гропиуса улучшить внутренние условия, представляя современные методы строительства как архитектурный образ.

© Flickr user martin Фасад и технические секции

Фабрика Fagus была архитектурно завершена в 1911 году, хотя интерьеры были завершены только в 1925 году. В 2011 году она стала объектом Всемирного наследия ЮНЕСКО за свое раннее влияние на развитие современной архитектуры. Элементы дизайна завода, такие как его простые геометрические формы, щедрое использование остекления и ощущение невесомости, стали неотделимы от словаря модернизма и остаются общими принципами в современном строительстве.

После работы на фабрике Fagus Вальтер Гропиус продолжил проектирование прогрессивных промышленных зданий и в 1919 году основал Баухаус. Здание Баухауза было спроектировано самим Гропиусом и остается его самым известным архитектурным произведением. В результате своей плодотворной карьеры, посвященной Современному движению, Вальтер Гропиус считается одним из самых важных пионеров модернизма.

Ссылка: Lupfer, G., and Sigel, P. Gropius (Кёльн: Taschen, 2005).

• Архитекторы: Адольф Мейер, Вальтер Гропиус

• ГодГод завершения этого архитектурного проекта Год : 1925 г.